Античный Чароплёт. Том 3

— Это жуткие чары, — хмуро сказал Роши. Мы проводили эксперимент: я создал лёгкую дымку Облака Отчаяния. Не очень плотную, лёгшую на большое пространство вокруг: неровный круг около десяти метров в диаметре. Плотность тумана была такова, что на расстоянии границы круга внешние объекты были видны очень плохо. Но в пределах пяти метров видно было разве что лёгкую дымку красноватого цвета. То есть — видимость сохранялась удовлетворительная. Роши пытался удерживать свой камуфляж хамелеона в моём облаке. И получалось у него откровенно отвратительно. Минут пять он ещё держался, хотя по нему иногда проходили всполохи этаких «помех». Потом его силуэт становился достаточно заметен, а по телу начинали пробегать волны открытых некамуфлированных участков. А затем он просто становился видимым, а его покров хамелеона спадал. Всего около десяти-пятнадцати минут. Много? Ну… Много. Только нужно учитывать, что камуфляж хамелеона — лучшая из техник, которые Роши использует. Это его аркан. Специальное выжженное-сцементированное в ауре заклинание. Храмовники делают такое с собой в тех участках ауры, в которых мы, шумеры, храним заготовленные одноразовые заклинания. Минусы? Если создать один аркан, на его место уже никогда, скорее всего не получится втиснуть что-то другое. То есть — ни другой аркан, ни зачитанное заранее заклинание. Ничего. Плюсы? Ну, к примеру, истратив заготовленное заранее малое исцеление, я вынужден буду вновь его начитать. А вот если бы это самое исцеление было арканом, то я бы мог применять его без остановки, пока мана не кончится. У Абтармахана всего несколько арканов. И один из них — его форма Огненного Змея. У Роши — камуфляж. На самом деле эти два аркана суть — результат одной из классических, хотя и крайне сложных храмовых практик. В конце концов получается нечто, которое позволяет воплощать в себе своего спутника. Для этого и сам спутник должен быть достаточно мощным. В частности — Абтармахан в своё время воплощался с помощью Шак’чи в огромную огненную обезьяну, используя тот же аркан. Так вот. Арканы стабильнее обычных чар. А камуфляж Роши — один из самых старых приёмов, которые он использует. Его вообще почти невозможно сорвать. Для него это стало также естественно, как… как телекинез для Шамшуддина! Или как потихоньку становится предвидение естественным для меня. Короче — для сатьяна было шоком то, что можно создать вот такую среду. Да и другие действия магического характера, особенно продолжительные действия, были затруднены. Мы отошли ненадолго от основного лагеря передохнуть. За прошедшие двое суток были срублены все деревья вокруг на расстоянии метров пятнадцати. Не найдя поляну естественную, мы создали рукотворную. Я как мог откачал воду из земли. Болотистые почвы способствовали слякоти и нетвёрдой основе под ногами. Не сказал бы, что сильно помогло: вода возвращалась довольно быстро, но мы таки сумели покрыть землю сверху слоем веток, листьев, травы. Сделали небольшую площадку из нетолстых стволов местных деревьев. На ней и стояли сами, чтобы иметь твёрдую опору под ногами. Там же я вкопал в землю посох Шак’чи. В этот раз я планировал призвать двурогого, если сильно припечёт. Но всё равно освящал окружающее пространство и заговаривал его. А заодно вырезал из нескольких толстых палок гротескные фигурки обезьяны, заговорил их и выжег на них имя своего спутника. Колышки с резными навершиями были воткнуты в разные места нашей полянки. Это должно было дать Шак’чи больше сил и сделать его настоящим духом этого места. Настолько, насколько такое возможно для пришедшего несколько дней назад огненного духа на болоте, да ещё и временно. Энки — не просто бог морей. Он носит титул мудреца глубин и повелевает всеми земными водами. С оговорками, конечно. Но тем не менее. Кое-какую власть в качестве его жреца я имел и на болоте. Именно так мне и удалось в какой-то мере помочь Шак’чи взять власть над крошечным клочком земли вокруг. Роши сумел договориться с парой больших полуразумных призрачных змей, которые были хозяевами этих территорий. Кажется, они были не в восторге, что сюда хотят вторгнуться какие-то там твари теней, так что согласились с тем, чтобы мы тут хозяйничали. Аколиты молча выполняли все указания своего старшего товарища, легко подчиняясь его командам. Эти двое парней вообще не хотели разговаривать со мной. Но очень чётко работали над поставленной задачей и не лезли ко мне, а остальное меня не интересовало. Несколько гексаграмм, устроенных мной вокруг поляны, должны были дать нам существенное преимущество. В греческой традиции, частью которой я стал даже раньше, чем традиции шумерской, Гибил и Огненный Бог считаются двуединым существом с двумя лицами. Подобно монете с аверсом и реверсом они представляют две стороны одной медали. Но вот шумеры придерживаются по этому поводу другого мнения. Вообще, из-за этого в своё время велись споры по всей Элладе. И везде установилось разное мнение. В Трое, частью которой я когда-то был — такое. В Империи же считается, что Гибил является одним из имён Мардука. А Огненный Бог к Мардуку вообще не имеет никакого отношения. В общем и целом — правы, вероятнее, шумеры. Хотя бы потому что Мардук, Повелитель Чародеев, что покровительствует всем магам Вавилона, Урука и Ура, был в своё время шумерским магом, и является одним из тех великих людей, которые сделали Гильдию такой, какая она есть сейчас. Позже он стал богом, обрёл пятьдесят имён. И, судя по хроникам, случилось это на глазах магов Империи, которые отправились вместе с Мардуком в поход на Лэнг. Но я привык придерживаться в этом вопросе традиций Эллады, хотя учитель Халай меня убил бы, если бы узнал о том, как я попираю самым паскудным образом вдолбленные в мою голову им знания, путая Гибила и Огненного Бога. Впрочем, это не имеет сейчас особой разницы. Полагаю, троянцы всё же заблуждаются относительно этих двух. Но мне сейчас важны свойства означенных имён. Я до этого часто использовал руну имени Огненного Бога, называя её именем Гибила. И они во многом похожи. Даже по написанию. И сейчас я в гексаграммах нанёс в качестве основной ловушки как раз имя именно Огненного Бога. Имя Гибила как такового наносится обычно на кузнечные молоты артефакторов… В Трое наносилось. Эта руна крайне похожа на имя Огненного Бога. На моих метательных камнях же запечатлено имя последнего. В троянском круге бы сказали, что это второе имя Гибила (имя Огненного Бога), а Кузнечное Слово — первое. Но