нежные касания.

Я бы совершила суицид, но ты мне не разрешишь. Тогда задуши меня ночью, когда будешь обнимать перед сном, будь добр. Я же немного прошу, просто избавь меня от очередной ссоры. Мне нечего тебе ответить, и плакать я не буду — не умею. А где ты берешь столько сил, чтобы кричать на меня каждый раз всё громче? Я же заставляю себя хотя бы дышать — трудно, скажу тебе. Может, пойдем в ванную? Там ты сможешь меня утопить. Ты знал, что когда ты злишься, то твои голубые глаза становятся красными? Такой же цвет, как и у меня на руках, когда ты меня куда-то тянешь. Ты очень красивый, когда прекращаешь кричать, но, видимо, тебе есть еще что сказать. Нас с тобой связало начало мая, которое пахло цветущими одуванчиками и сильное алкогольное опьянение у нас двоих, которое предвещало разговор по душам. Раньше я бы не и не подумала, что мне есть о чём с тобой говорить и пить. Мы же разные: я — девочка с персиковым каре, ты — мальчик с пьяным голосом и косяком в руке. По ночам я считаю звезды, а ты — деньги, чтобы отдать дилеру. На моем лице не гуляет спектр эмоций. Не знаю, как тебя удалось выбить из меня улыбку своими пьяными шутками. За тот вечер ты улыбнулся сто двадцать один раз, я считала. Тебя веселила моя флегматичность, а мне хотелось забиться в угол от твоей энергичности. Ты весь вечер что-то рассказывал, наверное, я узнала всю твою жизнь. Зачем мне эта информация нужна была? Мне не понравилась твоя музыка: слишком быстро, непонятно, грубо. Под неё нужно закинуться таблетками и идти танцевать. Зачем ты потащил меня на свой концерт? Я же говорила, что мне это неинтересно. Не твой концерт, не ты сам. Теперь ты злился, тебе уже не нравилась моя безэмоциональность. «Флегматичная сука», — не оскорбления, а констатация факта, Депо. Кстати, сценическое имя глупое, как и твоя постоянная улыбка. Мы же оба тратили время на друг друга, находясь на разных планетах, а у меня затекает шея смотреть на твою. Можно я со своими 150 сантиметров отъебусь от тебя, я не просила твоего внимание. Я не просила тебя у себя дома через неделю. «Я не люблю розы, они мне не нужны, как и ты», — тебе нравится когда тебя прогоняют? У тебя синдром брошенного пса. Ты первый его носитель. Нет, моя квартира не милая. Да, это мой домашний таракан. Нет, я не брезгую, сам ты фу. Не кури в моей квартире, уходи из неё. «Ты не выходишь у меня из головы, почему я должен уходить из квартиры?», — теперь из моей квартиры не уйдет едкий запах сигарет. Мне не нравится с тобой беседовать, нам не о чем. Нет, это не улыбка, а судорога. Твой любимый пёсель такой же энергичный и приставучий, как и ты. Мне не нравится, что вторую неделю я просыпаюсь от того, что он скребётся в дверь, еще мне не нравится, что я почему-то просыпаюсь четырнадцатый день у тебя. Рассвет сегодня такого же цвета, как и мои волосы, а ты слишком долго спишь — тратишь много энергии на эмоции, наверное. Зачем было рвать моё красное платье, идиот. Прости, что хлопнула дверью так громко, но она тяжелая, и прости, что забрала твою футболку, можешь считать, что взамен неё получил это лето. Я всегда была скупа на проявление эмоций, слов, чувств. Сейчас ты злишься из-за того, что я сбежала и пропала на два месяца или из-за того, что я до сих пор спокойна, пока ты кричишь так, что у тебя вздуваются вены из-за ярости. Зачем ты сломал мой телефон? Мне брат звонил, а не другой ёбырь. Меня раздражает твой крик, твоя непонятная ярость, глупая ревность. Но… Сдаюсь. Ты выиграл. Я сказала, что тоже люблю тебя, но я добавила слово «возможно», ты его не услышал что ли? Слишком радостно и сильно обнимаешь меня. Ты приятно пахнешь одеколоном и сигаретами, а мне говоришь, что я пахну персиком. Твои кольца цепляются за мои волосы, не гладь по голове, пожалуйста. Давай лучше возьмемся за руки? Надеюсь, ты и правда сам захотел завязать с препаратами. Мне было не впервой видеть ломку — брат так же сидел. Упрёки и угрозы — норма. Я заставляю тебя сидеть под холодным душем, потому что люблю, прекрати брыкаться. Откуда у тебя силы на дырку в двери? У тебя хороший друг, Тём. Я не покидала тебя всю неделю, боясь оставить одного. Егор привозил продукты, которые мы сами и ели — заставить тебя практически невозможно. Ты сильно похудел, но так легче Ракитину тебя удержать. Мы за тебя сильно переживаем, хоть по мне и не видно. Пёсель теперь спит со мной, боится тебя, скорее всего. Егор тоже иногда остается, думает, что ты можешь натворить дел. Самая первая неделя всегда ужасна, но мы её прошли, разве не здорово? Я даже улыбнулась. Ты сказал, что моя улыбка похожа на загадочную улыбку Мона Лизы, пускай, как скажешь. Мы с Егором гордимся, что ты переборол себя и обратился к врачу. Никто бы не положил тебя в больницу, ты же не тот торчок, что готов перегрызть глотку за дозу, а с медикаментами тебе станет лучше. Мы сдружились с Егором, благодаря тебе. У меня появились первые друзья, разве это плохо? Тогда почему ты злишься, что я общаюсь с ним и без тебя? «Персик, ты так редко улыбаешься, потому мне не хочется делиться с кем-то этим моментом», — я холодна к романтике, но это же мне говоришь ты, а не герой сопливой книги. Я не заметила, как это романтика стала моим ошейником. Это происходило медленно: милые шутки про твою жадность стали требованием оповещать с кем я общаюсь. У тех роз, что ты мне дарил, стали пробиваться шипы, которые душат меня за шею, и режут, если я пытаюсь вырваться. Зачем я делаю новые татуировки, если их никто не видит — мне нельзя ходить в слишком открытой одежде. Ты всегда обнимаешь меня, когда мы в какой-то компании. Егор говорит, что это похоже на то, как хозяин держит собаку рядом, чтобы не сбежала. Я без понятия, как Егор заметил, что я стала еще более сдержанной в общении. «Может ты и спокойна всегда, но твои глаза яркие, как поле одуванчиков, а сейчас их кто-то все растоптал», — такие необычные слова от Егора вызывают у меня улыбку. Он единственный кто заметил, наверное поэтому мы и лучшие друзья. Я понимаю, что такое поведение Артема немного неправильное, но он меня любит. Меня никто так сильно не любил, прекрати меня осуждать, прости, я останусь в своём ошейнике из шипов. Мне не больно, я не плачу, не волнуйся. Тёма не всегда злой, нет конечно же. Обычно он добрый и милый, как и раньше. Мне до сих пор рассказывают кучу всего, не требуя от меня восторженных комментарий. Депо любит делиться своими идеями, а я люблю слушать его бархатный голос. Я полюбила его творчество, как и его самого, даже эту шумную собаку полюбила. Только раздражает, когда Артем с утра впускает её в комнату, чтобы разбудить меня на завтрак. Повезло, когда твой мужик умеет готовить, особенно, если тебе приходится вставать на стул, чтобы взять что-то для готовки из верхнего ящика. Мне часто приходится куда-то ездить или летать куда-то с Артемом, потому что как меня могут оставить тут одну. Если машины, автобусы или даже поезда я переношу нормально, это даже весело: ты слушаешь музыку, думая о своём, или болтаешь с Депо, еще можно поиграть с ребятами в покер, меня научил Тёма, так что я профи. Ракитин должен мне пять поджопников, одно желание и десять тысяч, желательно, наличными. Но эти адские железные птицы приводят меня в дикий страх, появляется даже дрожь в коленках. Моё бледное лицо становится еще бледнее, а ладошки начинают кровоточить из-за сильно вдавленных ногтей. Жуткий стресс испытываю перед каждый перелётом, чтобы Артём и Егор не делали. Один раз случился просто ужасный случай: у меня впервые место было ни с кем-то из ребят, а с каким-то усатым дядечкой, который кидал весёлые шуточки про мою сладкую вату на голове, холодное выражения лица и пухлые щёчки, говоря, что я похожа на хомячка его дочери. Мило. Егор с Артемом и остальные ребята только поддерживали меня взглядами, держа за меня кулачки. Мы летели спокойно, первые минут тридцать, а потом начались