Прелестная француженка

Хаск никогда не любила праздники. Хотя ладно, «никогда» — это слишком сильно сказано. Конкретно «не любить» праздничные дни она начала, когда перестала быть ребёнком. В детстве, безусловно, она, как и все, с нетерпением их ждала — ещё будучи неиспорченным ребёнком, в ней была любовь ко всему, радость от происходящего и волнение. Ощущение, что сегодня особенная дата, наполняло детское сердце лёгкостью и особой решимостью, изливая при этом на окружающих её людей искреннюю радость и восторг жизнью. Но со временем она перегорела, перестав ощущать в себе былое счастье. Уже ближе к тридцати годам женщина вдруг осознала, что праздники стали действовать ей на нервы, оставляя её и без того измученное сердце полностью опустошённым. Так и не приняв это, Хаск перестала хоть как-либо отмечать абсолютно любые праздники. Для неё они были если красными днями календаря, то это был всего лишь повод отсидеться дома. Может, даже открыть несколько бутылок спиртного. А после того, как она побывала на военных действиях — военной медсестрой, а потом и в самом разгаре боевых сражений, она и вовсе потеряла веру во все лучшее, осознанно обрекая себя на одиночество не только в праздники, но и в серые будни. Впрочем, она разбавляла свою беспросветную жизнь походами в бар и казино… Но это уже другая история. Как вы уже поняли, она давно не считала праздники чем-то важным, стоящим внимания событием, но с появлением в её жизни мадам Аластор ненависть сменилась на всепоглощающее раздражение. Которое, стоит сказать, не распространялось только на Новый Год, день влюбленных (с большой-большой натяжкой, и кстати, взаимно, ибо мисс Аластор крайне нейтрально относилась ко всей этой суматице, за исключением подарка для Хаск. Но об этом тоже в другой раз) и день рождения Али — это был практически единственный день в году, когда Хаск могла наступить себе на горло и, откинув неприязнь к любым другим праздникам, радоваться этому дню даже сильнее, чем сама виновница торжества. Конечно, её днём рождения мог быть любой другой день, но первый день весны был её любимейшим днем. Именно в этот день появилась любовь всей её жизни — не от мира сего, порой пугающая до чёртиков, но милая, сама нежность, странная девушка с не менее странной фамилией — Аластор. И Хаск, каждый раз с трогательной нежностью, плохо скрываемой под глупыми ворчаниями, поздравляла свою прелестную девушку с днём рождения, искренне недоумевая, что она нашла в такой невзрачной женщине, с самой настоящей алкогольной зависимостью, и при том ещё не по-женски грубой? — Хаски, моя милая глупышка, — Аластор громко расхохоталась, когда медсестра однажды рискнула задать ей этот неловкий вопрос, обвила её шею с заметным шрамом своими длинными и тонкими руками и чмокнула прямо в нос. Хаск недовольно поморщилась, инстинктивно приподняв девушку за талию. — Я провожу всё свое время с тобой, потому что ты самая лучшая. И ещё, — она прижала палец к чужим губам, когда Хаск попыталась возразить, — Ты очень чувствительная, несмотря на то, что стараешься быть грубой. Я могу довериться тебе, как самому близкому человеку. — от этих слов женщина опустила глаза в пол, почувствовав, как вечно мутные глаза застилает пелена слез. — И ты доверяешь мне. Твой уровень доверия ко мне чрезвычайно высок, — пролепетала она, ласково целуя её прямо в губы, заставив чужие янтарно-медные глаза засверкать, как от лучей солнца. — Так что давай мы отложим эту тему, и потом я покажу тебе, почему я тебя обожаю. — прошептала Аластор, прижавшись к чужому лбу губами. Женщина позволила себе зажмуриться от удовольствия, с демонстративным ворчанием прижав девушку к своей груди. Ту ночь, кстати, Хаск запомнила надолго. И она будет помнить до конца своих дней, как кусочек нежности, что будет греть её сердце до последнего удара. Какой бы крепкой ни была преданность Хаск к Аластор, она часто злилась, когда девушка втягивала её в те вещи, которые, казалось бы, были совершенно бессмысленными. Так, в один из обычных дней Аластор ни с того ни с сего вытащила её из собственного дома, и на вопросы Хаск и просьбы все объяснить уклончиво отвечала, что у неё есть сюрприз, от которого женщина не сможет отказаться. Медсестру раздражала такая неопределённость, но прелестная улыбка её милой француженки творили с ней необъяснимые чудеса, в результате которой Хаск могла согласиться на большинство из того, что обычно предлагала ей Аластор, но получала отказ и кучу ругательств. Но терпение медсестры лопнуло как раз в тот момент, когда Аластор привела её в этот дурацкий реабилитационный центр и поставила её перед фактом, что она будет здесь работать. — Ты, блять, смеёшься надо мной?! — взвилась женщина, в порыве эмоций всплеснув руками. Её новые, чёрт бы их побрал, коллеги, — Чарли, идиот, который верит в реабилитацию преступников, его парень Вэг с красноречивым лицом, шрамом на весь глаз и острым ножом в рукаве, откровенно одетая девушка по прозвищу Ангел, которая заинтересованно смотрела в сторону Хаск, и единственный знакомый во всей этой неразберихе Никки, с которым она была знакома не без помощи её Аластор — смотрели на кричащую медсестру с опаской и неким интересом. — Нет, я так не считаю! — Аластор нисколько не боялась её и даже имела наглость обнимать ее, пока та в состоянии, грозящем перейти в истерику, взглядом обещала её прибить и принести несколько лилий на её могилу. Таких же красивых и нежных, как эта ебанная чертовка. — Ты, блять, действительно думала, что будет просто охуенно привести меня сюда, умолчав об этом?! — женщина, прежде оттолкнув её от себя, всё же схватила её за загрудки и хорошенько встряхнула, не смотря на всех тех идиотов, что сейчас находились с ними в одной комнате. И не смотря на это, она была в панике, о чем прекрасно догадывалась Аластор. Та лишь мило улыбалась, обвив своими хрупкими ладонями её запястьями. И Хаск проклинала себя за то, что позволяла этой чертовке подкупить её подмигиванием, но не смогла больше её встряхнуть, лишь зло смотря в её карие глаза. Пальцы тем временем вцепились в воротник пальто Аластор, грозясь его порвать к чертям собачьим. — Я тебе что, херов клоун?! У Хаск были весомые причины паниковать — её работа обозначала то, что ей придётся проводить время, вплотную общаясь с преступниками, которые встанут, по логике Чарли, на путь исправления, и попутно ухаживая за ранеными людьми. Для женщины, отказавшейся от продолжительного общения с людьми, это было самой настоящей трагедией. Однако «француженка» вела себя на удивление спокойно. Отцепив ослабевшие руки Хаск от воротника своей одежды, Аластор хитро улыбнулась. Медсестра, понимая, что её истерикой дело никак не закончится, зло нахмурилась. — Возможно, — Али невинно растянула губы в улыбке, похожей на оскал. И вот тут Хаск почувствовала, что уже готова вспылить по настоящему. Но вдруг Аластор коснулась её ладони и ласково, но крепко обхватила её руку своими ладонями. И… Гнев потихоньку свалил, оставив место большому недовольству. Посмотрев на ту, ради которой Хаск пыталась бороться в этой жизни, женщина лишь шумно фыркнула, громко цокнув языком. — Я не буду участвовать в этом, так и запомни, — отчеканила она, вырывая руку из родных ладоней девушки. — Я знала, что ты так скажешь. Поэтому я хочу предложить тебе то, против чего ты не сможешь устоять, — Аластор, как ни в чем не бывало, взяла женщину под локоть и махнула рукой, тем самым указывая Хаск, куда ей нужно смотреть. Закатив глаза, Хаск, тем не менее, послушно посмотрела в сторону и обомлела. Перед ней стоял самый настоящий бар. Все как полагается, даже стулья возле барной стойки. Женщина непонимающе уставилась на свою подругу: — И как это понимать? — О, все очень просто, дорогая! — великодушно заявила Аластор, отпуская её руку. — Помимо того, что ты будешь медсестрой, ты явно замечательно будешь смотреться за этой регистрационной стойкой! — она спокойно растянула губы в улыбке, пока Хаск недоверчиво таращилась на неё, приподняв бровь как признак недопонимания. Разумеется, Хаск воспримет это не всерьёз. Но она понимала, что Али всё просчитала. — Не печалься, милая. — она подошла к стойке, изящно повернувшись к Хаск. И хвала тому, кто надоумил Хаск встать спиной к остальным в комнате. Её глаза на мгновение расширились, а сердце предательски ёкнуло. — Я могу сделать это место намного приятнее… Если пожелаешь, — выждав паузу, девушка ловко достала большую бутылку красного полусладкого вина, её любимого, и поставила её на стойку. Вишенкой на торте стала изящная улыбка и лёгкое, дразнящее подмигивание, которое Хаск против воли увидела как в замедленной съёмке. Уставившись на бутылку, а потом переведя на Аластор взгляд, полный очаровательного ступора и восхищения, Хаск тотчас нахмурилась, взяв себя в руки. — Что, думаешь, что меня можно подкупить каким-то