в Шумере Гибил — это сорок шестая эмблема Мардука, а Огненный Бог — вообще отдельная сущность. Вероятно, стоит уже выкидывать из головы элементы не шумерских традиций. Если они не несут пользу, конечно. — Это просто чары, — вынырнул я наконец из своих размышлений. — Не жуткие. Просто магия. И горе тем, кто надменно отвернётся от них или в ужасе сбежит лишь из-за их «жуткости». — Да, быть может, — вздохнул Роши. Он ещё раз с неудовольствием покосился в сторону одной из гексаграмм. Они все были отдельно отмечены воткнутыми в землю колышками. И все члены нашего отряда обходили достаточно большие пространства стороной: не хватало ещё случайно замкнуть заклинание собой. Тогда Гибил… Огненный Бог услышит зов и ответит на него. А что бывает, когда он отвечает? У меня камни от его имени взрываются плазмой. Люди, написав его неаккуратно или произнеся вслух, сгорают заживо. Кажется, когда-то в Шумере существовал небольшой культ этого божества. Они перед смертью звали своего покровителя и уносились в объятиях пламени к нему. Вот уж стражники-то, наверное, натерпелись, пока убивали их! — Выше нос, улыбку на лицо и поднять подбородок! — Хмыкаю. — У нас получится! — Очень на это надеюсь. Ты умеешь создавать только одну копию? — Это не копия. Это я сам и есть, — взмахом руки даю понять, что лучше не пытаться вникнуть в сложное состояние моего тела во время использования двоения через Зеркаль. — Да. Я могу разделить своё тело только на две части. — Жаль. — И мне жаль. Мы ещё поговорили ни о чём. Испытали несколько раз Облако Отчаяния. Я подумал о том, чтобы попытаться перенести это заклинание в ритуальный вид. В таком случае можно было бы не занимать им место в памяти своей ауры, а нарисовать на земле и в нужный момент активировать. Но всему своё время. Делиться с Роши своими мыслями не стал. Почему-то и в Шумере, и здесь наследие великого Арзы не очень жалуют. Странные маги в Гильдии: демонологи призывают разнообразных тварей из других миров, артефакторы создают поглотители душ, из-под рук химерологов выходят чудовищные твари, а некроманты регулярно тревожат покой мёртвых. Но всех всё устраивает, а пугает вовсе не это, а несчастный Дождь Разочарования, плевать хотевший на их личные защиты и смывающий с некоторой эффективностью другие щиты. Идиотизм. Так я думал, заканчивая последние приготовления и отходя ко сну. В системных утилитах была функция будильника, так что я имел возможность встать в нужное время, даже если бы меня не разбудили. Впрочем, спал я вполглаза. Всего три часа. Чтобы отдохнуть перед предстоящим боем с тенями. Каким уже по счёту, интересно?.. Как и раньше, в воздухе зависли светляки. Заклинание света было достаточно простым и не требовало дальнейшего контроля. Повесил себе, привязал. Висит. Можно привязать к себе, к примеру. Тогда светляк зависнет над магом. А можно осветить при создании какое-то конкретное место. Вообще, когда вся эта ерунда только начиналась, когда я ещё предпочитал убегать от преследующих меня тварей и бултыхаться на поверхности морей вместо сражения, у меня возникла необходимость понять, когда же ночью наступает тот самый тёмный период, когда грань между реальностью и тенями становится достаточно тонка. Первой мыслью будет полночь. Ну, а почему бы и нет? Когда темнее всего, как не в полночь? Не в миг между предыдущими и следующими сутками? Как оказалось — не всё так просто. Помимо расчёта новолуний, которые происходят отнюдь не в конкретную дату каждого месяца, мне пришлось также прикидывать в зависимости от времени года и конретного дня самый тёмный период ночи. К счастью, мне помогали в этом непростом деле системные утилиты. И дважды я корректировал это дело с помощью призыва человека-скорпиона. Очень полезный демон. Очень. В эту ночь темнейшее время должно было начаться примерно в полпервого утра и продолжаться до двух часов. На самом деле — интервал немного короче. Но именно в это время точно произойдёт бой. Я долго думал, чем биться с теми, кто придёт сюда этой ночью. Глупо отрицать, что лишь Шивкамути в прошлый раз спасла меня от смерти. Сила противников неустанно растёт, тогда как я уже давно от них отстал. Но вот артефакты и заёмные возможности пока позволяют компенсировать этот разрыв. Однако кто же навестит сегодня нашу стоянку? Какие незваные гости здесь будут? Ловушек и магии может не хватить. Как и силы джунуюдха. Придётся пользоваться божественными способностями. Как шумерский чародей, я имею право на призыв имён Мардука. Но вот незадача: я жрец Энки. Точнее даже — Хеха. И тут уж надо выбирать. Не уверен: возможно, что имена и отзовутся на мой зов, но я никогда раньше их не звал. А сегодня… Надеюсь, мне и дальше не потребуется их помощь. Тем временем светляки заполонили всё пространство вокруг. Костры разжигать по моему настоянию не стали: когда я сражался в прошлый раз один, мерцающие источники света создавали лишь бесконечный хоровод теней, помогая отнюдь не мне. Так… Посох Шак’чи на месте. В этот раз он тут укоренился лучше. Надеюсь, сил обезьяна хватит, чтобы сдерживать прорыв в царство теней прямо у нас под ногами. Не хотелось бы, чтобы как в прошлый раз вся поверхность под ногами обратилась безразмерным абсолютно чёрным зёвом в бездну. — Строй! — зычно скомандовал Роши. Джунуюдха молча подняли копья и мечи, сделав шаг назад, почти полностью сомкнув живую стену воинов. Я зашептал нужные слова заклинания двойника. Обратившись чем-то невесомым и быстрым, устремляюсь-проваливаюсь в Зеркаль. Миг, и меня буквально вышвыривает обратно в реальность. Но странным образом одновременно я лечу дальше, глубже. Миг, и я всё равно оказываюсь в реальном мире, слегка покачнувшись: несколько неудачно выполнил заклинание, из-за чего возникла небольшая дезориентация в пространстве после деления. Переглядываюсь сам с собой. Отлично… В этот раз мы играем роль основной ударной силы. Стоим за спинами бойцов, черпаем энергию Шивкамути. Лупим всем, чем только можно. — Тиглат. — Да? — Во время боя я, быть может, смогу использовать один из своих арканов. Я мало кому рассказываю про него. Абтармахан знает. И ещё один сатьян знает… Знал. Боюсь, мой секрет он теперь может рассказать только мёртвым. — Что за аркан? — Роши не отвечал. Прошло секунд пять. Наконец, он решился заговорить. — События могут потечь совсем не так, как мы планировали. Надеюсь, до этого не дойдёт, но… Но я всё равно расскажу тебе. Если опустить лишние слова, то речь идёт о моей силе в качестве заклинателя