Кибертрон: новая история. Наследие Прайма

— Ты задержался! Строгий взгляд пронзил бота и тот невольно поёжился. Обычно он не позволял кому-либо подобное обращение с собой, но ей можно было всё. И нет, дело совсем не в том, что у них один ранг (хотя какую-то роль это, всё же, играло). Просто для него она значила больше, чем кто-либо другой и спорить или идти на конфликт с ней он не желал. — Простите, о великая Солус Прайм! — со смешком отозвался мех и осмотрелся. В её мастерской он был не первый и не второй раз, но тем не менее всегда находил на, что поглядеть. — У тебя тут как всегда интересно. Оптика разбегается! Солус, некоторое время понаблюдав за тем, как бот в очередной раз осматривается, вздохнула:  — Входи, Нексус. Присаживайся, — махнула она манипулятором на кушетку в глубине лаборатории. Нексус чуть улыбнулся и последовал просьбе хозяйки лаборатории. Кушетка, на которую он сел, находилась недалеко от компьютера, за котором работала Солус, и он спокойно мог наблюдать за тем, что она делает. Благодаря Солус, Нексус пусть не всё, но кое-что понимал в медицине и некоторых науках, являющихся её отраслью, поэтому с интересом следил за её сложными, но очень важными (по её словам) расчётами. Когда ему было что-то непонятно, он мог переспросить. Солус, пусть зачастую и закатывала глаза, но как можно подробнее и понятнее объясняла Нексусу то, что он хотел узнать. Впрочем, несмотря на показываемое недовольство, она была не против что-либо рассказать. Во-первых, каждый учёный, изобретатель, медик или любой другой деятель любил, когда его работа кого-то интересовала, во-вторых, Солус считала, что самообразование — это очень хорошо, и всегда нужно давать другим возможность узнать что-то новое. Именно поэтому, а ещё, потому что Нексус её друг, она рассказывала то, что он хотел знать. — Зачем ты позвала меня, Солус? — через некоторое время молчания спросил Нексус, желающий узнать, что за срочность, и почему, несмотря на то, что Солус просила придти быстрее, они сейчас сидят и ничего не обсуждают. Она сразу же оторвалась от своего занятия и села рядом с другом, нервно подергивая плечом. Солус положила манипулятор на его и заглянула ему в окуляры. В её собственных он отчётливо видел растерянность и беспокойство:  — Мне приснился сон, Нексус. — Голос её подрагивал. Солус была напряжена и бегала по помещению обеспокоенным взглядом. Её поведение было совершенно нетипичным, и Нексус начал беспокоиться. Он понял, что ему в срочном порядке надо узнать, что же вызвало у неё подобную странную реакцию. Тот нахмурился и сказал:  — Я рад за тебя, Солус, но почему ты так взволнована? Ты сама не своя. Ответила Солус не сразу. Она немного помялась, а после, взглянула в окно. Занимался рассвет. Лучшее время для откровений:  — Я думаю, что скоро всё изменится, Нексус. Грядёт война. Я знаю это! — она расширила окуляры и, вырвав манипулятор из хватки чужого, взмахнула им, показывая масштаб грядущих проблем. — Что? Бот нахмурился. Его очень настораживало такое поведение Солус — Какая война? С кем? Когда? Она опустила голову и как будто ушла в себя, но, тем не менее, продолжала говорить:  — Она будет очень разрушительной. Кибертрон падёт. Многие погибнут. — Бормотала Солус, рассфокусированым взглядом, сверля стену. — Солус! Нексус встряхнул подругу и уже откровенно обеспокоенным взглядом посмотрел в её оптику, он чувствовал, как с каждым нанокликом её искробиение ускоряется, и уже начинал нервничать. — Скажи нормально, что произойдёт? Что ты видела? Не молчи! Прайм посмотрела другому Прайму в оптику и безэмоциональным голосом сказала: — Сотни астроциклов, это не могли остановить лучшие войны Кибертрона. Энергон лился. Оружие не отмывалось. Искры угасали. Но спустя много астроциклов, когда начнётся новый этап, звёздный крик сотрясёт галактику, и тогда пробудится великая сила. И Наследие Прайма, хранитель этой силы, вместе с истинным Праймом остановят энергонопролитие и воцарят, как новые правители Кибертрона. И приведут они Кибертрон к миру. И будут править они вместе, но только, если гром сумеет в смертельном