подмигиванием и дешёвым бухлом? — передразнила её женщина, медленно подходя к ней на ватных ногах. Та лишь издевательски улыбалась, довольно смотря на неё. Они обе знали, какой будет ответ. — Ну так ты можешь, — фыркнула медсестра и буквально капитулировала, открыв бутылку и сделав пробный глоток. Её плечи тут же обвили в крепком объятии, и Хаск недовольно посмотрела вниз, чувствуя, что и на этот раз она проиграла. — Я знала, что могу на тебя положиться, милая, — буквально мурлыкнула девушка и незаметно ущипнула её сразу за грудь и правую щеку. Предательски дернувшись, Хаск отвернулась от неё, чувствуя прихлынувшую к щекам кровь. Что же, Хаск потом специально оставит синяки на самых подвижных частях её тела, в отместку. И ей придётся взять ещё одну бутылку для Али, в качестве извинения. Как бы то ни было, бутылка хорошего вина и подмигивание действительно могли послужить хорошим подкупом. Но только со стороны Аластор. Потом она много раз сожалела о том, что поддалась на её уговоры, но смириться ей не составило особого труда — с ней были бутылки вина и её наглая прелестная француженка. С этими компонентами она могла даже смириться с шумным коллективом из нескольких, чёрт возьми, человек, и особенно приставучей Ангел, первым их «клиентом». Хаск каждый раз содрогалась, когда вспоминала, как эта девчонка, яркая разукрашенная куколка, приставала к ней. — Э-эй, не нальешь мне выпить? — едва ли не разлёгшись на барной стойке, девушка… вроде бы, по прозвищу, Ангел, бойко улыбнулась Хаск и весело подмигнула. Женщина с особой неохотой неспешно налила ей коктейль, ощущая, как её пожирают взглядом, и фыркнула. — Выпивай и иди нахер, — грубо отозвалась она и спокойно взяла свою бутыль, сев поудобнее. Энтони, так её звали, заинтересованно улыбнулась, взяла бокал и, отпив из него, отставила в сторону. В необычных разноцветных глазах возник озорной огонёк. — Ты у нас женщина с сюрпризом? — с вызовом уточнила она, невинно смотря на неё. Брови женщины поползли вверх, сама она скривилась. — Я не мужик, если ты не видишь. — Ну, милая. Ты так интересно это подала… Но будь ты мужчиной, я бы приняла твое предложение, — и идиот бы понял, что это флирт, смешанный с пошлым юмором. Хаск, не будучи любительницей такого, угрожающе нахмурилась. — Я не особо люблю флиртовать с девушками вроде тебя. Да и маловата ты по возрасту. — буркнула женщина, надеясь, что девчонке станет скучно, и она отстанет. Но как бы не так. — Вот как? Неужели ты первая, кого я не привлекаю? — заинтересованно спросила она, положив неожиданно холодные ладони на её щеки, попутно касаясь шрамов. Хаск с трудом подавила предательскую дрожь, но её брови поползли вверх уже от удивления. Быстро взяв себя в руки, она с возмущением посмотрела на Энтони. — Я тебя уверяю, если ты не отстанешь от меня, ты, закутанная в бинты, никого привлекать не будешь, — угрожающе начала Хаск, — И я постараюсь закутать тебя- — Ну, если за мной будет ухаживать такая медсестра, я буду рада воспользоваться этим! — перебив бармена, оптимистично отозвалась Ангел. Было видно, что её забавляла беседа с хмурой женщиной. Да и подколоть её никак не удавалось — на все она реагировала с цинизмом и удивительным спокойствием. Потом Хаск была вынуждена признать, что её приставания были даже не сколько пошлыми и дурацкими, сколько игривыми и дураческими. Порой в них пошлости будто и не было, по сравнению с тем, как та приставала к ней в первый день её работы. И возможно, из-за этого Хаск относилась к Энтони с неким раздражением, но защищала её от собственной девушки, если Аластор была недовольна поведением девчонки. Но, никто особо не возражал, даже сама Али. Таким образом, Хаск признавала несколько праздников, которые можно было пересчитать по пальцам одной руки. И ирония заключалась в том, что в этот небольшой список не входил день всех женщин — восьмое марта. Нет, конечно, Хаск поздравляла Аластор с этим днем, едва ли не на руках её носила, но она терпеть не могла, когда её поздравляли. Вот такой парадокс. И в этот день, да и вообще ближайший месяц она тщательно старалась закрыться в собственном доме, дабы Аластор не потащила её на очередной поиск приключений на задницу. Но с тех пор, как она стала работать в этом идиотском центре, это становилось пародией на «Миссия невыполнима». Как ни странно, именно в марте радиоведущая становилась особенно прилипчивой. То ли имело место быть особое противоположное отношение женщины к дню рождения девушки и к восьмому марта, то ли… Да хотя, а что «то ли»? Зная Аластор, она совершенно спокойно могла доставать её только по этому пункту, постоянно прилипая к ней. И спасения от неё не было совершенно никакого. Масла в огонь добавляли и другие работники «отеля» — совершенно случайно. Они встретили вместе множество праздников, и Хаск против воли заставляли участвовать в этом, честно отдавая обещанный перед этой праздничной мукой алкоголь. Правда, потом она становилась более мрачной — тут уже все зависело от того, напилась ли она после праздников или просто впала в уныние. Поэтому, учитывая весь этот период, с накопленным опытом, Хаск с неприязнью смотрела на календарь. Тот самый ненавистный праздник приближался все быстрее и быстрее. — Ну вот видишь, моя дорогая, все не так уж и плохо! — Аластор сидела за барной стойкой и широко улыбалась, посматривая на свою преданную благоверную подругу. Та с мрачным лицом сидела и старательно полировала стаканы, стараясь не пересекаться с ней взглядом. — В конце концов, ты вольешься в этот наш разношерстный коллектив, я уверена! — продолжала девушка, не обращая внимания на то, что её собеседница упрямо молчала. Приподняв голову, Хаск все же окинула её взглядом. Рядом с ней сидела прелестная девушка: прическа-каскад на пушистых, каштановых волосах, едва прикрывавших маленькие уши, легчайший макияж, состоявший из блеска для губ и чёрной туши, миловидное личико и небольшие очки на кончике носа. Одета она была в белоснежную рубашку с вычурным воротником, а в остальное время её стройную фигуру украшало кремовое пальто. И акцентом была небольшая шапочка, как у художников — берет, кажется. Такого нежного, как и его владелица, пастельного оттенка. Не дать не взять француженка — лёгкая, запоминающаяся и слишком милая. Помрачнев ещё сильнее, Хаск опустила глаза в стойку. На её фоне Аластор была действительно самим идеалом, спустившимся на землю с небес. Сама медсестра считала себе не уродиной, но в ней не было ничего красивого. Высокая, крепко слаженная женщина, с довольно большими ладонями и толстыми пальцами с огрубевшей кожей, которые не шли ни в какое сравнение с тонкими пальчиками у изящных ручек её «француженки». Смысла одеваться красиво она не видела, и поэтому всегда ходила в мужских рубашках, чьи рукава были небрежно закатаны по локоть, и мужских плотных брюках, которые по большей части скрывали её фигуру, лишь немного выдавая её в области груди и бёдер. Волосы она небрежно заправляла назад, создавая некую странную, немного мужскую, причёску. Но самым кошмаром женщина считала свое лицо. Орлиный нос, длинные тёмные брови, островатые черты лица и несколько шрамов, украшавших её щеки и подбородок. И честно, она не могла понять тех людей, которые говорили ей, что она красивая. Она не была женственной. Она была слишком крепкой и походила на мужчину, особенно если не присматриваться. А когда рядом находилась Аластор или та же Энтони, контраст был просто колоссальным. — Ты меня слушаешь, дорогая? — голос вывел женщину из раздумий, и она дёрнула голову чуть вверх, пока в её глазах на мгновение показался испуг. Аластор недоуменно уставилась на неё, и Хаск увидела, как она была взволнована — А? А, да. Да, я слушаю, — она соврала, поставив до скрипа очищенный бокал и взялась за следующий. — Хаски, все хорошо? — продолжила допытываться девушка, ни разу не поверив женщине. То, как она подпрыгнула, испуганно моргая глазами, до боли напомнили радиоведущей моменты, когда у её женщины были приступы. — Я же вижу, что ты испугалась, — она коснулась мозолистой ладони и попыталась поймать её взгляд. — Я-я просто отвлеклась. Прошу, не надо, — промямлила Хаск, и внезапно она заметила знакомый силуэт, тотчас притихнув. — О чем спорим, девочки? — Энтони присела рядом с Али и хитро улыбнулась. — Или мы уже флиртуем друг с другом? — Только тебя для полного счастья не хватало, — лицо Хаск мигом омрачилось, и бармен выдернула ладонь из рук Аластор. — Ну и чего хочешь на этот раз? — Ой, мне как обычно, Хаски, — весело хихикнула Ангел, наблюдая, как женщина заметно оскалилась в недоброй улыбке. — Я тебе, как обычно, инъекцию сделаю. — Хаск передразнила девушку и со стуком поставила перед ней стакан лёгкого алкогольного напитка. — А перед этим не будет фотосессии? — съехидничав, девушка приняла бокал и отправила ей воздушный поцелуй, после