духов. Это мои тайны. И рассказывать я их тебе не желаю. Скажу лишь, что над этим арканом я работал долго. Очень долго. И применял в нём несколько секретов, которые я украл у наг. Если кратко, то я могу временно подчинить своей воле практически на уровне спутника даже сильного духа. Мне разве что Огненная Кобра мог бы сопротивляться. Шак’чи, к примеру, нет. Тени… Я полагаю, в моих силах будет совладать с кем-то из них. Истинных детей Эмуши я покорить не обещаю, но вот гончую… Доля чёрной крови Эмуши во мне, полагаю, будет здесь весьма кстати, — невесело усмехнулся он. — Ты способен подчинить себе любого духа?! — Да. Изначально я создавал этот аркан для лучшей связи со спутником. Одним из. Но временно я могу привязать к себе практически кого угодно… На кого хватит моих скромных сил. — Хорошо. Я буду готов к тому, что ты применишь нечто подобное, — оторопело киваю. Слушавшие нас аколиты и вовсе были шокированы тем, что сумели донести до них уши. Полагаю, они понимали в ситуации куда больше, чем я. И потому были тронуты куда большей оторопью. — Началось, — поднял руку Роши. И вправду. Вдалеке границы освещённой территории, места, где яркая часть пространства переходила в полутень, начали заполняться чернотой. Наконец, они стали чёрными полностью. Мы оказались в большом неровном пятне света посреди непроглядной тьмы. Более того. В этот раз враг не торопился нападать. Вместо этого он, пока ещё неведомый, начал покрывать непроглядной тенью трёхмерные объекты. Травинки, кусты, деревья. Из-за полного поглощения света абсолютно чёрное тело обычно кажется двумерным. Из-за этого эффекта покрытые до последнего листочка слоем тьмы деревья стали казаться непроглядной сплошной стеной черноты, у которой даже границ-то не было видно: сама по себе непроглядна, земля также черна, а небо вообще закрыло тучами. Моя промашка: следовало разогнать их заранее. Теперь же тратить на это ману… Увольте. Единственная причина, почему мы ещё не стоим ногами на полностью непроглядной бесконечно густой тени — светляки и сила Шак’чи. Обезьян старается изо всех сил. По посоху уже безо всякой помощи с моей стороны ползут огненные прожилки, сама фигурка обезьяны и вовсе давно уже светится, ибо состоит из настоящей плазмы. Руны на посохе точно так же раскаляются. Один я кладёт руку на древко. На руке висит призрачная полупрозрачная Шивкамути. Решено. Этот я будет поддерживать Шак’чи. Другой я будет бить массовыми чарами. Благо, проводимость настоящей Шивкамути выше, чем подделки при неполном копировании через Зеркаль, так что, если пустить более слабый канал силовой подпитки через фантом Жемчужины, а подпитку заклинаний осуществлять с реальной… Область беспросветного мрака приближалась. Не было понятно, как широка полоса, которую охватили тени. Как далеко она простирается. А оттого неясна и сила врага. Ведь чем дальше раскинулось бы кольцо густого небытия, тем могущественнее наш враг. Это здорово давит на нервы. Джунуюдха стоят, они даже не думают шелохнуться. Вот уж кому легче, чем нам: им вбиты в головы простые догмы. Кодекс. И они ему следуют. Смерть? Пфф… Их готовят к тому, что, если потребуется, придётся сгореть заживо, дав своему духу полностью воплотиться в одержимом теле. Они питают своих духов собственной жизненной силой. А по факту — являются смертниками. Всё равно так или иначе дольше десяти лет джунуюдха не живут. А нормальный срок их жизни вообще около пяти. Нам же, чародеям, помирать что-то совсем не хочется. Примерно на расстоянии метров семи от кольца джунуюдха тени остановились. Их движение и раньше было не слишком уверенным из-за появлявшихся среди веток и травинок поверхности золотисто-красных огненных прожилок, а на такой дистанции и вовсе земля снизу буквально светилась и начала исходить небольшим паром и теплом. Шак’чи активно пользуется своими возможностями. Интересно, как этот обезьян умудряется с лёгкостью поглощать и использовать столько маны Шивкамути, не подвергаясь воздействию её духовной энергии? Или он подвергается? Да и я во время боёв не так уж сильно поддаюсь её влиянию… В темноте засветились красные угольки. Всего лишь около шести-семи пар. Что-то маловато гончих. Обычно их больше. Где остальные? Впрочем, у меня есть ответ на этот вопрос. Имеется подозрение, что последние нападения, как минимум — прошлое, были организованы уже не Йеном и Альфирой. Да и то правда, старик, каким бы упёртым вонючим старым ослом он ни был, должен был уже понять, что меня не берут его гончие, которых он посылает по мою душу вдвоём с той сволочной стервой. А уж после того, как я не без помощи Абтармахана жёстко сократил поголовье собранной ими своры и стал ежемесячно уничтожать всех этих псин, они явно должны были перестать страдать ерундой. Кто будет тратить силы на абсолютно бессмысленные действия? Идиоты или обречённые, разве что. Правда, я, убив Хорана, обрёк род Йена на вымирание, благо у старика явно уже всё давно и прочно ссохлось по мужской части… Но он точно не идиот. Думаю, он может подготовить мне новый сюрприз, но заниматься подчинением и натравливанием новых гончих… Это скорее будет уже маразм. Так что, полагаю, все окружающие меня тени далеко не его и Альфиры рук дело. Что из этого следует? А следует из этого, что гончие — далеко не основные противники в сегодняшнем бою. Царство Теней крайне разнообразно и мало изучено. Особенно мной. И в прошлое новолуние я уже имел «счастье» столкнуться с одним из неизвестных ранее его обитателей. — Почему они не нападают?.. — голос аколита, который задавал этот вопрос, слегка дрогнул. — Потому что не уверены?.. — предположил я. — Им нужна Шивкамути. Вряд ли они хотят сражаться с нами всеми. И это было правдой. Джунуюдха — не простые воины. В крайнем случае они ценой своей жизни воплотят собственных духов. И здесь столкнутся тени с могущественными духами. Полагаю, шансов у теней будет мало, ведь те, кем одержимы джунуюдха, ненамного слабее того же Шак’чи. Плюс — четыре мага. Один из которых, кстати, я. А с Шивкамути я крайне опасен и силён. Пользуясь замешательством теней и сдерживающей их давление силой Шак’чи, который давал мне время, я зашептал слова нужного заклинания. Тратить заготовленное в такой удобный момент мне не хотелось. Слова лились с моих уст не слишком быстро: пока что я ещё не до конца его выучил, а сложные речевые конструкции с’мшита и непростые позы тела и жесты рук далеко не добавляли мне скорости чтения. К тому же, не отработанные чары начитывать сложнее, ведь