Начинало светать. На электронных часах, стоящих на тумбочке возле незаправленной кровати, ярко зелёным цветом горело «7:25». Рядом покоился подключенный к зарядному устройству разряженный под ноль смартфон. Шторы были плотно задёрнуты и не пропускали ни единого лучика солнца в просторную комнату. Молодой человек стеклянными глазами следил за происходящим на экране своего компьютера и время от времени поглядывал на часы. В мыслях юноши уже на протяжении часа вертелось одно и то же «ещё чуть-чуть и точно лягу», однако с каждым победным возгласом «ура», произнесённым вполголоса самому себе с неким облегчением и безграничной радостью, появлялось ещё одно небольшое дельце, не терпящее отлагательств. Файер в последний раз перевёл внимание на часы и, бросив тихое «пошло всё к чёрту», поднялся со стула и двинулся к постели, одновременно захлопывая крышку ноутбука. Благо, что первая пара у третьекурсников сегодня начиналась в одиннадцать, и можно было позволить себе проснуться немногим позже, чем обычно. Точнее, позволить себе лечь спать. Хотя, не оставь юноша всё на последние дни до срока сдачи, ему не пришлось бы за одну ночь выполнять половину всей работы. Но Файер не Файер, если будет учиться на своих ошибках, как любит говорить о нём его друг. Подумав об этом, он едва заметно усмехнулся, про себя соглашаясь с Вектором, и наконец прикрыл глаза.
Жизнь, кажется, перестала быть столь мучительной.
Ровно до того момента, как тишину прервала раздавшаяся, как гром среди ясного неба, вибрация телефона, заставившая Файера подскочить и тут же потянуться к нарушителю его спокойствия. Увидев на дисплее нежеланные «9:00», он вздохнул и вновь опустился на подушку. Казалось бы, как он прилёг, прошла всего только минута, а уже вновь пора подниматься и собираться на учёбу.
Всё же жизнь – это мука.
Неохотно выбравшись из-под одеяла, юноша, захватив с собой сменную одежду, вяло поплёлся в ванную. Закрыв за собой дверь, Файер стянул с себя толстовку, в которой по случайности уснул, и принялся разглядывать свои порезы. До тошноты неприятно, но взгляд будто прикован к следам каждой пережитой парнем проблемы, пусть даже и незначительной. И когда естественный страх боли превратился в страх её не чувствовать? Когда попытки её избежать сменились попытками заглушить ей собственные чувства? Зачем? Зачем он тогда взялся за лезвие? Почему смог найти в этом выход? Как это вылилось в привычку?
«Слабак. Ничтожество. Неудачник.» – с гадким ехидством вторил, как не кстати, внутренний голос. –
«Твои проблемы ничто, по сравнению с проблемами других людей. Но они держатся, они справляются. А ты?»
– А что я?.. – руки, вновь по привычке схватившиеся за раковину, как за спасательный круг, стали подрагивать.
«Отвратителен.»
– Хватит.
«Омерзителен.»
– Прекрати думать об этом, – шипит он сам на себя, хватаясь за голову в тщетных попытках заткнуть собственное «Я», что решило напомнить ему о причине всех тех его срывов. Оно будто с иронией отвечает на все ранее заданные им вопросы. «Почему? Как? Зачем?» Посмотри на себя, вот и весь ответ. Вспомни, что тревожило тебя, почувствуй это. Ну и как? Есть ещё что спросить?
– Файер, сынок, ты в ванной? – звучит добродушный матушкин голос, вырывая юношу из его неумолкающих мыслей. Напряжение постепенно стихает. Вдох. – Завтрак уже готов, поторопись, а то остынет. – Выдох.
– Да, хорошо.
И в правду, хорошо.
Всё ещё придерживаясь одной рукой за раковину, парень включает воду и подставляет под холодную струю голову.
Вдох.
«Ты мне не враг.»
Выдох.
«У тебя что-то произошло?»
Рука тянется выключить кран, дрожь прекращается.