чего обняла бармена за плечи, нагнувшись через барную стойку. Хаск заметно дернулась и начала попытки избежать этих цепких объятий. — Отцепись от меня! — жалобно протянула бармен, бросая на свою девушку беспокойный взгляд. — Ангел мой, а что ты тут делаешь? — с наигранным интересом уточнила Аластор, с недовольным лицом посматривая на то, как та с хитрой улыбкой тискает её Хаски, — И прошу тебя, оставь её в покое. Услышав её, Хаск кинула на неё взгляд, полный благодарности, и резко нырнула под стойку, отцепившись от Ангела. — Ой, да ну вас, и объятия вам не нравятся, — с наигранной обидой фыркнула Ангел и села обратно. Впрочем, маска обиженной девочки быстро ей надоела, и она радостно затараторила. — А вы слышали, что собираются устроить наши пай-мальчики в скором времени? — она с победным лицом, будто узнала секреты военного противника, посмотрела на обеих женщин. — Ну… — Хаск, вынырнувшая из-под стойки, невольно переглянулась с Али. Однако новая глава центра лишь неуверенно пожала плечами. — Может, вечеринку на восьмое марта? — спокойно предположила Аластор. — И да, и нет! — Ангел тихо засмеялась, прижав свои ладони к упругим щёчкам с заметным розовато-персиковым оттенком. — Они подготавливают для нас большой сюрприз! — И что? — данное заявление не произвело на бармена никакого впечатления. Она лишь скорчила мину, точно съела лимон без текилы, и демонстративно фыркнула. — Всего лишь очередной идиотский праздник, — проворчала Хаск, на мгновение опустив руку с тряпочкой, которой она полировала бокалы. — Ну, опять пошло-поехало, — разочарованно простонала Ангел, театрально закрыв лицо рукой. — Красотка, мы уже все поняли, что ты ненавидишь праздники, но не будь ты такой занудой! Глаза женщины внезапно сузились. Она неотрывно смотрела на девчонку, которая продолжала разглагольствовать о том, какая была Хаск, и какая она порой занудная. Смотрела она так долго, что Аластор, чуть не подскочившая, испугалась за неё. — Хаски, ты чертовски милая кошечка. Но ты порой слишком занудная! С тобой после этого даже пить неинтересно! И потом, ты- — Ангел. — голос Аластор прозвучал с особым металлическим звоном. — Если ты не заткнешься, я- Треск. За ним последовал шумный вздох, как будто кто-то сжал зубы и выдохнул. Обе девушки заткнулись в ту же секунду и с удивительной синхронностью посмотрели в сторону Хаск. Женщина смотрела пустыми, покрытыми мутной пеленой глазами то на них, то на разбитый стакан в своей руке. Правда, сквозь осколки теперь ещё проглядывали и капельки крови. — Эм? — Энтони обеспокоенно уставилась на порезанную ладонь женщины. Блять, она даже не заорала. Лишь шумно выдохнула сквозь стиснутые зубы. Как так? — Хаски? — Аластор прикрыла рот ладонью, пока бармен отмахнулась целой рукой и смахнула со стола осколки прямо в корзину. Наконец она разлепила потресканные губы и хрипло выдохнула: — Я… Я в порядке. Я сейчас, — встав на ставшие внезапно ватными ноги, Хаск схватила поднос за ручки и скрылась за дверью. Проводив её обеспокоенным взглядом, Энтони внезапно почувствовала на себе тяжёлый взгляд и, взглянув на Аластор, натурально обомлела. Девушка одним взглядом обещала её убить и обеспечить долгие и мучительные страдания перед смертью. — Ну что, ты довольна, мой Ангел? — прошипела она, сжав небольшие кулачки. Когда она сердилась, она, конечно, выглядела также прелестна, но в этой красоте отчётливо была видна настоящая опасность, можно сказать, смертельная. — Кто тянул тебя за твой длинный язык без костей? Тем же временем Хаск стояла у раковины и неспешно промывала рану, пустым взглядом наблюдая, как кровь стекала вместо с водой и исчезала в раковине. От созерцания собственной крови ее отвлекли голоса за дверью. Это были Аластор и Ангел. Не понимая, что она делает, Хаск закрыла кран и, прижав мокрую ладонь к груди, тихо прислонилась к двери. На оставшийся отпечаток крови на рубашке она не обратила ни малейшего внимания. Спешно замотав руку в бинт, что она судорожно нащупала в аптечке, Хаск прижалась к двери ухом, попутно сжимая в руках несчастный поднос. Аластор громко отчитывала Ангела, пока та столь же громко оправдывалась. — Но я же не виновата, что она не любит праздники и иногда ведёт себя как старуха, которая не умеет веселиться! — капризно протянула Энтони. Хаск же прижалась к двери всем телом, ощутимо вздрагивая. Она уже давно не обращала внимания на те оскорбления, которые она иногда получала, и ей было плевать, что про неё думали. Но Али… Она не могла подумать, что ей будет больно слушать, как её пытаются унизить перед самым дорогим ей человеком. Может, Энтони действительно считает её занудой, и в этом ничего такого нет, но почему Аластор должна выслушивать это от той девчонки, которую ничего, кроме её славы и секса не интересует? — Ангел мой, тебе надо следить за языком, если ты не хочешь остаться без него. — отчеканила Аластор, шумно хлопнув ладонью по… Стойке, скорее всего. — Она самый замечательный человек на этом свете. Да, она не идеальна. У неё много недостатков, и она много чего ненавидит. Но не тебе её осуждать, и я не дам тебе её поносить в моем присутствии! Хаск шумно всхлипнула, ощущая, как по её щекам текут горячие слезы, обжигая её лицо. Эмоции в очередной раз взяли над ней верх. Проехав спиной по двери, она села прямо на пол и тихо, глухо зарыдала, прижимая к своей груди поднос. Лишь когда крики стихли, она внезапно осознала, что, возможно, слишком громко рыдала. — Хаски? — услышав голос своей любимой за дверью, женщина запаниковала. Нельзя, нельзя, чтобы она увидела её слезы! Вскочив на ноги и спешно умыв лицо, Хаск небрежно утерлась и, сорвав с себя фартук, побежала к двери. Быстрее, быстрее бежать отсюда! — Хаски! — Аластор требовательно дёрнула за ручку, и чуть не отлетела на барную стойку, столкнувшись с Хаск, которая бросилась к вешалке. Схватив с неё свое старое потрепанное пальто, женщина выбежала из здания, хлопнув дверью. — Хаски! — девушка бросилась вслед за ней. Остановившись у вешалки, она бросила уничтожающий взгляд на Энтони. — Мы ещё не закончили, — прошипела она, схватила пальто и побежала на выход, застегивая пуговицы и напяливая на себя берет прямо на бегу. Выбежав из отеля, девушка громко заорала, взывая к Хаск и прося её остановиться. Сама женщина бежала, не разбирая дороги. Перед глазами мелькали деревья, грязные лужи, скользкие тропинки, щедро покрытые грязью и еле заметным слоем скомканного рыхлого снега. — Хаски! — вдалеке кричала её Аластор, безуспешно пытаясь её догнать. — Прошу, постой! У неё, если касаться темы бега, было несколько преимуществ — она была более-менее вынослива, рванула из отеля на несколько секунд раньше, чем Али… И в общем тут плюсы заканчиваются. Да и Хаск сама начала сомневаться, что её выносливость сейчас имела место быть. Нехватка воздуха дала о себе знать внезапной слабостью, и Хаск была вынуждена остановиться, жадно глотая воздух. Ещё приводя дыхание в норму, она подняла голову и резко обомлела: девушка уверенно приближалась к ней, не сбавляя ритм бега. — Хаски, милая! Погоди! — с трудом звала её Аластор. Вынужденная пробежка выбила их обеих из сил, но сдаваться ни одна, ни другая не были намерены. Правда, ни одна их них не задумывалась о том, что это все глупо. — Хаски, я-! — внезапно Аластор подскользнулась прямо на прямой дороге, покрытой тонким слоем льда и зашаталась, махая руками, дабы сохранить равновесие. Однако инерция делала свое дело, и девушка буквально полетела вперёд, громко крича от испуга. Глаза женщины сузились от ужаса. — Али! — Вопль застрял в её глотке; у неё на почве страха будто открылось второе дыхание, и она что есть силы рванула обратно. Аластор на всем бегу неизбежно встретилась бы с асфальтом, если бы не родные крепкие руки, которые ловко поймали её и прижали к торсу Хаск. Девушка инстинктивно вцепилась в неё руками и почувствовала, как женщина с трудом устояла на ногах, сильно пошатнувшись. Но Хаск выстояла-таки. Правда, сделав шаг назад, она также подскользнулась, и теперь Хаск падала назад, увлекая за собой девушку. Но Хаск не была бы Хаск, если бы её рефлексы ещё со времен войны не сработали, как надо. Согнувшись, она подхватила Аластор на руки и прижала к себе, пока сама женщина неожиданно не врезалась спиной в ствол дерева. — Черт! — Стиснув зубы, Хаск сползла на землю и бессознательно упала набок, сгруппировавшись: поджав ноги и прижав к себе девушку крепче прежнего. Аластор ощутила застрявший в глотке крик. С широко распахнутыми глазами она смотрела на Хаск, которая лежала головой на грязном снегу. Женщина лежала с зажмуренными глазами и казалось, была в порядке, но она явно приходила в себя после ощутимого удара спиной. — Д-д-дорогая? — дрожащим голосом спросила она. Её руки дрожали, крепко сжав кулачками на чужой спине складки пальто. — Я… О боже, Хаски! — Аластор присела