ноус пока не привык к таким манипуляциям. Заклинание сложное, а «рефлекс» отсутствует. Есть риск сорваться, благо, пусть само заклятие и новое, но принцип действия давно отработан десятками применений Дождя разочарования. Десять веков будь славен Арза Хана-Всему-Живому! На небольшом расстоянии от меня начали быстро-быстро формироваться маленькие красные капельки, образующие водяную взвесь. Получившийся туман стал огромной трёхметровой волной течь в воздухе, расходясь в стороны. Слегка перелетая границу между тенью и контролируемой Шак’чи областью, он становился тяжелее и начинал замедляться, а потом и вовсе стал оседать, скапливаясь на высоте двух с лишним метров над землёй в области, захваченной тенями. Длительное, порядка нескольких минут, пока Облако Отчаяния текло по «нашей» территории, воздействие немного помешало Шак’чи, нарушив хрупкий баланс. Граница тени продвинулась вперёд и отжала у радиуса нашего неровного круга ещё около полутора метров, но затем всё красное облако окончательно перетекло на территорию теней. И проблемы стали появляться уже с той стороны. Для начала, сидящие в той области гончие не могли долго находиться под воздействием тумана. По моим прикидкам, их тёмная плоть должна начать получать серьёзные повреждения уже спустя минут десять. Но и до этого временного порога всё было бы далеко не гладко. Вряд ли этим существам приятно находиться в среде, которая подобна кислоте для них. А помимо прочего, из-за недоработок и недочётов туман потихоньку оседает. Это было бы проблемой в нормальном бою, но сейчас всё выходит с точностью до наоборот, ведь вся захваченная тенями поверхность фактически стала размытым окном из Царства Теней в наш мир. Этаким переходом. А капельки Облака замечательно дестабилизируют любые потоки маны. Попытка поддерживать такую границу открытой в подобных условиях равносильна попыткам подавать дымные сигналы во время урагана. Так что уже вскоре теням пришлось отступить метра на три, образовав нейтральную зону. В которую, правда, не собирался лезть и Шак’чи. Наконец, враг не выдержал и из тьмы к нам метнулись щупальца. Как показали дальнейшие события — довольно бесполезные. Джунуюдха с лёгкостью поспевали за ними, перерубая зачарованным оружием и используя при ударах помощь своих соседей по телу. Стелиться по земле для врага было просто бесполезно, ведь чем к ней ближе, тем легче было Шак’чи такую хитрую тентаклю уничтожить. А концентрировать атаку на конкретном участке было вообще бесполезно, потому что я не стоял без дела и бил в любые скопления теней на «нашей» территории чем-нибудь интересным. Казалось, что в таком паритете сил мы и будем держаться, покуда время гостей из царства мрака не подойдёт к концу. Но нет. Одну из сторон не устраивал такой исход. Стало это понятно, когда мне пришлось отклонять телекинезом прилетевший из тьмы ствол какого-то дерева. Упав на контролируемую обезьяном территорию, сырая древесина быстро начала шипеть закипающей жидкостью, после чего в считаные минуты вспыхнула, слегка отогнав тени на границе. Но это было только начало. От мелких снарядов джунуюдха отбивались вполне успешно. Крупные я пытался отклонять сам. Мне помогали храмовники, которые вполне способны были выдать какой-то аналог моего воздушного тарана. К сожалению, не обошлось без жертв. Воины разомкнули строй, сделав его реже, чтобы легче было уворачиваться от огромных комьев земли и травы, камней и разных огромных палок. Стволами эти болотные чахлые ветки назвать в большинстве случаев язык не поворачивается. Такой разреженный строй позволил-таки щупальцам убить одного джунуюдха. Ещё один погиб от тех же щупалец, когда получил в грудь рану от очередного стволика какого-то деревца, ставшего подобным копью. Миг дезориентации — и всё. Правда, умирали они не напрасно. Перед смертью воины становились полностью одержимыми своими духами. Огромные ящерица и воплотившийся ястреб, от которого так и несло озоном, ринулись прямо в вотчину теней, погасив навеки одну из пар красных глаз, мелькающих то и дело во тьме. Я же в догонку к ним запустил цепную молнию Мардука и обычную цепную молнию. С учётом того, что неизвестна доля демонической природы в нынешних противниках, я не могу утверждать, какое из заклинаний станет эффективнее против них. Не знаю, по кому они оба били. Я слышал и видел лишь треск и вспышки светло-синего и бело-фиолетового разрядов. В окружающий хаос они могли добавить только звуки дополнительных взрывов и боли в ушах. Так продолжалось не меньше минут двадцати, пока внезапно отовсюду не перестали лететь ветки и комья грязи, камни… Всё стихло. Тень начала отступать. — Что, всё?.. — удивлённо-радостно спросил какой-то аколит. — Нет, — Роши умудрился встать между двумя моими телами так, чтобы я видел его лишь краем глаза с любого ракурса. Тон у него был мрачен. Пока они трепали языками, мне показалось хорошей идеей заменить двойников. То есть — вернуться в нормальное состояние и вновь отразиться от Зеркали. Всё же, чем дольше я нахожусь в разделённом состоянии, тем сложнее продолжать такое издевательство над временем и пространством. — Смотри. Отступая, тени оставляли после себя двумерные пятна, которые стали расти в размерах и принимать очертания каких-то существ. Я бы назвал их похожими на ящериц, если бы они имели четыре лапы. Но у этих странных новых противников, пылающих тёмно-синими глазами, было таковых по шесть. — Это же… — один из храмовников заговорил ошеломлённым голосом. Странные ящеры пока не нападали. Я решил воспользоваться моментом. — Роши… — Ездовые Эмуши, — тут же заговорил он, поняв, что я хочу у него спросить. — Появляются, только когда часть замков на темнице Эмуши сломана. Очень быстры. Умеют мгновенно перемещаться на короткие расстояния. Если недостаточно освещены, то являются неуязвимыми. Во времена первых войн с эмушитами их били огненными атаками, комбинируя их с чем-то. Неуязвимость я проверил сразу же, бросив водную стрелу. Она просто прошла сквозь непонятный затемнённый силуэт, у которого отчётливо было видно только тёмно-синие холодные глаза охотника и убийцы. Осветить, говоришь?.. Светляки довольно просты. И я легко мог их создавать усилием воли. С моих рук буквально сорвались десятки этих мерцающих ровным белым светом шариков, которые полетели к ездовому. Было ощущение, что тварь буквально не хотела проявляться в реальном мире, но чем больше вокруг было света, тем сложней ей было держаться. Наконец, проступили очертания. Враг