«Если ты позволишь, я постараюсь помочь тебе.»
В зеркале напротив отражается молодой человек. Такой же, как все, человек. Со своими сложностями в жизни и своими способами их решения.
«Я всегда буду на твоей стороне, Файер. Какую бы глупость ты не сотворил, я тебя не брошу.»
– Вот же ж блядство. Это сложнее, чем я думал, – юноша вновь опустил глаза на свои искалеченные запястья, после чего горько усмехнулся. – Быть нормальным так трудно.
Наскоро приняв душ, периодически твердя себе, что всё хорошо, и он со всем справится, Файер пошёл на кухню, где его встретили радостные родители. Удивительно, как юноша может оставаться столь меланхоличным человеком с такими жизнерадостными людьми в окружении. Чмокнув матушку в щёчку и получив ответный поцелуй от неё, Файер обнялся с отчимом и сел за стол. Женщина тут же запорхала вокруг них, принимаясь спешно накрывать на стол, чтобы её, как она частенько выражалась, «любимые мальчики» не остались голодными. Пожелав друг другу приятного аппетита, семья принялась за еду, однако красноволосый и без того чувствовал себя вполне сытым. Особенно, когда вспоминал о событиях вчерашнего вечера и о том, что не смог их ничем заглушить. Обещание не браться за лезвие хотя бы одну неделю, данное парню самому себе, уже было сотню раз проклято им же, потому что отвратительное завершение прошедшего дня никак не уходило из головы, а занять её чем-то другим почему-то не получалось.
Вскоре родители, что, в отличие от Файера, быстро справились со своим завтраком, стали собираться на работу и, пожелав парню удачи, оставили его одного. Не сводя глаз с уже остывшего риса, политого неизвестным ему соусом, юноша просидел в таком положении несколько минут, после чего отодвинул от себя тарелку и положил на её место голову. Спустя какое-то время, кажется, успев даже вздремнуть, Файер всё же решился посмотреть на часы. До первой пары оставалось около тридцати минут, а чтобы добраться до университета парню требовалось, как минимум, сорок. Осознав, что он уже опаздывает, юноша подскочил, как ошпаренный, и помчался в свою комнату, после чего, выбежав из квартиры, набрал Вектора. Когда же в трубке раздался всё ещё сонный голос друга и его невнятное бормотание, Файер понял, что тот до сих пор нежился в постели и даже думать не смел об учёбе. Повисло молчание. Специально дожидаясь, пока друг взглянет-таки на часы, Файер рассмеялся, наконец услышав его реакцию: с той стороны посыпались отборные маты, произнесённые заметно бодрее, чем предыдущие обрывки неосмысленных фраз.
– Тебя подождать? – с улыбкой спросил красноволосый, всё ещё мысленно посмеиваясь с недовольных реплик своего друга.
– Ага, блять, естественно, а то, сука, как же мы не вместе опоздаем, – кажется, пытаясь одеться и не выронить при этом телефон, ворчал парень, на что Файер лишь вновь рассмеялся. Почему-то раздражённый друг всегда для него являлся поводом улыбнуться. Возможно, причиной этому был тот факт, что Вектор, чаще всего, пребывал в хорошем расположении духа и, казалось бы, вовсе не умел злиться. Однако, если такое вдруг случалось, окружающие старались держаться от него подальше. Все, кроме Файера, который в такие моменты, напротив, загорался идеей ещё сильнее вывести лучшего друга из себя.
Пожелав тому «не распластаться где-нибудь по дороге», Файер решил, что терять уже нечего, поэтому надел наушники и, сменив маршрут к дому Вектора, чуть сбавил скорость и постарался вслушиться в слова песни. Долго довольствоваться наскоро созданным плейлистом у него не вышло, ведь как бы парень ни старался, выбросить из головы одну рыжую бестию, что поселилась там вместо отошедших на время удручающих мыслей, не удавалось. Более того, пришло внезапное осознание об её внешнем, да и не только, сходстве с его подругой детства. Боевая рыжеволосая девчушка со взрывным характером, которая, по словам отца, всегда таскала его куда не следует, и Симка, что являлась не менее бойкой девицей с непростым характером и пылкой натурой. Файера такая ассоциация совсем не порадовала. Для него подруга детства – это некий лучик света в его тёмном мирке; Симка же, напротив, является, скорее, одним из препятствий на его жизненном пути, нелёгким грузом, что тащит парня обратно ко дну. Нет, сказать, что она как-то оскверняет воспоминания об его подруге, конечно, нельзя, однако ощущение, что сравнивать этих двух людей непозволительно, теперь не оставляло его.