воздушные ямы, как я поняла. Хотя было похоже, что Бог решил потрясти в разные стороны наш самолет, как игрушку. У меня из рук выпал бутерброд, что так любезно раздала проводница у которой чуть не выпали глаза из-за страха. Слова усатого пассажира меня добили в край: «Ну, знаешь, я хотя бы успел пожить, жалко, что ты такая молодая». Мои глаза никогда не были так широко раскрыты, даже не знала, что так могу. Я сквозь зубы попросила мужчину умирать молча, мысленно думая, как успеть попрощаться с Артемом. Спасибо, что не умерли, но тогда нам пришлось задержаться в Киеве из-за того, что я боялась возвращаться в самолет. Ребята отнеслись с пониманием. У Артема есть странная привычка, над которой прикалывается Егор: Тёма обнимает меня, кладя голову на грудь и так стоит. Думаю, он так делает, когда испытывает какой-то стресс или тревожность, но Егор говорит, что круто быть Депо и в любой непонятной ситуации просто уткнуться в грудь. Зачем ты кинул в стену цветы? Это всего лишь букет ромашек, кстати, я люблю их больше роз. Что такого в том, что мне подарил их Егор? У них же нет шипов. Артем говорил, что Егор что-то чувствует ко мне, но что от этого меняется? Я просыпаюсь каждый день с тобой, а не с ним. Мне просто хотели сделать приятно, чтобы я лишний раз улыбнулась. Я знала, что ты будешь злиться, если узнаешь, но не успела спрятать букет — ты вернулся раньше. — Егор понимает, что мы все друзья. Он не полезет дальше, он сильно дорожит вашими отношениями. — я молчала с начала ссоры, давая Артёму выкрикнуть всю злобу. — Мне старались сделать приятно, разве это плохо? Ты же сам говоришь, что мне нужно чаще радоваться. — я ровным тоном проговорила это, подойдя к тяжело дышащему парню и взяла его за руку. — Слишком уж часто кто-то делает приятно. — мне больно сжали руку. — Даже не думай, что сможешь уйти к другому. — ну что ты, милый? Мне шипы глотку разорвут к чертям, куда я уйду без головы и тебя? — Пригнись, будь добр. — я поцеловала парня. Артем поднял меня, как ребёнка и понёс в спальню. Ростом я похожа на ребенка, да и лицом тоже. Тёма часто отчитывает меня в чём-то, как ребёнка, например, порезалась, пока собирала стекло руками, обожглась, когда пыталась включить новую печку, обнялась с Егором при Артёме. Раньше я пряталась за книгами, а теперь прячусь за Артёмом. Каждый раз, когда я не знала, что чувствую, я понимала, что Депо прекрасно осознаёт, что со мной, читая меня, как открытую книгу. Иногда, в компаниях с кем-то я лучше промолчу, чем озвучу свою мысль, но чаще всего за меня её скажет Артём. За такие моменты можно и потерпеть сцены от любимого, да? Когда тебя гладят по голове утром, когда ты отдаешь большую часть времени этому человеку. Когда тебя любят за просто так, за то, что ты есть. Принимают любую, даже такую флегматичную и скучную. Радуются твоей улыбке. Егор не прав, что я так спокойно отношусь к контролю Артема, потому что мне не хватило любви от родителей или брата. Нет. Эти люди всю жизнь тюкали меня за мой характер, кричали, пытались лечить, водя по психологам, которые только пожимали плечами. Тёма лучше их всех — он заменил их всех, разве это не здорово? Я готова снять венок из ромашек и надеть венок из роз. Так ненавижу розы, но так люблю Артема. Тёма всегда оставляет на мне много засосов и укусов, но под одеждой их не видно. У меня не было никого до Артёма. Я даже с парнем не встречалась, в девятом классе мне только нравилась одна девушка, но это осталось моей тайной. Я рассказала об этом только Егору и то в пьяной беседе. Рассказать об этом родителям или брату — похоронить себя. Артём спрашивал у меня про отношения, но я соврала, сказав, что нравился один мальчик и даже уже имя не вспомню. Не расскажу же я ему про то, что мне может и девушка понравится, меня вообще из дома прекратят выпускать. Артём говорит, что я такая маленькая и хрупкая, что он меня боится сломать, а вот вдалбливается в меня как будто это