Нехожеными тропами

— Восемнадцать градусов тридцать девять минут северной широты, сто тридцать три градуса сорок восемь минут западной долготы. Восемнадцать градусов тридцать девять минут… Эфиен*, начинающий маг, бормотал себе под нос вожделенные координаты неосознанно, просто потому, что была у него такая привычка: говорить какую-нибудь ерунду в минуты задумчивости. У него все было готово еще вчера, осталось только проверить и перепроверить расчеты, потому что малейшая ошибка могла стоить ему жизни. Задумка была не просто опасной, а до безумия опасной, такой, что всякий, кому он о ней рассказывал, думал, будто он шутит. Но Эфиен не шутил. Он с самого детства мечтал о других мирах и далеких звездах, но вот беда — родился в то время, когда Большая Дорога была давно уже закрыта. И далеких звезд ему было не видать. Разве что челы со своими чудесными космическими аппаратами изобретут что-нибудь невероятное, но им до этого было еще далеко, а хотелось сейчас. Впрочем, пока что Эфиен был согласен остановиться на самой ближней из звезд и остаться в пределах Солнечной системы. На стене его комнаты висели подробные карты — но совсем не Земли, а ее соседа. Одна карта совсем новая, человская, составленная по результатам последних снимков. Другая — древняя, асурская. В незапамятные времена, еще на заре империи его сородичи просканировали окружающий космос, описали сопредельные планеты, составили карты, но, не найдя ничего, достойного внимания, успокоились. Однако в древности находились и отважные исследователи, которые все-таки отправлялись в эти непригодные для жизни миры, слишком холодные, слишком горячие, с непригодной для дыхания атмосферой, слишком малым или чудовищно высоким давлением, опаленные безжалостными потоками частиц, сдирающих с каменного шара атмосферу или замерзшие гигантскими океанами сжиженного газа. Эти исследователи оставили записи о том, что видели, и еще об опасностях космических путешествий с помощью дальних порталов. Космос вытягивает энергию, быстро и неумолимо, лишает мага собственного запаса, разряжает артефакты и накопители. А значит, оказавшись за пределами родного мира, следует безошибочно рассчитывать время и энергию, иначе быть беде. Кроме того, построение портала на столь огромные расстояния требует огромной же точности. В космических масштабах даже ошибка в тысячу километров кажется незначительной, но так легко можно оказаться в ближнем космосе или внутри коры планеты. Вот и задача — построить портал на десятки миллионов километров, определив место с точностью до метров. И это самые грубые расчеты из допустимых. Эфиен работал над этим долго, но наконец он преуспел. Учел движение планет вокруг Солнца и их вращение, подробно определил координаты и относительное положение точек входа и выхода. Все было идеально. А его цель была грандиозна — гора Олимп, высочайшая вершина в Солнечной системе, которая определенно стоила всех рисков. Самое известное место на Марсе, но от того оно не становилось хуже. Сегодня Эфиен решился. Перед ним лежали его расчеты для портала, накопители на обратный путь, а сам он был запитан энергией до предела. До идеального момента оставались считанные минуты. Он мало с кем говорил о своих планах, кроме пары близких друзей-соучеников, которые все равно смотрели на него как на умалишенного. Но подстраховаться стоило — на всякий случай. Так что на его столе была предусмотрительно оставлена записка с координатами и просьбой экстренно вытащить его, если он не вернется через два часа после перемещения. За два часа к нему точно кто-нибудь зайдет. И все же на всякий случай он отправил «птичку» своей подруге, что отправляется. Теперь все было готово, и Эфиен в десятый раз проверил амулеты и проглядел свои расчеты. — Восемнадцать градусов тридцать девять минут северной широты… Он сцепил в замок пальцы в теплых, но тонких и удобных перчатках. Уже скоро… Больше всего в преподавательской работе Дэзефиэлю нравились практические занятия с учениками. Во время таких классов он не позволял никому постороннему нарушать мирное течение урока — не столько из соображений безопасности, сколько ради того, чтобы не отвлекать юных асуров, постигающих премудрости управления энергией. Случись в Убежище потоп, обвал и пожар одновременно, класс никуда не пошел бы из прикрытого мощным «щитом» помещения, пока самый непонятливый ученик не воспроизвел бы нужный аркан хотя бы на уровне «удовлетворительно». На втором месте шла проверка ученических эссе. Дэзефиэль любил вникать в пляшущие по листу бумаги строки, долго, вдумчиво погружаться в мысли