буквально замер, давая себя рассмотреть и пока что не нападая. И да. Когда количество светляков вокруг него достигло сотни, он полностью проявился. Ящер с чётким, хотя и необычным рисунком чешуи. Матово-чёрной кожей, которая совершенно не блестела, но была довольно отчётливо видна в ярчайшем свете, от которого слепило глаза. Из-за скопившегося вокруг него облака светляков, ездовой казался окружённым волшебной аурой. Пожалуй, он бы сошёл за посланца какого-нибудь светлого бога… Если бы не уродливая морда и внешний неприглядный вид. На пробу я собрал и бросил ещё одну стрелу. Она бессильно расплескалась по чешуе капельками. А затем… А затем ящер попросту стал на миг вновь размытым, словно бы выпустил из себя тень, и исчез, появившись уже перед моим другим телом на границе области, которую контролировал Шак’чи. Видно было, что перемещение из столь освещённой области далось ему с трудом, но, видимо, не слишком серьёзным. — Почему они не нападают?.. — спросил я Роши. — Не знаю. Ездовые появлялись всего однажды. И было это задолго до моего рождения. Я ничего не знаю про них, Тиглат! И я не смогу подчинить своей воле ездового. Тут без шансов, — я покосился на Роши одним из своих глаз. Когда двойники находятся настолько близко друг к другу, меньше трёх метров, то мы улавливаем мысли друг друга и подсознательно можем кооперироваться. Если же соединить наши ментальные щупы, то связь становится качественно куда более явной. Фактически, я ощущал себя сразу в двух телах двумя сознаниями, которые думали вроде бы и отдельно, но об одном и том же, да ещё и могли обмениваться мыслями. Роши… Он скрывал тщательно засунутый куда поглубже страх. Но помимо страха, я уверен, была и решимость. Он не знал, насколько опасны ездовые Эмуши… Или наоборот — знал. Но был готов бороться до самого конца, каким бы ни оказался этот конец. До этого тени лишь изматывали нас. Вероятно, теперь будет основной удар. И только боги знают, переживём ли мы его. Внезапно ящеры, которые медленно кружили вокруг нас до этого, остановились. Один из них подошёл к самой границе контролируемой Шак’чи области. Кажется, плевать это существо хотело, что его лапы буквально облепила осевшая на землю взвесь моего Облака Отчаяния. Не того уровня повреждение. Да и ради справедливости стоит заметить, что субстанция Облака уже успела частично «дезактивироваться». Капельки уже изжили себя и по большей части растворялись в воздухе, когда псевдоматерия, из которой они состояли, теряла стабильность. «Рабочая масса» — это сейчас от силы четверть. Медленно-медленно ездовой поднял свою лапу и шагнул на область, которую контролировал Шак’чи. Огненно-красные прожилки в земле стали пылать ярче. Мелкие листья и ветки, которые оказались рядом, вспыхнули. Впрочем, небольшие язычки пламени, затанцевавшие на них, легко перебивались яростным свечением жилок силы, которые постепенно приобретали всё более светлый оттенок. Если обезьян распалится, то огонь станет и вовсе снежно-белым. Температуру, которую приобретает такое пламя, я даже не берусь оценить. Могу сказать, что там тысячи градусов. Но не более того. Впрочем, ни жгущиеся жилы Шак’чи, ни затанцевавшие огненные язычки не могли остановить ездового. Более того, от него по месту, в которое он ступил, стала расползаться тень, в которую, словно в ничто, провалились горящие веточки и листики, стрельнувшие напоследок несколькими искрами. Ещё шаг… Словно бесформенная клякса-пуповина из тёмной области за ящером ползла и его тень, по которой он ступал. Ещё шаг… Вокруг тёмной фигуры, очертания которой из-за абсолютной недостаточности имеющегося света определить точно было нельзя, воздух буквально дрожал от яростного жара, идущего из-под земли. То и дело где-то вокруг ездового спонтанно возникали красные огоньки, которые быстро исчезали, чтобы игривыми язычками лизнуть то или иное место вновь. Шак’чи старался изо всех сил. Получалось откровенно плохо. Я уже приготовился атаковать, как и наказывал Роши, комбинированной огненной стрелой и копьём Мардука, когда эта тварь… заговорила. — Чародеи Тысячи. И её гвардейцы, — последнее слово было совсем чуждым для Бхопаларского Царства. Оно было из далёких северных диалектов Похалая и Полая, в Бхопаларе хоть и применялось, но крайне редко. К ездовому выступил Роши. — Слуга Чёрного, — степенно кивнул храмовник. Я видел, что сатьяну не просто: он пытался скрыть внутреннюю дрожь. Но держался прекрасно. — О да. Я служу ему. А вы… Вы не служите. Отчего так? — надо отметить, что ящер не открывал пасти для разговора. Казалось, что звуки какими-то странными вибрациями формируются где-то в его горле, а то и в глубине тела. Но это было однозначно не ментальное воздействие. Он именно что говорил. И сейчас в его гортанном глубоком слегка вибрирующем голосе слышалась нотка ехидства. — Не понимаю, почему это должно быть не так, — сжал зубы Роши. — А разве не моего господина вы ставили в своём первом Храме? Разве не правнуки моего хозяина помогали становлению Тысячи?.. — словно бы насмехаясь спрашивал ящер, мерцая синими глазами. — Твой господин отказался от союза с Храмом давным-давно, — так-так. А вот этой части истории мне никто не рассказывал. Эмуша был одним из духов Тысячи? А эмушиты помогали основывать и развивать Храм?! Но при этом, по мнению Храма, они злобные поганые дикари, жаждущие крови и разрушений и долженствующие сидеть как можно севернее. Да и то — только потому что уничтожить их окончательно весьма непросто. — Мой господин не отказывался от союза. Он отказался помогать тем, кто нарушил договор с ним, тем, кто присягнул Брахме! И теперь вы, их далёкие потомки, окружённые гвардейцами Тысячи, стоите между нами и его возвращением. Зря. Отдайте Ключ. Отдайте, и мы вас не тронем. Более того, так вы можете искупить вину перед моим господином, — кажется, подобие человеческих эмоций этому существу не чуждо, иначе как объяснить то, что его уродливая пасть приоткрылась в пародии на оскал-улыбку? Правда, понять это было сложновато, ведь мало того, что его тело имело нечёткие очертания, так ведь ещё и внутри этого с позволения сказать рта были лишь более глубокие и быстро мечущиеся тени. — Вы крайне могущественны. Почему же сами не отберёте Шивкамути? — почему ездовой назвал Жемчужину Ключом? Ключ от чего? От замков на темнице Эмуши? Очень может быть. Только вот вопрос: а как так получилось, что все семь разбросаны где угодно, только не в Храме? — Потому что хотим вернуть вас, потомков тех, кто