танце донести мир до молнии. Смоукскрин вздрогнул и вышел из оффлайн. Он протёр оптику, и наткнулся взглядом на всё тот же тёмный отсек. Воспоминания о совершенной глупости и пленение его десептиконами тут же напомнили о том, какой он идиот. «Теперь мне не только документы не доверят, но и любую работу ответственнее наведения чистоты на базе» — тоскливо подумал Смоукскрин, подперев скованными, но не заведёнными за спину манипуляторами, подбородок, уперевшись в колени локтями. Можно было попробовать сбежать — на недавно возрождённом Кибертроне имелось несколько относительно целых зданий, одно из которых, похоже, десептиконы и использовали в качестве базы, но вряд ли, они были настолько прочными, чтобы удержать бота, желающего сбежать на свободу. «Ну, терять уже нечего» — мысленно решил Смоукскрин, и провентилировал. Любовь к попаданию в разного рода дурацкие и опасные ситуации — как многие выражались — была у него с самой активации. Правда, до этого, Смоукскрин не особо придавал значения тому, насколько данная «любовь» подвергала опасности его и окружающих. А стоило бы задуматься об этом, и далеко не сейчас, а гораздо раньше. Впрочем, он не стал долго думать об этом — в конце-концов, сейчас стоило скоро решить, как поступить. Максимально оптимальные варианты проносились с большой скоростью, отметаясь, или берясь на заметку процессором. Впрочем, вскоре у Смоукскрина начала болеть голова. Судя по всему, его хорошенько приложили по шлему — скорее всего это и было причиной, почему он вырубился. Медики в подобных ситуациях обычно требуют больше отдыхать. Не просто так требуют, судя по всему, но отдыхать времени не было, к сожалению. «Сначала — спасти собственный актив, а потом уже отдых. Главное, не под присмотром Ретчета, хотя на его компанию я охотнее променял бы компанию Десептиконов». С трудом встав — весь корпус ныл, сопротивляясь подобному варварскому обращению с собой, а скованные вместе стазисными наручниками манипуляторы делали трудным совершение простейшего действия — Смоукскрин, чуть пошатываясь, прошёлся по отсеку, осматривая его со всех сторон. Побег побегом, а делать всё надо было аккуратно. Одна глупость уже привела его в лапы к врагам, очередная же, могла стоить дорого, и привести к дезактиву. Впрочем, его планам было не суждено сбыться. Дверь, поскрипывая, открылась, и отсек зашла куча вехиконов. Эти ребята не особо удивили Смоукскрина, а вот достаточно крупный тёмный мех с серебристыми и фиолетовыми вставками по всему корпусу немало заинтересовал Смоукскрина. Фиолетовые с алым отливом окуляры десептикона с неким интересом изучали его, Смоукскрин отвечал тем же. Он уже решил было, что или десептикон немой, или просто не хотел разговаривать, как тот нарушил тишину: — Был приказ доставить тебя в медблок. Сам пойдёшь или мне вырубить тебя? Смоукскрин подумал, что это не такая плохая идея. Остаться тут он всё равно не сможет, если его выведут из строя (у десов есть все шансы, ибо множественные травмы, недостаток энергии, численное преимущество в чужую пользу, и вражеская территория — факторы, которые игнорировать не выйдет), то просто выкачают важную информацию и дезактивируют. Это в лучшем случае. Если он не станет сопротивляться, и пойдёт самостоятельно, то возможно, появится шанс сбежать. Смоукскрин был уверен, что он обязательно будет, просто нужно выждать самое подходящее время, и придумать варианты. Именно поэтому он только буркнул: — Сам. И пошёл в сторону выхода, подмечая, что вехиконы выстроились вокруг него, а чëрно-фиолетово-серебристый десептикон пристроился рядом, краем оптики следя за ним. А ещё Смоукскрин кое-что вынес для себя, пока шёл, окружённый врагами в медотсек чужой фракции: «Надо было всё же настоять, чтобы фазовый переключатель оставили при мне, как личное оружие. В военное положение ведь так можно, тупица!». Когда он в компании эскорта дошёл до металлических дверей, и вошёл в медблок, Смоукскрину открылась странная картина: Нокаут, хорошо ему известный медик десептиконов, лежал на платформе, и был явно недоволен. Он рычал на Старскрима, который с