Внезапно кто-то схватил юношу за плечи, от чего он вздрогнул и резко обернулся. На него чуть свысока с улыбкой смотрел Вектор. Разница в росте у парней была невесомая, но всё же эти несколько сантиметров давали о себе знать. Закатив глаза, Файер вынул наушники и попытался оттолкнуть от себя друга, уже успевшего заключить его в свои объятия.
– Доброе утро, – пожелал Вектор, по-прежнему прижимая того к себе и похихикивая с его тщетных попыток выбраться из крепкой хватки.
– Да в каком, блять, месте оно доброе?
– Как настроение? – проигнорировав возмущение всё же угомонившегося юноши, Вектор наконец отпустил его и направился вперёд.
– Сойдёт, – буркнул Файер, поправляя куртку и идя вслед за довольным парнем.
– Почему не отличное? – он взглянул на вмиг похмуревшего друга и, заподозрив что-то неладное, перестал улыбаться. – Эй, всё в порядке?
– Забей, – юноша отвернул голову, чтобы лишний раз не пересекаться взглядами с Вектором и тем самым не давать ему возможности считать всё со своего лица. Желания делиться переживаниями как-то не было, да и вновь проматывать события прошедшего вечера тоже.
– Что-то случилось?
– Нет.
– Не пизди. Я же вижу что-то не так. Давай выкладывай, – дёрнув парня за рукав куртки, продолжал выпытывать Вектор. Тот обречённо вздохнул и, помолчав ещё некоторое время, всё же мельком посмотрел на друга.
– Отец вчера объявился. Часам к восьми. Знатно повздорил с отчимом, который не подпускал его к матери, а та, в свою очередь, ко мне. Потом сказал, что они не имеют права запрещать ему со мной видеться и ворвался-таки в мою комнату. Снова выразил своё возмущение по поводу крашенных волос, видишь ли, не по-пацански это, а потом решил сыграть в добросовестного папашу. Расспрашивал про учёбу, про друзей, про девушку, а затем начал жаловаться на свою дерьмовую жизнь, якобы, как ему хуёво. Потом выдал, что я ему, видишь ли, не звоню и всячески избегаю встречи с ним, а ему ведь из-за этого жутко обидно. Начал гнать что-то про свою скорую смерть, про то, как у него жизнь ужасно сложилась: как родители выгнали, как жена ушла к другому, как сын пидором стал и вовсе отвернулся, выбрав чужого мужика вместо родного отца. Обвинил меня во всех грехах, будто бы все его проблемы, включая и их расставание с мамой, из-за меня, ещё раз вставил что-то про мою никчёмность и наконец смылся. Ко мне сразу матушка зашла, начала интересоваться, мол, всё ли хорошо, не перегнул ли палку этот уёбок, потом что-то насоветовала и таки оставила меня в покое. Пиздец, короче, какой-то. Ещё и Симка...
– Так, стоп. Симка? – удивился Вектор, вмиг меняясь в выражении лица. Если на протяжении всей истории парень сожалеюще смотрел на друга, думая над тем, как его подбодрить, то сейчас вновь напрягся. – А что с ней? Неужели опять что-то наговорила? Вот же ж... Слушай, Файер, я больше не буду пытаться вас сдружить, так что не нужно терпеть её выходки. Пошли на три буквы, и пусть гуляет в своём гордом одиночестве.
