День и ночь

— Госпожа. — управляющий заезжего двора низко поклонился перед новой гостьей. — Позвольте лично провести Вас. Леди в красной атласной накидке подобрала подол платья и последовала за низеньким мужчиной, который, к тому же, нес ее небольшой сверток с вещами. Ночевать в тавернах одиноким дамам было очень опасно, но война застала ее врасплох и выбирать между улицей и этим местом не приходилось. Ее комната находилась на втором этаже этого деревянного здания, которое трещало от любого шевеления внутри. Из соседних комнат доносились странные звуки, какие-то стоны, но она настолько была измучена долгой дорогой, что не стала менять решение здесь ночевать. Хозяин довел ее до криво збитой из пересохших досок двери и отдал вещи. — Вот Ваша комната, мисс д’Анжу, завтрак будет готов после утренней молитвы. Ужина, простите, уже не будет. Мое почтение. Низенький круглолиций мужичек еще раз откланялся и ушел тем же путем, что и пришел. Девушка вошла в комнату и тут же закрылась на засов. Последние два месяца казались адом. Ее беззаботная жизнь закончилась после того, как ее отца, почтенного графа д’Анжу, убили на войне за веру. Дом их разграбили солдаты вражеской армии. Сама бедняжка, графская дочка, успела спрятаться под увесистую кровать, под которой был спрятан тайный ход в небольшую комнатку - укрытие для таких вот случаев. Изабэлл успела только прихватить с собой самое ценное — шкатулку с украшениями своей погибшей в родах матери. Сидя в тёмной тесной комнатке девушка слышала страшные вещи - её служанку истязали, казалось, звери, а не люди. Крики, за тем стоны и хриплое мычание. А потом стало еще страшнее - звуки переворачивающейся мебели. Изабэлл молилась, чтобы разбойники не смогли сдвинуть с места кровать. И хвала господу это не произошло. Девушка подождала пока все утихнет окончательно. Затем собрала в простыню несколько платьев, кое-что найденное из еды и осторожно вышла из дома. Солдаты прошлись по городу как саранча, в округе было тихо. Много домов горело, в некоторых стонали умирающие люди. Поняв, что хорошего тут ждать не придется, она пошла к воротам и больше не оглядывалась. Она помнила, что надо добраться до Аквиллы, там у нее был кузен. Но на это нужны были средства и в ход пошли те самые украшения. Добраться до уцелевшего поселения оказалось не так уж и сложно. Крестоносцы осели совсем недалеко. Она не боялась мужчин в кольчуге, поэтому смело пошла к ним за помощью. Лагерь стоял практически среди чистого поля, недалеко виднелась маленькая деревушка. Стоянка солдат была обнесена частоколом и у каждого выхода стояли часовые, по два на каждый. — Кто такая, откуда идешь? — задал очевидный вопрос молодой человек в кольчуге и белой тунике с нарисованным крестом на груди. Выглядела графская дочь отнюдь не как дворянка — исколотые сухостоем ноги в дырявых туфлях со сломанным каблуком, потрепанное жаркими ветрами платье, все в репяхах и крови от порезов на теле, лицо грязное, все в копоти и волосы, запутанные и пересушенные на солнце. Признаться? Засмеют… — Изабелл д’Анжу, сир. — ответила она в полголоса. Реакция была предсказуема. — Ты? Д’Анжу? Чего же Вы изволите, Ваше величество? — продолжал хохотать рыцарь, подталкивая своего сослуживца тоже посмотреть на это. С одной стороны, она знала, что так будет, а с другой — обида и отчаяние разрывали ей сердце. Уйти и искать помощи от других людей? Или побороться за свое имя? — Да, я графиня! В мой дом ворвались сарацины и я смогла выжить, а вот сможешь ли ты в своих латах и мечем в руках устоять от их удара? — Решительным тоном сказала она. Рыцари еще больше зашлись смехом. Вдруг один из них что-то нашептал другому и в глазах их засверкал опасный огонек. — Так и что же ты хочешь? Помощи? — заговорил он и подошел к Изабелл поближе. — Всегда же можно договориться, правда, друг мой? — Конечно! — второй рыцарь подошёл к Изабелл с другой стороны и взял ее под руку. — Сначала ты нам, а уж затем… Девушка почувствовала что-то неладное и, вырвавшись из-под железной руки рыцаря, поспешила прочь от лагеря. В приличном расстоянии от поста она услышала топот копыт. — Проблемы? — спросил только что