и пытается сделать. Зачем мне кричать на Тёму, когда мы ссоримся, если потом я буду кричать под ним. На меня падают с протяжным стоном. Либо меня когда-то раздавит тело парня, либо задушат его же руки. Депо никогда не бил меня, даже если сильно злился, но в постели потом отыгрывались, но мне всё нравится, смиримся, что у каждого свои фетиши. Я не люблю кофе, но пью его каждое утро. Я крашу губы алой помадой, которую ты стираешь каждый раз, потому что не любишь, когда что-то есть на моих губах, кроме ран или твоих губ. Когда я в последний раз гуляла без тебя или мыслей про тебя, как раньше? Я люблю и ненавижу тот май, когда я забрела куда-то и встретила тебя. Твой дом слишком большой для меня — я теряюсь. Теряюсь в доме, теряюсь в тебе. Мне страшно от этого, но когда ты обнимаешь меня, я забываю все душевные терзания. — Ты хочешь распрощаться с машиной? — ты ухмыльнулся и отдал мне ключи от машины. Не понимаю, зачем ты хочешь заставить меня ездить на машине. Если бы ты тогда не нашел мои права, которые мне пришлось получить из-за отца, то сейчас я бы не играла в личного шофёра. — Ты слишком внимательная для аварий, не бойся. — парень закурил и приоткрыл окно. Я пристегнулась, в отличие от безответственного Артёма. — После интервью надо поехать к ребятам, — я молча кивнула, включая поворотник, — там будет много людей, так что не отходи далеко, а то потом тебя не найду. А еще не подходи к Егору. Я начну что-то понимать, когда буду вся в ожогах из-за огня или когда начну уже тлеть? Огонь так опасен, но так красив, да, Тём? Милая девушка уже третий раз делает мне чай, пока я жду тебя. Ты так легко отвечаешь на вопросы, я бы сидела немой рыбкой. Интервьюер довольно-таки милый дяденька, который прекрасно завуалирует вопросы, пытаясь вытащить из тебя побольше информации. Радует, что про брата твоего мало спрашивал — не самая приятная тема. Ты когда про него говоришь, то начинаешь отводить взгляд и сильно нервничать. Не думаю, что ты до сих пор простил его за то, что он сделал с собой и с тобой. — Я присяду? — я подвинулась и ко мне присела та самая девушка с умением готовить вкусный чай. Блондинка держала в руках косяк. Разве здесь можно курить? — Не хочешь немного покурить? — Спасибо, не курю. — мне не нравится такое. Я пробовала всего пару раз, когда Артёму удалось меня уговорить, а потом терялась в пространстве. — Артём бы не отказался. — я пожала плечами. — Ты же его барышня? — я кивнула. Что-то это миленькая девушка стала много болтать. Тут интервью у Тёмы, а не у меня. Я допила очередную кружку чая и поставила его на стеклянный столик. Девушка замолчала, а я продолжила наблюдать за интервью парнем. — Вы так контрастно смотритесь, — не долго тишина радовала, — но видно, что парень тебя любит, он хоть тебя отпускает куда-то? — по мне не видно, но я была удивлена. Какой еще информацией владеет эта неизвестная личность, кто она и что она знает про Депо? — Вы раньше встречались? — первое, что пришло в мою голову и самое очевидное. Блондинка прыснула со смеху, прикрываясь ладошкой. — Я с Депо? Да ни за что в жизни, не знаю, что у тебя там за железные нервы, но мне моё психическое здоровье важно. Мне просто пришлось некоторое время бывать в одной компании с Артемом, вы вроде бы тогда разошлись, и парень кричал Егору, что пизда тебе, если не вернешься. Ну, как вижу, ты вернулась. — она затянулась и счастливо улыбнулась. Мне нечего ей ответить. Не лезь куда не просят. — Сегодня к нам ты пришел не один, а со спутницей, могу предположить, что это твоя девушка? Меня аж током прошибло, когда я услышала, что интервьюер всё же задел тему про отношения. Ну, этого стоило ожидать, к сожалению. Что теперь будет отвечать Депо? — Ну, нельзя же быть самим всегда — надоедает. — Раньше ты не особо делился отношениями, а тут в открытую пришел с кем-то. Сколько вы уже вместе? — Год, — даже больше, чем год. Артём отвечал короткими фразами, что не может не