подрастающего поколения — когда толковые и свежие, а когда и не очень… Это занятие, по его мнению, также требовало полного уединения, но изолироваться ото всех со стопкой работ не получалось: то примчатся забывшие сдать эссе недоросли, то родители забегут поинтересоваться успехами чада, то кто-то из коллег заглянет на бокал белого… Вот и сейчас, не успел он как следует разобраться в каракулях недотепы-Ардэйена, как в дверь робко постучали и сразу, не дожидаясь ответа, заглянули. Дэзефиэль с неохотой оторвался от работы. В щелочку между дверью и косяком просунулась изящная головка Немираэль. — Здравствуйте! Там-Эфиен-мы-его-хотели-остановить-а-он-быстрее-учитель-он-же-сейчас-уйдет! — без пауз, по-девичьи звонко затараторила асура. Дэзефиель удивленно поднял брови. Немираэль была лучшей ученицей в своем поколении, к ее мнению он старался прислушиваться, даже когда она говорила столь сумбурно и несвязно. — Заходи и прикрой дверь. Что случилось? Что опять натворил Эфиен, и почему ты пришла с этим ко мне? Немираэль виновато оглянулась в коридор, протиснулась в щелочку полностью и прижала дверь спиной, словно за ней кто-то стоял. — Он на Марс хочет! Вы знаете? Странные желания Эфиена ни для кого в Убежище не были сюрпризом. Юноша настолько увлеченно бредил космосом и путешествиями к дальним звездам, что за его спиной то и дело шептали: «Стоило ему родится во времена Империи…» Потому Дэзефиель только пожал плечами: — Он много куда хочет. До сих пор это не было поводом для беспокойства. — Вы не понимаете! — Немираэль в отчаянии всплеснула руками. — Он уже портал строит! Он мне «птичку» прислал! — На Марс?.. Дэзефиель не мог поверить в степень безрассудства ученика. Эфиен никогда не отличался успехами в теоретической магии, но даже он должен был понимать всю опасность этой затеи, все те трудности, которые подстерегали асура на других планетах… Эту мысль он додумывал, уже создавая портал в комнату молодого оболтуса. Он успел как раз вовремя. Еще бы секунда, и ему осталось бы только в отчаянии смотреть, как гаснет искра межпланетного перехода. К счастью, Эфиен еще не полностью погрузился в портал, и до него можно было достать рукой. К несчастью, он погрузился туда достаточно, чтобы невозможно было смять и уничтожить туннель, не навредив тому, кто внутри. Дэзефиель мысленно помянул Тьму, Свет и челов с их дурацкой космической программой, подробности которой можно было узнать у каждого столба. Три удара сердца растянулись на три маленьких, компактно уложенных вечности. Раз. Схватить паршивца за локоть — крепко, как клещами, останутся синяки — ну и пусть, сам виноват. Два. Наткнуться взглядом на обрывок бумаги на столе со странными цифрами: координаты? Только бы нужные! Три. Последним усилием воли дотянуться мыслью до разума Эзериона — старого друга, давно подвизавшегося на ниве спасения вот таких вот юных дураков от верной гибели — передать цифры и короткую просьбу-приказ: «Ищи нас!» Запоздало пожалеть о том, что из-за этой траты энергии будет чуть меньше шансов продержаться до прибытия помощи, отбросить дурные мысли — потом, все потом… Нырнуть с головой в ученический, толком не скоординированный переход… … Чтобы выпасть из него на высоте порядка трех тысяч футов над рыжевато-красной поверхностью Марса. Что-то пошло не так с самого начала. Вернее, с самого начала не так пошло абсолютно все. Сначала кто-то цепко, до боли ухватил Эфиена за локоть, но тот уже прыгал в портал, и это его не остановило. Потом кто-то ринулся вслед за ним, не выпуская… А потом исчезли тепло и давление воздуха, освещение померкло… и твердой поверхности под ногами тоже больше не стало. Эфиен оказался в пустоте над далеким склоном Олимпа, грязно-охряного цвета, расчерченным серыми бороздами навеки застывшей лавы. С огромной высоты все это казалось то ли игрушечным, то ли нарисованным на карте. С одной стороны возвышалась вершина, куда асур изначально и нацеливался, с другой виднелся, отвесный, в несколько километров, обрыв у подножия. Все-таки промахнулся, и сильно. И теперь летел вниз, на голые камни и марсианский песок, падал непривычно медленно и плавно, но все же постепенно набирая опасную скорость. Но, по крайней мере, у него был кислород, которым он дышал через маску, прикрепленную к баллону. А почти полное отсутствие воздуха не позволяло телу слишком быстро терять тепло — это было уже неплохо. Если не думать о вполне реальной возможности разбиться насмерть. Все эти размышления заняли долю секунды, а затем асур собрался сделать еще одно открытие. Он извернулся в воздухе так, чтобы