No vivo pero existo

Когда небо начинает плакать, кто-то плачет с ним в унисон. Стук капель об асфальт, огромные лужи на земле и торопящиеся люди, создают между собой ту атмосферу, которая помогает думать, грустить или просто наслаждаться чем-то личным. Слезы дождя никогда не проливаются просто так. Они поддерживают, согревают и помогают… Вэриан любил дождь. Но только смотреть на него из окна, держа в руках учебник химии и вкусный кусок любимого пирога. Он считал себя гением, но даже гении знают всю прелесть небесных слез. Хотя сейчас это знание никак не помогало ему дойти до дома сухим. Парень сжимал в руках стаканчик кофе, с которым только что вышел из кофейни. Волосы растрепано торчали из-под неаккуратно накинутого капюшона, и лезли в глаза, пока он пытался плечом прижать свой телефон к уху, чтоб расслышать, о чем же говорит ему тетя. — Так вы все же уезжаете в ту командировку? Задает Хейл скорее риторический вопрос, чем тот, на который он ждал ответ. Вэриан мог и сам догадаться, что от такого предложения его тетя и дядя просто не сумеют отказаться. С одной стороны он даже их понимал. Две недели работы в теплой стране, где нет последствий поздней осени. А с другой, ему хотелось пирога и спокойную семейную атмосферу. Хейл любил быть один, когда работал, но он не любил полное одиночество. Парень, как и все, любил крепкие объятия тети, ее теплые поцелуи в лоб, после которых он стирал помаду со своего лица. Он обожал странный, но звонкий смех своего дяди, а также субботние вечера в настольные игры, в которые он все время выигрывал. Вэриан не хотел оставаться одному в своем доме. Он помнил это неприятное чувство, когда рядом с тобой нет дорогого человека, когда в доме кроме тишины и молчания тебя никто не встречает. Хейл не хотел вновь его ощущать, даже на короткое время.  — Да, но ты не переживай, мы съездим по работе и вернемся, а ты пока развлекись, позови друзей. Я разрешаю даже устроить вечеринку, только не сиди как бука за учебниками. Его тетя на другом конце трубки звонко рассмеялась. Она была как всегда добродушна и весела. Именно такой Вэриан знал свою тетю Адиру. Она могла легко превратить грустный день, в незабываемый и счастливый. Хватало только ее смеха или простого похлопывания по плечу. Хейл с самого детства любил свою тетю, ее светлые волосы, которые пахли яблоками и вкусной выпечкой. Мягкие и теплые ладони, которые иногда трепали его по волосам. А самое приятное, это ее теплые объятия. Так должна обнимать мама своего сына, хотя Вэриан своей мамы никогда и не знал. Она умерла во время его рождения, поэтому ее улыбчивое лицо он мог наблюдать только с фотографий в альбоме или слушать смешные истории от тети и дяди. Хейл еще с детства знал, что его мама любила науку, как и он, но, не смотря на это, она обожала миндальное печенье с молоком и детские сказки, а так же она любила его отца. Вэриан про отца помнил немного. Запах табака, хмурый взгляд, а также жесткую щетину на лице, и бутылки вокруг. Он не помнил тепла или добрых слов или чувства любви. Зато он отлично помнил холодный пол, по которому бегал босыми ногами, тяжелые кулаки отца и небольшие капли крови, смешанные с детскими слезами. Именно из этих, самых далеких воспоминаний появился страх одиночества. — Сколько раз нужно повторять, что я не бука, я просто учусь, — буркнул парень недовольно, но потом вздохнул, на пару секунд прикрыв глаза. Вэриан понимал, что тетя Адира желает ему только лучшего, и она не виновата, что Вэриан не хочет подпускать к себе людей. Они ему не нужны, ведь у него уже есть два дорогих человека, остальные, это лишняя обуза, отвлекающая от важных вещей. — Ну, тогда поучись в компании друзей. Удачи тебе, милый. Адира сказала это легко и непринужденно, а затем просто скинула трубку, не дождавшись ответа любимого племянника. Такая привычка была у тети давно. Если Вэриан был слегка не в настроении или недовольный какими-то словами, она с улыбкой говорила что-то напоследок и заканчивала разговор. Иногда это забавляло. А иногда, когда особенно хотелось что-то высказать, сильно раздражало и злило. Сегодня был первый случай. Вэриан слегка усмехнулся и убрал