– Что? О чём ты? – теперь удивляться настала очередь Файеру, что наоборот успел прикипеть к рыжей. – Она не так уж и плоха. Ну, то есть... Как бы объяснить? Она, конечно, та ещё сучка, но ей ведь тоже нелегко.
– Блять, ты серьёзно? – выпалил парень, после чего, вздохнув, потёр переносицу и, покачав головой, усмехнулся. – Неужто втюрился уже в неё?
– Тц... – закатив глаза, Файер цокнул и с некой обидой отвернулся от друга. – Почему сразу втюрился? Она просто... Интересная? Я в том смысле, что с ней вполне можно общаться, если она выключит свой режим «lonely bitch»... К тому же, мне её жаль. Родители вообще её ни во что не ставят, да и брат не золотце. Плюсом в универе, кажется, проблемы. И это как-то всё в кучу собралось, и... В общем, теперь я могу хотя бы объяснить и, возможно, даже оправдать её поведение. Надеюсь, ты понял, что я имел в виду.
– Понял, как не понять. Мой друг втюрился в стерву. За одну блядскую неделю. Я хуею с тебя.
– Блять, ты придурок? Сказал же: не нравится она мне! – вспылил Файер, злобно зыркнув на друга.
– Тогда какого хуя ты за неё заступаешься? Когда простить её за всё успел?
– Я и не обижался.
– Ага-ага, помню я, как ты «не обижался». Настолько не обиделся, что аж из дома сбежал. Причём в состоянии довольно сомнительном, – хмуро проговорил Вектор, мимолётно взглянув на руки своего друга, который тут же поглубже спрятал их в карманах куртки.
– Это не из-за неё. На Симку мне нет смысла обиду держать. Да и за что? За правду? За всклочный характер? Да я и сам не сахар. Или, может быть, за то, что слишком грубо выражается? Так я и тут первый её спровоцировал. Так что, если кто и виноват, то только я.
– Ясно всё с тобой. Втюрился, – с ухмылкой добавил Вектор теперь уже в шутку, за что получил в свой адрес ещё более разгневанный взгляд.
– Обоснуй своё предположение?
– Ебать, заговорил. Словечки-то какие знаем. Нет, ну, точно втюрился!
– Да блять! – прорычал парень, начиная всерьёз закипать. – Мне тебя об асфальт уебать, чтобы ты ебало своё захлопнул и больше без повода, сука, не раскрывал?!
– Вот, другое дело. А то «обоснуй своё предположение», – выделяя кавычками последним слова, протянул Вектор.
– То есть, по-твоему, я настолько некультурное чмо, что без матов уже и говорить не умею? Спасибо, друг, приятно.
– На правду не обижаются.
– На дураков тоже. Поэтому на тебя я никогда не обижаюсь.
– Сучка.
– Она самая. Давай поторопимся, десять минут осталось, – резко сменив интонацию, Файер перевёл всё своё внимание на дорогу, кажется, внезапно найдя себе тему для раздумий. Вектор смиряться с задумчивой натурой друга не собирался, поэтому продолжил попытки приподнять тому настроение:
– О да, мы же с тобой Флэш и Соник, пробежим пару километров за секунду.
– Чур я Соник. Или нет, я Радуга Дэш. Пойду волосы в радужный перекрашу, чтобы уж наверняка ни один гопник мою персону стороной не обходил.
– Ты, скорее, этот... Ослик. Иа. «Доброе утро, Винни-Пух, если оно вообще бывает доброе», бла-бла... Это просто твоё тотемное животное.
– О-оо, что вспомнил. Ну да, ну да, я осёл ебанный.
– Не оскорбляй ослика, у него и так жизнь не удалась. Ты представь, остаться без хвоста... – драматично произнёс Вектор, незаметно переведя взгляд на друга. «Вроде повеселел, а вроде и нихуя, – подумал он, продолжая наблюдать за выражением его лица. – Сложный же ты человек, Файер.»
– Лично я мечтаю остаться без ебанных хвостов по учёбе, это такой пиздец, что появляется желание напиться, хотя я даже не пью.