оказаться лицом к лицу с сородичем, державшим его за локоть. А это бы никто иной как Дэзефиель, его наставник в магическом искусстве! Говорить здесь было физически невозможно. Оставалась еще мыслеречь - простой, не вытягивающий много энергии аркан, возможный только на светлой энергии и хорошо известный ученикам его возраста. Но он требовал концентрации, а сосредоточиться в падении никак не выходило. Так что Эфиен только вопросительно уставился на своего нежданного товарища по путешествию — или уже по несчастью. «Молодец. Все рассчитал, да? Только про разницу в ускорении свободного падения забыл. И про мю-погрешность от дальности перехода. А знаешь, что самое главное ты не учел?» — наставнику, в отличие от него, мыслеречь давалась легко в любом состоянии. — «Что нет таких дурацких хотелок, ради которых стоит рисковать своей жизнью!» Эфиен не успел опомнится, как наставник дернул его на себя и выше, переворачиваясь в воздухе так, чтобы оказаться снизу. Марс приближался стремительно и неотвратимо. Уже видны были небольшие камешки, выветренные борозды в пологом склоне, ржавого цвета пылевые наносы… Эфиен сжался, предчувствуя удар, но он все равно оказался неожиданным. По всему телу словно прошлись наковальней: мощная ударная волна перетряхнула все внутренности; казалось, что в нем не осталось ни одной целой кости. Он с содроганием подумал, каково же пришлось наставнику, который примарсился спиной на голые скалы, но тут же сбился с мысли — они, кувыркаясь, покатились вниз по склону. Эфиен несколько раз чувствительно приложился о выступающие детали рельефа, громко вскрикнул… и понял, что кислорода ощутимо не хватает. Когда они, наконец, остановились, первое, что он сделал — проверил баллон. И тут же бессильно застонал от разочарования: на боку драгоценного источника кислорода красовалась внушительная дыра с вдавленными краями. Судя по всему, какой-то из ударов все же доконал сверхпрочный, как его уверили в человском магазине, титановый корпус. «Я бы на твоем месте проверил остальное… Ты же взял с собой хоть какие-то амулеты?» — даже в мыслеречи наставника, обычно бесстрастной, сейчас сквозила боль. Эфиен вскинулся было — конечно, взял, как вы могли подумать! — но ощутил, что даже просто находиться в этом месте становится слишком сложно. Он лихорадочно зашарил по карманам: грави-амулет на цепочке, позиционный планшет — прибор, напоминавший очертаниями человский калькулятор, но вместо расчетов показывавший текущие координаты, накопитель, еще один, поменьше… Эфиен оцарапал обо что-то палец и с удивлением вытащил из кармана груду перемешанных осколков. Генератор кислорода, пара запасных накопителей, усиленная «дырка жизни» — все это можно было смело выбрасывать в пыль. «Некогда», — коротко прокомментировал наставник, и, не спрашивая, отобрал у него небольшой накопитель. Вихрь портала подхватил их прямо в тех позах, в которых они устроились в пыли, и выбросил под отвесной стеной — как опознал Эфиен, у подножия Олимпа. Здесь дышалось значительно проще, хотя атмосфера все еще была отвратительной. По крайней мере, не было распирающего ребра давления, которое грозило вот-вот порвать его изнутри. А ядовитые газы, которыми было насыщено местное подобие воздуха, его асурский организм отфильтрует… Наверное. Эфиен не предполагал, что останется одновременно и без баллона, и без амулета, и потому как-то даже растерялся. «Ну, и каков был твой дальнейший план?» — с долей раздраженного сарказма прозвучало в голове. Они остались в тех же позах, в которых переместились — Дэзефиель лежал на спине в неестественной позе, Эфиен стоял на коленях рядом с ним. Только теперь сбоку от них на высоту величайших земных гор высилась почти отвесная каменная стена. Пыльно-серого цвета, шершавая, источенная бесконечным движением мириадов гонимых ветром песчинок. И теперь, когда космическая пустота сменилась пусть малопригодным для дыхания, но все-таки воздухом, молодой асур осознал, в каком отчаянном положении оказался. Пожалуй, если бы не присутствие наставника, он предался бы позорной и бесцельной панике — и это было бы последней его ошибкой. Но сейчас он все-таки сумел кое-как совладать с собой, хотя и позволил своим эмоциям в полной мере отразиться и в ауре, и в мыслеречи. «Ну… я не собирался падать, — смущенно и испуганно ответил Эфиен. Словами он бы сейчас мямлил. — Думал постоять на вершине Олимпа и вернуться через два часа, а теперь, — он показал на вытянутых ладонях сохранившиеся накопители и покачал головой, — на обратный портал не хватит, артефакт экстренного перехода сломан, и мы здесь