телефон в карман, наконец-то поправив свой капюшон. Парень сдул со лба надоедливую прядь волос, а затем выкинул стаканчик кофе в мусорное ведро. Хейл успел сделать еще пару шагов в нужном направлении, как услышал, что кто-то крикнул его имя. Голос был довольно знакомый: женский и звонкий, но при этом твердый и немного злой или расстроенный. У Вэриана было огромное желание не поворачиваться и просто пойти дальше вперед, но крик не закончился. Парень неохотно остановился и повернул голову назад, чтоб разглядеть этого упорного и настырного человека. Вдалеке Хейл разглядел знакомый силуэт, и поняв, кто же перед ним был, он с новой силой захотел развернуться и уже не просто уйти, а убежать. Вэриан с легкостью смог узнать Кассандру, которая еще сегодня днем, чуть ли не избила его в кафе. Тогда она была просто сырой и озлобленной, сейчас же издалека парень мог заметить ее легкую усталость. На плечах висел тяжелый рюкзак, длинные черные волосы, были похожи на гнездо, а одежда была слегка помята. Одним словом, выглядела она так, словно, ввязалась в какую-то драку. — Боже, чего тебе, Кэсси? Мы сегодня уже говорили, и этот разговор вышел весьма познавательным. Парень слегка усмехнулся, и уже хотел уйти, но девушка слишком быстро подходила к нему. Кассандра всего за пару секунд смогла уменьшить между ними расстояние, а затем схватила за его запястье. Хейлу повезло, что ногти Кассандры не походили на ногти большинства девушек в школе. Они не были длинными и аккуратно накрашенными, а скорее нервно покусанными и короткими. — Заглохни, — зашипела девушка и сильнее сжала запястье парня, — я сегодня переночую у тебя. — Чего? Вэриан сначала подумал, что ему послышалась. Эта девчонка приказным тоном сообщила, чтоб просто переночует у него, как у человека вообще может быть столько наглости? Парень этого все никак понять не мог. Да Хейл и возразить не успел, как услышал со стороны Блейк новый приказ. — В теперь веди меня к себе. Наглость, стервозность и требовательность просто били ключом из девушки, но Вэриан мог заметить, как рука, державшая его за запястье, слегка дрожит. Он слышал, что в голосе девушки присутствует не только злость и раздражение, но и боль, обиду. Хейл чувствовал, что девушке сейчас плохо, что на ней надета сейчас какая-то маска. Вэриан хотел сначала отказаться, хотел вырвать руку из хватки и скорее уйти от девушки, но парень этого не мог сделать. Он не осознано сравнивал себя с Блейк и находил что-то общее. Именно это просто не позволяло ему уйти, и держало еще крепче, чем Кассандра. Парень вздохнул, еще секунду, взвешивая свое решение, а потом быстро кивнул. Он почувствовал, как хватка ослабла, и направился в сторону своего дома. Хейл слышал, как тяжелые шаги рядом с ним нетерпеливо шагали прямо по лужам. Именно тогда Вэриан подписал себе приговор, на трех людей в своем доме. Одного из них он впустил самостоятельно, а вот другие два пришли сами, и почему-то решили, что им все должны рассказать. Хейл еще понимал, что эта противная и странная дочка директора могла как-то за ним привязаться, но что этот парень забыл здесь, Вэриан точно не мог понять. Еще час назад Хейл чувствовал только голод. Сейчас же он хотел закрыться в своей комнате и не отвечать на тупые вопросы. Парень ощущал огромное раздражение от смотрящих в душу глаз Рапунцель, и ничто не помогало избавиться от этого неприятного чувства. И как бы сильно Вэриан не хотел сбежать от этого чувства, он понимал, что не сможет точно ответить на все их вопросы. Ведь что он сам мог сказать? Что шел по улице, прощаясь с тетей по телефону, и заметил эту немного ненормальную особу. Всю информацию Кассандра хранила в себе, и не хотела раскрывать ее никому и ни за что. И это была не единственная странность Блейк. В первый же день прибытия в его доме, она отстригла свои волосы, а затем просто купила синюю краску и покрасила пряди, даже не объясняя, зачем и почему. А на его шутки, отнекивалась или отвечала такими же противными шутками. — То есть вы нам ничего и не скажете? Задает Альварес свой очередной вопрос. Вэриан видит, как от него Блейк злиться еще сильнее и хочет закричать, и он ее понимает. Хейл