Stay with me

Вылет был через два дня. За эти дни Джисон с родителями успел поговорить обо всем. В частности с мамой,  перебивая друг друга,  тараторя и делая перерывы только на сон в конце дня. А отец искал где продаются беруши, но так и не найдя,  смирился. Они прошлись по всем знакомым кафешкам, паркам, магазинам. Самая тяжелая часть осталась на ночь перед днем вылета. В 6 утра самолет,  время 12 ночи,  Джисон стоит перед своей стеной с плакатами и фотографиями,  и не знает, что взять с собой. По поводу одежды вопросов не возникло - она занимает четверть чемодана. Все остальное место занимает стаф Стрей кидс,  кружки,  тапочки,  альбомы,  лайстики,  альбом с карточками и еще кучу всего,  что он смог снять со стены и неизвестно зачем. Время три часа ночи. Время выезжать. Заказав такси,  уместив свои чемоданы в багажник и погрузившись внутрь салона, двери закрылись и началась долгая поездка до аэропорта. Мама с отцом пытались бороться со сном сидя сзади,  но судя по открытым ртам - им это плохо удавалось. А сидя спереди, в наушниках,  Джисон явно забыл,  что такое сон. Хоть и настала эта долгожданная,  пускай и внезапная,  поездка,  было грустно. Все потому, что Хан быстро привязывается. Будь то человек, город,  дом,  улица, парк напротив дома. С определенными местами и с определенными людьми связаны воспоминания,  эмоции. В основном только хорошие,  потому что плохие воспоминания,  Хан пытался не сотворять. Либо же просто забывал. Дорога в аэропорт была похожа на дорогу по воспоминаниям из жизни Джисона. Машина проезжает мимо той кофейни,  где работал Сон,  мимо парка,  в котором он любил гулять и лежать на траве,  отдыхая между парами. Вот кстати и университет. А вот и тот самый стадион. В груди невольно защемило,  а перед глазами промелькнул весь тот день. Рука потянулась к созвездию,  а губы растеклись в улыбке,  от мысли,  что наконец-то  они будут хотя бы в одном городе,  а не в разных странах. Вроде бы глубокая ночь. Вроде бы пустые и безжизненные улицы. Но какого черта именно на подъезде к аэропорту пробка. Окна уже на распашку, легкий летний ветер проникает в салон автомобиля, небо окрашивается в ярко голубые цвета, птицы начинают петь, а в унисон им раздаются гудки нетерпеливых автомобилистов. - самолет через полтора часа. -раздается от отца сзади - если свернуть здесь,  я смогу вас высадить недалеко от аэропорта и вы сможете быстрее дойти,  - полусонным и хриплым голосом говорит водитель - да, пойдет, давайте  Через пару минут, мама на каблуках и с сумкой в руках, а отец с двумя чемоданами,  несутся вслед за Джисоном, который, кажется,  уже несет в руках свой чемодан,  а за спиной болтается из стороны в сторону портфель.  В легких воздух уже почти закончился,  а ноги уже отказываются двигаться, но все-таки,  они успевают на свой самолет. Через маленький иллюминатор светят яркие лучи раннего солнца,  стюардесса в проходе показывает уже знакомые всем движения,  оповещая где находятся выходы,  как надувать спасательный жилет и где находится инструкция о том, что делать,  в случае если что-то пойдет не по плану. Спинки приведены в вертикальное положение,  все электронные приборы выключены,  телефоны в режиме "полета", взлетаем. Джисон вжимается в кресло, как только самолет, набрав нужную скорость,  начинает взлетать. Внизу живота все скрутилось в узел. В окно и интересно и страшно смотреть. Но все-таки он прощается с этой страной, пускай пока и не навсегда. На самом деле это были 7 часов ада. Кажется,  что весь этот путь состоял только из зон турбулентности. В следствии чего - постоянные вертикальные спинки кресел,  по началу паникующие люди, а самое ужасное это дети. Нет,  впринципе, Джисон любил детей,  хоть и сам больше похож на ребенка, чем на взрослого парня. Просто,  когда ты сидишь 7 часов в консервной банке с крыльями,  с разных концов салона раздаются детские вопли,  а сзади сидящий ребенок делает массаж ногами, невольно начинаешь ненавидеть все живое. Хочется поскорее выбраться на волю. Внимание всех детей, и тех,  что помладше, и тех,  что постарше,  привлек до жути красивый вид из иллюминаторов. Бирюзовые и изумрудные оттенки воды, словно ожерелье,  россыпь маленьких островов, пальмы, горы, белоснежный песок, рассекающие волны парусники. Через пару минут самолет приземлился в Гонолулу. Этот час пересадки был уже раем. Не только потому что Гавайи, а потому что тишина,  спокойствие и кресло без массажного режима. Пока родители ходили по аэропортным магазинам и закупались едой в Дьютифри, Джисон наслаждался сном и сторожил все вещи, сидя на диванчике, в ожерелье из гавайских розовых цветов. Не смотря на то,  что он был ознакомлен с местными красотами только через окно в самолете,  он уже тогда пообещал себе: "я обязательно вернусь сюда с Минхо-хёном". Час пролетел как пять минут. Жаль на парах это не работает. Джисон заходя на борт самолета молится всем возможным богам, что бы соседи на ближайшие 12 часов были как минимум старше 7 лет. И по всей видимости они его услышали. Сзади сидела милая пара, на вид лет 30, а в салоне пока не было замечено маленьких спиногрызов. Спинки кресел снова приведены в вертикальное положение, телефоны все так же стоят в режиме полета, столики сложены,  наушники в ушах. За эти 12 часов, Хан успел сделать все. Пройти более ста уровней в какой-то игре на телефоне,  прослушать по несколько раз альбомы стрей кидс, посмотреть фильмы,  поспать,  изучить все журналы,  понять насколько же все-таки спинка кресла напротив интересная,  мысленно пожалеть комара, который явно уже  давно умер между стеклами иллюминатора, ну и конечно же  поспать после того, как поспал. Но самое чудесное и любимое занятие это изучать обстановку за бортом. Белые и такие пушистые облака были похожи на шерсть альпаки и в голове невольно начинала воспроизводиться песня "Happy Lama Sad Lama", при этом вспоминая Хенджина, как самую главную Ламу на планете. Постепенно эти позитивные мысли начали сменяться более философскими. Например,  чем сейчас занимаются морские обитатели в глубине этой синевы под ним, хорошо ли они кушают,  не мешают ли им люди,  хорошо ли себя ведет Немо и не потерялась ли Дори. Небо постепенно окрашивалось в лиловые, нежно розовые и оранжевые цвета. Пушистые облака становились еще мягче и уютней. Линия горизонта настолько идеальна, что складывалось ощущение,  будто ее рисовали по линейке. В салоне воцарилась тишина. Ночь окутывала не только эту сторону планеты,  но и самого Джисона. И снаружи и внутри. Захотелось нежности и любви. Все потаенные мечты и желания, что солнце так тщательно пытается скрыть внутри людей, выползают наружу. В груди сердце скулит. Оно требует Минхо рядом. Что бы Сонни взял его за руку и наблюдал за тем,  как его веки подрагивают ото сна,  который снится хёну, как приоткрываются пухлые и мягкие губы, которые так и хочется поцеловать, как голова потихоньку съезжает на плече младшего. Накрыть его пледом и не отдавать никому. Что бы он принадлежал только Хан Джисону. Но рядом только отец,  который храпит с переменным успехом. От этого и смешно и грустно. Веки потихоньку закрылись сами, погружая Джисона в тот мир,  где они с Минхо счастливы.