Ким Тэён

      Ким Тэён всегда насмехалась надо мной.       Даже не так.       Ким Тэён буквально давила на меня своими насмешками. Что бы я ни сделала, дабы привлечь её внимание, она открыто меня игнорировала. Айсберги не таяли даже тогда, когда я услужливо говорила ей время или протягивала горячий стаканчик с кофе. Быть ассистенткой актрисы, талантливо показывающей фальшивые чувства, сложно. Особенно когда она тренирует на тебе такие фразы из сценария, как «я люблю тебя» или «ты означаешь для меня целый мир».       Мой мир был ограничен. Дом-работа-дом. Даже не так. Одиночество-Ким Тэён-одиночество. Хотя, если быть честной, даже рядом с ней я чувствовала себя одинокой, призрачной, будто прямо сейчас рассыплюсь, исчезну. Порой не спасало даже то, что женщина меня звала, бывало, крича «Ким Йерим, срочно позвони моему портному и скажи, чтобы ушил моё вечернее платье для награждения в талии!» Я тогда стояла, говорила господину Киму, что ему нужно сделать, кивала мысленному собеседнику и тихо шептала: «я всё выполнила, госпожа».       — Как бы я выжила в этом энергичном мире без тебя, Йерим, — она эту фразу говорила как обычно, с каким-то личным придыханием, которое было свойственно только ей, и я кивала, неловко затем смотря поверх её плеча.       Ким Тэён никогда не говорила, кто она по ориентации: её видели в разных обществах, в мужских, женских компаниях, с друзьями, коллегами, ведущими телешоу, со мной, в конце концов. Я же ассистент. Мне надо вечно быть рядом, на втором плане, на подхвате. Ходить с блокнотиком, договариваться со всеми работниками, говорить по поводу светских приёмов, предупреждать папарацци или фанатов, что Ким Тэён или не должна быть снята на камеру, или не будет с ними фотографироваться. Даже за много сотен вон, отданных мне, я не имела права разрешить какому-то фанату сделать фотографию с ней.       С богиней, рядом с которой я, казалось, была злобным Цербером с тремя головами.       — Йерим, тебе срочно нужен отдых, — я жила, на самом деле, по соседству с Ким Тэён. Арендная плата в самом сердце Сеула была запредельно высокой, и я работала на износ, лишь бы показать, какой я хороший сотрудник, как я умею работать. Зарплату время от времени повышали, да и подрабатывала я порой в интернете, так что на жизнь вполне хватало. — Может быть, мы отправимся на Бали?       Её желания были моими желаниями. Она захотела отдохнуть — всё начиналось как раз с банальной фразы «тебе нужен отдых», будто она обращалась не ко мне, а к самой себе. Будто анализировала сначала себя, а потом сыпались предложения: Америка, Бали, Мальдивы, Австралия. Её не тянуло в ближайшие страны к азиатам, она пресытилась ими на церемониях награждения и на съёмках. Ей надо было чего-то не узкоглазого, без кожи цвета жжённого сахара и поклонов до боли в шее или пояснице.       — Можно и Бали, — неуверенно сказала я, сжимая в руках телефон. — Но… госпожа, мы там были два месяца назад. Вы точно уверены, что хотите вновь полететь туда?       — Уверена.       У Ким Тэён была прозрачная кожа, узкое лицо и выразительные глаза, смотрящие на мир с восхитительной цепкостью, вниманием, будто улавливая каждый шорох мира, каждый взгляд прохожего. Она знала — она прекрасна, статна, умеет вести светские беседы и не позволит себе лишнего слова, даже если в её организме будет уже не первый бокал шампанского. Её разум будто никогда не затмевался. Но я знала одно, что о ней больше не знал никто.       Актриса, оставляющая с носом регулярно каждого актёра, собирая все награды до единой, была до жути одинокой. Её родители не поддерживали с ней общение, братьев-сестёр не было, а подруги при её статусе — люди лишние, хотевшие дружить с ней только из-за денег и славы. В наше время редко встречаются искренние люди, даже Ким Тэён не была примером искренности. Она часто лгала репортёрам. Недоговаривала. В такие моменты я замечала, как дрожал бокал с шампанским в её нежных руках, на которые были натянуты шёлковые перчатки. Со мной тоже она не была особо искренней.       