очень самодовольным видом стоял рядом, что-то говорил белому с серыми пятнами десептикону, по виду ещё одному медику. — Зачем вы привели его сюда?! — возмутился Нокаут, а Смоукскрин был в целом согласен. — Пленника надо обработать быстрее. А то ты же знаешь, Нокаут, насколько автоботы, особенно этот конкретный (видно, кто-то всё же рассказал забавную историю о том, как колёсный спрыгнул с высоко летящей Немезиды, и выжил) горазды сбегать. Мы не хотим упустить ценный источник информации, верно? Отсюда, в отличие от жалкого подобия тюремного отсека, не сбежит. Пусть остаётся. Старскрим повернул голову к Брайтлайту, и важно кивнул: — Начинай. Несколько шокированный Смоукскрин наблюдал, как десептикон необычно светлой расцветки с удивительными фиолетовыми (цвета лаванды — земного цветка) окулярами поднëс к голове Нокаута аппаратуру, и, издав нервный смешок, пробормотал: — Ну и сервис у вас тут, ребята. Словив на себе взгляды всех присутствующих, Смоукскрин просто пожал плечевыми сегментами. — Я определённо хочу отрезать глоссу кому-то чересчур разговорчивому. Прошипел Старскрим, а Смоукскрин тихо буркнул: — Какие все обидчивые… Когда разглядывать в медблоке было уже нечего, Смоукскрин обратил внимание на экран. Там проигрывался сон Нокаута, и вот это было явно интересно. Сотни астроциклов это не могли остановить лучшие войны Кибертрона. Энергон лился. Оружие не отмывалось. Искры угасали. Но спустя много астроциклов, когда начнётся новый этап, звёздный крик сотрясёт галактику, и тогда пробудится великая сила. И Наследие Прайма, хранитель этой силы, вместе с истинным Праймом остановят энергонопролитие и воцарят как новые правители Кибертрона. И приведут они Кибертрон к миру. И будут править они вместе, но только, если гром сумеет в смертельном танце донести мир до молнии. «Что это?» Старскрим расхохотался. Громко и злобно. По крайней мере, именно так и показалось Смоукскрину. Он не считал его подходящим лидером даже для отряда спарков, а сейчас Старскрим производил впечатление совсем уж тронувшегося процессором маньяка. С каждым нанокликом окуляры Смоукскрина расширялись, а когда появился светящийся образ автоботской фемы, Смоукскрин так вообще стал думать не кажется ли всё это ему… — Теперь ты доволен? Следил за мной во время оффлайн, немыслимо! — воскликнул Нокаут, когда процедура кончилась. «А Старскрим зажигает… Если так подумать, то Нокауту можно посочувствовать. Сначала свалилась куча работы после предыдущего боя, потом влезли в личное пространство, ещё и снится… Такое.» — Замолчи. — Отрезал Старскрим, — когда ты собирался сказать мне об этом сне? — То есть, я должен докладывать от каждом бреде, который мне приснится?! — Это не бред, а древнее пророчество, воспоминания, о котором остались у тех, кто жил на довоенном Кибертроне. У самых старших. Лорд Мегатрон знал это пророчество. Он не мог сказать выдумка или нет, но он подозревал, что дано оно было не просто так. У него были другие цели и задачи, он на другое бросал силы, но никогда не забывал об этом пророчестве, и зачастую в свободное время обдумывал его. Я бы и не знал о нём, если бы не был в своё время его правым манипулятором. И я твëрдо намерен найти этого… Как его… Наследие, и забрать его силу! — Или ее. — Меланхолично вставил чëрно-фиолетово-серебристый десептикон. Старскрим издал раздражённый нечленораздельный возглас, а Нокаут фыркнул: — Тебе обязательно нужно было выставлять свои шаниксы, Баррикейд? Названный лишь пожал плечами. Старскрим ворчал, ругался, зудел, но быстро успокоился. Прежде, чем покинуть медблок, он приказал «вытащить из пустоголового хоть что-то полезное». Смоукскрин ничего не сказал, но затаил обиду на него. Лëжа прикованным к платформе, Смоукскрин лихорадочно соображал, что ему делать дальше. В процессор невольно лезли мысли о предательстве автоботов (пусть и ненамеренно), жестоких пытках и мучительном дезактиве. Он прогонял образы, которые напуганный процессор рисовал перед оптикой, но никак не мог поставить продуктивный план побега. Но ему нужно было это сделать, сдаваться не в его правилах. «Идея!».