застряли». Когда он проговорил это все, стало отчего-то чуть менее страшно. Вернее, страшно все еще было до дрожи и желания просто бежать куда глаза глядят, несмотря на то, что такое поведение только скорее убило бы его, но держать себя в руках теперь было немного легче. Они уже застряли, и ничего с этим не поделаешь. Оставалось только стараться выжить здесь, надеяться на спасение и — смотреть Марс, как он и хотел. Он втягивал воздух, пытаясь урвать жалкие крохи содержащегося в нем кислорода, но этого было слишком мало даже для совершенного организма асура. Какое-то время он мог так продержаться, но очень недолгое. Сколько точно, Эфиен не знал и не очень-то хотел испытать на себе, где его предел. Кроме того, воздух этот был обжигающе холодным и очень сухим. Он немного согревался через маску, которую асур так и не снял, но все равно как будто впивался в нос и горло ледяными иглами. Теплый костюм тоже спасал — там, где не был порван, и здешний холод не жалил голую кожу. - Но я... - продолжил он вслух, но сразу же понял, что для разговора требуется вдыхать слишком много ядовитого воздуха, и от этого становится плохо. «Но я оставил записку с координатами, так что нас скоро должны начать искать», — Эфиен снова перешел на мыслеречь и закончил он как можно более жизнерадостно. Он не стал рассуждать о несущественных деталях — например, что в записке были указаны координаты вершины Олимпа, а они сейчас в какой-то произвольной точке у его подножия. «Я помогу вам встать, давайте руку». Он действительно потянул Дэзефиеля за ту руку, которая казалась целой — другая явно была сломана, попытался подхватить и поставить на ноги, ведь со здешней гравитацией это было нетрудно. «Не трогай!» — предупреждение прозвучало слишком поздно. Ретивый ученик успел уже не только схватить его за запястье, но и попытаться самостоятельно поставить на ноги. Сломанные в падении позвонки протестующе взвыли, и Дэзефиель с трудом удержался в сознании. Не следовало оставлять Эфиена одного даже на пару минут: неизвестно, к чему могла подтолкнуть его паника. А то, что он непременно запаникует, подсказывал не только опыт работы с молодежью его возраста, но и совершенно явный, плохо скрываемый страх, который он излучал. Поэтому Дэзефиель только тяжело осел обратно на песок, не позволяя себе ни на секунду провалиться в блаженное беспамятство. «Ничего непоправимого не случилось. Я регенерирую. И все же, пожалуйста, пока не пытайся меня передвигать». Нужно было как-то успокоить ученика. В конце концов, именно Дэзефиель был в их паре старшим, и именно на нем теперь лежала ответственность за успех их рискованного путешествия. Но как успокаивать кого-то, не будучи самому уверенным не то, что в успехе — в банальном выживании?.. «Нас ищут, я успел подать сигнал бедствия. Обязательно найдут, но, чтобы облегчить спасателям эту задачу, важно не отходить от оставленных координат дальше, чем это необходимо для выживания. Так что если ты уже куда-то собрался — забудь». — Ой! — выдал вслух Эфиен. В чужой атмосфере его собственный голос казался совершенно незнакомым. Звучало даже забавно, но больше так экспериментировать асур не стал — незачем тратить силы. «Простите, — он снова переключился на мыслеречь. — Я только помочь хотел. А что с вами?» Не то, чтобы он помнил много целительских арканов, но это лучше, чем совсем ничего. А еще Эфиен огляделся по сторонам. Ровно половину мира от них заслоняла каменная стена, но с другой стороны простирались красноватые песчаные равнины, плавно поднимаясь к подножию другой горы. Прикинув расстояние и направление, молодой асур решил, что это была Патера Альба. Ее пологие склоны были подернуты пыльной охристой дымкой, она возвышалась под серым неземным небом, а на дороге к ней ветер закручивал песок в маленькие смерчи. Вернее, в смерчи, отсюда казавшиеся маленькими. Бесконечные дюны тянулись, насколько хватало глаз, а кое-где между ними проглядывали серо-коричневые угловатые скалы, тоже обточенные ветром и песком. Эфиен замер, даже рот приоткрыл, любуясь этой мрачноватой и безжизненной, но все же захватывающей картиной. Другая гора была совсем близко, хорошо различима за пыльной дымкой, но все же слишком далеко, чтобы дойти ногами. Да и наставник был совершенно прав, призывая оставаться на месте и ждать помощи. Опять же, Дэзефиель вряд ли сможет встать в ближайшее время, а бросать его было нельзя. Но… На вершине Олимпа условия мало отличались от открытого космоса, и без достаточного количества накопителей и кислородного баллона нечего было и помышлять о возвращении туда, но