Как и я с ней.       Она говорила, что ни за что не сделает больно, но банально каждый день дарила мне боль. Одно её существование означало это слово. Она была создана, такая неземная и невесомая, чтобы покорять сердца, как вершины гор. И моё она тоже покорила. Быстро, незаметно для меня. Эта пытка под названием «любовь» мучила меня достаточно долго, потому что я поняла, что влюбилась в её игру, в её цветастую маску в тот момент, когда проработала вместе с ней два месяца.       Надо же, как, оказывается, мало времени мне надо для того, чтобы банально влюбиться. Да не в абы кого, даже не в любого мужчину, который ошивался рядом с Ким Тэён, а в саму актрису. Немного отстранённую, не от мира сего, но безумно красивую.       Каждый раз смотря на неё, я превращалась в звёздную пыль, рассеивалась по ветру, с трудом собиралась обратно. Дыхание перехватывало, ноги отнимались. В те моменты, когда наши руки соприкасались, моя ладонь тлела, пеплом разлеталась по полу. Огонь внутри меня не дарил мне жизнь, никак нет. Он убивал меня.       Любое прикосновение, да любой контакт, даже просто пересечение взглядов сжигало дотла, причиняло боль, от которой не было спасения. Я говорила об этом как-то с моей подругой Сыльги: она сказала, что, хоть ей и неприятна такая тема разговора, моя реакция на Ким Тэён странная. Болезненная. Нездоровая. Рядом с ней идя, я помещалась в сладкую патоку, тягучую карамель, ничего не слышала и не видела — только еле воспринимаемый стук тонких каблучков говорил, что я вроде как жива. Выполняла свои обязанности ассистента. Но всё равно думала о чём-то отвлечённом, том, что не касалось работы совершенно. Точнее, касалось. Но не особо прямо.       На сказочное Бали билеты были забронированы быстро, вылетели мы скоро — на частном самолёте, попивая напитки со льдом. Я знала, что в клетчатом костюме с юбкой и пиджаком мне будет жарко, но ничего не могла поделать — я на работе, я рядом с актрисой, должна держать планку и выглядеть превосходно. Даже если на лбу выступил пот от жары, а руки дрожат от близкого нахождения к Ким Тэён.       Самолёт сел мягко, спуская трап. Стюардесса поклонилась нам, желая приятного отдыха, и я заметила в её руках телефон. Знаком показав ей следовать за мной, сделала выговор, что во время таких вот перелётов никто не имеет права фотографировать актрису. Ей пришлось удалить все видео, все фотографии. Конечно же, я довела бедняжку до слёз, но это моя работа — следить за безопасностью, быть рядом, на подхвате.       Первое время мы проводим на островах как всегда: она в купальнике, я в облегчённой версии рабочего костюма. Ким Тэён выглядела восхитительно, впрочем, как и всегда, и когда я упала на шезлонг, закрывая глаза, подумала, что упала в обморок из-за её красоты. Но, на самом деле, это ж надо так умудриться — схватить солнечный удар в первый день пребывания в другой стране.       Я очнулась уже в номере отеля, хоть мне говорили, что я время от времени приходила в себя на пляже. Меня мутило; голова болела, тянуло блевать, и я со стоном попыталась встать, но властная рука Ким Тэён остановила меня.       — Лежи, Йери, — её голос сравним с лёгким дуновением ветерка, и я осторожно опустилась обратно, выдыхая. — Я о тебе позабочусь.       В те прекрасные мгновения насмешка сменилась заботой, когда женщина водила пальцами по моему запястью. Мне становилось то хуже, то лучше рядом с ней, и когда я проснулась, будучи в полном бреду, увидела лежащую рядом с собой актрису, что, сжав мои пальцы, спала, сладко сложив губы трубочкой. Признаться честно, в тот момент я думала о том, как же мне хотелось её поцеловать: касаться раз за разом её губ, проводить руками по спине или зарываться пальцами в волосах. Но я только вновь провалилась в темноту, полуоткрытыми губами шепча имя: «Ким Тэён».       