***
Приехав в чужую студию, Чонгук открыл ее своим ключом. Хотя старший уже давно не занимался его навыками, все равно не отбирал заветный ключ. Студия у Юнги была огромной, занимала целую огромную квартиру, где каждая комната не только была украшена шикарными интерьерами, но еще и меняла их ежесезонно. Поэтому пользовалась хорошим спросом, тем более в друзьях имелся потрясающий дизайнер, который, порой, был не против предоставить личные услуги по скромным расценкам. Из-за скверного и местами своенравного характера — но не к работе, а в личном общении — работал Юнги исключительно один. Поэтому и Чонгука никто не встречает. Он только располагает свой фотоаппарат, разворачивается на месте, вынимает ноутбук, подключает свет, настраивает объектив. Готовится. Ровно в одиннадцатом часу звенит долгожданный звонок, и Гук, откладывая камеру, подходит к двери, внизу пропуская посетителей. А потом открывает дверь и ждет. Лифт зажигается и отсчитывает от первого этажа ровно шесть, останавливаясь на нужном. Сначала выходит мужчина, судя по тому, что он несет несколько сумок, плечом зажимает телефон, а в руках у него распахнутый блокнот, — это менеджер ребят. Он деловито взмахивает Гуку и проходит уверенно, явно бывая тут достаточно часто, чтобы без вопросов уже ориентироваться в студии. Следом за ним идут костюмеры, их несколько, Чонгук у двери подсчитывает ровно три человека, что достаточно быстро проходят и тоже скрываются в гримерной, видимо, теперь подготавливая охапки костюмов, что несли с собой. Визажисты. Даже водитель поднимается сюда, удерживая несколько еще не остывших стаканчиков с кофе. Все они едут в разных лифтах, поэтому только со второго выходят уже и модели. Чонгук их видел на обложках. Знает даже имена и ознакомился с биографией. Юнги скинул ему их профили и чисто из любопытства Чонгук почитал, пока ждал. Ким Намджун. Пользуется популярностью у женщин за тридцать. Почему-то в их глазах представляется солидным мужчиной, стиль которого всегда так точно угадывается в лучшем мужчине столетия. Он частый гость на различных шоу, в особенности любит интеллектуальные. И, видно, за славу о своей весьма сообразительной головушке его частенько зовут на съемки деловых компаний, реклам дорогой техники и, вообще, все, что может показать людям вашу состоятельность. Ким Сокджин. Он был другим. Навеселе, беззаботный и даже слегка взбалмошный. Его любили облачать в школьные формы, потому что продажи тут же вырастали. Поговаривали такие шутки, что школьники скупали форму, рекламируемую им даже без надобности. А еще в формах этих фирм замечали студенток, так и кричащих, что они без ума от его идеальных пропорций лица. И Ким Тэхен. Это был не человек. Его называли недосягаемой звездой. Не потому что слишком зазнавшийся, а потому что он был далек для всех. Те, кто могли коснуться его, вытянув руку, всегда боялись обжечься. Метафоры обволакивали его так, словно он был чем-то нереальным и несуществующим. Причудливые одежды, вечные береты во всех цветах, перья в волосах, клетчатые пиджаки и кардиганы, причудливые домашние штаны и забавные сумочки на каждый день. Все знали, что он носит линзы и у него совершенно плохое зрение, но он упорно носил очки без стекол. Молчаливый и где-то в стороне не подходящий к земным жителям без веской на то причины. Чонгук, убедившись, что никого больше ждать не нужно, прикрывает дверь и проходит внутрь. Такого количества людей не только никогда не было на его работе, они бы все и просто в студию не поместились. Поэтому шум и гам, создающиеся вокруг, ему непривычны. Менеджер то орет в трубку, то орет на стилистов, что непутево отпаривают костюмы, а кто-то пришивает стразы прямо на моделях. Между собой костюмеры смеются над каким-то недавно сыгранным матчем, а две стилистки, гримируя в четыре руки, обсуждают дебют новой айдол-группы. Даже модели перекидываются словами и подшучивают над костюмами. Чонгук же сидит в стороне, проверяет настройки еще раз и чисто из профессионального любопытства делает снимки в прихожей. Такие живые и простые, словно для домашних. — Когда мистер Мин уже явится? — резко перед камерой вырастает менеджер и смотрит сердито в объектив. Его взгляд невозможно не заметить, потому что опухшее лицо полностью занимает кадры. Гук отрывает взгляд от маленького экранчика и опускает технику, с улыбкой смотря на мужчину: — Он не подойдет. Попросил заменить его. Я Чон Чонгук… — Тц, — предельно выразительно издает менеджер, отворачивает голову и, игнорируя протянутую ему руку, продолжает в трубку. — Слушай, что за дела. Как этот фотограф не явится? Мне что теперь, доверять кому попало? А если он сделает все отвратительно. Ты же знаешь, если Джину не понравится его лицо на фото… — Простите, — прерывает Гук, пытаясь вмешаться. Менеджер поворачивается к нему, осматривает, и, снова цокнув, вертит головой: — Тут какой-то ребенок его подменять будет. Чонгук выдыхает и решает, что дела не его это. Пусть связываются с Мин Юнги, пусть он объясняет им ситуацию и выкручивает взаимоотношения с этими людьми каким-то образом. Сам Чонгук вмешиваться в это не собирается. Он расслабленно подходит к креслу Юнги, садится и, удерживая камеру в руках, уже ждет. Он и свет настроил, и локацию подготовил, сделал все достаточно профессионально и умело, не для того Чонгук старался, чтобы еще потом упрашивать кого-то довериться ему. Осматривая балаган, нарастающий в геометрической прогрессии, взгляд цепляется за уголок спокойствия. Ким Тэхен спокойно сидит на подоконнике, одну ногу свесив, вторую подогнув. Увлеченно заглядывает в окно. Тот уже переоделся и его лицо готово к съемкам. А сам полностью погружен в свои мысли. В противовес всей суете вокруг, Тэхен словно излучает какое-то трепетное спокойствие. Невозможно сказать, что, смотря на него, ты испытываешь удовлетворение и умиротворение. Нет, чувства иные: когда ты засматриваешься на статую Давида и восхищаешься умелыми руками творца, изучая каждый изгиб. На нем пестрая рубашка и белые брюки, его волосы профессионально уложены, броши и украшения, блестки везде, где может блестеть. Но ничего не цепляет взгляд Чонгука так, как распахнутые глаза и необычайная тоска внутри них. Чонгук читал, что этот человек мало кому позволяет себя фотографировать, потому что совершенно нетерпим к своим внешним данным. Гуку никогда не было понятно, как тот, кто любим миллионами за свое лицо, может недовольствоваться им, но Тэхен входил в то число, потому работать с ним было далеко не удовольствие. Бывали случаи, когда из-за неприятного ему фото, он мог просто развернуться и уйти, не продолжая съемку. Это Чонгук уже узнал, подслушивая экспрессивные вскрики его менеджера возле уха. Там же узнал и о грозящем разрыве контракта. Чонгуку на это, по правде, вообще все равно. Он все еще не хочет работать с глянцем, все еще не в восторге от идеи работы с напыщенными людьми, поэтому раз уж его все равно в качестве профессионала видеть не хотят, то он хотя бы насладится моментом. Поднявшись с нагретого местечка, он проходит через комнату, встает возле Тэхена и, не стесняясь ничего вокруг, просто делает снимок. Потом еще один. Потому что ему нравится, как открыт этот человек сейчас. И Тэхен понимает это, оборачивается слегка озадаченно. Когда фотограф осознает, что его откровенно спалили (что не так уж удивительно для того, кто и не скрывался), то опускает камеру и говорит лишь краткое: — Простите, заскучал просто сидеть, — и пожимает плечами. — Покажи, — удивительно низким голосом произносит, казалось бы, столь фарфоровая статуя. Гук мнется, морщит нос и, предвкушая шумиху с эпичным расторжением контракта, тянет камеру небольшим экранчиком к модели. Тэхен камеру с рук не берет, что-то только молчаливо смотрит и щелкает несколько раз, потом обратно, и так раз восемь, Гук точно не считал, но рука затекла равно на столько. Сердце бешено стучит от этого, а потоотделение ладоней растет, как и громкость недовольства менеджера за спиной. — М-м, — тянет Тэхен, отрываясь от экрана и резко спрыгивая с подоконника. Чонгук уверен — тот сейчас в той самой демонстративной манере покинет помещение. Потому что сколько смотрел в интернете — не нашел фотографа, который бы написал: «Безумно счастлив поработать с Ким Тэхеном. Таких благодарных моделей еще не встречал». Чаще все гневались и писали, что тот даже не закончил съемку. Спасало этого недосягаемого только то, что он получался хорошо абсолютно всегда, и материала хватало даже после пары кадров. Гук следит за ним взглядом, как тот обходит его и просто опускается на диван в помещении, прямо в пределе света софитов. Закидывает ногу на ногу, руку на высокий подлокотник, а вторую в собственные волосы. И смотрит на Чонгука. Тем самым мутным взглядом, что увлеченно рассматривал пейзаж минутой ранее. Гук теряется, такого не понимает. Только растерянно смотрит на менеджера, но тот, как рыба, глотает ртом воздух, забывая выпустить обратно. Гук снова смотрит на Тэхена. — Так подойдет? — снова своим басом спрашивает тот. Немного растерянности и неловкости, потому что вот самая привередливая и недосягаемая модель сидит перед ним, позирует и даже не вертит носом в сторону менеджера, так и поговаривая, что уйдет. А стоило бы посмотреть на того. Потому что, разинув рот, он удивленно смотрит на Тэхена. Если беспокойство о капризности Джина тревожили его, то беспокойство насчет придирок Тэхена наводили настоящий ужас. А теперь тот сидел: — Ты уверен? Это просто подросток, который тут балуется. Слушай, я почти договорился с другим фотографом. Помнишь, мы снимались у него для рекламы LOTTO. — Не хочу, — спокойно отвечает Тэхен, и его готовая поза меняется на просто расслабленную. — Мы уже приехали. — Но этот парень… — Чон Чонгук? — обернулся Тэхен к нему, подставляя руку под свой подбородок и направляя в его глаза свой пронзительный взгляд. Гук только и может робко кивнуть. — Чего стоишь, начинай. У нас график, — и кивает ему в сторону. Чонгук начинает, делает снимки. Сначала это происходит робко и неуверенно, часто вертит головой на других присутствующих, на других моделей. Но Тэхен ощущает себя расслабленно, только сменяет позы и неотрывно наблюдает за объективом. — Настоящий профессионал, — думает Чонгук и делает снимок за снимком, пытаясь соблюсти все советы и наставления менеджера. То же самое и с другими моделями, с групповыми фотографиями. Чонгук выкладывается так сильно, что к концу съемки просит приоткрыть окно, потому что по вискам стекают капли пота. А вот моделей вечно поправляют, потому они свежи и веселы. Перед последним заходом в новой локации и новой одежде Тэхен вновь оказывается перед Чонгуком. Его спокойное лицо, не обремененное постановочной улыбкой, кажется завораживающе красивым. Словно эта мимика, лишенная чувств, останавливает все время вокруг себя, растягивая секунды на долгие часы любования. Чонгуку никогда не понять, как он может быть недоволен своими фотографиями. Он и есть искусство, которое нужно просто отразить на пленке. — Давай, — говорит искусство и вытягивает руку. — Что? — Гук неуверенно смотрит на этот жест и после легкого демонстративного кивка вкладывает туда свою камеру. — Почему не подключил к ноутбуку? — заходя в настройки камеры, спрашивает Тэхен и что-то щелкает, видимо, приближая некоторые фотографии и достаточно скептично осматривая их. — Не привык так работать. Мне обычно удобней ловить моменты, а не проверять, как получилось лицо. — М-м-м, — спокойно и с пониманием говорит Тэхен, возвращая фотоаппарат. — Жаль. — Что жаль? — В этот раз не получилось. Мне казалось, что ты хороший фотограф, а ты слушался Хока, — он говорил о своем менеджере и по лицу давал понять — результатом снова недоволен. Чонгук не удивлен, кажется, такому человеку невозможно угодить. Но Тэхен не уходит, рассматривает чужое лицо и как-то наигранно громко выдыхает, словно привлекая внимание к своей персоне. Но Чонгук человек скромный и с новыми людьми разговаривает с большим трудом, так что Тэхену приходится исправлять все самому: — Делай, как делал, не слушай его. — Что? — Ты же тут фотограф, а не Хока. Мне понравились те фотографии, поэтому я согласился, — сейчас Гук замечает, как лицо парня расслабилось, приобрело намек легкой улыбки. — Мне интересно, что ты можешь снять. И, оставляя фотографа одного, уходит. Только не ясно: насмешка это или издевка, потому что почему-то ожидается от этого человека только такое. Но вместе с тем слишком уж тепло произнесены слова, тихо и немного интимно. Гук понимает, почему его называют недосягаемым. Он задумчивый, тихий, в его голове наверняка творится настоящий хаос, но он скрывает тот от посторонних глаз и вечно остается лишь в собственном мире, не впуская туда никого. Даже его походка мягкая, как маленькие волны в тихом море. Только раскачивают его тело из стороны в сторону и совсем незаметно проталкивают вперед. Насмешка это или нет, но Чонгук с силами собирается, решает наплевать на все наставления. В конечном итоге профессионал здесь именно он и только ему решать, как будет стоять свет, как будут сидеть модели и какую эмоцию ему нужно поймать. И он делает это, постепенно оживает, начинает сам руководить процессом. Увлекается. Говорит с моделями. Активно жестикулирует. Почти ложится, чтобы словить этот потрясающий кадр. А еще все время улавливает одобряющий взгляд Тэхена в своем объективе. Не тот ледяной и прозрачный, как был до этого, а такой живой и простой, с нотками улыбки. Когда улыбается душа и только игриво вздернуты уголки губ.***
Когда через месяц Чонгук любуется глянцем со своими работами, на душе становится как-то легко. Он валяется на своей постели и пролистывает журнал. По правде, ему казалось, что тут все должно быть намного дольше, но как-то фотографии стремительно влетели в почти следующий выпуск глянца. Видимо за срочность доплатили и только потому они не развернулись и не вышли сразу. Все модели выглядят живо, Чонгуку нравится его работа. Особенно ему нравится, как улавливается взгляд Тэхена. Обычно все говорят, что тот недосягаемая звезда, но здесь он выглядит как простой человек, к которому хочется и можно прикоснуться. Который обычный. Можно встретить в простом супермаркете и пожать ему руку. Живой взгляд, заглядывающий в вашу душу с теплотой. Это та самая сторона Ким Тэхена, которая, как кажется Чонгуку, всегда оставалась на затворках. Когда на телефон приходит сообщение, он отбрасывает глянец и подтягивает гаджет ближе. Кроме оповещения о седьмом часе вечера на заставке светится сообщение от наставника: «Приезжай срочно ко мне, тебя ждут» Чонгук часто слышал, что популярность сваливается на людей за простое действие. Когда сто раз повторяешь что-то обычное, и на сто первый это просто замечает чуть больше людей и тут же разлетается, как горячий пирожок. Поэтому ему показалось, что Юнги несомненно хочет похвалить его за успех и предложить еще работы. Живые кадры — это хорошо, но они не могут прокормить его и сводить на новый фильм. Он собирается, снова накидывает свою черную куртку, накрывает голову капюшоном в безветренную погоду и едет в метро через полгорода, сам не зная зачем. Входя в чужую студию, меньше всего он ожидал увидеть там особенного гостя. Тот сидел в длинном бежевом пальто, задумчиво смотрел в окно и попивал остывший кофе, любезно предоставленный хозяином студии. А ошалевший Юнги встречал ученика почти с порога, сдергивая куртку с его плеч: — Он ждал тебя тут целый час. Что вообще случилось в тот день? — шепотом пытается удовлетворить свое любопытство Юнги. По правде, по завиткам по всей голове на затылке понять, кто именно его так терпеливо ждет, — сложно, но почему-то в душе Чонгук и радуется, и страшиться от осознания того, кто это может быть. Плечи, спина, даже шея кажутся знакомыми. — Я вообще не понимаю, что происходит, — отмечает Чонгук, снимая свою обувь и ставя на полку. — Я тоже, — шикает Юнги. — Он просто заявился в студию и попросил тебя. И теперь сидит. Я спросил его о том, будет ли он кофе, он согласился и вот уже час его распивает. Я подозреваю, что он не любит кофе, — морщится тот. — Так что, ты ему насолил или как? Я работал с ним, характер, конечно, дерьмовый, но чтобы прямо приходить… — Да нет, все в порядке, — качает Гук головой. — Вас оставить? — Если можно. — Схожу в магазин пока, — добавляет Юнги и снимает свою куртку с петли, уже намереваясь уйти. А вот Чонгук проходит внутрь, немного шаркая носками