подъехавший на черном коне мужчина. Изабелл подумала, что те двое послали за ней третьего и тут же побежала так быстро, как только могла. Ни в ее силах было соревноваться в скоростном бегу с конем, поэтому всадник быстро ее догнал. Обессиленная девушка свалилась на колени и тяжело дыша была готова к любому повороту судьбы. Даже если сейчас ей грозит опасность - пускай. Ее посетила мысль, что, возможно, в данных условиях, единственный способ добраться до хоть какого-то населенного пункта, это нечастые попутчики и не важно какую они потребуют плату. — Ты куда, глупое создание? — произнес рослый мужчина в черной броне. Он слез с коня и подошел к девушке. — Что тебе наговорили те обалдуи? Хотя, впрочем… Поднимайся, пошли. Он попытался ее поднять. — Нет! — закричала она и начала его бить руками. — Не надо, я всего лишь прошу помочь добраться до Аквиллы, у меня деньги есть. На покрасневшем лице блестели капли пота и слезы. — Я не гулящая… Мужчина отошел от нее, снял свой шлем и на солнце заблестели его соломенного цвета волосы. Затем взял брошенный Изабелл сверток и вместе со шлемом заложил в большой дорожный мешок, при этом говорил. — Я капитан этих почтеннейших членов ордена, которых завтра-послезавтра пустят на мясо сарацины. Меня призвали служить в Аквиллу в личной охране эпископа. Хочешь, поехали, мне за это ничего не надо. Изабелл поднялась на ноги и попыталась понять в чем подвох. Высокий стройный мужчина в черном казался очень уставшим и морально избитым. Серо-голубые глаза смотрели на нее с жалостью и какой-то отцовской заботой. В чистоту его намерений хотелось верить, поэтому наивная девушка подошла к всаднику и подала ему свою руку. Он помог ей сесть на коня, затем взобрался в седло сам. За целый день пути он не сказал ни слова, чувствовалась военная выдержка. Изабелл решила сама все о себе рассказать, он лишь кивал головой. Конь слушался поводка как будто был частью всадника и мчал так быстро, что, казалось, земля уходит из-под их ног. Изабелл была измотана. Капитан отвез ее в ближайший заезжий двор и попросил подождать возле лошади, а сам куда-то ушел. Через час он вернулся. — У тебя есть приличные вещи? — спросил он. Изабелл задумалась. — Полагаю да. Это важно? — Оборванцев не пускают в заезжие дворы, их сразу же посылают в тюрьму. Спрячься в стойле и приведи себя в порядок, хорошо? — Но… Мне бы помыться. Капитан начал жалеть, что связался с этой девицей. Недалеко был пруд, он отвел ее туда. Спустя какое-то время из зарослей к нему вышла стройная красивая совсем юная девушка в светло голубом шелковом платье, но совсем босая и в рваном плаще из мешковины. Светлые волосы, аккуратно разложенные по спине колыхал ветер, на бледных тощих щеках блестел еле заметный румянец от прохладной воды. Капитан застыл на месте, а когда Изабелл подошла ближе, вымолвил. — Пойдемте, госпожа... В голосе солдата слышалась скрытая ирония. Изабелл улыбнулась. — Что-то не так? — девушка смущенно завертелась на месте, осматривая себя. По направлению взгляда она поняла, что дело в обуви. — У меня нету, последние сносила. Тяжело вздохнув, он повел ее к ближайшей лавке, где ей нашли кое-как подходящую обувь и накидку из красного атласа. А ведь колье, отданное за эти вещи, было намного дороже, но сейчас ее это мало волновало. Теперь важно найти кровать. Капитан отвел ее в заезжий двор и представил хозяину, затем увел в сторону и сказал. — Я сказал им кто ты. Ничего не бойся и спи спокойно. Завтра за тобой придут и заберут к твоему кузену. Нам пришло время попрощаться, меня ждут на службе. Изабелл взяла капитана за руку. — Спасибо большое. Я этого не забуду. Но... Ты я даже не знаю твоего имени. Уставший от долгой дороги, солдат поцеловал ее руку и молча пошел к своему коню в стойло. Возможно, в Аквилле его ждет семья, думала Изабелл, сидя в своей маленькой комнатушке, за ночь и завтрак в которой она расплатилась старинной брошью. Ее всегда пугали молчаливые и задумчивые люди, никогда не знаешь что у них на уме, а путешествуя с этим загадочным солдатом, она не думала об этом. Возможно, она слишком многого натерпелась. В любом случае все уже позади и утро вечера мудренее.