на колени и испуганно положила ладони на её грудь, окинув взволнованным взглядом. — Ты цела? Открыв глаза, Хаск шумно вздохнула. Грязный снег холодил открытую шею, заставляя женщину вжимать голову в плечи. — А… Мне бывало и хуже. Кости даже не сломаны, — Хаск постаралась успокоить её, вытягивая ноги и аккуратно выпрямляясь. — Бля-ять. — она облегчённо вздохнула, расслабленно прикрыв глаза. Конечно, Али сейчас начнёт возмущаться, но сейчас было главным убедить её в том, что самого плохого не случилось. — Ничего себе, бывало и хуже! Ты чуть голову себе не расшибла! — побледнев, возмутилась Аластор. Она была безумно благодарна Хаск за её смелость, но её риск был довольно большим. Поджав губы, девушка просунула ладони под затылок и спину лежащей и начала аккуратно приподнимать её, помогая ей встать на ноги. Хаск с мутным взглядом посмотрела на неё и начала вяло бормотать себе под нос оправдания. Она довольно слабо держалась на ногах, точно вновь находилась в пьяном состоянии. — Али, я… — Милая, — Али резко перебила её, — Мы поговорим об этом, только когда ты сядешь и сможешь расслабиться, — строго произнесла она, уже аккуратно помогая Хаск дохромать до ближайшей скамеечки. Придерживая её за плечи, Аластор усадила женщину с максимальной осторожностью. — Аластор, ты себя ведёшь так, будто бы я позвоночник сломала, — она недовольно поморщилась. Конечно, её спина болела от неожиданного ушиба, но она же не сломала себе ничего. — А так при переломах поступать очень чревато. — Но ты же сама сказала, что ничего не сломала?! Так все-таки да? — она вновь беспокойно затараторила, с нескрываемым волнением смотря на неё. — Успокойся. — Хаск шумно вздохнула, притянув её к себе и обняв за плечи. Обычно это был жест именно Аластор, но сейчас она была слишком перепугана, чтобы вспомнить о такой мелочи. — Я в порядке. Я просто грох… Влетела в дерево. Я же не затылком ударилась. — забормотала она, целуя её в висок. Та лишь нервно дернула плечами и обвила её руками. — Всё хорошо. Аластор ничего не ответила, но по облегчённому вздоху женщине стало понятно, что она успокоилась. Она не считала, сколько минут они сидели в тишине, прижавшись друг к другу. Однако Аластор первая нарушила тишину, неловко прокашлявшись и положив ладони в перчатках на щеки Хаск. Она приподняла бровь в безмолвном вопросе, и девушка растерянно хлопнула ресницами. — Ты… И все-таки… Ты плакала там? — Хаск не удосужилась ответить на столь скользкий вопрос. — Почему ты плакала? — С чего ты взяла, что я плакала? — устало уточнила Хаск, протягивая мозолистую ладонь к нежному личику Али. Пальцы скользнули по её щеке, и девушка расслабленно прикрыла глаза на несколько секунд, после чего улыбнулась. — Твои глаза тебя выдают, — ласково пожурила её девушка и, сняв перчатку, вытащила шёлковый платок и стала аккуратно оттирать её щеки. Хаск нервно пожала плечами и растянула дрожащие губы в жалкое подобие улыбки. — Это все из-за Энтони, да? — Аластор присела на чужие колени, обеспокоенно смотря в её глаза. — Почему ты пыталась скрыть это от меня? — Аластор, упрямая ты женщина, — Хаск позволила себе слабо нахмуриться и отвела взгляд в сторону, потирая ободранными костяшками щеку. — Я просто… Ну, ты же знаешь, — она попыталась увильнуть, однако её любовь недовольно нахмурилась. — Я хотела бы услышать правду, дорогая. Хаск невольно ссутулилась и вжала голову в плечи. — Я… Я не хотела, чтобы ты знала об этом. Ну, эти ебаные эмоции взяли надо мной верх. — её слова, скомканные и не приносящие ясности, явно не убедили Аластор. — Милая, ты же знаешь, как я отношусь к этому. Ты можешь просто поговорить со мной, — девушка взяла её лицо за щеки и повернула к себе. — Зачем скрывать это? Только из-за того, что я считаю, что не стоит раскрываться? Дорогая, да с тобой я не могу не открываться. Ты единственный человек, который видит, как я переживаю. Единственный, слышишь? — проворчав, Али огладила следы на её щеке. Женщина поджала губы, но подняла на неё глаза, которые странно блестели. Похоже, она вновь могла зарыдать. — Клянусь, если ты заплачешь, я лично прибью эту несносную Энтони, — зло продолжила девушка, осторожно вытирая её глаза своим платком. — Вот же идиотка с пудрой вместо мозгов. — Она всего лишь девчонка, — не сдержав шмыганья, Хаск подперла голову. — Как там говорится, устами младенца глаголит истина? — с невесёлым смешком пробормотала женщина, но к её несчастью, её услышали. — Она не младенец, а глупая девчонка с слишком длинным языком, — шипящим тоном, не терпящим возражений, уточнила Аластор. — И то, что она молода, вовсе не оправдывает её слова! И потом, с чего ты взяла, что она говорит правду? Губы Хаск задолжали. — Я не говорила о том, что она права, но… — Хаски, дорогая, — жёстко оборвала её Аластор, сжав её щеки чуть сильнее. — Она оскорбила тебя. Она говорила про тебя всякую чушь. И я не собираюсь терпеть то, что она прикасается к тому, что мне дорого. Хаск судорожно сжала зубы и посмотрела на неё мутным от наступавших слез взглядом. — Она говорила про… Праздники, и то, что я… Не умею веселиться, — выдавила она, и слеза прокатилась по её щеке. Аластор поймала ее пальцами и аккуратно стёрла влажный след. — Тише, дорогая. Я знаю, что ты не любишь праздники. И она это должна была понять. Это её проблема, раз она не осознала этот факт, хотя мы провели немало праздников вместе. — жёстко ответила девушка, поглаживая её по лицу ладонями. — Я… — издав глухой всхлип, женщина внезапно обняла Аластор обеими руками и сильно прижала её к себе, судорожно всхлипывая. По щекам уже катились слезы, солёные и жгучие. Звучно охнув, Аластор положила ладонь на мокрую шею медсестры и начала её массировать, попутно утирая неутихающие слезы. Она видела, что Хаск больно говорить на эту тему, и тот факт, что Энтони довела её из-за этой темы до слез, только сильнее злил радиоведущую. — Моя дорогая, это лишь глупые слова, не стоящие твоих слез. — ласково отозвалась Аластор, поглаживая плачущую по спине, не выпуская её из объятий. — Почему… Ты заступилась за меня? — Хаск посмотрела на девушку, пусть и с трудом. Девушка предстала перед ней в очень размытом фокусе, и на мгновение Хаск показалось, что она теряет сознание. Однако, слезы скатились по лицу и были убраны платком Али, и Хаск сумела посмотреть на неё. Она была крайне удивлена подобным вопросом. — Хаски, дорогуша. Почему же я не должна была заступаться за тебя? Эта гадкая девчонка довела тебя до истерики, и теперь я наблюдаю то, от чего моё сердце просто разрывается. — тихий голос действовал на Хаск крайне успокаивающе, и женщина перестала икать, нервно вздрагивая в плечах. — Твои слезы, дорогая. Её слова не стоят твоих слез. — повторила Аластор и прижалась губами к мокрым щекам под чужими глазами, заставив женщину жмуриться. — Она была неправа, так отзываясь о тебе. И я встала на защиту моего самого дорогого в моей жизни. На защиту тебя. Если бы Хаск не успела успокоиться, её сердце бы просто разорвалось на мелкие кусочки. Столь растроганной она давно себя не ощущала. И сейчас, успокоившись, она вжалась лицом в чужую макушку и шумно вдохнула родной аромат. Внезапно исчез ком в горле, мешавший свободно дышать. Теперь ничто в этом мире не имело значения, кроме неё самой и Аластор, на чьём плече она сейчас лежала головой. — Давай пойдём домой, — заметив, что Хаск наконец-то успокоилась, её любимая решила взять дело в руки и поднялась со скамейки, придерживая женщину руками. Та покорно поднялась на ноги, и они вместе мирно направились по дороге. Хаск не помнила, как они добрались до дома, но очнулась она только тогда, когда дверь в ванну слегка хлопнула. Дернувшись, она резко повернула голову и поняла, что она лежит на кровати, причём полностью раздетая. По счастью, она была укрыта простыней. Отвлечься от этого странного открытия ей помог приятный запах и… как ни странно, свежесть. И принюхавшись, она поняла, что так пахнет от именно от неё. А знакомый запах оказался запахом любимого её девушкой геля для душа. — Уже проснулась, дорогуша? — Хаск подняла головы и обнаружила Али, стоявшую в дверях. Девушка вновь улыбалась привычной родной улыбкой и, кажется, держала в руках стакан с чем-то. — А? — собственный голос показался Хаск хриплым и чертовски сонным. — Ты уснула после того, как мы приняли ванну, — девушка захихикала, садясь на край кровати. Тут глаза Хаск можно было сравнить с пятью монетами, ибо зрачки её сузились довольно сильно. — В смысле? Ванну?! — Хаск подскочила, вовремя одернув простынь, что сползла с её груди. — Когда мы успели? — возмущённо прохрипела она, пока её щеки загорелись, как после длительного сеанса финской бани. Аластор довольно захихикала и протянула ей стакан. — Как только мы пришли домой, дорогая. — она откровенно наслаждалась изумленным лицом женщины, и улыбка её была на пол-лица. — Ты