Патера Альба — ниже, там можно будет дышать, а атмосфера все равно ядовита. Так какая разница? Прогоняя эти мысли, асур резко помотал головой, словно отказывая сам себе. «Надеюсь, нас найдут». Он уселся рядом с лежащим наставником, но все еще не мог оторваться от открывшегося ему вида. Эзерион получил мысленное сообщение и хотел было послать ответный вопрос, что там такого по этим координатам, но Дэзефиель был уже где-то далеко. Итак, восемнадцать градусов тридцать девять минут северной широты, сто тридцать три градуса сорок восемь минут западной долготы. Марс. И никаких объяснений. Да что там случилось?.. И тут до него дошел смысл последнего слова. Если бы он не знал Дэзефиеля очень хорошо, то подумал бы, что это просто дурацкая шутка — но старый друг о таких вещах никогда не шутил. Значит, какой-то ненормальный действительно отправился прямиком на Марс, а Дэзефиель, поскольку оказался вне досягаемости и очень торопился с сообщением, бросился за ним? Следуя скорее интуиции, чем логике, Эзерион открыл портал в ту точку, откуда получил сигнал. Это оказалась комната какого-то асура, в меру неприбранная и захламленная, но важнее было другое. На стене красовались две масштабные карты Марса, полки и стол были заставлены книгами о космосе, учебниками и справочниками по физике, математике и практической магии, а также расчетами, которых тоже было на добрых пару томов. Выходит, какой-то молодой умник действительно отправился на Марс дальним порталом. Эзерион скользнул взглядом по карте, нашел указанное место — ну конечно, вершина горы Олимп. И действительно, зачем мелочиться по такому случаю? Асур попытался выругаться, но не нашел для такого слов ни в одном из известных ему языков. Слова найдутся позже. А пока он спешно стал собирать и готовить группу спасателей. Времени было в обрез. Его парни работали слаженно, четко, как на учениях. Несмотря на то, что настоящая боевая тревога случалась редко, Эзерион старался держать их в форме, и теперь с затаенной гордостью наблюдал, как небольшие мобильные группы оперативно делят область поисков на квадраты, распределяют амулеты и накопители. Нахлынула какая-то неуместная ностальгия: вот бы сейчас с ними, переодевшись наскоро в защитный костюм, рвануть в оранжевые пески далекой планеты… Эзерион вздохнул и устало потер виски. Надо же. Давненько на него не находило такое настроение. Впрочем, может быть, не так уж он и стар для того, чтобы не хоронить себя в отчетах, рапортах и служебных записках? Полевая работа тоже бывает полезна, тем более, что с тех пор, как он перешел на командную должность, сноровку простого исполнителя он так и не позволил себе растерять. Решиться оказалось удивительно просто. Эзерион выловил из толпы подчиненных своего заместителя — молодого, но уже весьма неплохо проявившего себя асура — и отдал короткий приказ: — Координируй действия групп с Земли. Если будут проблемы — связывайся, — в руку свеженазначенного координатора лег компактный передатчик со встроенным усилителем сигнала. На несколько секунд односторонней связи с Марсом хватит. — А как же?.. — попытался было возразить заместитель. — А я — с ними, — отрезал Эзерион, не дослушав. — Пора тебе брать на себя больше ответственности, если хочешь когда-нибудь занять мое место. Парень умолк, судя по озадаченному выражению лица, проникаясь возложенной на него миссией. Эзерион отвернулся, чтобы он не увидел его мягкой, по-отечески ироничной улыбки. Давно следовало это сделать. Молодых орлят надо скидывать со скалы вовремя, пока они еще имеют шанс встать на крыло. Марево дальнего перехода встряхнуло, отозвалось подзабытым уже тянущим чувством где-то в районе диафрагмы. И исчезло: внезапно, в какой-то неотслеживаемый миг. Под подошвы тяжелых ботинок легла рыжая марсианская пыль квадрата номер пятьдесят четыре. Видимость — тридцать футов. Его стороны — восток, восток-юго-восток, восток-северо-восток. Первое направление — чисто. Амулет-детектор разумных в его руке тихо протестующе пискнул: никого в радиусе действия. Второе направление — чисто. Третье — чисто. Эзерион обернулся и подал знак «я закончил». Удар сердца — и снова дальний переход, обратно на родную Землю. — Пятьдесят четвертый квадрат — никого, — и соответствующая пометка на карте подсвечивается траурным черным. — Переход в шестидесятый. Звук, издаваемый ветром в этой атмосфере, больше всего походил на песню. Заунывную и мрачноватую, но все же будящую в душе не тоску и отчаяние, а смутную тревогу. Ветер словно звал куда-то, отговаривал сидеть на одном месте. Дэзефиель лежал и регенерировал, но