Истина

Все закончилось, когда мы перестали нуждаться во вранье. Точнее, я перестал. Не буду лукавить, мне оно было необходимо гораздо больше. Иногда так хотелось услышать эту сладостную, лестную речь, полностью расходящуюся с действительностью. Изредка ты сам пытался поверить в то, что говоришь, но твое безупречное чувство правды и неприятие лжи торжествовали над минутами слабости и веры в иную реальность. Ты как-то задал один единственный вопрос, который я и сейчас помню наизусть: каждое слово, даже каждый знак препинания, поставленный в этом маленьком сообщении. Думаю, в тот момент ты хотел услышать ответ. Хотел, чтобы я открыл тебе то, что ты не в состоянии был вообразить, мое собственное, пусть и абсурдное для тебя, представление. Тогда я не смог ответить тебе на вопрос, о чем я до сих пор жалею. Наверное, я сам даже посчитал мои "фантазии" столь несбыточными и сказочными, что не нашел в себе сил, рассказать тебе о них. Возможно, тогда и был один из решающих моментов. Для тебя, для меня, для...нас. Ты не можешь представить, как сильно я себя корю за то, что порой молчал, когда надо было говорить то, что велела душа. Хотя я и был с тобой всегда искренен. А сам...Я не мог примириться с твоей искренностью. А ведь порой ты был слишком противоречив для этого понятия. Холодное сердце и здравый разум - две твои неотъемлемые составляющие, которые я любил и ненавидел с одинаковой силой, как, наверное, и множество других частиц твоей души. Я тебя превозносил внутри себя, а где-то в самой глубине души корил за то же самое. Во мне тоже было много противоречий. Два противоречивых гордеца, которые не могли пройти по одному мосту понимания, а каждый раз лишь по крупице его разрушали, оставляя только призрачные нити, за которые так хотелось ухватиться, чтобы не разрушить окончательно эту хрупкую субстанцию. Да и хвататься за последнюю надежду хотел лишь один из нас... Ты говорил всегда прямо, напролом, не боялся задеть меня, скорее, потому что не близкого человека не жалко ранить. С твоей стороны, конечно, все смотрелось совсем иначе: любитель правды глаголил ту самую истину, на которую человек не в праве обижаться. Я искренне всегда считал...да и считаю...тебя человеком исключительно честным, откровенным, открытым, взыскивающим правды и называющим все своими именами, несмотря на то, что зачастую не хотелось это принимать и осознавать. Я всеми силами сопротивлялся собственному здравомыслию, которое громко, во все горло, душераздирающе кричало, что пора, наконец, заставить снять с себя эту туманную пелену, воссозданную своими же руками, мыслями, а иногда и твоими порывами...верю все же искренними. Говорят же, что глаза не могут лгать. Я верю, что это правда, и когда-то в твоих глазах я имел счастье наблюдать подлинный интерес, внимательность, а может даже нежность. Не помню, говорил ли я тебе хоть раз, но я очень люблю твою улыбку. Нет, не ту, которая периодически мелькает на твоем лице, когда что-то обыденное смешит тебя, и после ты разражаешься заразительным немного низким по тембру хохотом. Я люблю другую. У тебя на лице я видел ее всего лишь в детстве, но и этого хватило, чтобы она навсегда запечатлелась в моей памяти, как редкое чудо в твоем исполнении. В этот момент улыбаются твои глаза, в которые я так любил смотреть, в которых я видел совсем не то, что замечают другие: свою собственную небывалую глубину. В этот момент твоя внутренняя улыбка лишь чуть-чуть трогает губы, которые выражают и некоторую усмешку, и задор, и просто довольство чем бы то ни было. Но ты меня сейчас, скорее всего, даже не поймешь, ведь ты не видишь себя со стороны, тем более моими глазами. Я очень боюсь потерять это дорогое для меня воспоминание, постоянно стараюсь возобновлять и воспроизводить его внутри сознания, которое только в такие моменты наполняется необъяснимым теплом. Этот образ зажигает нечто подобное костру души. Когда вокруг сгущается совсем непробудная тьма, маленький огонек жизни начинает зиждиться где-то вдали, и, постепенно добавляя маленькие крупицы самых дорогих воспоминаний, разбавляя все это приправой огорчений, которые с треском отскакивают от маленького огонька, разлетаясь на сотни искр, спеша исчезнуть из этого чистилища памяти, огонь разгорается все сильней... Но, как и любому пламени, ему суждено рано или поздно медленно и постепенно угаснуть, потухнуть навсегда, оставив за собой лишь пепел горящей души. Наверное, когда-то внутри меня сгорит все, что я когда чувствовал к тебе...чувствую к тебе. Но не сейчас. Не в этот раз. Пока я остаюсь верен своей вере в постоянство памяти...