уснула сразу, как я уложила тебя в кровать. Поворчав, Хаск потерла щеку и, приняв стакан, невольно заглянула в него. Это был шоколад. Её так и не прозвучавший вопрос Али смогла понять по её глазам, и она широко улыбнулась. — Это шоколад с сюрпризом. Попробуй. От этих слов Хаск показалось, что её любимая вполне спокойно могла туда добавить перца или ещё чего. Помешкав, она прильнула к кружке и сделала пробный глоток. И её настроение улучшилось слишком быстро. Облизнувшись, женщина вновь проглотила шоколад и неожиданно поняла, почему он такой потрясающий. Это был шоколад с ликером. Хаск потягивала горячий шоколад, чувствуя себя уже намного лучше. Без шуток, алкоголь и шоколад действительно были браком, благословленным небом. «Надо будет выпытать у Али рецепт и пользоваться им» — пронеслось в голове женщины, пока она не успела до конца осушить кружку. Черт возьми, это было слишком вкусно. — Ну все, кисонька, отдавай, — Аластор ловко перехватила стакан и, наклонившись, оставила поцелуй на губах ничего не понимающей женщины. Её мозг усиленно пытался обработать все, что происходило с Хаск в течение двух минут. Шоколад, Аластор выхватывает у неё стакан, называет её «кисонькой» (и где-то на фоне слышен звук съехавшей пластинки) и целует. Хаск упала на подушки, ошарашенно смотря на девушку. Её полуприкрытые глаза сверкнули, и она позволила себе растянуть губы в улыбке и шумно выругаться. Уже следом она услышала лёгкий заливистый смех её француженки и с мыслью о том, что все не так уж и плохо, прикрыла глаза. Хаск не могла понять, как она до такого докатилась. Она сидела на кровати Энтони и ругалась сквозь зубы, пока эта девчонка крутилась вокруг неё и, как та беспардонно выразилась, наводила марафет. И женщина искренне не могла понять, за что ей это наказание. Неделя, остававшаяся до ненавистного праздника, была относительно спокойной, но прошла слишком быстро. Ангел потом-таки получила по ушам от радиоведущей и все это время буквально ходила на цыпочках. Да, она ещё приставала ко всем, бросаясь пошлыми шуточками; даже тогда Хаск не была исключением. Но глобальная разница значилась в том, что теперь Энтони была буквально тише. Женщина была безумно благодарна Аластор за то, что она нашла кнопку выключения у этой несносной куколки, но все же её посещала мысль, что злоупотреблять этим не стоит ни в коем случае. В центре вовсю кипела подготовка к празднику. Аластор с Чарли даже Хаск умудрились затянуть, поручая ей покупать алкоголь, и она не отказывалась. Банально потому, что у неё не было выбора. Пока остальные возились с украшениями, букетами и прочей мишурой, от которой у Хаск сводило желудок, женщина таскала коробки с посудой, нужными для бара штуками и прочим бесполезным, на её взгляд, хламом. И попутно она, изподтишка утаскивая пару бутылочек, разгружала коробки с бутылками различного вида алкоголя. За пару дней до дня Х Аластор внезапно утянула её с собой, дабы женщина помогала ей. И Хаск была бы рада послать это все, однако Аластор… Мученически вздохнув, она послушно таскалась за своей девушкой на каком-то мысленном поводке, что обозначался милой улыбочкой Аластор, её подмигиванием и малейшим повелительным жестом пальчика. В каком-то смысле женщина даже понимала тех людей, которых называют подкаблучниками — отчасти, она и сама такой была. Проходя мимо очередного прилавка, Хаск, порядком устав, кинула взгляд на прилавок и увидела в отражении себя и её Аластор. Высокая, чуть ссутилившаяся женщина с черными потрепанными волосами с сединой, в длинном, тёмном и слегка выдававшим из-за пояса талию пальто, шла с кучей пакетов в руках, пока рядом с ней шла прелестная девушка, выглядевшая, точно земной ангел: короткое каре с элементами каскада, очаровательной личико, берет на этой самой копне пушистых каштаново-рыжих волос; прелестную фигурку облегчало приталенное пальто бежевого оттенка, и на ногах были чёрные сапожки с небольшим каблуком. — Аластор, почему ты так подходишь на француженку? — Хаск не заметила, как этот вопрос слетел с её губ, и как девушка остановилась, пораженно хлопая глазами, а потом манящие губы растянулись в улыбке. — Ма шери*, для тебя я буду кем угодно, — хихикнула Али и провела ладонью по талии женщины, с лёгкостью обняв её, другой рукой оглаживая её плечи. Она делала это совершенно спокойно, никого не стесняясь. Хаск заметно стушевалась и, издав кашель, спрятала лицо за воротником пальто. Рука девушки задержалась на поясе, и Хаск вспомнилось, как Али вручила ей этот самый пояс. «— Что плохого в том, чтобы подчеркнуть твою замечательную фигуру? — поинтересовалась Аластор, завязывая красивый тоненький ремешок, как раз в цвет пальто женщины, на широкой талии Хаск, пока та, не зная, куда деваться, стояла, упираясь руками в стену. — Аманда, — стушевалась женщина, пока девушка аккуратно закрепляла пояс, и смущённо оправила причёску, убирая мешавшие волосы набок. — Хаски, не волнуйся. Ты в любом случае выглядишь потрясающе, — улыбнулась она, приподнялась на цыпочки и ткнулась носом в чужую щеку. — Ты… Правда так считаешь? — расслабленно уточнила она, пока девушка обвила её шею в крепком объятии. — Разумеется! И теперь ты выглядишь фантастически! — её смех запечатался в памяти женщины, как нечто… Тёплое, чего ей так не хватало в её жизни» — Хаски, ты слишком часто витаешь в облаках, — голос вырвал женщину из воспоминаний, и она взглянула на свою спутницу. Та недовольно хмурилась, однако на её губах играла широкая улыбка. — Я просто… Я просто задумалась, — Хаск прижалась губами к её лбу, оставив на нем поцелуй, и убрала плечи назад, выпрямила спину. — Нам долго ещё? — пожаловалась женщина, взглядом умоляя её закончить и вернуться в реабилитационный центр, а ещё лучше — домой, к горячему шоколаду с ликером. — Уже все, дорогая. — Аманда улыбнулась, увидев, как на лице Хаск промелькнуло полнейшее облегчение. — Вот только зайдём за сахаром, яблоками, и сразу пойдём домой! — да, она была не прочь поиздеваться над своей преданной подругой, и Хаск это прекрасно знала. — Аманда Аластор! — Али звонко рассмеялась, пока её дорогая подруга куксилась, надувшись на неё, и отчётливо ругалась. — Кристофер Хаск, имейте терпение, — мурлыкнула девушка и, послав женщине воздушный поцелуй, упорхнула в сторону другого прилавка, пока несчастная женщина тащилась за ней, проклиная мир и юбчонку прелестной француженки на чем свет стоит. Пускай она ругается, она же все равно пойдёт за ней и будет помогать ей. Они обе это знали. Когда наступил долгожданный день Х, весь центр стоял на ушах. Но страннее всего было то, что Аластор старалась не трогать ее. То есть, от слова совсем. Не то, чтобы она не была рада этому… Черт возьми, кого она обманывает? Она любила сам факт, что именно она может помочь своей Али, а сейчас, сидя за своей стойкой в полном одиночестве, женщина успела почувствовать себя по-настоящему ненужной. Вот так ирония, недовольно подумала Хаск и подперла голову рукой. Самым дерьмовым было то, что она уже целый день не видела Аластор. Ещё вчера вечером девушка ласково целовала её в лоб, а сегодня утром, едва стукнуло семь утра, она вытащила заспанную Хаск из кровати, напоила её кофе и оттащила к стойке, а сама взяла и убежала по делам. И с того часа Хаск её совсем не видела. Помрачнев, женщина налила себе стакан алкоголя и медленно опустошила её, скучающе посматривая по сторонам. — М-миссис Хаск! — чуть не поперхнувшись, женщина раскрыла глаза и повернулась в сторону, откуда она услышала этот голос. И это оказался Чарли. Криво ухмыльнувшись, Хаск приподняла бровь: — Что тебе понадобилось, мальчик? — мрачно проворчала она, проворачивая опустевший бокал в руках. В голову закралась смутная мысль, что сейчас этот пай-мальчик как и все благовоспитанные люди, поздравит её с сегодняшним днем. И её чуть не вывернуло. Поморщившись от этой мысли, она кинула взгляд на парня и демонстративно стукнула стаканом. — Ты глухой или как? — А! Простите, — замешкавшись, Чарли вытащил со спины два пакета и протянул их Хаск. — Вот, возьмите. Женщина перестала хмуриться, изумленно приподняла брови и подперла голову. — И что это? — Миссис Аластор попросила передать их вам, чтобы вы отнесли их Энтони, — мягко уточнил Чарли, и женщина против воли приподнялась. — Аластор? — переспросила она, как-то даже оживившись. — Да-да, именно, — обрадовавшись, Чарли закивал. Женщина быстро схватила пакеты и поставила их рядом с собой, сверля парня взглядом. — А где сама Али? — недовольно уточнила Хаск, слегка приподнявшись и оперевшись о стойку. — Она также просила передать, что сожалеет, но она будет свободна только ближе к вечеру, — с сожалением вздохнул Чарли и встал в ступор от её взгляда. Помрачнев, женщина вышла из-за стойки, прихватил с собой пакеты, и пошла на выход. — Так кому, говоришь, их надо отнести? — остановившись