– Кончай материться через каждое слово, твоя Симка вроде против таких выражений, разве нет? – прищурившись и расстянув губы в хитрой ухмылочке, парень теперь уже в открытую посмотрел на своего друга, что, как и ожидалось, закатил глаза и что-то недовольно пробурчал в ответ. Вектор определённо был доволен таким исходом, ведь, кажется, Файера уже не так сильно заботят его проблемы, как это было несколькими минутами ранее.
***
Голубоглазый сидел за своей партой и, к собственному удивлению, ожидал, когда наконец прозвенит звонок на урок. Впрочем, заняться на перемене было нечем, поэтому парню ничего не оставалось, кроме как скучающе рассматривать кабинет и одноклассников. Староста, к великому сожалению, вновь куда-то вышел, но благо, что по делам, а не с подругой. Почему-то Нолику она не нравилась. А ещё почему-то хотелось, чтобы Стэс обращал на него чуть больше внимания. В конце концов, собирается он дружить с ним или нет? Нолик и так многое позволил этому парню, с чего вдруг он ещё и должен думать о нём? Может, ещё и первым подойти, чтобы заговорить? Ага, ещё чего! Нолик категорически отрицал возможность такого варианта событий.
Размышления парня прервали подошедшие к нему трое одноклассников – те самые, что некогда выступали в роли зачинщиков мщения за чересчур высокомерное поведение Нолика.
– Что, думаешь, раз староста за тебя вступается, то ты теперь неприкосновенная личность? – начал один из них. Кажется, его звали Дэмисом.
– Сгинь, нечисть, – вяло отозвался голубоглазый, всем своим видом показывая, что не желает поддерживать беседу с кем-либо из этих ребят.
– Ты язык-то за зубами придержи, пидор, – на этот раз высказался Ропер – мерзкий тип, по мнению Нолика. Впрочем, как и все его одноклассники. Кроме старосты. Староста мерзким уж точно не был. Слащавым, может быть, или, скорее, даже приторно сладким.
«Ёпарный театр, «приторно сладкий», о чём я только думаю..?» – пронеслось в его голове.
– Мало, что ли, в понедельник получил? – никак не успокаивался всё тот же «мерзкий тип».
– Тебя не спросил, как мне отвечать на ваш словесный мусор, – безразлично произнёс Нолик. В ответ на такое высказывание, Дэм тут же схватил паренька за шкирку и резко поднял с места.
«Всё же родители были в чём-то правы, сынок у них тот ещё хлюпик, – подумал Нолик, понимая, что не имеет возможности даже сопротивляться без риска попасть после на больничную койку. – Вот чёрт, надо бы начать хотя бы на ф-ру ходить, а то такими успехами меня даже девчонки в стену впечатают без труда...»
– А ну, пошли-ка выйдем, – с ухмылкой добавил одноклассник и потащил голубоглазого за собой к выходу. Нолик, позабыв о том, что находится отнюдь не в выгодном положении, всё же изловчился и нанёс тому удар по рёбрам. Незначительный, но, в любом случае, неожиданный для противника, что позволило ему выбраться из крепкой хватки. – Ты покойник, – оскалившись, прорычал Дэмис и уже замахнулся одной рукой, готовясь сделать ответный удар, как вдруг замер, услышав голос старосты. Надо сказать, его уважали все ученики в классе, за редким исключением в виде голубоглазого бунтовщика и ещё пары ребят.
– Ну и что вы опять устроили? – появившись в дверях, поинтересовался Стэс, после чего подошёл ближе к ребятам, затеявшим очередную потасовку. – Мне за классным сходить? Или сразу за директором? Как считаешь, Дэм?