радовать. Мне бы не хотелось делиться со всеми нашей личной жизнью. — Хорошо, назови три главных качества в девушке. — которые соответственно есть у меня. — Ну, когда тебе доверяют и не вызванивают с вопросами «а где ты? А с кем ты?», — Депо наиграно кривлялся, приложив руку к уху, будто бы звоня. — Когда тебя принимают с твоими минусами, наверное. Я не знаю. Главное, чтобы было уютно с человеком. — парень пожал плечами. Уютно… Мне уютно? У меня большая цветочная клетка. Я не помню, как оказалась в ней. Меня закрыли, прикрываясь заботой и даря теплые объятья, горячие поцелуи и нежное удушье. Да, ты меня душишь, ты знал об этом? Как жаль, что я стала это понимать. Интервью окончено, парень подошел и поцеловал меня. Он меня, я его не целовала. Мне впервые стало больно из-за цветочного ошейника. Депо заметил, что я резко поменялась, но промолчал. Мы сидим на какой-то вечеринке. Меня так раздражает эта громкая музыка, если я отпрошусь в туалет, ты не увяжешься со мной? Я уточнила у бармена, где здесь туалет и пошла по указанию мужчины с синими волосами. Повезло — туалет был пуст. Возможно, я действительно странная, но я знаю сколько раз я плакала с восьми лет. Меня отвели к очередному психологу, Олегу Александровичу, если не ошибаюсь. Он — это лучший доктор из всех, что был. Он мне посоветовал начать считать все мои эмоции: смех, гнев, плач, раздражение и удивление, записывая из-за чего я испытала ту или иную эмоцию. С возрастом я прекратила записывать прям все эмоции, но про свои редкие слезы писала всегда. Сейчас я плачу ровно двадцатый раз и первый раз из-за Артёма. Что мне писать на сей раз, какова причина моего плача? Я держала свой любимый персиковый блокнот и портила его слезами, тяжело выдохнула и начала всё же что-то записывать. «Мне делают больно его нежные касания», — Егор прочитал мою запись, вырвав дневник из рук. — Тебя нельзя здесь быть. — плача как будто и не было, я снова ровным тоном разговаривала с Егором. — А писать такое и притворяться, что всё хорошо, значит, можно? Я не спрашиваю, зачем ты записываешь свои эмоции — ты и без этого странная, но ты сама уже видишь проблему, — я прошептала тихое: «нет», — не ври. Это ненормально, Артём просто управляет тобой. Я замотала головой, вырывая блокнот из рук Ракитина. Эта запись — ошибка, Артём заботится обо мне, все ссорятся, все ревнуют. Прекрати пытаться открыть мне глаза на правду, у меня и так плохое зрения. Сейчас я заплачу двадцать первый раз, снова не зная, какую причину написать. Ракитин рассержено цокнул и подошел ко мне, сжимая меня в объятьях. А Егор по-другому пахнет и обнимает. — Дай мне тебе помочь, Артем не один в этом мире, есть и другие люди. — я попыталась вырваться из цепких рук, размазывая всё больше тушь по футболке Ракитина. В моей голове дикая паника. Надо быстрее заканчивать с Егором, я тут слишком давно и Артём начнет волноваться. Мне не хочется больше ссор, правда. У нас не хватит посуды для разборок. — Ась, я люблю тебя. Мне надоело видеть тебя такой сломленной. Егор не кусает больно шею, а приятно целует, заставляя мурашек бегать по телу. Руки парня стали шарить под безразмерной футболкой. Ты меня убьешь — на моей шее засосы и ты поймешь, что они не твои. Когда мы приедем домой, как ты думаешь, я успею первой перерезать себе глотку прежде, чем ты сам это сделаешь? — Отойди от меня, — мой стальной голос заставил парня послушаться, — и больше не подходи, я поеду домой, чтобы успеть замазать свою ошибку, скажешь Тёме, что мне стало плохо. Я выбежала из туалета, а потом и из клуба, стараясь не попадаться на глаза кому-то из ребят, а особенно не увидеть Артёма. Меня чуть не задавило ехавшее такси, но зато удалось быстро поймать машину в пятницу вечером. Меня назвали сумасшедшей, но за приличную сумму резко заткнулись и поехали по назначенному адресу. Хоть бы успеть. Мне никогда не удавалось так нервничать. Сегодня столько эмоций и все из-за