по полу. Подходит к столику и присаживается рядом с гостем, пытаясь привлечь его внимание. Тот задумчиво смотрит в окно еще секунд десять, а после ставит чашку, обернувшись к Гуку и наделив его скучающим взглядом. — Хотели меня видеть? — Так долго, — разочарованно произносит парень и прикрывает глаза. — Если бы я знал, что, чтобы тебя увидеть, придется так долго ждать. — Я же только подменял, я живу в другой части города и… — И, видимо, не пользуешься такси, — со вздохом произносит тот и глаза снова открывает. Как реагировать — не понятно. Чонгуку, с одной стороны, все это кажется очевидным упреком, а с другой — Тэхен смотрит не зло, а, скорее, уставши. Судя по его лицу и мейку, тот только что с каких-то съемок и жизнь его на них знатно потаскала. — Так зачем хотели видеть? — Хотел записаться на фотосъемку, но не взял номер. — Что? — офигеть настолько сильно кажется невозможным, но Чонгук совершает это. — Простите, но вы каждый день снимаетесь. — Для себя хочу. Мне нравится, как над кроватями модели вешают свои снимки. — Так у вас их много. — Не нравится ни одна. А твои кажутся интересными. Вот и подумал… Я же за деньги, не работаю по бартеру. Но только если сам захочешь. — Простите, а бартер на что? — потому что в голове столько мыслей, что боишься уцепиться не за ту. Будь Гук честным и открытым человеком, точно сказал бы все свои пошлые идеи, которые как-то так игриво подмигнули ему в подсознании. — Реклама. Я бы стал отличной рекламой в твоем портфолио. Тебе же не разрешили использовать те снимки? — Нет, не разрешили. — Тогда сними меня и разместишь в своем блоге. — Эм, — Гук улыбается, треплет свои волосы и робко отвечает. — У меня нет блога. В эту секунду Тэхен немного оживает, удивляется и с чувством полного осознания чего-то важного резко улыбается: — А я как дурак три часа его найти пытался. А его просто нет. — Да, его нет, — видя, что такая новость крайне веселит собеседника, Чонгук повторяет банальную фразу. — Вот и будет хорошее начало. — Но зачем? — Мне понравились твои фотографии.***
Чонгук и Тэхен обмениваются номерами. Первый обещает провести съемку для второго в своей студии. Назначают удобную дату и встречаются в этот день. Тэхен приходит как по часам, словно стоял за дверью и, глядя на циферблат, вымерял все до секунды, прежде чем позвонить в звонок. Чонгук, смотря на этого человека, такому исходу бы не удивился, потому что впечатление о нем соответствующее. —Ты так… вовремя, — аж встречает этой фразой гостя и отходит в сторону. Тэхен кивает и молча шагает внутрь, сначала замерев, осматривая помещения. Одна большая студия с зашторенной кухней под вторым этажом для него удивительна. Он давно привык к обширным местам работы, полным света и воздуха, пространства, в конце концов. Куча локаций, из чего можно выбрать, а не хлам декора в одном углу. Чонгук робеет, закусывает свои губы и трет ладони, смотря на небольшой столик с различной техникой возле стены и уже подходя туда, беря в руки камеру. По правде, по реакции Тэхена сложно понять степень его разочарования. Он, не раздеваясь, только сняв обувь, проходит и осматривает комнату. Заглядывает в зеркало возле двери, проводит пальцем по комоду, любопытно приоткрывает дверь уборной и интригующе одергивает шторку. Потом замечает под потолком висячую колонку, схожую на железные лестницы на второй этаж. Ему бы туда попасть тоже хотелось, но вежливость не позволяет. Подойдя к окну, Тэхен замирает. Чонгук не знает, как вести себя с этим человеком: тот слишком тихий и, несмотря на это, выглядит уверенно. Чонгук слегка робеет от ощущений, находясь в собственной студии. — Начнем? — спрашивает Чонгук, но ответа не получает. Приходится подойти ближе, сровняться плечом к плечу и посмотреть на Тэхена с этого ракурса, чтобы заметить на лице расплывшуюся улыбку. — Что-то не так? — А похоже? — резко оживает тот. — Вы очень тихий и, честно говоря, не понимаю, что мне делать. — Делай все как обычно, — достаточно вдумчиво говорит тот, а сам от окна не отрывает взгляд. — Предлагаете фотографировать вас, снова смотрящего в окно? — А, это? Нет, просто вид красивый, — одобрительно заявляет он и дотрагивается до стекла пальцами. — Надеюсь, не смущает, что оставлю отпечатки. Просто природа отсюда такая красивая, хочется коснуться ее хотя бы так, невесомо. Чонгук смотрит в окно. Нет, вид ему всегда тут безусловно нравился, но чтобы кто-то конкретно так туда засматривался — удивительно ново даже для него. — Если хотите, можем сделать фото там… Моя студия, наверное, недостаточно… — Достаточно, — кивает модель и сдергивает пальто с плеч. — Я пришел не ради студии. Тэхен одет в футболку и джинсы. Ничего необычного или пестрого, самая простая одежда. Чонгуку такое даже больше нравится, хотя он уверен, что на этом человеке изящно будет смотреться все. Тэхен проходит в понравившийся ему угол, присаживается в широкое кресло и, повернувшись, оказывается головой на подлокотнике. Он выглядит немного уставшим, таким домашним и уютным. Ему бы плед, тапочки с кроликом и точно бы словно был у себя дома. Такой простой взгляд уставших глаз, устремленный прямо в камеру. И звук затвора. Чонгук делает несколько фотографий. — Вы выглядите на них уставшим, вы уверены? — просматривая материал, интересуется Чонгук. — Конечно, я же профессионал! Фраза звучит очень убедительной, но через пятнадцать минут глаза профессионала закрываются и, не меняя позы, он просто засыпает на чужом кресле. Такого поворота событий в небольшой карьере Чон Чонгука еще не было. Будить его не собирается, тот выглядел действительно изнеможенным все это время. Поэтому делает несколько снимков спящего парня и откладывает камеру в сторону. Сначала Чонгук просто сидит на своем столе и с ожиданием смотрит на парня. Будет грешно говорить, что не любуется. У того заманчивые черты лица, необычной формы губы, такие аккуратные глаза и бесконечные кудряшки на голове, которые зачем-то выпрямляют для глянца. Тэхен очень простой, когда не смотрит на тебя прожигающим взглядом. Может от того кажется очаровательным для Чонгука в эту минуту. Разве стоит его винить в том, что при виде такого красивого человека сердце учащает свое биение? Конечно же нет, тут не важно гей ты или натурал, твое сердце все равно не сможет сопротивляться. Вот и Чонгуково не может. Хотя парни никогда его не привлекали, тут взгляд оторвать не выходит еще часа полтора. Только когда спина уже затекает от продолжительного неподвижного сидения, а живот предательски урчит, Чонгук-таки спрыгивает на пол. За это время Тэхен сменил десяток поз и в итоге уместил все свое тело на небольшом кресле, поджав ноги. Он спал сладко, крепко и очень ровно, даже в таком неосознанном состоянии все еще выглядя как профессиональная модель. Начиная заваривать обычный рамен, Гук даже не думал, что этот не самый ароматный запах сможет разбудить его внезапного гостя. Когда готовка подошла к концу, так же педантично точно и распахнулись глаза Тэхена. Гук сидел к нему лицом за высоким барным столиком, когда тот поднимался. Робости как раньше уже не было, да и откуда ей взяться, когда не он, придя на фотосъемку, задремал в кресле. — Да, профессионализм не пропить. — … Тэхен ничего не говорит, он слегка затуманенным взглядом осматривается вокруг, трет свои глаза и потом идет на чужой голос, ощупав стул и сев за него. — Что? Время вышло, вы его проспали. — Тарелку. — Что, простите? — У тебя тут гости, когда ты ешь при гостях, следует предложить им тоже, — совершенно спокойно говорит сам гость и, не стесняясь, перехватывает палочки из чужих рук, подтягивая к себе лапшу даже без грамма брезгливости. Чонгук на это ничего решает не отвечать. Такая игра выглядит интересной и забавной, в конечном итоге не каждый день здесь лапшичкой быстрого приготовления отобедывают такие знаменитые люди. — У вас работы на сегодня уже нет? — Я закончил, — утвердительно отмечает тот. Чонгук берет две тарелки, расставляет их соответственно и дополнительными палочками уже подтягивает к себе еду. — Не то чтобы я выгонял вас, но вам не кажется, что вы ведете себя очень странно. — И это я слышу от человека, что наблюдал за мной, пока я спал и бодрствовал. — Как вы узнали? — Никак, сказал наугад. Все наблюдают, — говорит так спокойно, что даже стыдно становится за свою безответственность. — Наверное, не сильно приятно. Извините, не подумал. — Не сильно, — честно отвечают ему. — Но я привык, в конечном итоге я профессионал. Наступила неловкая пауза. На деле Чонгуку хотелось ответить что-то колкое, замкнуть цепь их разговора и снова намекнуть про внезапную сонливость во время съемок. Но тактично пытался сдержаться. От того и получалась такая смешенная картина от приступов смешинки с деликатной серьезностью, когда ты вот-вот взорвешься смехом, но прикрываешь рот кулаком и делаешь вид, что просто давишься едой. — Когда в следующий раз сниматься будем? — заинтересованно спрашивает Тэхен. — Что? Какой следующий раз? — Сегодня я, видимо, слишком уставший. Ничего не получилось. Я забронирую еще время. — Почему снова у меня? — Мне показалось, мы похоже смотрим на мир. Только и всего.***