присягал Повелителю, на правильную сторону. Пусть ваши предки и предали его, но вы — не ваши предки. Отдайте Ключ, исправьте ошибки их деяний и искупите их вину. И тогда вас простят. — Здесь четверо чародеев и десятки джунуюдха. Интересно, как вы собрались нападать на нас? — слегка надменно спросил Роши. — До нынешних дней не докатилась молва о нашей силе? О силе тех, кто несёт колесницу Повелителя?.. — кажется, в голосе ящера слышалась толика удивления. Его глаза мигнули, приняв синевато-розовый отлив, а по его телу прокатилась волна искажений, после чего тени на поверхности его кожи замерли, буквально впитавшись в матово-чёрную чешую. Ездовой предстал перед нами во всём своём мрачном великолепии, которое куда лучше можно было оценить, когда ярчайший свет десятков светляков не слепит глаза. Тело его выглядело несколько неестественно. Чувствовалась в нём мощь, сила, но мощь и сила, характерные скорее для голема, для могучей субстанции, принявшей твёрдую форму. Не для живого существа. Не было ощущения могучих мускулов под этой чёрной чешуйчатой кожей, присутствовала странная форма хребта. Даже казалось, что хребта у этого существа вообще два, идущие к передним лапам, а не к голове. — В Храме помнят, что для уничтожения таких, как вы, требовались усилия не меньше двух брахманов. Всего трое ездовых когда-то убили двоих членов Совета Колоннады, а для победы потребовалось скоординировать усилия одиннадцати. Но ведь нам не надо вас побеждать, не так ли?.. — Роши усмехнулся. — Времени осталось немного, мы хорошо укрепились. Если что, Джунуюдха примут истинные формы. А потом вы уйдёте. Мы вас сдержим. — Сдержите?.. — мрачно ответил ездовой. — Да будет тебе известно, человек, что те, кого ты зовёшь джунуюдха, те, кого мы зовём гвардейцами Тысячи, были созданы по образу и подобию куда более древних и сильных воинов, гвардейцев моего Повелителя! Посмотри вокруг, посланник предателей, посмотри… И посмотреть было на что. Снова появившиеся густые тени за пределами области контроля Шак’чи выпускали из своих глубин… Людей. Людей с чернейшей кожей и красными глазами. Когда-то это точно были эмушиты, но их ауры говорили о том, что ездовой не врал. Такое ощущение, что гончие теней приняли человеческие обличия. Только вот разум в их глазах был. Разум такой же, как и у джунуюдха. Вот теперь нам хана. Двенадцать гончих, четверо ездовых, с которыми, судя по словам Роши, раньше сражались компаниями двое-трое брахманов на одного. Щупальца, которые готовы ударить смертоносным выпадом из глубин тьмы, вьются где-то в воздухе в области, которая недоступна нашему взгляду. А мы уже успели немного устать после прошлых событий. Кажется, ездовой не врал. Они просто действительно надеялись, что мы примем их предложение. Кажется, мне придётся воспользоваться приказом Абтармахана. Свалить, пока не поздно?.. Или предварительно дать безнадёжный бой? Идиотский вопрос. Риски повышаются с каждой секундой. Куда рациональнее и правильнее будет убраться отсюда побыстрее. Не сказал бы, что мне приятно бросать всех окружающих меня людей, но где-то в глубине души я, пожалуй, испытываю облегчение. В конце концов, я не обещал Радже сдохнуть во имя него, я вообще нанимался на службу поливать поля и устраивать вечеринки с охотой на бесов! Я уже почти решился передать все материальные воплощения имеющихся у меня артефактов своему двойнику, чтобы он уходил, пока я сам буду задерживать здесь теней, когда произошло то, чего никто и никак не ожидал. Один из аколитов, чьё имя я внезапно вспомнил, Вуши, он, воспользовавшись своей силой, совершил из-за спин джунуюдха мощнейший прыжок на десяток метров и приземлился прямо в область, занятую тенями. — Ты что творишь?! — воскликнул в шоке Роши. Тени метнулись к парню, но остановились, как и двое гвардейцев Эмуши, которые замерли рядом с ним, уперев свои копья в поясницу и горло. — Я… Я согласен служить вашему Хозяину, — слегка дрожащим голосом сообщил аколит одержимому гончей недоджунуюдха. Тот лишь ощерился молочно-белыми зубами, а за спиной дрожащего храмовника-ренегата раздался гортанный смех с интересом смотрящего за происходящим ездового. — Ха-ха… Прекрасно. Кто-нибудь ещё?.. — с интересом спросил он, повернувшись к нам. — Тиглат… — позвал меня Роши. — Да?.. — ответил один я, пока второй я с непонятными эмоциями пялился на предателя. — Это безнадёжный бой. Джунуюдха не предадут Храм, но ты… Ты не служишь Храму. Если не хочешь умирать… Я прикажу тебя пропустить. Тебя тоже, Анд, — обратился он ко второму аколиту. — Это значит, что ты сам сдаваться не собираешься? — уточнил я с внезапно появившимся интересом. — Нет, не собираюсь, — ага. Так вот, что он от меня хочет! Хитрый храмовник. Его слова буквально означают следующее: «Вали, пока можешь, придурок. Я попробую их задержать вместе с джунуюдха. Ты же умеешь летать?..» Заодно сатьян хочет проверить этого Анда. Куда проще избавиться от него сейчас, чем потом получить удар в спину. — Я не пойду с ними! — кажется, второй аколит хотел рявкнуть, но голос его дал петуха. Разозлившись, он только сильнее сжал талисман с когтем, который обычно носил на шее, а сейчас держал в кулаке, намотав прочную верёвку из человеческих волос на запястье. — Однако… — непонятно протянул я. Мне внезапно стало неприятно, почему этот сопляк, которому едва-едва исполнилось лет двадцать пять, не хочет сдаться? Ведь сдохнуть — идея точно не лучшая. Отрыжка Пазузу… И как мне теперь убегать, когда даже этот слабосилок остаётся тут? Рациональность, мать её, говорит спасаться. Даже не мне самому, а Шивкамути. Но что-то меня останавливает от этого. Внезапно я понял, что все вокруг ждут… Моего ответа. Роши наверняка костерит мысленно меня на все лады, не понимая, почему я ещё здесь. Ездовой надеется, что я тоже не захочу умирать, а джунуюдха… Они выполнят любой приказ Роши, но чёрт! Я совершенно не понимаю, почему они стоят на месте! Ведь кому, как не им, следовало бы сейчас развернуться на сто восемьдесят градусов и слитно ударить копьями?! Я помню, как именно они попадают в Храм. Их лишают нормальной жизни, нормального существования, подвергают жесточайшим тренировкам, которые сродни пыткам, после чего открывают их тело духу, которым они будут одержимы следующие пять лет, после чего просто сдохнут! И нет же! Стоят! Вообще не собираются даже шелохнуться, пока мы тут, за их спинами, все такие могучие и важные чародеи, совершенно не стесняясь обсуждаем, предать ли Храм и Раджу или нет! При этом