Проснувшись в следующий раз, я поняла, что жар отступил, меня не тошнило, а поэтому осторожно приподнялась на локтях, трогая собственный лоб. Ничего не болело: даже, кажется, ссадины будто забыли обо мне, и я даже ухмыльнулась. Живая, и ладно. Теперь надо вставать в строй, чтобы дальше работать и быть тенью госпожи Ким.       Актриса нашлась в ванной комнате, когда она умывалась, из чего я сделала вывод, что сейчас раннее утро и завтрака ещё не было. Тэён, увидев меня, улыбнулась, кивая и приглашая меня в маленькое помещение, где мы вдвоём всё же уместились, и я, будто недолюбленный ребёнок, прильнула к ней, опуская голову на её плечо и вдыхая прекрасный аромат цветов, исходящий от тела женщины. Она знала себе цену, знала, чего стоила, и даже в домашней обстановке выглядела дорого, так, что дыхание пропадало.       Как забавно, что Тэён была в почёте у представителей ЛГБТ-сообщества. И хоть я пыталась всеми силами отрицать то, что я лесбиянка, таковой была. И актриса, что одним своим взглядом порой способна заморозить Тихий океан, являлась той женщиной, что я страстно желала.       — Спасибо, что позаботились обо мне, — до сих пор держа её за плечи, я низко поклонилась. Поясница сразу заболела, но я сквозь слёзы стерпела. — Извините, что доставила вам столько неудобств.       — Йери…       — Подождите, пожалуйста, ничего не говорите, — неожиданная смелость всколыхнулась во мне, и я разогнулась, смотря на её лицо и подмечая каждую родинку, каждую маленькую морщинку. — Я просто хочу сказать… давно хочу сказать…       Мысли капитально путались; я смущалась ей рассказать всё, но вместе с тем знала — надо, иначе я сойду с ума, находясь рядом. Волнение передалось на чисто подсознательном уровне: Тэён выдохнула, перехватывая мои ладони и смотря прямо в глаза, к чему я была не готова — сразу отвела взгляд, вдыхая через нос, а потом подняла покрасневшее лицо вновь.       — Я не смогу дальше с вами работать по причине того, что влюблена в вас!       Развернувшись, я покинула ванную комнату, прижала руки к груди и попыталась успокоить бешено бьющееся сердце. Оно не хотело униматься — жгло огнём, кололо, и я упала на кровать, захлёбываясь в крике боли. Казалось, я схватила сердечный приступ, а Ким Тэён смотрела на меня расширенными глазами, пытаясь хоть что-либо понять.       — Приятно ли чувствовать мою боль, онни? — прохрипела, а потом закрыла глаза. Поднялся жар — моё тело решилось упасть в обморок.

* * *

      Получив свою последнюю зарплату в работе с Ким Тэён, я собирала вещи, чтобы съехать и перестать быть её соседкой. Несколько чемоданов заполнила уже полностью и теперь сидела на полу, пытаясь выгнать из головы ненужные, будто мусор, воспоминания.       После того дня, когда я призналась актрисе в симпатии, она старалась со мной не говорить вовсе. Я была как-то отдельно от неё: вроде и ассистент, но она не обращала на меня никакого внимания. Что ж, я заслужила игнорирование с её стороны. Ходила, конечно, хвостом, как всегда, отгоняла фанатов и давала Тэён отдохнуть, но, как только мы прилетели, со мной связался её менеджер.       «Госпожа Ким разрывает с вами контракт».       И всё. Не было ни слёз, ни криков — я спокойно приняла свою судьбу и стала просто искать себе квартиру на окраине города, желая больше никогда не связываться с шоу-бизнесом.       Такси подъехало быстро, и молодой водитель помог мне загрузить все вещи, ничего не уточняя и не спрашивая. Садясь на место рядом с водителем, я в последний раз посмотрела на пентхаус, в котором жила рядом с Ким Тэён, и отвела взгляд, захлопывая дверцу.       Ледяной взгляд актрисы никогда не посмотрит на меня с любовью. Я оставлю её в собственном прошлом, наполненном болью.