Артёма. Я залетела в дом и пошла в спальню, забыв даже снять обувь. Повезло, что Артём не поехал за мной. Я включила свет на туалетном столике, ища свою тоналку. Главное хорошо замазать, но мои потуги визажиста были прерваны спокойным голосом Артема: «можешь не стараться, наш совместный друг всё мне рассказал». Как я его не заметила в комнате? Ко мне подошли и забрали бутылочку. — Тебе же стараются помочь, почему же ты помощь отвергаешь? — меня нежно погладили по голове. Зачем такая нежность? Лучше накричи. Тёма наклонился, чтобы смотреть в зеркало на одном уровне со мной. — Ты красивая. Зачем ты красишь себе губы? — парень стал растирать помаду, смотря всё так же на меня в зеркало. С губами было покончено и руки спустились на мою шею. — Я бы всё равно узнал, персик, ты даже пахнешь его одеколоном — ужасный аромат, особенно вперемешку с твоим собственным запахом. Артем сжал сильнее руки на шее, давя большими пальцами на следы от Егора. На меня раньше никогда он не поднимал руку, но и такой ситуации не было. Напряжение в воздухе мог почувствовать любой. Мой страх каждую минуту растет всё больше из-за молчания парня. Меня взяли за руку и повели в ванную, точнее в душ. Я непонимающе посмотрела на парня, но меня только затолкнули в душевую кабинку и зашли вместе со мной. Артем прокрутил ручку влево, и из душа потекла холодная вода. Я вскрикнула и рефлекторно дернулась, пытаясь вырваться, но меня жестким рывком вернули на место, удерживая под ледяным напором. Одной рукой меня обнимали, держа в ледяной тюрьме, второй держали за шею. — Мне холодно. — я больше не плакала, видимо, лимит исчерпан. — Постой со мной, я стараюсь остыть, чтобы не раздавить тебя, персик. — с меня сняли мокрую футболку, оставив только в белом лифчике. — Дальше шеи Егорка не залез, чего не разрешила? — столько яда и сарказма в голосе, а обычно на меня просто орут. Может, это затишье перед бурей? Артём до крови укусил меня за ключицу. Струйка крови скатилась и потерялась в красивом белье. Холодно, больно, страшно. Спустя пару минут Артём всё же выключил воду, вышел из душа, ведя за руку. Меня оставили ждать в гостиной, пока Депо пошел в комнату за одеждой. Вернулись ко мне уже в сухой одежде и дали мне персиковую футболку. — Переодевайся, мне не нужно, чтобы ты заболела. — а когда мы пять минут стояли под ледяным душем, то тебя это не очень беспокоило? Но…даже после моей ошибки с Егором обо мне продолжают заботиться. — А теперь давай поговорим. Меня вбили в стену, нависая надо мной. Я зажмурилась из-за сильного удара по голове. Извини, не была готова к тому, что на меня резко налетят. — Ты мне так прекрасно пиздела про то, что вы друзья, а потом идешь в туалет и там сосешься с ним, Ася, ты забыла чья ты и кто тебя ёбет? Я посмотрела на стол за спиной парня. Букет роз и букет ромашек — символично. Я не помню ни одной улыбки лет с пяти. Не помню, чтобы я плакала, даже если падала и разбивала себе в кровь коленки. Родители пугались, когда я с холодным лицом отряхивала ладошки и спокойно шла дальше. Не плакала, когда мне обрабатывали ранки — больно, но разве это повод для слёз? Брат избегал меня, боялся и называл каменной. Он кричал, когда я спокойно брала на руки тараканов или каких-то жучков, плакал из-за трупов котят на дороге, на которых я смотрела с холодным лицом. Зачем плакать? Мы же все умрем. Родители, потеряв всякую надежду сделать меня нормальной, просто забили и стали отдавать все силы, чтобы поднять брата. Но я не осталась одна. У меня есть прекрасный дедушка, который так же редко проявляет эмоции, и он всегда говорил, что когда-то появится человек, который полюбит и примет меня даже с таким характером. Это сильно помогало и поддерживало, когда родители очередной раз упрекали меня за мою хладнокровность. У дедули была бабушка, которая до последнего была с ним, хоть иногда и бесилась из-за отсутствия эмоций, но всё равно любила его. Как раз с дедулей я улыбнулась