джунуюдха в любом случае ждёт смерть! Даже если мы втроём сейчас согласимся присягнуть Эмуше! Да ну к чёрту! Что сейчас будет в ближайшем будущем?.. — Я, пожалуй, тоже останусь, — лениво тяну, ожидающе смотря на ездового. Тот мгновенно становится размытым трёхмерным чёрным пятном, а в следующий момент буквально исчезает, появляясь уже передо мной. Он знает про личную защиту, поэтому просто вцепляется пастью в горло одному моему телу, мгновенно пропадая и возникая за спиной другого. Тот успевает с помощью Шак’чи вспыхнуть пламенем, что не мешает ездовому перекусить ему хребет. Срабатывает уже вторая личная защита. Пока она действует, заканчивается секунда неуязвимости после первой атаки первого тела. За это время напавший ездовой, с лёгкостью разорвав появившийся фантом тигра перед собой, вцепился в грудь Анду своей ужасной пастью. Короткий вскрик-хрип, и рёбра крошатся под страшным давлением, превращающим в кашу не только сердце, но и кости. Мёртв. Как раз к этому моменту ещё один ездовой появляется перед моим встающим с земли первым телом. Один удар, уничтоживший последнюю ЛЗ, после чего исчезнувшая тварь выпрыгивает прямо из-под второго тела, начиная рвать оное на части. Кажется, плевать эти ящеры хотели на ограничения для гончих, которые не могли вытворять такие фокусы. В это время Роши пытается что-то сделать с напавшим на него ящером. Эта парочка застыла. Сатьян держал руки наложенными на голову атаковавшего, а тот мигал своими синими глазами, постоянно пытаясь фантомными движениями и слабыми толчками сбросить конечности храмовника. Впрочем, больше, чем секунд на шесть-семь, сатьяна не хватило. Он ещё попробовал отбиться, но шесть огромных лап уже без труда рвали его тело на части. В это время гвардейцы Эмуши вместе с ещё одним ящером расправлялись с джунуюдха, которые, чтобы хоть как-то биться условно на равных, принимали истинные формы, сгорая, словно щепки в яростном пламени печной топки, один за другим. Седьмое пекло! И как с таким бороться?!.. Разве что… Да. Если первый удар не прокатит, то можно будет честно признать, что я сделал всё, что мог, после чего телепортироваться в небо. Взлетать глупо: успеют перехватить. — Я, пожалуй, тоже останусь, — лениво тяну, ожидающе смотря на ездового. Одновременно с последним словом я бросаю перед собой стрелу Мардука и мысленно командую Шак‘чи. Обезьян попросту не успевал атаковать подобных чудовищно быстрых противников в моём видении. Но чем помогут им их блинки через царство теней, если мы будем знать, где они появятся? Как только тёмный провал мерцающей танцем мрачных теней пасти появился передо мной, земля под ездовым буквально вспыхнула ярчайшим светом. Теневой покров не сумел удержаться. Ящер стал уязвимым, тут же получив мощное копьё Мардука прямо в грудь, которую ещё и проткнул появившийся в моей левой руке световой меч, усиленный жезлом, из навершия которого он, собственно, и начинался. Тяжелая туша всё равно едва не снесла меня, спасибо телекинезу, что именно «едва». Но личную защиту от удара снять у неё получилось. Но я собирался сделать не это. Хех обеспечил меня набором божественных способностей. И одной из них я в бою давно не пользовался. Всё больше на жертвенных животных, да и то редко. Что же… Жертвенный кинжал появился из инвентаря в правой руке и с ощутимым усилием вонзился в страшную рану на груди ящера. Анд уже был мёртв, как и шесть джунуюдха. А ведь прошло немного времени: секунды четыре после начала боя. Но это уже было неважно: я почувствовал присутствие божественной силы. Не следствие моего слабенького освящения местности, а кое-чего более серьёзного. И более того. Это «более серьёзное» всё нарастало, пока последние синие искорки затухали в глазах шестилапого ящера, чьё тело рассыпалось в лоскуты тёплой субстанции, бесследно втекающей в тень на земле. Обратившись мысленно к Хаухет, я получил от неё волну недовольства и то, что мне сейчас так требовалось. Мир стал замедляться. Надо бы и ей тоже жертву принести. И побогаче. Вызывать недовольство богинь чревато. Но позже. К тому же, жертвенный кинжал оплавился… Вокруг бой не просто походил на копошение жалких улиток. Он вообще почти замер. Я тоже замер, все двигались крайне медленно. Копьё одного из джунуюдха вспыхивает огнём, медленно-медленно двигаясь вперёд и нанося удар. У другого так же медленно деформируется череп от удара мечом. Собственно, деформируется всё его тело, ведь дух, поняв, что носитель сейчас умрёт, взял управление на себя, готовясь атаковать в полную силу. А моё тело столь же медленно складывается в знак «быстро». Я ещё во время ускорения восприятия предвидел скорое появление ездового. Сейчас же мой взор в будущее на половину с лишним секунды — это около минуты субъективного времени. Тень подо мной буквально наливается чернотой, закрывая и гася красно-жёлтые прожилки Шак’чи. А теперь пора использовать силу, которую мне подарил твой собрат! И да очистят тебя океаны! В момент сложения знака «быстро» с меня словно сняли незримые оковы. Я на пару секунд вернулся в нормальное состояние, пока всё вокруг происходило невыносимо медленно. Выпрыгнувший из моей тени огромный ящер начал буквально таять. Плавящаяся плоть сползала с него в полёте, открывая синие участки внутреннего тела. И именно туда вонзился световой меч, встречающий огромное сопротивление из-за инерции самой твари и моего ускорения. Второй… Такая нагрузка на руку не прошла бесследно: её вывернуло и перекрутило. Я хотел было заблокировать боль заклинанием, когда вдруг осознал, что это неэффективно. Мои оба тела были связаны, а восприятие ускорилось у обоих. Убрав все материальные артефакты в инвентарь, я просто исчез. *** Когда двойник пропал, я снова ощутил себя единым. Пока он расправлялся с двумя ездовыми, я помогал джунуюдха, концентрируя силу Шак’чи. Благодаря своему сверхбыстрому восприятию, мне удавалось направлять его атаки куда эффективнее, чем мог сам обезьян. Только благодаря мне Роши остался жив: ездовой, которого он держал, практически вырвался из подчинения. В этот момент я и нанёс удар оранжевым потоком пламени со всех сторон. Ящер хотел было атаковать Роши, благо огонь ему не сильно повредил, но прямо в сатьяна летело копьё Мардука. Если бы пришелец из Царства Теней напал, то неминуемо бы подставился, а так — спасся. Сам Роши слегка покачнулся от попадания заклинания, но и только: не демонам школа Мардука вреда не наносит. К сожалению, все ловушки на основе руны Огненного Бога разрядились