Когда у них происходит следующая встреча, по рекомендации Чонгука они делают это уже на холме возле его студии. Чтобы Тэхена никто не заметил, собираются ранним утром у подножья. На плечах Чонгука тяжелый рюкзак с полным оборудованием. На теле Тэхена снова бежевое пальто, а внизу белая рубашка, распахнутая на пару пуговиц. Пока они идут, выбирая местность, между ними снова завязывается диалог: — Мне казалось, вам нравятся экстравагантные вещи, — отмечает Чонгук, снова видя слишком простые черные джинсы и белую рубашку. — Подумал, что так тебе будет более комфортно, кажется, тебе такой стиль нравится больше. — Ощущение, словно хотели мне понравиться. — Это нормально — помогать фотографу. — Но это же будет ваше фото, главное, чтобы вы выглядели на них естественно. — Для этого ты мне и нужен. Чонгук соглашается, что он тут, чтобы поймать ту самую натуру Тэхена, которую никто не видит за пеленой его задумчивости. Поэтому он следует за ним по пятам, суетливо обгоняет. Одной рукой удерживает отражатель, второй делает снимки, пока тот просто разгуливает, куда ему вздумается. Они забавно прячутся от молодой парочки, решившей устроить утреннюю пробежку, Чонгук пытается заставить Тэхена взбираться не по тропинке, а через более живую природу, а Тэхен увлеченно носится за ящеркой. Когда на его ладошках оказывается маленькая прелесть, несется с ней к своему фотографу и демонстрирует: тычет перед ним, размахивает, наблюдает за ней. А Чонгук наблюдает за ним. Неужели вот оно, что он так долго искал: искренняя улыбка, искрящиеся радостью глаза и такой живой Ким Тэхен. Не заоблачный, не задумчивый, а живой и легкий на подъем. Такой простой. И когда уже с этим взглядом он смотрит снова в объектив, Чонгук видит этот взгляд по ту сторону камеры и даже забывает нажать затвор, потому что засматривается. Потому что дышать невозможно. Потому что сердце барахлит. И не хочется признавать, но постепенно он начинает видеть в нем недосягаемую звезду. Именно ту, что где-то так далеко от тебя, о которую не страшно обжечься, но даже через миллионы лет ты не настигнешь ее. — Дай посмотрю! Тэхен говорит это радостно, видимо сам не осознавая, каким радостным сейчас выглядит. Он хватает фотоаппарат из чужих рук с необычайной легкостью, одной лишь рукой, вторую часть аппарата оставляя в руках владельца. Сам смотрит из-за его плеча, листает что-то и суетливо комментирует, показывая зачем-то и ящерке ее снимки. А Чонгук замирает, потому шлейф чужого одеколона пробирает до костного мозга, въедается в память и дурманит. Чон даже головой ведет, неосторожно зарываясь носом в копне мягких волос, и на долю секунды прикрывает глаза, а Тэхен и не осознает, в какой близости сейчас они находятся друг с другом.***
Они сидят возле набережной на небольшой лавочке. Уже закат, они закончили съемку. Сегодня Тэхену захотелось сделать несколько фотографий именно в этом месте, чтобы отразить свое отношение к закату. Кандидата на роль фотографа лучше Чонгука он не нашел, да и не искал, если быть совсем честным. А теперь в их руках горячие напитки, а впереди только спокойная вода, расстилающаяся вдоль реки. — Давай заведем тебе блог, — задумчиво говорит Тэхен. — Что? Нет. Мне не нужно. Мне хватает работы. — Не твой это уровень. — Что именно? — Ну эти, индивидуальные ребята, тебе бы в большой бизнес. Чонгук опускает взгляд на маленький экранчик в своих руках и снова щелкает по кнопкам, переключая кадры и смотря, как на них получается Тэхен. — Не то чтобы мне это не нравилось. Меня все устраивает. — Не хочешь большую студию, как у Юнги? — Вспомню, как меня гонял ваш менеджер, и сразу тошно становится. Другое дело, когда люди приходят и просят просто сфотографировать их с семьей, а потом так радуются хорошим кадрам. Они единственные, кто просят все снимки, знаешь же, что компании так придирчиво отбирают два три кадра, а ты вкладывал душу в каждый. — Угу, — кивает Тэхен и как-то совершенно спокойно заваливается на чужое плечо, все еще попивая свой напиток и смотря на экран чужого фотоаппарата. — Но денег это много не приносит. — Я работаю ради удовольствия. Что же ты тогда не идешь за снимками к Юнги-хену? — А ты прав, — резко меняет Тэхен свое мнение. — Если ты станешь известным, разве у тебя будет время делать снимки для меня? — Удивляюсь, откуда у вас-то столько времени на снимки у меня. — Давай уже на «ты», мы так много общаемся, а ты все еще Выкаешь. — Но вы же старше, как же рабочая и возрастная субординация? — Субординация даже звучит очень пугающе, а уж ее воплощение просто до мурашек! — кривит лицом Тэхен. — Называй меня тогда старшим братом. — Ой, да ну, мой старший брат не может быть таким… популярным человеком, — робко, но не без широкой улыбки говорит Чонгук. — Зато мой младший брат может быть талантливым. Решено. Будешь моим младшим братом. Счастью не верится до сих пор, а улыбку скрыть с каждым днем все сложней. Рядом с Тэхеном вообще сложно не улыбаться. И даже если эта звезда все еще кажется недосягаемой, то это лишь потому, что она позади тебя и касается сама, как сейчас чужая рука лохматит волосы и рассматривает чужие секущиеся концы. — Меня завтра перекрасят. Буду розовым. — Прощай шоколадный стиль? — Прощай, — это и не радость, и не грусть. Чонгук знает, что эксперименты с внешностью Тэхену нравятся. Он наблюдал, что с другими людьми тот всегда одет как-то вызывающе: снова яркие береты, клетчатая одежда, яркие пятна, красная обувка, замятые задники. «Я просто не хочу выделяться в толпе, мы ведь не хотим привлекать к моей персоне лишнее внимание в свободное время» — замечает тот. А Чонгук соглашается, но по правде ему не важно, во что Тэхен одет. Важно то, с каким настроением он приходит. — Послезавтра я уеду, — резко говорит Тэхен, но голову с плеча не поднимает. — Это потому что перекрасят? — Перекрасят, потому что уеду. Поеду в Пусан, — добавляет он. — Понятно. — Можешь присмотреть за моей собакой? — Что? Собакой? — Угу, — кивает Тэхен и закрывает глаза. — Мои родители живут в другом городе, так что не могут присмотреть за собакой. — А друзья? — … Тэхен выдерживает многозначительную паузу и прикусывает нижнюю губу. Это совершенно не говорит Чонгуку о том, что у такого человека попросту нет друзей. Да они и есть, на деле он человек, держащий контакты со многими, но только никому Ентана доверить не может. — Давай я запрошу фотосессию Ентану на следующий вторник, допустим, а так как меня не будет в городе, то тебе придется забрать его пораньше. — Что за глупости? — Но ты же мой младший брат! — театрально-страдальческим голосом говорит парень и, приподнявшись, тормошит чужую руку, заглядывает в глаза. Этому взгляду сопротивляться невозможно.***