– Да бля... Хули ты за этого неудачника вечно заступаешься? Я понимаю, что он сам за себя постоять не способен, но не будешь же ты его всю жизнь опекать. Пусть отвечает за свои слова, а то слишком борзой стал, – переведя нахмуренный взгляд на голубоглазого, парень еле сдержался, чтобы не врезать тому. Нолик, явно почувствовав себя в безопасности, показывал однокласснику весьма неприличный жест. Стэс, проигнорировав поведение приятеля, лишь лучезарно улыбнулся и продолжил:
– Слушай, Дэм, ты ведь парень неплохой, чего опять начинаешь строить из себя «крутого»? Не все так легко вливаются в новый коллектив, как ты или я, кому-то требуется год, а кому-то и несколько лет. При определённых обстоятельствах это нормально, хотя я и не спорю, что с таким уровнем социализации следовало бы что-то сделать. Но уж точно не силой, Дэм. Неужели тебе так нравится кого-то избивать?
– Харэ нотации читать, меня не ебёт его душевное состояние. Если он ведёт себя, как мудила, то пусть не прячется потом за твоей спиной. – Сжав кулаки и снова бросив на Нолика гневный взгляд, парень сквозь зубы процедил: – Сдохни.
– Прекрати. Если ты или кто-то из твоих дружков его ещё хоть раз тронет – урою, – сдвинув брови к переносице, пригрозил староста. – А теперь разошлись по своим местам и принялись повторять материл прошлого урока, – вернув лицу прежнее добродушное выражение, добавил он, и троица послушно двинулась к своим партам, время от времени косясь на оставшихся позади одноклассников.
– Я бы и сам справился, – пробурчал Нолик, поправляя воротник белой толстовки. – Не нужно постоянно вмешиваться; это мои проблемы, и я в состоянии разобраться с ними без твоей помощи, – он ещё раз обвёл недовольным взглядом стоящего перед собой парнишку и неожиданно для себя подметил, что они с ним одного роста, после чего резко развернулся и направился к своей парте, чтобы Стэс не заметил, как он покраснел из-за одной промелькнувшей в его голове мысли. Тот лишь по-доброму едва заметно улыбнулся, провожая парня взглядом, после чего подошёл к одноклассницам, среди которых стояла и Ирита, и тут же влился в их беседу. Нолик исподлобья наблюдал за ним, но, фыркнув, перевёл внимание на вид за окном. Уголки губ предательски поползли вверх.
***
– Центральная проблема философии Нового времени – проблема знания, то есть гносеологическая проблематика, становится центральной проблемой. Знание можно получить, опираясь либо на опыт, либо на разум. Отсюда два способа постижения истины – эмпиризм и рационализм. Английский философ Фрэнсис Бекон... – монотонная речь преподавателя по философии, погружающая студентов в гипнотическое состояние, бездумно записывалась рыжеволосой девушкой в тетрадь. Мыслями же она была в предстоящем мероприятии и повторяла заученный текст своего выступления. Таким способом Симка старалась отвлечься от событий вчерашнего вечера, всплывающих страшной картинкой перед глазами с частой периодичностью. Тёмная улица, ужасающий шёпот и тихие повторяющие шаги, спешащие вслед за девушкой. Страх оглянуться, чуть замедлиться или более того остановиться, несмотря на усталость и невозможность вдохнуть; страх снова почувствовать на себе чужие руки и услышать чужой голос в такой непомерной близости; страх попасться и не спастись. Это чувство не оставляло Симку с того самого момента, как она вырвалась. Покинуть квартиру сегодняшним утром и отправиться одной в университет стало практически непреодолимым препятствием для неё. Весь путь девушка постоянно оборачивалась и сторонилась каждого прохожего. Правда и в стенах учебного заведения, где она, казалось бы, наконец могла почувствовать себя в полной безопасности, Симка вновь оглядывалась по сторонам, чтобы ненароком не столкнуться с пятёркой «лучших» студентов.
«Это уже слишком. Слишком для меня». – подвела итог девушка и заметно поникла. Рука перестала двигаться вслед за произнесёнными преподавателем словами и спешно выводить их на тетрадном листе. Карие глаза наполнились слезами, а узкие плечи задрожали, выдавая состояние девушки окружающим, которым, впрочем, не было дела до однокурсницы и её проблем; они и без того еле поспевали делать краткие записи лекции.