в дверях, Хаск посмотрела на Чарли. — Энтони. Ну, нашей Ангел, — Потерев плечо, уточнил Чарли. Утвердительно кивнув, помрачневшая женщина скрылась в дверях. И Чарли вздохнул с облегчением. — Али, она ушла, — парнишка уже держал возле уха рацию, держа палец на кнопке переключения. — Чудесно. Теперь дело за Ангел. Дорогуша, пожалуйста, проследи за ними, чтобы они не подрались. Только не попадись им на глаза, — в рации раздался мягкий голос, и парень позволил себе улыбку. — Хорошо, миссис Али. Хаск долго не решалась заходить в чужую комнату. Стоя перед дверью с вычурной табличкой, женщина мялась, сжимая ручки пакетов и теребя их пальцами. Она не боялась — это был не тот страх, который присущ человеку, что прошёл войну. Но она заметно нервничала. «Ну же, соберись. Ты просто отдашь ей пакеты, мигом уйдёшь оттуда, и уже вечером возьмёшь Али в охапку и сбежишь к себе домой, попивать шоколад с ликером и закусывать вино моцареллой,» — с трудом совладав с собой, женщина нерешительно постучала в двери. — Да-да, уже иду~ — за дверью раздались шаги. Хаск шумно вздохнула и прошла в образовавшийся проем, заходя в чужую комнату. — Какие люди, дорогуша! — Энтони крепко обвила Хаск руками, затянув в крепкие, удушающие объятия. — Да-да, но я по делу, — почувствовав нехватку воздуха, прохрипела она и потрясла пакетами. — А-Али… Попросила, — выдохнула она, начав шумно глотать воздух, едва девушка выпустила её. — Потрясающе, — захлопав в ладони, она ловко отняла у женщины пакеты. Непроизвольно у Хаск сорвался с губ облегчённый вздох. Чудесно. Теперь можно было спокойно уйти и… — А куда это ты? — Энтони схватилась за дверную ручку, закрывая женщине проход к долгожданной свободе. Хаск недовольно цокнула языком и скрестила руки на груди. — Знаешь ли, меня попросили принести тебя пакеты, и я это сделала. А теперь я хочу уйти, — с раздражением кинула она, когда Ангел положила ей руки на талию и оттолкнула от двери. Слабо, но от неожиданности Хаск шагнула назад. — Уж извини, Хаски, но ты не можешь уйти, — тягучим тоном уточнила Энтони, обвив её торс руками. — Э-это ещё почему? — её голос предательски дрогнул. Хаск недовольно посмотрела на напыльщенную куколку и напоролась на ленивый, но заинтересованный взгляд. — Аластор попросила, чтобы ты мне помогла. Опять. Опять ею манипулируют, лишь упоминая имя Али. Хаск заметно сморщилась и шумно вздохнула. — Это точно она попросила, или это уже ты пытаешься легально затащить меня в постель? Вместо ответа под нос ей ткнули бумажку. И на ней женщина распознала почерк её француженки. Так и есть. Её Али осознанно просила, чтобы Хаск помогла Энтони с парой мелочей. Она была готова заорать от несправедливости. Обматерить всех трехэтажным матом. Банально закрыться у себя дома и больше никогда не выходить из комнаты. Но сейчас, ссутилившись, она медленно направлялась к кровати Энтони, на которую радушно кивнула хозяйка комнаты. — Ну же, красавица, это все не займёт и получаса, — ободряюще мурлыкала Ангел, и женщине ничего не оставалось сделать, как подчиниться. Она была недовольна тем, что она должна это все терпеть ради Аластор. Но она это вытерпит, а потом выскажет Али все, что она думает по этому поводу. Но ебучая ирония состояла с том, что она сидела уже два часа, на этой долбанной кровати, и терпела все выходки с косметикой на её лице и волосами, что устраивала Энтони. — Кста-ати, Хаски, — Ангел впервые подала голос, пока она аккуратно подкрашивала Хаск глаза. До этого они обоюдно молчали, и Хаск от неожиданности чуть не подавилась воздухом. — Чего тебе? — мрачно уточнила женщина. — Я тут… Хотела извиниться за то, что случилось тогда… Ну, ты понимаешь, — Ангел кинула на неё долгий, томный взгляд, и Хаск стало неуютно. Стоп, что? Она добровольно извиняется? Да быть того не может! Она же… — Вот как? — услышав свой голос как сквозь вату, Хаск внимательно посмотрела на девушку в ответ. Та заметно мялась, но не прятала глаза. Может, все не так уж и плохо, как она думала? — Да. Мне жаль, что я тогда задела тебя. — впервые она не видела в её глазах привычных озорных огоньков, точно пляшущие в огне чертята. Хаск шумно вздохнула и отвела взгляд, позорно отступая. — Я не настолько мелочна, чтобы помнить такое. Так что мы забыли все, только не распускай нюни, — пробормотала Хаск, и в мгновение ока её крепко обняли за шею. — Я и не знала, что наша неприступная красотка такая чувствительная! — захихикала Энтони, прижимаясь к чужой щеке. — Да-да, только не начинай, — фыркнула Хаск и аккуратно отодвинула девушку от себя. После этого напряженная атмосфера довольно легко развеялась. Ангел болтала о всяких глупостях, флиртовала с Хаск… А она что? Она посылала её куда подальше. И они обе не были против такого расклада. — Это какое-то издевательство, — прошипела Хаск, хмуро осматривая себя. Мало того, что над её волосами изощренно издевались, так её ещё и собирались нарядить, как какую-то куколку. — Ну же, киса. Поверь, все не так уж и плохо. — Энтони похлопала ее по плечам, улыбнулась, когда женщина инстинктивно дернулась, и достала из пакетов свёрток. — Ты готова? — Только ради Аластор… И то, я ей потом устрою, — зло проворчала Хаск и встала на ноги. Раз уж нырять во все это дерьмо, то с головой. — Ну же, смотри! Все не так уж и плохо, — Энтони тщетно пыталась уговорить Хаск посмотреть на себя в зеркало, каждый раз получая отказ и неотъемлемую от этого ритуала ругань. Но она терпеливо пыталась. — Ну же. Али будет рада, когда увидит тебя в этом, — внезапно её голос вновь приобрёл привычную заигрывающую ноту. Покраснев, Хаск в нервно жесте потерла щеки ладонями и недовольно фыркнула. — Ладно уж, давай сюда свое зеркало. — О, нет-нет-нет. — помотав головой, девушка кивнула в угол комнаты. — Зеркало вон там. Просто возьми и посмотри туда. Кинув на неё уничтожающий взгляд, Хаск поднялась с кровати и замерла, осматривая себя. Её повседневная одежда… Лежала, аккуратно сложенная, на кровати. Сама же она была в чем-то другом, более… Парадном. Красивый пиджак, сидевший на ней тютелька в тютельку; удобные туфли на плоской подошве, очищенные до блеска; и, что самое удивительное — вместо обычных штанов более женственные брюки, с лихвой выдававшие её и подчеркивающие её фигуру. Помотав головой она доковыляла до зеркала и уставилась в него, опираясь руками о столешницу. Из зеркала на неё смотрела изумленным взглядом женщина пятидесяти девяти лет с хвостиком, но черт возьми, выглядела она на все тридцать. И казалось бы, она вовсе не должна была походить на Хаск, вечно помятую и уставшую… Но это была она. Но она же не могла быть такой красивой, это же просто макияж. Хаск с беспомощным выражением лица уставилась на Энтони, а после на себя, вновь не веря своим глазам. — Вау, да ты просто космос, — подковырнула её девушка, подойдя к ней и обняв её за талию. — Но что-то все же не хватает… — придирчива посмотрев на лицо Хаск, которое она бесцеремонно повернула к себе, Ангел вдруг засияла и выудила из кармана губную помаду. — Что ты- — Хаск собралась было спросить, какого черта она делает, когда Ангел хорошенько намазала себе губы и резко прижалась в поцелуе к её губам. Энтони прижала к себе брыкающуюся женщину, благо, они были почти одного роста, и скоро отпустила её, рассматривая получившийся результат. Впавшая в ступор от такого поворота Хаск даже была не в силах материться. По губам её была размазана та самая ебучая помада. Энтони хихикнула и решилась подождать, когда Хаск возьмёт себя в руки и успокоится. Долго ждать не пришлось, и женщина пришла в себя, начав кричать. — Блять! Какого хера ты творишь?! — Хаск громко выругалась, чуть не задохнувшись от подобной наглости. Улыбнувшись, Ангел вновь открыла помаду и ловко провела ей по губам Хаск, окончательно закрашивая её губы в приятный темно-розовый оттенок. — Теперь ты готова, — мурлыкнула Энтони, салфеткой аккуратно оттерев лишний макияж и довольно чмокнув губами. По её виду было видно, что ей нравилось такое. И если уж Али предложила ей такую работенку, было понятно, почему именно ей. Появился ещё один повод потом поругаться с Али и помириться уже в постели, крепко обнявшись в пьяном состоянии. Или нет. — Н-никогда больше так не делай, — заикнувшись, фыркнула Хаск. Взгляд её все ещё был направлен в сторону зеркало, и не знай её Энтони или та же Аластор, можно было подумать, что она любуется собой в зеркале. — Ничего не обещаю~- игриво хихикнув, она повернула её к себе, окончательно подправив ей помаду, схватила её за руку и потащила к выходу, не слушая громкие возмущения, наполненные матом. — Отпусти меня сейчас же! — возмущённо вопила Хаск, пытаясь оттолкнуть её от себя и вывернуться, убежать, спрятаться, утопиться нахрен в алкоголе. Но её крепко держали, слишком крепко для молоденькой двадцатипятилетней девушки. — Нет-нет-нет, куколка. Нам надо