Оставшись с Ентаном один на один, Чонгук сидит в своей студии и смотрит в два черных круглых глазика, на высунутый язычок и полный доверия взгляд. Кажется, что тот очень похож на своего хозяина, особенно так же легко засыпает на угловом диване. Как ухаживать за собаками, Чонгук не знает и посвящает этому целый вечер за день до приезда нового сожителя. Поэтому по утрам он с Ентаном ходит на прогулку в горы, кормит его исключительно по расписанию и выданному списку, он Ентана купает и моет его лапки, а перед сном наглаживает уставшую шерстку маленькой расческой, распутывая каждый клочок. Но в целом что делать с Ентаном кроме поставленных по списку задач он не знает. Когда Юнги просит приехать и помочь ему со съемкой, Чонгуку приходится ехать с собакой, потому что невозможно предугадать, что в студии пострадает от его зубов, а пострадать может многое. Ентан, подобно своему хозяину, крайне ласковый и добрый, задумчивый, но в это же время недовольство демонстрирует сразу всему миру. Вот и оказываются перед съемками Чонгук, Юнги и Ентан в одном нерешительном кружочке перед тем, как придут важные заказчики. Юнги на собаку смотрит с большой озадаченностью: — Ты решил завести собаку? — Это Тэхена. — Ты решил завести Тэхена? — Нет же, он уехал и оставил свою собаку мне. Не то чтобы этот ответ удовлетворил Юнги и как-то сократил перечень возникающих вопросов. Скорее, ситуацию это усугубило, и теперь вместо Ентана Мин смотрел на своего ученика: — То есть Тэхен приходил к тебе, просил снимать его и в итоге перед отъездом в другой город оставил тебе свою собаку? — Да. — И чем он это аргументирует? — Я его младший брат. Юнги снова понимает, что круг вопросов разрастается в геометрической прогрессии после каждого получаемого ответа. Поэтому он решает в подробности дальше не вникать, в конечном итоге ему-то Чонгук младшим братом не является. Но и упустить важный факт не может. Поэтому, продолжив настраивать технику, он лишь мимолетно бросает: — В индустрии ходит слух, что Тэхен гей. — … Ну а что на такое ответить можно? Чонгук, как немая рыбешка, только разинув рот, пытается подобрать слова. Старший оказывается намного быстрей и продолжает: — Поэтому я, на твоем месте, призадумался бы над его такими жестами. — Хочешь сказать, что я ему нравлюсь? — Ну уж это наверняка сказать сложно, но тот факт, что ты единственный фотограф, с которым он сам решает работать, уже на что-то намекает. Ах да, и еще его собака! — и Юнги указывает на подол своих брюк, которые нагло тянут маленькие зубки в попытке поиграться.***
Слова старшего Чонгука не убеждают, скорее, заставляют призадуматься. Поэтому вечером, лежа на матрасе, обнимая спящего Ентана, он смотрит на погасший экран своего телефона. Не то чтобы когда-то Чонгук относил себя к геям, но любопытство всегда двигало прогрессом, поэтому он несомненно заинтересован в развивающейся ситуации. Например, последний час он смотрит на экран телефона, периодически дергая его и залипая на чужой номер, тревожащий покой, и думает о том, смог бы он хотя бы в теории встречаться с Тэхеном. В теории смог бы. Никто ведь никогда не запрещал нам думать в таком русле о знаменитостях или друзьях, а уж тем более о друзьях-знаменитостях. Поэтому и осуждать его за написанное сообщение нельзя. «Привет» Ответ приходит не сразу, но все же приходит: «Привет =)» Чонгук переворачивается на спину, а Ентан носом жмется к его футболке на боку. «Ты все это время не спрашивал про Ентана» «Что-то случилось?» «Нет, он спит» «Я в тебе и не сомневался» Почему-то никто в Чонгуке никогда не сомневается, а вот он в себе — очень даже часто. На этот раз сообщение Тэхена приходит немного быстрей, чем Чонгук успевает ответить на последнее. «Как Ентан?» «Он в норме. Освоился» «Пришли мне его фото» Чонгук как-то морщится, но все же, извернувшись дабы не разбудить собаку, делает снимок, отправляя его Тэхену. «Выглядит здоровым. Прекрасно А теперь свое фото» Вот тут Чонгук немного теряется, потому что, когда ты очень много фотографируешь других людей, может сложиться ошибочное мнение, что ты и сам можешь сделать себе крутую фотографию. Это же так очевидно: ты знаешь, как поставить свет, какие позы смотрятся в кадре, что значит ракурс лица и значение в этом деле композиции. Но только ты никогда не снимался и, что уж кривить душой, совершенно не получаешься на снимке. «Не думаю, что хорошая идея» «Отличная. Я ей доволен» «Я не фотографируюсь» «А на документы?» «Только туда» «Тогда представь, что это на документы» «Какие?» «О найме на работу. Ты уже почти мой личный фотограф, а у нас нет контракта. Нужны документы. Давай. Нужно фото» Чонгук с этого почему-то смеется, но делать снимок все равно отказывается. «Нет» Тогда в ответ снимок прилетает ему. Он сделан в номере, на постели, Тэхен явно в халате, его волосы убраны меховой повязкой, а на лицо наложена тканевая маска. Взгляд недовольный, ракурс отвратительный, потому что лоб кажется неимоверно большим из-за перспективы. В общем, изрядно все это веселит Чонгука, привыкшего лицезреть Тэхена исключительно в самых красивых позах. «Вау! Я выложу это в интернет» «Не сможешь» «С чего так решил?» «У тебя все еще нет своего блога» «Ради такого заведу» «Хм…» Чонгуку кажется, что подобное заявление может Тэхена напугать, потому что он не отвечает слишком уж долго. Но спустя несколько минут приходит другая фотография, заставляющая Чона засмеяться в голос. В этот раз фотография вид снизу, от чего обычно неприметные ноздри располагаются на пол экрана, взгляд шокированный, смотрит вниз, в камеру, виден созданный второй подбородок и, в целом, еще более смешной образ. «Тогда выкладывай эту» «Серьезно? Это же подпортит твою репутацию» «Ммм… Было бы глупо, если бы все думали, что я даже сплю красиво» «Но ты красиво спишь» «Ах, забыл, ты же сталкерил за мной» Чонгук улыбается, но все еще как-то добро. Смотрит на эту фотографию и думает о том, что как бы ужасно тут не вышел Тэхен, оторвать от него взгляд невозможно. И в душе по-особенному тепло, потому что нигде в интернете такого не найти, а он тут практически стал главным фанатом. На этой почве он решает зайти в интернет и находит фан-клуб Тэхена. Там его фотографий вот уж действительно много, что самое удивительное — даже возле гостиницы, где тот сейчас проживает. Забавно наблюдать, как он везде ходит в своем привычном стиле, таким не похожим на то, каким видит его Чонгук. Смотрит на это лицо, совершенно не выражающее эмоций. Действительно, когда он смотрел на эти фотографии до их личной встречи, тоже думал о надменности, недосягаемости и какой-то кукольности. А потом вспоминаешь фотографию, что пришла тебе только что, и теряешься, какой этот человек на самом деле. Чонгук находит факты о Тэхене и узнает много нового. Тэхен любит ходить на выставки и ночные сеансы в кино. Тэхен не любит кофе и чаще предпочитает какао. Тэхену нравится сладкое, но ему нельзя много, ибо следит за фигурой и кожей. Тэхен всегда сидит в одиночестве на площадке и задумчиво засматривается в окно. Тэхен улыбается только для снимков. Тэхен часто носит маски, прикрывающие половину лица. Тэхену не льстит его популярность, и он не понимает ее, потому что не считает себя красивым. Чонгук откладывает телефон в сторону и снова рукой начинает поглаживать Ентана, сам отворачиваясь к панорамному окну и смотря на густую листву, едва освещаемую слабыми фонарями, расположенными вдоль горной тропы. А в голове ни единой мысли.***
Когда Тэхен возвращается, то после своего расписания едет уже по привычному маршруту. На нем опять самая простая одежда, а точнее, за ее отсутствием, снова белая футболка, черные джинсы и не по погоде теплое бежевое пальто. Он поднимается на нужный ему шестой этаж, ему открывают дверь и пропускают внутрь. — Какао? — с порога спрашивает Чонгук. — О, не откажусь, — соглашается тот и воспринимает это как приглашение задержаться сегодня, не сбегая сразу с счастливым Ентаном. Тот, к слову, действительно безумно счастливо ежится на руках хозяина. — Как он себя вел? — Максимально послушно. — Вау, весь в меня, — радостно заявляет Тэхен и Чонгук снова ловит эту улыбку. И что за глупцы пишут о том, что он на подобное не способен. — Я решил-таки завести блог. Поможешь? — Ах, все же на мне пиариться хочешь? — Нет, хотел пойти пофоткать пейзажи и, может, отобрать несколько удачных фото с прошлых сессий. — Эй, почему нет? Где твой внутренний эгоизм? — Тэхену смешно, да и Чонгук не в силах сдерживаться, улыбается ему в ответ и протягивает какао. Тот его хватает, спокойно следуя на любимое кресло. Вообще, Чонгук такого с инвентарем не разрешает, но Тэхену позволительно, потому что какая разница, где он и что делает, пока рядом. Гук присаживается на пол в паре метрах от него и наблюдает, поглаживая довольного Ентана по спинке. — А ты что, не веришь, что