процесс шел медленно из-за тяжелых условий. Иногда он складывал аркан, создающий вокруг них наполненную кислородом сферу — но не слишком часто, только тогда, когда от здешнего воздуха становилось совсем плохо. Они больше не тратили силы на разговоры, словами или мыслеречью, а наставник в перерывах между арканами, кажется, просто дремал. А Эфиен так и сидел у каменной стены, глядя вдаль. Пел ветер, ничего не менялось, низкая, в сравнении с другими горами, пологая вершина Патера Альба призывно маячила прямо впереди, но они ведь не должны двигаться с места. Отключить бы все мысли, да не получалось… Эфиен жил надеждой о путешествии на Марс с тех пор, как открыл первую статью об этой удивительной планете. Он следил за новыми исследованиями, а древние записи времен Империи прочитал столько раз, что мог воспроизвести наизусть. Он мог бы начертить подробную карту Марса с закрытыми глазами. Молодой асур поглощал информацию жадно, словно мучимый жаждой путник, добравшийся до колодца посреди пустыни. Он выискивал новые и новые сведения, каждое слово, каждое упоминание — но этого было мало. Все это время, с тех пор, как идею отправиться за пределы Солнечной системы пришлось отложить на неопределенный срок, Эфиен буквально жил мечтами о Марсе. И вот мечты сбылись. Он построил портал и совершил переход. Ошибся. Неверно рассчитал, а может быть, имела место какая-то досадная случайность. Но, так или иначе, он чуть не погиб, а теперь сидел под стеной и ждал помощи. Любой благоразумный сородич (а наставник Дэзефиель был, несомненно, из их числа) убеждал бы его сидеть на месте и распрощаться с надеждами увидеть что-нибудь, кроме этой самой стены и горы вдалеке. От этого становилось невыносимо, до боли, почти до слез обидно. Столько трудов окончатся ничем, только лишь нареканиями со стороны старших. С думным вздохом Эфиен поднялся и прошелся взад-вперед мимо лежащего наставника. Разминать ноги было расточительно — так он поглощал больше ядовитого воздуха и терял силы — но ужасно хотелось. А время шло и шло, и постепенно в голову лезли совсем другие мысли. А что, если спасатели вовсе их не найдут? А что, если они оба здесь погибнут? Скоро накопители совсем разрядятся, и они станут совершенно беспомощны перед враждебной стихией, которая неминуемо расправится с ними — холодом, ядом и удушьем. И если с этим Эфиен ничего не мог поделать, то он мог хотя бы провести оставшееся время так, чтобы в последний миг об этом не жалеть. Было бы слишком глупо так и умереть, ничего не увидев, прячась, словно испуганные животные. И к тому же, если они будут в двух точках, вероятность их найти возрастет. На этом молодой асур окончательно утвердился в своем решении и взял часть накопителей — ровно на три портала, никаких арканов жизнеобеспечения. «Я скоро вернусь», — твердо заявил он. Дэзефиель встрепенулся и рывком вынырнул из вязкой дремы. «Жить надоело? Сядь. Ты вообще слушал, что я тебе говорил до этого? Чем больше ты будешь метаться, как ужаленный, тем меньше шансов, что пересечешься в одной точке пространства со спасателями. Так что имей терпение и сделай милость, не маячь». Эфиен раздосадованно дернул плечом. «И долго мы еще будем ждать? Марс огромен! Они могут искать нас здесь годами, пока наши мертвые тела будет понемногу заметать песок!» «Предлагаешь усложнить работу еще и похоронной команде?» — в мыслеречи наставника зазвучали неприсущие ему резкие нотки. Впрочем, он тут же вернулся к спокойному, уверенному тону: — «Эфиен, я прекрасно понимаю твою жажду действия — хоть какого-нибудь, а там будь что будет. Но чем сильнее дергается муха, попавшая в паутину, тем крепче она в ней запутывается. Если уж мы тут увязли, давай хотя бы будем умнее насекомого». «Думаете, участь мухи станет другой, если она не будет трепыхаться и покорно примет свою смерть?» «Тому, кто следит за паутиной со стороны, будет проще ее освободить». Эфиен нахмурился. Он был не в том душевном состоянии, чтобы продолжать громоздить какие-то абстрактные аналогии. Ему, в отличие от наставника, приходилось напрягаться даже для того, чтобы просто пользоваться мыслеречью, и он чувствовал, что силы его уже на пределе. Проболтай он тут еще минут пять, и у него не останется энергии даже на один переход. «Вы не сможете мне помешать». «Не смогу», — ему почудилось, что учитель вздохнул. — «Я буду с тобой честен: я даже не смогу обещать тебе, что, поступив по-моему, ты будешь жить долго и счастливо. Я могу лишь просить: не оставляй меня». Эфиен вздрогнул. Это был нечестный прием, и он был готов поклясться, что наставник прекрасно