вниз, — чарующе мурлыкала Энтони, крепко сжимая ловкие пальцы вокруг её запястья. — Зачем? — Хаск шипит, пытаясь вывернуться, но её неумолимо тащат к лестнице. — О, кошечка, ты безумно будешь рада, когда поймёшь! — хохочет Энтони, и Хаск краснеет от злости. — Сама ты кошка! — сплюнув эти слова с необъяснимым смущением, она все же сдалась, покорно следуя за Ангелом. Что угодно, лишь бы от неё потом отстали. Энтони улыбается слишком искренне, пока они спускаются вниз. На Хаск нет привычных каблуков, и ей становится немного неуютно, когда она понимает, что буквально стала ниже ростом на полголовы. И Энтони нравится видеть её такой. В конце концов, Али сама просила её подчеркнуть её естественную красоту, но не портить это все безумным макияжем и вульгарным нарядом. Сейчас она смотрится так… Естественно. И от этого она не перестаёт быть милой смущенной Хаск и пускай ей почти шестьдесят лет, что сейчас зло бурчит сквозь сжатые зубы и смотрит куда-то в сторону, дабы наконец то успокоиться. Украшения на стенах ничуть не улучшали ситуацию, но это было единственное, за что она могла уцепиться. — Ну вот, мы и пришли! — Энтони непонятно зачем громко оповестила всех об их приходе, и женщина вздрогнула. Она не успела охнуть, как вокруг собрались все её не многочисленные коллеги. — Ну наконец-то! — С праздником, родные! Все говорили о том, что сегодня их девушки особенно красивы, поздравляли их и желали быть счастливыми. Среди всей этой шумихи Хаск поняла, что этот праздник явно будет отличаться от того, каких она до этого видела многие, бессчисленные разы. -… И вы, я уверен, будете безумно рады, Хаски, — внезапно Хаск услышала голос Чарли рядом с собой. Ей стало до тошноты неловко от всего этого. — И на кой-черт? — её голос не дрожал, однако её горло чуть ли не хрипело. — Потому что вы заслуживаете кусочек счастья, — фыркнул парень Чарли, протягивая ошарашенной Хаск небольшой букет, в котором она разглядела настоящие яблоки и потрясающий сочный гранат. — Вы, конечно, с тем ещё характером, но вы… — Ты. Я не настолько старая, — внезапно она услышала от самой себя лепет. Это было слишком неожиданно. — Конечно, Хаски. — Чарли мило улыбнулся. — В глубине души вы действительно замечательный человек, и плюс, вы достойно выполняете работу. Конечно, все мы можем оказать первую помощь, но вы всегда сохраняете хладнокровие. Оставайтесь такой же несгибаемой! — в конце он чмокнул её в щеку, и Хаск крепче сжала ладони у основания букета. — О… Спасибо, — проворчала она, неловко пожимая плечами. Конечно, ей не нравилось чувствовать себя такой уязвимой… И она считала, что многие в этом месте сторонятся её из-за её скверного характера, и ценят только за то, что она хороший бармен со стажем. Но сейчас она чувствовала себя глубоко польщенной. И все же она бы с удовольствием отдала бы все это приятное ощущение, чтобы взамен крепко обнять Али и слушать от неё все это. Чувствовать её тепло, видеть в её глазах её любовь… — А где Аластор? — достаточно громко спросила Хаск, все также сжимая букет в руках. Ей было хотели ответить, как вдруг из-за её спины раздался самый родной голос в её жизни: — Позади тебя, дорогая! Хаск инстинктивно развернулась на пятках на все сто восемьдесят градусов, и её глаза встретились с глазами Али. Девушка стояла прямо перед ней, и черт возьми, она выглядела просто великолепно. Стоя на весьма увесистых каблуках, она была одета в шикарное коктейльное платье, а на её хрупкие плечи был накинут пиджак. Обычно нежная, хрупкая, Али сейчас выглядела по-деловому потрясающе. — Аластор! — с губ сорвалась имя, и женщина, прижав букет к груди, поспешила к ней. Али широко улыбнулась и заключила её в объятия, прижав её к себе. — Моя дорогая, я безумно рада тебя видеть! — хихикала девушка, покрывая лицо Хаск лёгкими поцелуями. И она бы соврала, если бы сказала, что ей не нравятся её прикосновения. Черт возьми, она весь день скучала по этому! — Ты чёртова засранка, где ты была весь день?! — всхлипнув, Хаск крепко обняла её руками, отодвинув неудобный букет набок, и, прижавшись к её телу, вдыхала родной аромат её духов. — Мне жаль, моя милая кошка, но мне приходилось все украшать и возиться с бумагами, — извинялась Аластор, кладя голову на её макушку и вплетаясь пальцами в её прибранные волосы. Только теперь Хаск осознала, что Аластор сейчас была её выше, но она бы не дала ей соврать, что ей не нравился этот маленький пунктик. — Я так скучала, — Хаск ткнулась лицом в её шею и широко улыбнулась. Такой улыбки у неё давно никто не имели чести лицезреть… Разве что только Аластор. — Я могу тоже самое сказать, Хаски. Как и то, что ты потрясающе выглядишь, — её лицо взяли в плен за щеки, и Хаск беззвучно засмеялась, пока Аластор целовала её, куда только могла попасть. Как бы они ни хотели, чтобы эта идиллия длилась вечна, но в итоге им пришлось оторваться друг от друга. Это произошло, когда внезапно зазвучала музыка. Это было похоже на какую-то мелодичную симфонию, невесомую и до ужаса приятную. — Потанцуем? — Хаск посмотрела на протянутую руку Аластор в перчатке и решительно кивнула. Букет перекочевал на стол, а Хаск крепко обняла Аластор, сплетая свои пальцы с рукой в белой перчатке. Хаск не особо умела танцевать, но она спокойно кружилась с Аластор под музыку, умудряясь не наступать на её ноги. Это был безумно трогательный момент, и Хаск хотела сохранить воспоминания о нем до конца своей жизни. Они медленно танцевали, прижавшись друг к другу, и у Хаск едва ли не кружилась голова. Она не могла понять, почему — то ли от волнения, то ли от того, что чувствовала аромат девушки слишком сильно. В этот момент для неё перестал существовать весь остальной мир. Сейчас имели значение только Али и она. Аластор внезапно остановилась, и Хаск, ткнувшись в её шею, удивлённо задрала на неё голову. — В чем дело? — обеспокоенно спросила она, когда вдруг Аластор переместила руку на её лицо и опустила глаза в пол. — Я могу… Поцеловать тебя? — пролепетала она, и от такой милой картины сердце в груди Хаск пропустило удар. — К-конечно! Как ты вообще можешь спрашивать о таком? — возмутившись, женщина заткнулась, ощутив на своих губах лёгкое прикосновение. Они много раз практиковали это; это были короткие трогательные поцелуйчики в уголки губ, или прямо в надутые губы, и Хаск была вполне довольна тем, что имела на сегодняшний день, но сейчас поцелуй был слишком особенным. Опустив руки на талию Аластор, Хаск прижала её к себе и довольно выдохнула в чужие губы. Она отчаянно хотела пожадничать и продолжить целоваться, однако она не хотела своими руками рушить такое счастье, что у неё сейчас было. Внезапно на фоне Хаск услышала более ритмичную музыку. Оторвавшись от девушки, Хаск вцепились в чужие плечи и удивлённо уставилась на граммофон, стоявший прямо у стенки. Оттуда играл благословленный джаз; сглотнув, Хаск задрала голову на Аластор и увидела её хитрую усмешку; губы её, кстати, были покрыты помадой, которой были украшены губы самой Хаск. Женщина растянула губы в ухмылке и внезапно сделала шаг назад; её руки скользнули по чужим плечам, и она ухватила Али за ладони. Приподняв брови, Аластор весьма одобрительно отреагировала на этот шаг и легко качнулась под ритм музыки, увлекая за собой Хаск. Всё, танцевавшие неподалёку, кстати, с восхищением смотрели на эту парочку. Хаск и Аластор разъединили руки, но не переставали двигаться в едином танце. Они с удовольствием пританцовывали на месте, всем телом чувствуя музыку; сделав поворот, Аластор взяла Хаск за локоть и притянула к себе, пока та ласковым движением точно также обвивала её плечи. Ухмыльнувшись, Аластор, оценивающе посмотрев на свою дорогую Хаск, резко подтолкнула ее к стойке и, навалившись на неё, весьма грубо поцеловала. Упираясь спиной в стойку, Хаск с восторгом и полнейшим недоумением распахнула глаза, смотря на Аластор. И это все происходило от Аластор, которая всегда ограничивать милыми и спокойными поцелуями. О черт, да, пожалуйста! Хаск зажмурилась и притянула её к себе, обвив её руками. Её нутро трепетало от восторга. Оторвавшись от женщины, Аластор состроила гримасу и сморщила нос. — Это было отвратительно, — сообщила она, заметно нахмурившись. — Ага, — мурлыкнула Хаск, заметно расслабившись и блаженной улыбнувшись. Аластор недоверчиво пронзила её взглядом и провела ладонями по щекам Хаск, после спустилась на её талию. Хаск ответила на это шумным вздохом, стараясь не улыбаться. — Тебе действительно понравилось? — недоверчиво уточнила она. И женщина не смогла более сдерживать свою улыбку. — Да, — Хаск разразилась хихиканьем и с глупым лицом, на котором сияла счастливая улыбка, прижалась к Аластор, крепко обняв её руками. — Пожалуй, я буду делать исключения для тебя, — демонстративно проворчала Аластор и, ущипнув её за щеку, схватила со стола букет и стала уводить её в комнату. И