мои фотографии и без твоего лица станут популярными? — Верю, но как мне тогда упрекать тебя в корысти, когда ты такой? — Ты правда считаешь, что мои работы хорошие? Ты же все-таки профессиональная модель и столько людей встречал. — Правда так думаю. Сарафанное радио — это хорошо, но когда люди напрямую увидят результат. Я тебя умоляю, мне еще в очередь придется становиться. Ты делаешь все потрясающе живым. — Просто если ты подбадриваешь меня по каким-то другим соображениям, — резко вспоминает фразу Юнги об ориентации модели. — То лучше быть честным, чем добрым. — Да я честен с тобой. Неужели ты подумал, что ты такой красавчик, что я решил просто проводить с тобой время? — и смеется так заразительно, что Чонгук воздухом давится. Вообще-то в последние дни он только о таком и думал и даже пришел к выводу, что надеялся на подобный исход. — А чем я плох? — возмущенно говорит тот. Тэхен морщится, словно обжигается о какао, шикает что-то, вертит носом и в итоге снова смотрит лишь в окно, якобы интересуясь исключительно красивым пейзажем. — Эй, старший брат, отвечай! Не избегай вопросов! — Да ничем ты не плох, просто… — Прости, я же просто шутил. — Да я так-то понял, — машет Тэхен и отставляет чашку какао на небольшую полочку, забираясь на кресло с ногами и теперь смотря на Чонгука предельно пристально. — Задумался, чем ты плох. Ты готовишь, — загибает он палец. — Омлеты и лапшу. — Это больше моего! — смеется Ким и спешит загнуть второй палец. — Ты умеешь заботиться о собаках. — Учился на ходу. Тэхен задумывается над этим ответом и, загнув третий палец, добавляет: — Быстро учишься. Ентан еще живой, а значит быстро и успешно, — и снова смеется самым заразительным смехом в мире, отчего Чонгук тоже счастливо улыбается и не может насмотреться на это произведение искусства в стенах его дома. — Тут достаточно чисто, значит, можешь следить за хозяйством. Ты самостоятельный. Смотри, одни плюсы… — и как-то, загнув очередной палец, Тэхен внезапно осознает что-то для себя. Его взгляд с искренне веселого меняется на осознанно встревоженный. А тело инстинктивно резко подскакивает на ноги, и он лишь бросает: — Мне надо идти. — Забыл о встрече? Взгляд мечется по комнате и Чонгук не понимает таких перемен, поднимается, встает рядом, пытаясь словить на себе чужой взгляд. Но тот где угодно, но только не на нем. Приходится рукой даже задержать чужой подбородок, сжимая его у основания. — Что случилось? — Чонгуку не терпится узнать ответ на главный вопрос. — Просто домой срочно надо, — а после просто сам откидывает чужую руку, подхватывает Ентана и сбегает так же быстро, как вошел в Чонгукову жизнь. Удивительный он человек, — думается Чонгуку, смотря в окно за садящейся в такси фигурой.***
Правда этот удивительный человек испаряется с поля зрения в тот же день. Не отвечает больше на дурашливые и серьезные сообщения, не просит сделать еще несколько фотографий и просто остается недосягаемой звездой с чужих фотографий. Чонгук заходит в фан-клуб Тэхена каждый вечер, благодаря людям, пишущим там, он знает о каждом его передвижении. Он знает, что он снимался недавно в шоу, а вчера была фотосъемка для рекламы дорого ресторана, его пригласили учувствовать в знаменитом показе в Европе. Он знает о каждом его шаге, но вместе с тем ощущает полнейшую пустоту, потому что, сворачивая браузер, он открывает список контактов и листает свои многочисленные сообщения, оставшиеся без ответов. Чонгук все таки заводит свой блог. Первые дни в его инстаграме всего несколько сердечек под каждым снимком, но он упорно добавляет новые. Пишет в био, что фотограф, свой номер и рабочую почту. Он не до конца уверен, зачем делает все это, но где-то в глубине души, посматривая на пустующие сообщения, хочет получить поздравительную открытку с началом такого важного действа. Неожиданно зайдя на свой профиль через несколько дней, замечает неимоверно огромное количество оповещений. И хотя ни одно из сотен не гласит о возвращении Ким Тэхена в его жизнь, каждое пестрит подпиской или лайком. Особенно много набирает один единственный кадр, который Чонгук снимал в горах на прогулке с Тэхеном. Получается достаточно символично, что, не прикладывая усилий, модель, даже оставаясь за кадром, способствовал успеху. Потому что тут же его инстаграм захватили со всех сторон. Еще чуть позже он выясняет, что и это было не случайно. Подозрительное обилие комментариев под фотографиями ссылаются на другой аккаунт и говорят о том, что перешли по рекомендации. И вот что удивительно, но по указанной ссылке страница социальной сети просто пестрит фотографиями Тэхена. Хотя нет ни одной схожей с теми высланными с отеля, он все равно тут не с фотосессий, а значит это его личный аккаунт. С одной стороны, это грустно, что все же бартер, видимо, состоялся, а с другой, так тепло и до улыбки счастливо, что Тэхен не вычеркнул его из своей жизни. Значит причина была, только оставался открытый вопрос — какая? То, что Тэхен своеобразный было ясно давно, но насколько это своеобразие проявлялось — вопрос. Поэтому, когда Юнги просто мельком заикнулся о выездных съемках для глянца, снова с тем самым Коха, который так и припоминает ему молодого специалиста (а точнее, полное отсутствие предупреждений), тут же напрашивается быть помощником в этом затруднительном деле. Так как Чонгука хвалили, Юнги предложение принимает, только с легкой хитринкой отмечая, что помощь будет бесплатной, потому что исключительно из его инициативы. Да Гуку на деньги все равно, если быть честным. Студия оказывается за чертой города и на такси ехать вынужденно приходится, иначе все это может вылиться в глупейшее опоздание. Оказывается, тут не просто студия, а водная, когда внутри помещения полы оборудованы специально, освещение такое загадочное, в различных оттенках, много простора и настоящий дождь в закрытом пространстве. В подобных местах снимают или любители нелепых снимков или уж настоящие профессионалы, потому что действительно хорошо выполнить работу в таких условиях крайне сложно. Гук вот в себе не уверен. Но он все равно следует за Юнги, даже помогает ему нести некоторые вещи, так как этот худощавый парень нагрузил себя с ног до головы различной техникой. Он хотя и практикует много лет, но до сих пор не научился выбирать, что взять с собой, всегда негодует от случайностей и для подстраховки набирает всего и больше. Нередко это странное увлечение его очень даже выручало. — Я пойду пока настрою оборудование, а ты… — как бы Юнги понимал, что взял с собой помощника, но столько много лет исключительно одиночной практики не давали ему и шанса этой помощью воспользоваться. — А ты просто делай вид, что крайне тут необходим, — зачем он тут необходим, Мин догадывался, но старался не озвучивать даже в своей голове, тактично игнорируя этот заинтересованный, метающийся по залу взгляд. А взгляду действительно требуется увидеть лишь одного человека, из-за которого он стремительно ворвался в этот вечер, мешая всем вокруг. Человек, видимо не найдя никаких окон, сидел в самом углу студии, ожидая, когда его начнут подготавливать к съемке. На нем уже была необходимая одежда, но не заправленная, неухоженная, а на голове во все стороны торчали не расправленные волосы. Идти прямо туда и фактически привлекать всеобщее внимание к их разговору Чонгук не хотел, а потому присел ровно напротив в какое-то кресло возле большого монитора. Вероятней всего все это было отведено для Юнги, но пока он в этом не нуждался. Чонгук достал телефон и быстро написал очередное сообщение: «Если не ответишь в течение минуты, после того как прочтешь, я подойду к тебе сам» Как только почта попадает на другой конец провода и прочитывается получателем, Тэхен сначала забавно морщится, а после поднимает взгляд, осматривая помещение с внезапно осенившим его увлечением. Даже подобное проявление интереса уже вызывает легкие перешептывания среди персонала, так что Чонгук пытается не выдавать своего ответного влечения. Тэхен находит его взглядом, как-то многозначительно выдыхает, наверняка снова театрально громко, да только с такой дальности ни черта не слышно. А после уже строчит быстрый ответ: «Зачем ты тут?» «Официально: помогаю Мин Юнги» «А не официально?» «Решил