Бард, сыграй мне?

      Геральту не спится. Как оказалось, ему вообще сложно уснуть там, где есть все удобные условия. Странное дело: он так свыкся с тем, чтобы спать на промерзлой земле и подкладывать ножны под голову, что теперь, в относительном тепле таверны, на скрипучей кровати и под пуховым одеялом — он не может уснуть. Лютик сидит около небольшого камина в углу комнаты, прямо на полу, сна у него тоже ни в одном глазу. В любое другое время, он бы залез куда-нибудь поближе к Геральту, чтобы согреться, но Геральта сегодня ранили, и несмотря на то, что он восстановился быстро, – да и не привыкать, – Лютик бегал вокруг него квочкой. Несмотря на это, его особое внимание даже не раздражало. Лютик искренне пытался заботиться, спрашивал постоянно, как Геральт себя чувствует, и что у него болит, и пытался забрать у него кладь, и придерживал Плотву за поводья, словно опасаясь, что Геральт упадет прямо на месте. Лютик, конечно, раздражал, но подобное внимание... Немного даже льстило. В конце концов, все вокруг его либо боятся, либо ненавидят и боятся, а Лютик — искренне пытается заботиться. Смешно немного: Лютик совсем ребенок, особенно с точки зрения Геральта. Лютик взбалмошный, творческий, лезет на рожон, и очень-очень юн. Хотя в свои восемнадцать лет – замечает Геральт, – иногда выдает... Чересчур глубокие мысли. Даже Геральту становится не по себе.       Лютик иногда поглядывает на него взволнованно через плечо; видит, что ведьмаку не спится, переживает — хотя у Геральта даже не болит ничего, но молчит, чтобы не побеспокоить. Очаровательно. Геральту ужасно неловко. — Бард, — зовет Геральт, стягивает с себя одеяло, и садится. Лютик подскакивает на ноги, подходит ближе к кровати, но продолжает стоять. Геральт кивает на край кровати. — Сыграй мне? — он предлагает, и ему немного даже стыдно.       Он обычно не очень лестно отзывается о Лютике и его вокальных данных, но, честно сказать, после такой заботы сегодня, это прямо стыд. Лютик садится рядом, как-то неловко разминает пальцы левой руки. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он. Ему самому-то от просьбы неловко — Лютику, обычно, приглашений и разрешений не надо, а раз уж Геральт сам просит, то это прям праздник какой-то.       Геральт хмыкает и кивает: — Не боись. От меня не отделаешься. Так что?       Лютик улыбается — ласково так, мечтательно почти. — Ладно, хорошо... Я рад. Есть какие-то пожелания? — он звучит куда бодрее, перебирает струны, подбирая ритм. Геральт качает головой и откидывается спиной к стене, слушает внимательно.       Лютик любит музыку — в любой свободный момент начинает играть или подбирает рифмы. Песни у него самые разные — от пафосных баллад, идеально подходящих для королевских залов, до пошловатых песенок для кметов, которые можно пьяненьким играть в тавернах по вечерам. Геральт слушает их обычно в полуха, пока занят чем-нибудь, не обращает особого внимания на содержание. У Лютика голос мелодичный, приятный, струны тихо звенят, и ему становится спокойно. Ему вообще редко бывает спокойно — нет ничего спокойного в его жизни; но рядом с Лютиком это гораздо проще — он чувствует какой-то... Смысл. Чувствует, что делает это все не зря: что все эти бесконечные поиски, жизнь от убийства до убийства — теперь это все не так плохо, потому что он не одинок в этом, и он несет определенную ответственность за Лютика. Защищает его и все такое. Конечно, это нелегко, в пылу эмоций он даже как-то назвал его обузой (за что так и не извинился, кстати), но на самом деле... Он просто не привык быть ответственным за кого-то, кроме себя. По правде, Лютик был... Заботливым и внимательным. Всегда лавировал, когда чувствовал, что вот-вот доведет Геральта, ходил по самой грани, но беспокоился о нем каждый раз, когда они натыкались на что-нибудь, опаснее белки.       Геральт чувствовал себя почти как дома рядом с ним. Даже больше, чем в Каэр Морхене.       Лютик напевает что-то, чего Геральт не узнает, в полголоса, так, словно на ходу выдумывает, колыбельная какая-то. Геральт слышит бормотание "Засыпай, моя любовь, ведь ночь темна и так опасна". Геральт улыбается самому себе, вслушивается внимательнее. "Я с тобой, и спрячу нас, нам вдвоем весь мир подвластен" — и Геральт думает о том, что, даже не слыша весь текст, он знает, о чем Лютик поет. И у него под ребрами тянет так болезненно.       Геральт опускается обратно на кровать, и Лютик мгновенно перестает играть, опускает лютню. — Я в порядке, — отвечает на взволнованный взгляд Геральт и протягивает к нему руку. Он буквально видит, как у Лютика глаза светиться начинают. Геральт со стыдом думает о том, насколько же грубо он относился к барду. И о том, насколько сильно Лютик пытается добиться хорошего отношения. — Ложись. Ты весь день мечешься туда-сюда.       Лютик снимает сюртук, обувь, и ложится рядом, переводит взгляд на Геральта. — Ты точно в порядке? — он спрашивает с сомнением, переживает еще, глупый и наивный мальчик, – думает Геральт, – но только с нежностью.       Он кивает, раскрывает одеяло, и Лютику больше намеков не надо. Он подбирается ближе, забирается под одеяло, ложится прямо под боком у Геральта, но боится рану задеть. Геральт улыбается сам себе. — Почему ты думаешь, что меня так легко убить, мальчик? — прозвище вырывается само, но Геральт исправляться не собирается. Это кажется... Правильным.       Лютик краснеет, и от этого Геральт только шире улыбается. — Я просто... Беспокоюсь. Думаешь, я продержусь тут один, если кикимора тебя наизнанку вывернет? — Лютик отговаривается. Он теплый, и какой-то миниатюрный даже. Прижимается ближе, потому что в скрипучее окно дует ветер. Геральт обнимает его и кладет тяжелую, мозолистую ладонь на спину, и чувствует дрожь под пальцами. — О ком мне потом писать баллады?       Геральт хмыкает, улыбается сонно. Он тычется носом Лютику в щеку, видит, как у него дрожат ресницы. Лютик поднимает голову, тянется сам, — он умный мальчик, – улыбаясь ему в губы, и целует. Юлиан льнет ближе, цепляется пальцами за рубаху на плече Геральта, и сжимает крепко. Геральт чувствует за него огромную ответственность — а еще нежность и долгожданное спокойствие. Геральт отстраняется первым, и наблюдает за тем, как Лютик краснеет и прячет лицо на плече Геральта. Геральт подтягивает одеяло выше. — Может быть, тебе стоит чаще петь мне перед сном, — шутит Геральт, и Лютик в ответ сдавленно скулит. — Возьму это отплатой за защиту.