об этом осведомлен. Еще немного сомнений, колебаний — и он никуда не пойдет. И будет жалеть об этом всю ту недолгую жизнь, что ему осталась. Эфиен еще раз оглянулся на Патеру Альбу, в мутно-рыжей дымке заслонявшую горизонт. «Я вернусь. Обещаю». Квадрат номер шестьдесят пять встретил Эзериона разреженным воздухом, облаком пыли в лицо и потрясающим видом. Гора Альба не была такой огромной, как Олимп, но даже здесь чувствовалась высота. Восток — чисто. Восток-юго-восток — чисто. Восток-… «Разумный на юго-юго-западе!» На этот раз Эфиен не просчитался. Он вышел из портала на ровной, лишь немного наклонной площадке почти у самого края кратера. К счастью, склоны Патеры Альбы были очень пологими, и ошибиться с местом было непросто. Впрочем, и здесь была своя опасность. Длинные и широкие грабены трещинами прорезали тело горы, издали почти невидимые за пыльной дымкой. Упав в один из них, асур неминуемо расшибся бы. Накопители он теперь благоразумно не выпускал из рук, но если бы потерял сознание? Один из таких провалов, глубину которого на глаз было даже не определить, оказался совсем неподалеку. К счастью, теперь асуру наконец повезло. У него было от силы минут двадцать до следующего прыжка, иначе он рисковал здесь застрять, так что это время стоило потратить с умом. Хотя бы налюбоваться на все время, что ему осталось. А любоваться было чем. Патера Альба была невысокой в сравнении с соседними гигантами, но вид с нее открывался невообразимый. Ближе всего оказался Олимп, громада которого терялась в жидких белесых облаках и виднелась лишь размытым темным силуэтом. Обрыв, у которого они с Дэзефиелем сидели, был и то выше Альбы, и отсюда масштабы величайшего вулкана поражали, от них захватывало дух. Эфиен судорожно вздохнул и тут же пожалел об этом, закашлявшись, потому что втянул в себя разом слишком много ядовитых газов. Но это было неважно. Подножие вздымалось массивом черного камня, в рыжеватых, будто ржавых пятнах нанесенного песка. А выше, на склонах, песка было больше, и он казался светлее, и еще выше, за облаками снова было темно. С другой стороны, лишь немногим дальше, возвышалась гора Аскрийская, ниже Олимпа, но заметно уже, от того казавшаяся более неприступной. Правильной формы, она вырастала вверх, словно невероятных размером сталагмит, и Эфиен представлял, как миллионы и миллиарды лет назад ее создавали медленно вытекающие из жерла потоки лавы. Вот бы уметь перемещаться не только в пространстве, но и во времени, чтобы увидеть это! Горы Павлина и Арсия были похожи, одна выше, другая ниже. Вместе и Аскрийской они вставали в почти ровную линию. Эфиен оглядывал пустые равнины, различал плавные перепады высот и темнеющие провалы метеоритных кратеров и разломов поверхности планеты. Он любовался переходами оттенков песка: от нежно-кремового до красного, через охру и цвет ржавчины, наблюдал вечный, завораживающий танец песчаных смерчей… Мечта все-таки сбылась. Не так, как он хотел, но все же сбылась. Он увидел Марс, он стоял на одной из его вершин, впитывая его мрачную красоту вместе с непригодным для дыхания воздухом. Осталась другая мечта, теперь казавшаяся не такой уж осуществимой, — выжить и вернуться. Простое, примитивное желание, но все меняется, когда ты в миллионах километров от Земли, а энергия и ресурсы организма неумолимо иссякают. У Эфиена оставалось в запасе еще минут пять-шесть, и он прогнал мрачные мысли, отдавшись созерцанию… Когда за его спиной открылся светлый портал, он дернулся и даже коротко вскрикнул от неожиданности. Снова закашлялся, согнувшись едва ли не пополам, и из такого положения смотрел на появившегося рядом с ним спасателя в герметичном костюме. И это было даже к лучшему, иначе молодой асур не сдержался бы и бросился ему на шею. И эта мечта сбылась! Они выживут! Их теперь непременно спасут! «Где Дэзефиель?» — тон обращенной к нему мыслеречи был сухим и резковатым, но в нем ощущалось огромное облегчение. «Там…» — Эфиен не сообразил поначалу и просто указал рукой, но спохватился: — «У склона Олимпа. Он ранен, не может двигаться. Идемте». Он отрыл портал из оставшейся у него энергии и буквально потащил туда спасателя. «Куда?» — спасатель придержал его за плечо. — «Ты — на Землю. Нагулялся». «Я обещал!» — Эфиен рванулся было из удерживающей его руки, но сил катастрофически не хватало. «А я обещал твоим родителям доставить тебя домой живым!» — до сих пор он и не знал, что с использованием мыслеречи можно так рявкнуть. Даже звон в ушах откуда-то взялся… Эфиен недрогнувшей рукой смял туннель перехода, развеял аркан, с легким сожалением