Холод

Александру все еще холодно, адски холодно, хотя печка в каюте топит так, что задохнуться от жары можно. Александру холодно, словно он все еще торчит на той проклятой луне Джеонозиса, а единственными источниками тепла являются маленький обломок метиорита и огромный ласат. Агенту Каллусу холодно в стенах Звездного разрушителя. Агента Каллуса убивает холод Империи. А в голове всё набатом бьют и повторяются по кругу слова капитана Оррелиоса: — Ну же, раскрой глаза и посмотри, что делает твоя драгоценная Империя! Агент думает, что лучше б его глаза всегда были закрытыми. Осознавать, какое же дерьмище творят имперцы от чего-то безумно больно. * Александру снятся дикие странные сны. И в этих снах холод сочетается с горячими чужими объятьями и тихим рыком над самым ухом. Сны пахнут ласатом, порохом и горечью. (Еще немного кровью и снегом, но это даже не важно…) Александр не осознанно цепляется за них. Цепляется за призрачное тепло чужого тела, жмется к чужой широкой груди и… чем чаще снятся подобные сны, тем меньше от реальности там остается. Объятья прекращают быть просто способом согреться, а чужие слишком большие руки по-хозяйски облапывают бедра Каллуса. Просыпаться со стояком после таких снов становится новой нормой. * Нет понятия правильно, нет понятия неправильно. Александр не предатель, а простой солдат в войне, которую начали кто-то свыше. Он по тайным каналам сливает информацию Сопротивлению. Он вытаскивает мандалорку из безвыходной ситуации. Он… даже какое-то время убеждает себя в том, что это только способ отплатить Зебу (капитану Оррелиозу, ну же!) за спасение жизни. А потом в груди становится теплее, мир начинает играть новыми красками, а Каллус берет себе стандартный позывной всех информаторов Сопротивления. * Ласат потом только посмеивается над Александром: — Испортил я тебя, агент. Каллус лишь улыбается уголком губ в ответ и думает, да, испортил. И даже больше, чем кажется на первый взгляд. В груди больше нет вечного холода, не хочется врубать отопление на максимум. Александру кажется, что он горит. И не только от того, что поступает правильно, но и от того, что, кажется, влюблен.