узнать, почему младшего брата так резко выписали из семейного регистра» Тэхен давится от такого сообщения, потому что оно выглядит крайне волнительным. Тэхен ниоткуда его не выписывал, просто внезапно посчитал свое общество обременительным. Но так как причины обременительности знал только он, было логично, что Гук такого мнения не разделял. «На это есть свои причины» «Крайне жду их» «Давай не сейчас, не хочу публичных разборок на съемке» «А после ты уйдешь. Сейчас съемки как твой поводок, с которого не сорваться» «Плохо ты меня знаешь. Одно мое слово, что фотограф меня не устраивает, и я смогу уйти» Подставлять своего любимого наставника не хотелось, а вот бороться до победного — очень даже. Чонгук человек стеснительный, для новых людей замкнутый, только вот Тэхен уже не нов в своем знакомстве, а значит, ему пора знакомиться и с другими чертами характера. Например, неумение выходить из ситуации проигравшим. И если Чонгуку ставят такие условия, он тут же принимает их и просит Юнги самостоятельно отснять кадры с Тэхеном. А так как о личных съемках последнего наставник не понаслышке знает, то тут же соглашается на свой перерыв. Поэтому, когда на сообщение ничего не отвечают, Тэхен вроде выдыхает с облегчением и дает привести себя в порядок. Но потом внезапно что-то идет не по его плану, и вот уже он напротив Чонгука с камерой в руках, с дерзким взглядом, бросающим вызов и «Ну, давай, скажи, что фотограф тебя не устраивает». Сказать такое о Чонгуке язык не поворачивается из личных соображений. Тэхен просто терпеть не может отрицать свои ранее сказанные слова похвалы: вот сегодня ты делаешь это хорошо, а завтра меня, оказывается, всегда от твоих работ тошнило. Потому что работы Чонгука в действительности очень хороши. А потом начинается в привычной манере: Чонгук просит его повернуться в камеру, потом глянуть мимо, после положить руку на шею, расстегнуть пару пуговиц на груди, провести ладонью по шелку рубашки, зацепиться за ремень своих брюк. Чонгук бросает в зал: — Включите воду. А сам не отрывается от камеры и повторяет Тэхену требования. Все это в какой-то момент перерастает в нечто большее, чем фотосъемка, и Тэхен видит в просьбах не желание сделать красивое фото, а умоляющий крик фотографа: Соблазни меня. Такое требовательное, выделенное жирным шрифтом и трижды подчеркнутое снизу, потому что все просьбы Гука выглядят завораживающе, и камера, словно экран порно-журнала, передает по ту сторону все потаенные желания. Гук наслаждается этим, закусывает свои губы и с жадностью делает снимки, забывая про всех вокруг. Потому что чужие сырые волосы обволакивают это изящное лицо, потому что через влажную рубашку видны затвердевшие на холоде соски. Потому что Тэхен это не человек, это чертово искусство, просто требующее к себе обожания. И если со стороны на это действо все смотрят как на обычную фотосъемку, то на фотографиях получается животных оргазм. Для этих двоих — модели и фотографа — в мире остаются лишь они и снимки начинают оживать в их фантазиях. Тэхен гладит свою шею рукой, прикрывает глаза и чувствует горячие дыхание Чонгука. А тот, не останавливаясь, ведет носом по его груди, капли воды с неба затекают под пуговки и оглаживают смуглый торс. Тэхен прикрывает глаза, опрокидывает голову, тело, душу и почти стонет в этом экстазе, потому что Чонгук продолжает диктовать ему свои условия и сопротивляться им невозможно. А он же пытался, хотел бежать, не мучать никого, а вместо этого просто тонет в чужих желаниях. У Чонгука желаний не много, но одно из них — Ким Тэхен.***
Когда съемки заканчиваются и все свободны, Чонгук, не стесняясь, заходит в гримерку моделей, хватает полотенце с рук стилистов и самостоятельно теперь вытирает чужие непослушные волосы, заглядывая в зеркало напротив и ловя на себе испуганно-удивленный взгляд. — Ну и, не хочешь что-то объяснить? — спокойно спрашивает Чонгук, вытирая влажные волосы более тщательно. — … — Тэхен многозначительно молчит, возможно, просто подбирает слова. — Я действительно не понимаю, что сделал не так, чтобы ты игнорировал каждое мое сообщение. И я думал, ты просто не хочешь общаться, но ты порекомендовал своим фанатам мой аккаунт, и я удивлен, что ты вообще нашел его. — Я иногда посматривал фотографии, — говорит тот своим обыденным басом и прикрывает глаза, наслаждаясь чужими прикосновениями. Сейчас они похожи на расслабленную парочку, что неспешно курят в постели и затягиваются долгими разговорами после жаркой ночи. Даже другие люди, до этого сидевшие здесь, решают выйти. — Не знаю зачем, просто так. Наткнулся на то, что мы делали вместе, посмотрел другие снимки и убедился, что это ты. Только и всего. Было бы неловко, скажи ты мне сейчас, что так и не сделал свой блог. — Значит, поддерживать брата не перестал, а на сообщения не отвечаешь! Резко Чонгук остановился, а его голова упала почти на плечо, шепча сразу в ухо: — Ты правда надеялся остаться незамеченным? — Правда. — Я же говорил, что не работаю так. Да и тем более, это даже не по бартеру, меня не устраивает. Что если взамен я проведу тебе фотосессию? — Ты уже сделал это сегодня, — насмешливо отвечает Тэхен и открывает, наконец, глаза, все еще ловя на себе испепеляющий взгляд. — Послушай… Резко полотенце оказывается откинутым на диван, а гримерное кресло повернуто, Чонгук опущен на одно колено (не для предложения, для удобства) и исподлобья заглядывает в чужие глаза. — Понятия не имею, что в твоей голове всегда происходит. Но считаю предельно неправильным заставлять человека приглашать тебя в его скромную зону комфорта, а потом нагло бросать там одного. Если есть что-то, что тебя расстроило в моих действиях, — скажи об этом прямо, к чему глупые недомолвки? Я человек взрослый, хотя твой менеджер и продолжает называть меня подростком. Я понимающий, веришь же? — Верю. — Ты вообще видел, сколько я прислал тебе сообщений? — Видел, — кивает Тэхен. — Тогда что не так? Тэхен протягивает руку и с характерным ему задумчивым взглядом проводит по чужим сухим волосам. Чонгук даже от этого становится ласковым, жмется к влажной ладошке и почти с щенячьим восторгом давит в себе улыбку. Ему так мало надо для счастья, потому что как-то уже случилось, что счастье зациклилось лишь на одном человеке. Чонгуку очень страшно: очень страшно внезапно узнать тягость к мужчинам и быть отвергнутым, поэтому он не окунается в это с головой. Будь это девушка — он бы уже вжимал ее в стену, требовал к себе любви и внимания, добивался этого, но тут ему топчут сердце и даже не говорят о причинах. — Хм, — Тэхен выдыхает и, облокотившись рукой на ручку кресла, кладет поверх своего кулака голову, смотрит на Гука в его ногах и как-то очень пристально рассматривает чужое лицо. Дело в том, что скучал тут не только Чонгук. — Просто не хочу доставлять тебе дискомфорт. — И в чем же? — Ну как, я известная модель, за мной ходит множество фанатов. Освещают мой каждый шаг, и я не смогу все лето ходить в одной и той же одежде, а вся другая — такая пестрая, — он говорит очень быстро, что его слова порой сливаются воедино. Он просто надеется, что в этом сумбуре можно будет упустить что-то значимое. — У меня плотный график и я действительно не могу часто приходить к тебе даже для съемок, да и твой адрес скоро узнают, начнутся вопросы и приставания к тебе. Думаешь, оно тебе нужно? А ты мне нравишься же, поэтому я такого не хочу. Да и что делать, если я замучаю тебя, снимать всегда одного человека не так уж и интересно. — Подожди-подожди, — Чонгук вскакивает на ноги так внезапно, что Тэхен ахает и вздергивает голову теперь наверх. — Что ты сказал? — Снимать всегда одного человека не так уж и интересно. — Чуть раньше, — расплываясь в улыбке, говорит Чонгук. — Я нравлюсь тебе. — Исключительно как фотограф, — выкручивается Тэхен из ситуации, но спусковой механизм уже запущен. Внутри него все еще сидит тот скромный ребенок, напуганный обществом, намекающий на исключительную неправильность восприятия этого мира. Тот робкий человек, что может только мечтать об одобрении и привязанности, каждый раз пугается этих вещей, как огня, и сбегает от всех подальше. Ему нравится думать и представлять свою жизнь другой, внимание он черпает из любви