глядя, как уходит в песок столь драгоценная энергия. «Либо мы пойдем вместе, либо ищите по всему подножию Олимпа! Вот только времени у наставника не так уж много осталось…» Он почти услышал, как спасатель скрипнул зубами. Почти прочитал по губам раздраженное: «Д-дети, чтоб их…» Почти готов был уже сдаться — наставник и впрямь долго не протянет, стоило поторопиться, вместо того, чтобы тратить время на глупые препирательства — но спасатель успел первым: «Ладно. Пойдешь со мной. Есть энергия на еще один переход?» Эфиен не стал тратить время на ответ. Портал заклубился возле его ног серебристой дымкой, и он, решительно взяв за руку спасателя, шагнул вперед. Дэзефиэль устало откинул голову на каменную стену. Столь сокрушительный педагогический провал он испытывал впервые, и нельзя было сказать, что это чувство его радовало. Мальчик, разумеется, был упрямым — упертым даже — но ведь как-то справлялись и не с такими… И вот, на тебе. Даже слушать не захотел. Можно было долго анализировать причины, последствия и предпосылки, но ясно было одно: Эфиена нужно было как-то вернуть. Докричаться до него мыслеречью уже не представлялось возможным. Пойти следом? Дэзефиэль горько усмехнулся. Даже если бы у него была на это энергия, лучшее, что он смог бы сделать сейчас — бессильно повиснуть на ноге ученика, чтобы пройти в следующий переход вместе с ним. Он бы решился и на такое унижение, если бы это образумило мальчика, но, увы, надеяться на такой исход было бы слишком наивно. Оставалось единственное решение задачи: сидеть и ждать, надеяться, что те зерна разума, которые ему удалось заронить в голову ученика раньше, наконец, дадут всходы. Минуты тянулись, вязкие, длинные. Силы капля за каплей покидали его — Дэзефиэль чувствовал это столь же ясно, сколь и медленно срастающиеся позвонки в своей спине. Изменчивая марсианская поверхность хоть как-то скрашивала ожидание, радуя взор причудливыми рисунками ветром по песку, песком по камням. Поначалу проявившаяся сквозь пыль дымка портала показалась миражом, игрой воспаленного воображения. Но вот из нее вышли двое: Эфиен, легко узнаваемый по слегка угловатому силуэту и по-подростковому неловким движениям, и смутно различимый из-за защитного костюма взрослый асур. Эфиен, кажется, судорожно размахивал руками, что-то кричал… Дэзефиэль вздохнул и погрузил себя в мутное беспамятство. Так будет проще и ему, и тем, кто пришел за ним. Теперь уже можно было не беречь себя, а потому Эфиен в голос звал наставника, кричал, что помощь пришла, но тот никак не отреагировал и, кажется, был без сознания. Тогда молодой асур рванулся вперед, но твердая рука спасателя снова ухватила его за плечо, и вырваться из этой хватки он вряд ли сумел бы и будучи полным сил. Теперь же, порядком вымотанный, замерзший и наглотавшийся здешнего ядовитого воздуха, он только и смог пару раз дернуться. Спасатель же, когда понял, что попыток куда-то бежать, больше не будет, поверхностно просканировал состояние Дэзефиеля, а затем подошел и осторожно поднял него, бесчувственного, на руки, стараясь при этом не слишком сильно растревожить поврежденный позвоночник. Впрочем, это было не так уж важно — в Убежище все равно помогут. «Нашел обе цели, отправляюсь на базу», — сухо отчитался он, прежде чем открыть портал. Спустя несколько ударов сердца, все трое оказались в общей комнате группы спасателей. Дэзефиель был бережно уложен на диван до прихода медиков, Эфиен просто осел на пол рядом с этим самым диваном. Теперь, когда можно было расслабиться, ноги его просто не держали. Тем временем спасатель снял шлем и наклонился над Дэзефиелем, складывая простой целительский аркан, чтобы восстановить его силы и ускорить замедлившуюся под влиянием агрессивной среды регенерацию. Наставник пошевелился и приоткрыл глаза, сфокусировал еще мутный взгляд на асуре над ним. — Спасибо… друг… Эзерион скупо улыбнулся. — Ты только что был совсем плох. И все из-за юного героя? Однако Дэзефиель не ответил ему, потому что встрепенулся в поисках Эфиена, но тут же обнаружил его рядом и расслабился. — Надеюсь, теперь ты усвоил, чем опасны порталы за пределы Земли, — начал он слабым, но от того не менее назидательным и укоризненным тоном. Эфиен дышал полной грудью и искренне наслаждался возможностью втягивать в легкие нормальное количество кислорода. Но на заданный вопрос он мечтательно улыбнулся и не стал лгать: — Когда-нибудь я увижу далекие звезды… близко-близко. Его наставник схватился бы за голову, но у него просто не было сил на этот жест. ___ *Эфиен - имя образовано от эфиаль - звезда (асур.)