снова ощущает тоже, что и она. — Может, хватит снова лезть туда, куда тебя не просят? С чего такие убеждения, что мы обязаны вам что-то рассказать? Вы нам кто, чтоб мы душу изливали? Кассандра это говорит с явным раздражением, прикусывая губы и сжимая кулаки. Вэриан это видит, понимая, что она хочет ударить. Ей не нужно, чтоб кто-то лез в ее жизнь, не нужны разные вопросы или же уговоры. Ей снова нужно запереться в ванной, как в первую ночь ее прихода в этот дом. Вэриан отлично ее запомнил. Они тихо зашли в дом, а потом Кассандра медленным шагом направилась к ванне. Ее движения были неживыми, словно на автомате, а Хейл даже не понял, как она смогла так быстро ориентироваться в его квартире. Парень просидел час один, пока не решил проверить, что же делает эта холоднокровная особа так долго в уборной. А когда он узнал, то долго не мог поверить. Та девчонка, которая чуть ли его не побила в кафе, которая приказывала всем и смотрела на каждого со злобой и легким презрением, просто плакала в закрытой ванной и в одиночестве. В том одиночестве, которое Хейл никогда не мог перенести.  — Мы вам друзья. Раздается уверенный голос Рапунцель, который вытягивает парня из воспоминаний. Он просто отводит от Блейк взгляд и пытается вернуть мысли в сторону еды. Все это не его проблемы, и пусть она сама с ними разбирается. Сейчас его проблемой были прогнать лишних людей из дома и поесть. Другого парень не хотел. — И тем более, Блейк, твой отец волнуется. Этот самолюбивый парень наконец-то и сам начал что-то говорить, а не просто пялиться на ковер в доме Хейла. Вэрин немного усмехнулся, понимая глупость этих высказываний. Друзья… отец … неужели только он понимал, что Блейк это не волновало? Да и друзьями их назвать было нельзя. — Фитцерберт, тебе уж точно нет никакого дела до этого, так что замолчи, и свалите с этой мисс розовые очки, отсюда. — Квартира не твоя, так что не тебе решать, Кэсси… — парень усмехается. — Ох, я тебе сейчас дам, Кэсси… —сказала девушка и приподняла снова голову, смотря на парня злыми глазами. Вэриан вновь неосознанно начинает следить за ее движениями. За тем, как она отходит от стены и быстро подходит к Юджину, хватая его за ворот рубашки. Она явно уже не сдерживается и готова нанести удар, и Вэриан сам бы хотел посмотреть на эту сцену, но если бы она происходила не в его доме, а где-нибудь на улице или даже в школе. Хейл медленно открывает рот, чтоб словами остановить начинавшуюся кулачную бойню, как слишком быстро рядом с Блейк и Фитцербертом оказывается Рапунцель, и кладет руку на плечо Кассандре. Альверас смотрит с широкой и как всегда пугающей улыбкой, слегка наклонив голову в бок. — Мы ведь все друзья, все мы впятером. Мы не должны ссориться, а особенно драться, — сказала брюнетка, продолжая странно улыбаться. Кассандра уже хотела что-то возразить, но словно эта странная улыбка вернула ненадолго ее в сознание, и она медленно отпустила Юджина, а затем чуть быстрее скинула руку Рапунцель со своего плеча. Вэриан следил за тем, как Блейк ретировалась от них обратно к дальней стене. — И как друзья, мы должны вернуть тебя обратно домой. — Во-первых, мы не друзья, так что хватит мелить чушь на счет дружба, радуги и все дела, а, во-вторых, я никуда возвращаться не собираюсь. Девушка сказала это зло и раздраженно, придавая своему голосу больше холода. Но от Вэриана она не сможет скрыть все напряжения. Он слишком умен, чтоб не заметить… Но это было не главным. Информация, которую Блейк сейчас произнесла, ему точно не понравилась. Да, Кассандра правильно сказала, что они не друзья, но оставлять эту девчонку у себя он не будет. Она и так просилась только на одну ночь, а Вэриан и так разрешил остаться еще дольше. — Ты не можешь оставаться у меня дома вечно. — Вот именно Блейк, у тебя есть собственный дом… — Но если Кассандра не хочет уходить отсюда, значит…. мы все остаемся. После этих слов Вэриан понял, в какое дело он ввязался, проявив доброту к Блейк. И именно сейчас он пожалел об этом сильнее всего. Парень совсем не понимал, как он мог так сильно нагрешить, что в его доме будут пытаться остаться три человека, и ни одному из них он был не рад.