женщина не сопротивлялась этому. Окинув всех растерянным взглядом, Хаск удалилась прочь, пока Аластор крепко и довольно-таки собственнически обнимала её рукой. Похоже, теперь остаток праздника они проведут в комнате. — Ты специально сделала это? — не переставала спрашивать Хаск, пока Аластор разливала её любимое вино по бокалам и старалась не смотреть в её сторону, точно играла с ней в игру. — Если ты спросишь меня ещё раз, дорогая, я приколочу тебя к кровати, — угрожающе протянула Аластор, но Хаск громко расхохоталась. — Если ты поцелуешь меня так ещё раз, я умру от блаженства на этой самой кровати, — хихикая, Хаск взяла в руки бокал, до краёв наполненный вином. — О нет, я этого не допущу, — подобрев, Аластор присела рядом с ней и приобняла её за шею, целуя в щеку. — За весёлое время, моя дорогая! — За то, чтобы мы всегда были вместе, — проникновенно сказала Хаск, протянув руку. Они согласно чокнулись и синхронно опустошили свои бокалы. Некоторое время они пробыли в молчании. По радио играл все тот же старый добрый джаз, а они сидели в объятиях друг друга и пили вино. — Ну как, дорогая, тебе понравилось? — уточнила Аластор, с самым счастливым взглядом посматривая на расслабленную женщину. — Да… Да, — она блаженно закивала, откинувшись на родное плечо. — Это… Это самый лучший день в моей жизни. — А я знаю, как сделать его ещё лучше, — с этими словами у Хаск забрали бокал. — Аластор? — непонятливо изогнув бровь, женщина потянулась к ней и шумно охнула от того, что её ловко уложили на спину. Тёплые ладони проникли под её одежду и стали нагло раздевать Хаскер, пока она с непонимающими глазами уставилась на неё, чувствуя, как из-за того, что внутри неё желудок сделал двойное сальто, она сама начинает ощутимо дрожать. — А-Али, — дрожащим, слегка хриплым голосом позвала её Хаск. Моя дорогая, ты прекрасно знаешь, что мне противны вещи, связанные с сексом. Я асексуал, ты же знаешь это, Хаски? — Да? — Аластор склонилась к ней и ласково коснулась губами её подбородка, пока Хаск тем временем рисковала остаться уже без рубашки. — Но… Ты же… Шлёшь это все нахуй, — заикаясь, протянула она. — Ну… Считай себя особенной, Хаски, — невинно улыбнулась Аластор, и чтоб Хаск провалиться, её желудок точно ещё раз перевернулся. Хаск ощущала нехватку воздуха, пока тёплые ладони, с которых Аластор сняла перчатки, оглаживали её по торсу. Чужие пальцы скользнули по её животу и стали возиться с застёжкой на брюках. Не зная, куда деть руки, Хаск вцепилась в простыню и совершенно инстинктивно сжала ладонь Аластор, которая снимала с неё рубашку и грела её кожу на груди своим теплом и приятными касаниями. — Ты… Для асексуала… Слишком- — Соблазнительная? — рассмеялась Аластор, прервав дрожащую от удовольствия Хаск. — Просто я люблю тебя дразнить, — гортанно мурлыкнула девушка и внезапно похлопала её по бедру сквозь ткань брюк, которые она ещё не стянула. Хаск ощутимо дернулась, и Аластор позволила себе хитрую улыбку. — Переворачивайся. Хаск без пререканий опустилась на живот и ощутила, как Аластор медленно стянула с неё бюстгальтер, рассматривая её со спины. — Но вообще, я просто хочу сделать тебе приятно просто так, — услышала Хаск над своим ухом и почувствовала, как на спину полилось масло. — В-вот ка-ак? — растянувшись по кровати, Хаск вцепилась в простыню и ткнулась в неё лицом, заметно ерзая. Аластор восприняла это как сигнал и аккуратно продолжила, что-то напевая себе под нос. Прежде холодное масло согревалось под тёплыми ладонями Аластор, и теперь Хаск была готова растаять от удовольствия. — Как вижу, тебе нравится? — Аластор буквально видела её улыбку, хотя та старательно пряталась, вжимаясь лицом в подушки и стараясь не хихикать от её касаний; они были приятными, дарящими тепло, но они были чертовски щекотными. Улыбнувшись, Аластор полностью втерла масло в её кожу и внезапно опустила руки к рёбрами. Хаск шумно запыхтела и начала извиваться, как можно сильнее прижимая руки к бокам. Но выдержка медсестры уступила напору радиоведущей, и комнату озарил громкий смех. — Прекра-хахаха-ти-и! — сквозь смех визжала Хаск, когда Аластор вдруг легла на её ещё тёплую спину и сжала её ладони, крепко обняв её за шею. На руке скользнул прохладный металл, и Хаск поцеловали в затылок. — Открой глаза, — попросила Аластор, не отрываясь от её тёплой спины и собственной кожей ощущая её тепло и заметные шрамы на спине.  — Дорогуша, мне кажется, или на месте этих шрамов у тебя однажды вырастут крылья? — Ха-ха, блять. Очень остроумно, Али. И эти крылья ещё будут с узором карточных мастей, ага. — Ну разумеется, моя дорогая! Хаск распахнула глаза и посмотрела на свою правую руку. На безымянном пальце у неё было кольцо с вычурно написанным именем «Аластор». Подскочив, Хаск перевернулась на спину и уставилась на Аластор сузившимися глазами. Та, усевшись на её бедрах, счастливо улыбнулась. — Да-да, у меня тоже есть кольцо. — в её пальцах сверкнуло точно такое же колечко с оттисненным именем «Хаски». — Наденешь его на мою руку? Что тут началось! Хаск вскочила на колени, позабыв о том, что она по пояс абсолютно голая, обвила руками шею Аластор и упала на спину, звонко хохоча. Радостный крик заполнил весь центр. — Хаски, дорогая! — Аластор звонко смеялась в такт с женщиной, пока та целовала её в шею, бормоча всякие ругательства на различных языках и такие же различные слова любви. — Боже мой, зовите скорую, тут человеку плохо! Задохнувшись от смеха, она неуверенно приняла на руки прохладное колечко с её собственным именем, сжала его покрепче и, усевшись на чужих коленях, надела на её правую руку кольцо, в конце целуя её в руку. Её вновь повалили на диван и стали целовать в шею, улегшись на Хаск вплотную. — Милая моя… Кажется, я поняла, что такое любовь, — внезапно промычала Аластор, смотря на растрепанную Хаск и любуясь тем, как потемнели от поцелуев её губы. Хаск вновь чуть не задохнулась, раскрыв глаза пошире. Она не ослышалась? — Ты… Что? — Я люблю тебя! — Аластор выдала самую искреннюю улыбку, которую никогда не смогла бы подделать, и накинулась на Хаск с объятиями.  — Хаски, мне очень жаль… Но я не уверена, что могу чувствовать то, что чувствуешь ко мне ты. Но ты мой самый близкий друг, и я готова попробовать соблюдать формальности, если ты будешь счастливой.  — пролепетала Аластор, крепко обняв плачущую Хаск и прижавшись к её груди. Она не знала, что такое любовь, ни разу не чувствовала его… Но Хаск была ей слишком дорога, чтобы она сделала её несчастной, отказав ей. В памяти всплыли те самые её слова. Что она не может чувствовать то же, что и она. — Я люблю тебя, люблю, люблю! — смакуя эти слова, мурлыкала Али, пока женщина, крепко обвив её руками, целовала её по всей шее. Это был самый лучший праздник в её жизни. Ад, Пентаграмм-сити. Отель Хазбин. Настоящее время. — Аластор, зараза ты такая! — демонесса в виде огромной крылатой кошки зло ругалась смесью различных языков, попутно сверля глазами другую демонессу, известную как Радио-демон. — Вот доведешь меня, и я брошу тебя и твой чёртов отель! — Ты так уверена, Дорогая? — Аластор улыбнулась, с удовольствием рассматривая покрасневшую от злости мордочку её дорогого котёнка. — Да! — зло фыркнув, кошка отвернулась. Большие, великолепные крылья алого цвета, украшенные всеми мастьми карт, заметно дернулись, раскрываясь во всей красе. До этого постукивая микрофоном, Аластор отстранила его в сторону и, наклонившись, крепко обвила Хаск руками. — Мой милый ворчливый котенок! — счастливо ответила своим настоящим голосом Аластор, потираясь о чужую макушку, пока демон зло фыркал, пытаясь сдержать смешки. — А у меня есть сюрприз для тебя. — Какой? — недоверчиво вскинув длинную бровь алого цвета вверх, уточнила Хаск. — О, сейчас увидишь, — Хаск бережно поставили на землю. — Закрой глаза. Сморщив нос в виде сердечка, кошка зажмурила янтарно-рыжие глаза и внезапно почувствовала, как на её коготь что-то надели. Но глаза открыть она не посмела. Наконец её погладили по ушам, и Аластор звонко хохотнула. — Ну же, смотри, моя Дорогая. Приоткрыв глаза, Хаск в счастливом ужасе уставилась на свою лапу. На её безымянный палец было надето красивое кольцо, где было написано имя Радио-демона. «Аластор». Задрав на неё голову, Хаск обнаружила на ней жуткую, но счастливую улыбку, и сверкавшее в руках кольцо уже с именем самой кошки. «Хаскер». — Наденешь его? — заинтересованно спросила Аластор, наблюдая, как из её глаз текут слезы. Кошка бережно взяла её за руку и столь же аккуратно надела кольцо, вставшее на свое законное место. Аластор звонко рассмеялась, когда кошка бросилась ей на шею и крепко стиснула её в объятиях. — С восьмым марта, Хаски, — прошептала Аластор и ткнулась в знакомую макушку, крепко прижав свою дорогую ворчливую кошку к своей груди. Никуда они друг от друга не денутся, даже если они этого захотят.