впервые. Мы гуляли по деревне и мне решили показать, как плести венки из ромашек, которым дедушка покорил сердце бабушке, подарив его вместе с кольцом. Расплакалась впервые я в тот же день — порезалась шипами роз, когда старалась сорвать их, думая, что что-то смогу сделать похожее на венок. Мне было шесть, а мне впервые что-то понравилось. Я так полюбила цветы, и как же мне стало обидно, что такое красивое создание расцарапало мне в руки кровь. Ромашки — это безопасно, но не так красивы, как кровавые розы. Егор — это безопасность, но он же не заменит мне моего Артёма. — Я люблю тебя. — Что? — парень от удивления прекратил сдавливать шею. Ты удивлен и я не меньше. Это второй раз, когда я сказала тебе такое. В отличие от тебя, мне трудно выжать такое из себя, а сейчас это вылетело само. — Тём, я сижу в цепях, дай мне больше свободы. — я взяла парня за руку. — И ты побежишь снова к Егору? — парень ухмыльнулся. — Да и ты не в цепях. — Я никуда не побегу. Ты сегодня сказал в интервью, что главное, чтобы было уютно с человеком, но мне немного страшно: ты стал часто кричать и пугать меня. — я объясняла всё Тёме будничным голосом. — Давай решим это завтра, сейчас я просто хочу пойти с тобой спать. Мы оба уставшие и вымученные. — я кивнула. Когда не могу уснуть, то перебираю твои волосы. Тёма уже давно спит и видит седьмой сон, а вот я набираю сообщению Егору. Благодаря частым ночным бодрствованием я научилась уходить из комнаты, не разбудив тебя. Я переоделась, взяла свой чёрный рюкзак и вышла из дома к машине Егора. — Ехать к твоему дедушке где-то час, может поговорим? — я открыла до этого прикрытые глаза и повернулась к парню. — Например, расскажи, что ты будешь делать потом? Ты же не всю жизнь будешь прятаться от Тёмы. — Я не прячусь, просто, — я отвернулась от парня, продолжив наблюдать за проезжавшими мимо нас машинами, — мне надо отдохнуть, возможно, немного поразмышлять обо всем. Мне просто нужна поддержка кого-то другого, а не Артёма. Признаюсь, ты был прав насчет Тёмы, но не думаю, что это что-то меняет между нашими отношениями с тобой или с Депо. — Егор хмыкнул. — Хорошо, ты поняла, но не всё. Я подожду еще. — я всегда была наблюдательна и не смогла не заметить сильно сжатых пальцев Егора на руле. Мы продолжили молча ехать. Дедушка не спал, как будто бы ожидая меня, хотя я не предупреждала его. Меня не стали расспрашивать про мой потрепанный вид и истерзанную шею. Просто радостно обняли, приглашая в дом меня и Егора. Только вот я не планировала знакомить Ракитина с родственником, кинула на него злой взгляд и заставила отказаться от приглашения, с раздражением на лице Егор сел в машину и уехал в противоположную сторону от дома. Старик просто пожал плечами, сказав, что это мой выбор и повел меня на кухню. Тёплое молоко и хрустящее печенье пахнет беззаботным детством, приятными воспоминаниями и теплыми летними деньками, что я так часто проводила у дедушки, когда сбегала от родителей. Когда была школа меня редко пускали, ибо им не хотелось забирать меня потом. В четырнадцать лет я уже смогла сама решать, когда мне и куда ехать, но до этого было так скучно и одиноко без родных глаз дедушки. Расслабившись в уютной атмосфере, я решилась что-то рассказать дедушке, немного утаив определенные моменты. — Я не в праве тебя учить, ибо это твоя жизнь, ты умная и самодостаточная девушка, но…ты сможешь всё так же спокойно быть с этим человеком? А я смогу быть без этого человека? Меня заставляют улыбаться каждый день, а раньше мало, кто мог так сделать. Как бы я не противилась в первый день нашей встречи, но я рада, что тогда накуренный взгляд Шатохина встретился с моим пьяным. Спасибо той бутылке красного, что помогла мне ответить на приветствие Артёма, а не послать его и уйти, как бы я сделала в трезвом состоянии. Я стала испытывать слишком большое количество эмоций после нашего знакомства, если первое время меня это пугало и заставляло