Дождавшись окончания занятия, Симка быстро собрала свои вещи и выбежала из аудитории. Старательно скрывая заплаканное лицо от идущих навстречу студентов и преподавателей, она спешно двигалась по направлению к уборной. Закрывшись в одной из кабинок, девушка постаралась успокоиться, считая про себя до десяти. Как ни странно, это действительно позволило ей отвлечься от навязчивых мыслей о внезапно появившемся сталкере с его непрекращающимися сообщениями, из-за которых даже пришлось избавиться от сим-карты. Впрочем, после вчерашнего, парочка SMS уже не кажется чем-то значительным.
Осторожно приоткрыв дверцу, Симка убедилась, что поблизости никого нет, и вышла из кабинки. Она умылась, после чего взглянула на своё отражение и, тут же пожалев об утреннем нанесении макияжа, принялась оттирать образовавшиеся под глазами чёрные круги. Наконец справившись с одной из проблем, Симка распустила волосы, чтобы было легче скрыть последствия своего всплеска эмоций, и направилась на следующее занятие, которое уже скоро должно было начаться. Однако стоило ей только выйти в коридор, как раздался заливистый смех, принадлежащий хорошо всем знакомой пятёрке студентов. Лука смеётся громче всех, как всегда открытый и уверенный в себе. Смеётся, но при этом смотрит на всех с высоты своего роста сверху вниз, надменно, самодовольно, оценивая ситуацию. Старается держать всё под контролем. Выходит, не так и искренне он сейчас счастлив, как пытается всем показать, нарочно встав посреди коридора. К чему вся эта фальш? Это стоит спросить и у стоящих чуть поодаль сестёр, что притворно хихикают, кажется, даже не понимая, что вызвало смех у остальных ребят. Всегда пытаются соответствовать им. Никогда не думают сами. Эти двое будто лишены выбора в собственной компании друзей. А друзей ли? Их якобы лучшая подруга, как и всегда, жмётся к своему парню, будто тем самым доказывая всем вокруг, что они встречаются. Но разве кто-то в этом ещё сомневается? Или же Лана сама до сих пор не верит в происходящее? Или быть может, она знает, что на самом деле, всё не так красиво, как всем кажется, и оттого и цепляется за каждую возможность? Впрочем, какое Симке дело до чужих заморочек? Её это не касается. «Верно, не касается. А что насчёт Файера? Его заморочки меня очень даже заинтересовали. Выходит, он мне не чужой? Бред! Бред да и только. Что взять с моей переутомолённой головушки. Спать, нужно больше спать...» Симка ещё раз взглянула на беседующих ребят и, понадеявшись, что те сильно увлечены беседой, чтобы отвлекаться на неё, решилась быстро прошмыгнуть мимо них, затерявшись среди других учащихся. Лишь оказавшись возле лестницы, девушка увидела, что Лука, ранее осматривающий всё вокруг, теперь не сводил с неё глаз. Внимательно следит за её неловкими движениями. Наблюдает за её неудачными попытками скрыться, но при этом не терять из виду своих обидчиков. Даёт понять, что видит именно её, что никто больше его не интересует. А потом... Улыбается. По-доброму. Искренне. Одними губами произносит что-то едва различимое, но Симка понимает. Понимает, что ей дали шанс уйти, и она им незамедлительно пользуется. Бегом поднимается на третий этаж и с облегчением подмечает, что первое испытание почти пройдено. Осталось лишь добраться до аудитории, а там остаётся только держать себя в руках и слушать преподавателя. И когда её относительно спокойная жизнь превратилась в это? Одно дело бегать от группы неприятных ребят, которые относительно нечасто опускаются до того, чтобы поиздеваться над ней; другое – бояться сделать лишний шаг и настороженно наблюдать по сторонам, скрывая своё лицо и раздумывая над тем, как ей теперь жить дальше.
«Впервые чувствую себя настолько ужасно.» – со вздохом подумала девушка, заходя в кабинет и приветствуя преподавателя.