ещё во время предыдущего противостояния. А сейчас вокруг просто бесновалась толпа монстров. Ездовые сменили тактику, решив начать помогать своим гвардейцам. И сразу же ситуация начала быстро меняться. Две молниеносных твари, блинкуя через план теней, нападали на обратившихся в форму своих духов умирающих джунуюдха. И не давали воинам Храма нанести предсмертный удар. Я пытался поймать хоть кого-то, но ездовые вовремя утягивали в тень даже гвардейцев, которых я атаковал. Роши просто старался отдышаться. Ускорение восприятия от Хаухет быстро стало спадать. Понимая, что этот бой почти проигран, я вместе с Шак’чи стянул огненные прожилки поближе к вкопанному посоху, куда подтащил и Роши. Адский жар, идущий от земли, сушил на нас пот быстрее, чем тот успевал возникать, но не вредил нам и не поджигал. Один из джунуюдха сумел-таки, обратившись напоследок огромным носорогом, боднуть гвардейца. Псевдоплоть носорога в мгновение ока разорвали на куски, но событие дало нам неожиданный шанс: отлетевший в нашу сторону смертельно раненый гвардеец был мгновенно пойман Роши за голову. Он дёргался и сопротивлялся, но помогало слабо. Из буквально разваливающегося кровавым фаршем перемолотого ливера и костей вылезала теневая гончая. Её красные глаза, смотрящие прямо в глаза самого Роши, светились далеко не добрым светом, который постепенно тух, застилаемый серой пеленой. Понимая, что усиление союзника сейчас единственный шанс, я даже не пытался помочь последним трём сражающимся джунуюдха. Вместо этого я сосредоточился на передаче энергии Шивкамути Шак’чи, который организовал целое море огня вокруг нашей позиции. Лившийся отовсюду свет не позволял ездовым блинкануть через тени к Роши, а огонь не давал безболезненно рвануть к нему через реальный мир. Тем временем гончая уже полностью вышла из перемолотого тела гвардейца. Она стояла не шевелясь, пока Роши держал руки на её голове. Наконец, он, кажется, закончил. — Тиглат! Мне нужна тень! Хоть какая-то! — рявкнул он. Я тут же уменьшил под ним количество огненных прожилок. Гончая теней совершила мощный прыжок прямо под ноги своему новому хозяину, чьи глаза засветились красным и чьё тело окуталось призрачным силуэтом подчинённого существа. Казалось, внешне Роши мало изменился, но так только казалось на первый взгляд. Я внезапно для себя отметил, что его тело теперь тоже… Непонятно мерцает, не давая чётко определить мелкие детали силуэта. Впрочем, стало не до размышлений: сквозь яростное светло-оранжевое пламя, взметнувшееся вокруг на добрых четыре метра вверх, просунулась чёрная морда. Видно было, что чудовищный жар доставляет ящеру множество проблем и боли, но он упорно шагал вперёд, прорываясь и продвигая свою тень, гася огненные жилы на земле. Поняв, что дальше так продолжаться не может, я отпустил огненное море, которое тут же начало спадать. Но вместо этого довёл плотность прожилок вокруг на два метра от себя до того, чтобы они утратили все красные оттенки, став снежно-белыми. Единственный помимо меня, кому не вредил адский жар вокруг, был Роши. Хотя, несмотря на все старания обезьяна, даже нам двоим было сложно находиться в этом филиале преисподней. Вокруг было светло от выглянувших из-за туч звезд, моих светляков и прожилок в земле, тени давно уже расступились, оставаясь густыми только под ногами наших нынешних противников. Джунуюдха хорошо поработали: в живых осталось всего трое гвардейцев. Два ездовых также окружали нас, как и… Пятеро магов. Седые волосы, скрюченные фигуры, витающий вокруг туман смерти… Четверо — точно шаманы эмушитов. И именно они поддерживали, вероятно, столь мощный прорыв теней. А пятый… А! Наш давнишний ренегат! Я про него и забыл. — Сдавайтесь, — снова заговорил ездовой. Голос его теперь был скорее раздражённым и яростным. — И вы простите нам все эти смерти?.. — хмыкнул Роши. В его словах отчётливо присутствовали нотки инфразвука. — Ему, — кивок в мою сторону, — нет. А вот тебе, потомок нашего господина — да. Ты не так уж и много убил, да ещё и овладел силой одного из пёсьей своры… Ты скрываешь в себе большой потенциал, который просто губишь в услужении Тысяче! — Обойдётесь, — голос сатьяна буквально клокотал от сдерживаемых едва-едва ноток гнева. — Убирайтесь! У вас остались минуты! Потом вам станет здесь слишком тяжело находиться! Вы не успеете нас победить! Только оставите здесь ещё трупы! — О нет… Мы успеем… — оскалилась тварь чёрными зубами, прекрасно видимыми на фоне сияющего синим провала пасти. Сейчас тени не бегали по телу ездового, отчего во рту была далеко не пляска переплетающихся между собой клубков тьмы. Я готовился призвать последний аргумент: двурогого. Как бы мне ни не хотелось пользоваться им, но… — Думаю-ссс… Челошшшек прав… — тихое шипение со свистящими нотками стало полной неожиданностью для всех нас. Раздавалось оно от огромного змея, который нагло полз к нам из развороченных какими-то взрывами и ударами обратившихся джунуюдха низин, скрывавших его от всех присутствующих до поры до времени. — Наг-ххх… — раздался голос ездового. Подтверждая его слова, змей начал сокращаться и утолщаться, меняя свою форму. Вскоре уже от его тела отделились человеческие руки и трансформировалась голова. Не змей то был, а змея… Голые груди с фрагментами чешуи магессы змеиного народа оказались быстро перевязаны непонятно откуда взявшимся отрезом ткани. — Сюда ползут и другие. Вы не успеете устроить очередное бесчинство на наших землях, — уже куда более чётко заговорила она. — Убирайтесь во тьму, из которой возникли. — Мы все — дети темноты…. — Я дочь тёмных и сырых гротов и пещер, а вы — порождения солнечного отсвета и демона, чьё имя давно не вызывает радости в сердцах моего народа. У нас похожие матери, но они — не одно и тоже. Последний раз говорю вам — убирайтесь! — словно добавляя веса её словам, в темноте за её спиной стало заметно шевеление, в котором можно было бы различить фигуры ползущих сюда наг. Рыкнув и бросив на нас последний взгляд, ящер покрылся тенями, начав быстро терять трёхмерные очертания, а затем и вовсе исчезнув. Точно так же происходило и с остальными порождениями теней. Даже с гвардейцами. Шаманы же стали в них просто погружаться, вскоре исчезнув с головой. — Справились… — устало выдохнул я. — Как бы наши спасители не закончили грязное дело тех, от кого спасали, — напряжённо сказал Роши, даже не думая отзывать покорённую гончую из собственной тени. — Веди себя дружелюбно, но даже не думай расслабляться. — Ага, понял…