отдаляться, то теперь я зависима от них. Мне нравится что-то чувствовать, нравиться понимать, что я жива. Что я кого-то люблю и кто-то любит меня. — Я люблю его, так же как ты любил бабулю. — дедушка многозначительно покивал головой, подливая мне тёплого молока. — Думаю, ты понимаешь, почему я не хочу уходить, но можно ненадолго остаться с тобой? — Оставайся насколько хочешь, мне всё равно скучно одному. Делать практически нечего без тебя и бабушки, очень скучаю за двумя моими девочками всегда. — дедуля всегда говорил еще тише, чем я. Бабуля часто возмущалась, что ей проще с нами переписываться письмами, чем разговаривать — всё равно ничего не понимает, что мы там лепечем. Я осталась дома на несколько недель. Мы ухаживали вместе с дедушкой за садом бабули, читали интересные книги, после дискутируя по поводу главных героев и их поступков. За это время я не трогала телефон с самого приезда, просто выключила его и положила на тумбочку возле кровати. Немного страшно даже включать его. Когда мне начал каждый день сниться Шатохин, я поняла, что настало время возвращаться домой. Я решила, что верным решением будет вызвать такси, а не просить снова Егора. Мы попрощались с дедушкой, обнявшись на прощание, и я поехала домой. Стоило бы познакомить двух главных мужчин в моей жизни, если меня не убьют, конечно же. Водитель такси так плавно вёл машину, что я уснула и проспала всю дорогу. Мужчине пришлось будить меня. Я извинилась и оплатила проезд, немного доплатив за неудобства. Страха, пока я поднималась домой, не было. Обычно в такое время Артём на студии, не думаю, что сейчас застану его дома. Дверь с легкостью открылась, значит замок не меняли — радует. Возле входа меня встретили пустые бутылки алкоголя, видимо, каждый проводил по-своему эти несколько недель. Не говорю, что Артём за это время должен был уйти в монастырь, но надеюсь, что не найду чужие женские или мужские трусы. Я прошла на кухню, где меня ждал беспорядок, рассказывая о том, что здесь кто-то крупно пил. Странно, что бокалов для коньяка было всего два. По количеству пустых бутылок здесь бухала вся русская армия. Стоило бы прибраться перед приходом Артёма. — Если ты очередной глюк, то лучше убей меня. — я повернулась в сторону двери, где стоял полураздетый Артём. — Зачем так пугать? Я чуть не выронила бокалы. — я указала на посуду в моих руках. — Привет. Ко мне подошли и потрогали за плечи. — Всё же не глюк, — мне странно улыбнулись, — это радует. — меня обняли, что я всё же разбила бокалы, не удержав в руках. Артём был в одних штанах, немного сонный и с растрепанными волосами. Мне стоит извиниться или продолжить молчать? — Персик, где ты была? — меня гладили по голове. — Отдыхала у дедушки, приходила в нормальное состояние. — я отвечала будничным голосом. Давление от Артёма сейчас не чувствуется и мне было совершенно спокойно. — Ты бы могла сказать мне, если хотела поехать к нему. — нет, ты бы скорее всего увязался со мной. — Это было спонтанным решением. — парень грустно выдохнул, услышав моё тихое: «извини». — Мне стоит тоже извиниться, я слишком сильно сдерживаю тебя. Егор постарался вставить мне мозги, хоть я и злился на него. Я ахуевал без тебя за эти две недели, так ужасно непривычно, когда тебя нет рядом. Я постараюсь контролировать своё поведение, не буду ругаться просто так. — мне стоило просто пропасть на несколько недель, чтобы всё так поменялось. — Надеюсь, что ты тоже не будешь давать поводов для криков, например, целоваться с Егором, да? — я молча кивнула. Как умело можно испортить весь момент. И дальше будет всё хорошо, да? Согласна, всё прекрасно: шипы уже не так сильно впиваются мне в шею, а ты всё так же даришь мне розы, сладко улыбаясь и давя меня морально. Я знаю, любимый, что если я подумаю еще раз сбежать, то ты убьешь меня, присыпав лепестками этих самых роз. Но зачем же мне сбегать? Я люблю тебя и полюбила розы. Мне нужно просить помощи, наверное.