фанатов, и состроенный кокон кажется таким прочным и обточенным веками. — Послушай, — снова начинает Чонгук. — Это очень эгоистично и неправильно. Считаю, что ты пришел ко мне, может, из-за какого-то моего таланта и добр был, потому что тебе действительно нравится искусство и ты хочешь нести его в массы. Так же как ты рекламируешь выставки, которые тебе понравились, как ты и прорекламировал мою фотографию. Встреча со звездой твоего уровня для меня какая-то фантазия, я даже до сих пор осознать и признать это не могу, не говоря уже о том, чтобы надеяться на большее. Но я действительно скучаю. Скучаю по тому, как ты говоришь, улыбаешься или спишь в моем кресле. И если то, что я такой хороший фотограф мешает этому, давай я брошу к черту все это? М? У меня много других талантов, — несомненно, Чонгук не глупый и слово «нравится» он слышал отчетливо, не совсем уверенно, но воспринял в желаемом ключе. Выглядеть глупо не хотелось, он жаждал просто вытащить признание наружу из этого человека, как и разрешение на взаимность. Дверь за спиной скрипнула и внутри показалась голова Юнги: — Все собрались. Вы еще долго? Чонгук, не надоедай ему, — и, кивнув, зовет за собой. Сопротивляться Чонгук не может, остаться тоже, так что просто бросает Тэхену приглашение на фотосъемку в любой свободный день и уходит.***
Проходит несколько дней, прежде чем на экране телефона Чонгука светится сообщение с датой и временем съемки. Он уже и надеяться на такой исход перестал. В это время, вдобавок, он еще пересматривал скинутый наставником материал с водной студии, весьма вдумчиво вчитываясь в его комментарий к работе с Тэхеном: «Не мое это дело, фотографии отличные, не спорю, но, глядя на результат, закрадываются мысли, что ты видел его слишком пошло. Господи, да даже мне подрочить на него тут захотелось. Чонгук, в тебе скрыт или талант, или твоя гомосексуальная натура. Я в восторге. Заказчику тоже очень понравилось, сказал, что Тэхен выглядит здесь необычайно желанным. Я даже скинул часть выручки на твой счет. Попробую уговорить дать тебе разрешение на использование снимков в твоем портфолио» И Чонгук снова смотрит на снимки, вспоминает, каким желанным Тэхен был в этот момент, и просто стонет от собственного бездействия после. Когда наступает запланированное время, Чонгук топчется у входа в собственную студию и не знает, куда девать свои нервы и последние секунды. Тэхен всегда умело является ровно минута в минуту и никак не позже, поэтому сейчас бесполезно надеяться на другой исход. И вот долгожданный звонок, как и всегда, предельно пунктуально. Открывая дверь, Чонгук не ожидал увидеть Тэхена хоть и в маске, но в привычной ему одежде: белая полосатая рубашка с какими-то вплетающимися в узор цветами, что-то отдаленно похожее на дедушкин кардиган, бежевые брючки и некогда туфли, временем превращенные в шлепанцы. И хотя он выглядит совсем не таким, каким появлялся перед Гуком обычно, это больше похоже на полноценного Тэхена, пришедшего в гости без желания закрываться тут от всего мира. Скорее это было похоже на вызов и, напротив, кричащее желание открыться. Чонгук молча впускает его внутрь и закрывает дверь. — Ты же не думаешь, что я действительно позвал тебя только для фотографий? — Угу, — кивает он, снимая свои туфли и проходя глубже в студию. Вдыхает аромат полной грудью и словно напитывается тем, по чему так скучал: по этому зеркалу в прихожей, по шторке, за которой скрыта кухня, и по складу техники на шатком столике в углу. Все выглядит просто и дешево, но Тэхен ощущает тут себя намного свободней, чем в тысячи студий по всему свету. Тем более, когда сзади него совсем осторожно, даже с легкой волнующей дрожью обнимают неуверенные руки. — Ничего не говори, — резко зарекает Чонгук и сцепляет руки на чужом торсе. — Я знаю, что это лишь слух, что, возможно, тебе нравятся мужчины. Да и не то чтобы я был ими увлечен. Но если вдруг это не слух, и ты все еще в поиске, то могу ли я попробовать? — его слова кажутся уверенными, но спиной Тэхен ощущает всю дрожь и учащенно бьющееся сердце. — Это не беспочвенные слухи. Я не делю людей по гендерному признаку. Мне просто кто-то нравится, потому что нравится и… — его бас сейчас звенит просто по всему помещению, наполняет уши Чонгука целиком, ласкает само сознание. И младший не в силах выдерживать, не может даже ответа своего дождаться, когда губами касается желанной смуглой кожи в районе шеи и блаженно прикрывает глаза. — Черт, Чонгук, как же это глупо! — резко начинает смеяться Тэхен. По правде, подобное поведение после фактического признания способно напугать, и Чон, распахнув глаза, действительно выглядит таковым. Тэхен еще и распутывает его руки на себе, опускает их, оборачивается и смотрит предельно серьезно. — Так глупо, если бы я знал, что ты… ох, мне стоило тебя спросить немногим раньше, — его серьезность на лице идет в разрез с его эмоциями, поэтому Чонгук немного теряется и даже взглядом пытается на это намекнуть. Тэхен понимает без слов. — Я в тот день вдруг понял, что ты мне нравишься и подумал, что избегать будет хорошей идеей… — спокойно говорит Тэхен. В действительности, когда вы двое достаточно взрослые и состоятельные мужчины, находящиеся наедине и не угнетенные окружающим давлением, признаться в таком достаточно легко. Тэхен вообще не желал никогда скрывать свою привязанность или отношение к гомосексуальным взаимосвязям, а Чонгуку хотя и задуматься о таком пришлось впервые, красоту Тэхена оспаривать сложно. Небольшая неловкая и неожиданная пауза накрывает каждого присутствующего в этом помещении, пока они просто смотрят друг другу в глаза. Тэхен неловко мнется с ноги на ногу, иногда отводит взгляд в сторону и прикусывает свои пухлые губы. Чонгук выглядит совсем иначе: его спина все еще прямая и взгляд не блуждает, скорее, намертво приклеивается к чужому лицу и, кажется, все еще не верит в услышанное. На удивление, первым подается навстречу Чонгук, он немного неловко хватает парня напротив за плечи, делает шаг ближе и совсем осторожно наклоняется. Зрительный контакт до последней секунды, дающий возможность нежелательного прикосновения. Но словно в ответ Тэхен прикрывает глаза и сам подается вперед, первым соприкасаясь с чужими губами. Его сдавливают в руках, даже слегка больновато становится в плечах, но Чонгуково напряжение полностью оправдано и Тэхен не сопротивляется. Его руки нежно проскальзывают по чужой талии и легко цепляются за чужую одежду, прижимая желанное тело к себе ближе, а Чонгук… Чонгук, как жадный ребенок, сгребает старшего в охапку из собственных рук, прижимает к себе и требовательно заставляет углубить поцелуй, позволяя себе слишком много. А Тэхен вовсе не против. Когда съемка заканчивается, Чонгук опускается на пол и привычно для себя смотрит фотографии на маленьком экранчике. Каждая из них снова прекрасна, а главное, он смог запечатлеть такие счастливые глаза старшего здесь, на их личных съемках. Тэхен подходит к нему со спины, в руках зажимает трубочку от вскрытого сока, присаживается и, не стесняясь, просто обнимает сзади, подбородком облокачиваясь на чужое плечо, дабы тоже заглянуть в камеру: — Ну что там? — Ты снова слишком хорош. — М-м-м, — тянет сладко Тэхен и разворачивается, уткнувшись носом в чужую шею и слегка поводив им, словно заигрывает с мягкой шерсткой котенка. — Опубликуешь в своем блоге? — Что? Нет, я не хочу опять использовать твою популярность. — Пусть это будет бартер, — сладко говорит Тэхен и улыбается так широко, что даже кожей шеи это ощущается. — И на что? — На тебя, — и Тэхен обхватывает его талию, прижимая к себе. — Ну, хен, это не честно, — смеется Чонгук, а сам оборачивается, чтобы словить чужие губы, втянуть их в сладкий поцелуй. Теперь таких будет множество, теперь ни одно его сообщение не останется без ответа. Теперь он сможет фотографировать этого человека все то время, что они будут вместе. Нельзя сказать, что это счастье будет вечным, никто ведь не знает, что их ждет впереди. Но сейчас, пока они могут прятаться от мира в этой маленькой комнатушке на окраине города, они спрячут здесь и свое счастье. Для всех вокруг они лишь братья, но в своей душе они влюбленные дети, готовые дарить себя друг другу целиком.