Невероятные приключения Монцкарро Муркатто, герцогини Талинской

      В последнее время в фэнтезийной литературе усиливается «реалистическая» тенденция, представленная такими авторами, как Скотт Бэккер, Джордж Мартин и Джо Аберкромби. «Реализм» данных авторов состоит не в стремлении, как можно подумать на первый взгляд, достоверно воспроизвести реалии архаического социума, антураж которого авторы фэнтези со времен Толкина используют в качестве декораций (хотя Мартин претендует — не особенно удачно — и на «реализм» и такого рода), а в демонстрации различных проявлений человеческих изуверства и подлости, что понимается как высшее проявление «творческой правды» — мол, в реальности зла и несправедливости в жизни хватает, значит, показ его (почему-то неизменно торжествующим) есть дань истине.       Творчество Джо Аберкромби — отличная иллюстрация вышеописанной тенденции. Возьмем, например, его цикл «Первый закон». Посвящен он борьбе за власть над миром двух магов, Байяза и Кхалюля, действующих чужими руками — интересам Байяза служит феодальная конфедерация под названием Союз, интересам Кхалюля — деспотическая империя Гуркхул. Обоих магов не интересует ничего, кроме власти и могущества, за которое они и борются друг с другом (какой-либо «программной» разницы между ними нет). Они оба жестоки, готовы предать любого, аморальны до инцеста (типичный прием авторов «мартиновского» направления[1]). Слугами Кхалюля (а как выясняется по мере развития сюжета — и его противника Байяза) являются едоки — маги, жрущие человеческую плоть и за счет этого обретающие сверхспособности[2]. В общем, живое воплощение слов героини де Сада Клервилль о том, что «по силе злодейству нет равных в нашем мире».       Реализм, скажете вы — мол, так и выглядят сильные мира сего? Нет, всего лишь цинизм и натурализм. Реализмом у Аберкромби как раз и не пахнет, а приплетается он лишь для оправдания творящейся чернухи. Например, Союз, типичная средневековая феодальная монархия, вообще не имеет институционализированной религии («инквизиция» Союза — не религиозное, а государственное учреждение, местная тайная полиция), а у варваров-северян, враждующих с Союзом, отсутствуют какие бы то ни было (даже самые мрачные, в духе семитских и греческих) представления о посмертии — для обозначения смерти используется термин «вернулся в грязь». У южан-гурков религия была внедрена Кхалюлем сверху и нужна, по-видимому, в основном для того, чтобы легитимизировать его власть как «пророка». В общем, даже у единомышленников Аберкромби — Мартина и тем более Бэккера — с пониманием роли религии и религиозности в до-модерновом обществе лучше.       С остальным у Аберкромби не лучше. Скажем, реальная власть в Союзе принадлежит не королю — типичный правитель Союза это марионетка Байяза на троне Джезаль или просто полное ничтожество Гуслав Пятый — а так называемому «закрытому совету» из высших вельмож государства, причем эти вельможи — не столько представители высшей знати, сколько выдвинувшиеся за счет службы чиновники. В реальном Средневековье, где стабильность власти во многом была завязана на личной харизме или элементарной дееспособности короля, такая ситуация автоматически вызвала бы восстание высшей знати под лозунгом «освобождения» короля от «дурных советников» — средневековый дворянин с его сословным гонором и власть короля-то не всегда признавал, а уж власть царедворцев, правящих от имени короля — тем более признавать не будет.       Из той же серии — темпы технического развития в мире Аберкромби. Автор решил уйти от стандартной ловушки фэнтези-сеттинга, в которую попал и Джордж Мартин — черепашьих темпов прогресса — но вышло ещё хуже. В «Первом Законе» господствует холодное оружие. В книге «Герои», продолжающей «Первый Закон», армия Союза на войне с северянами применяет огнестрельное оружие. А в цикле «Эпоха Безумия», чье действие происходит спустя всего пару десятилетий после завершения событий, описанных в «Первом Законе» и «Героях», в Союзе уже вовсю идет промышленная революция a la Великобритания XIX века пополам с миграционным кризисом (в Гуркхуле убили Кхалюля, свергли императора и гурки бегут из своей страны, охваченной гражданской войной) a la современная Европа. В общем, всё как у Мартина — анахронистическое смешение элементов самых разных (и принципиально отличающихся друг от друга) эпох.       Кроме того, введение в повествование банка, держащего за горло королей и князей, применительно к сеттингу, ориентирующемуся на Средневековье, как минимум сомнителен — в условиях реального западноевропейского Средневековья, когда у банкиров не было ничего, кроме денег, а у королей — армия и государственный аппарат, банки периодически банкротились из-за того, что их коронованные партнеры элементарно отказывались платить по счетам, а иногда и вовсе банкиров систематически грабили — достаточно вспомнить политику Филиппа IV Красивого, короля Франции, по отношению к «ломбардским» (североитальянским) ростовщикам и ордену тамплиеров.       Да и сама фабула «Первого Закона», претендующего на деконструкцию штампов фэнтези, заложенных Толкином, не так уж и свежа. Злой и беспринципный волшебник, жаждущий власти над миром — образ не менее древний, чем добрый и мудрый волшебник-наставник героя (вспомним дуализм Сарумана и Гэндальфа у всё того же Толкина), а в чем-то даже более древний, особенно применительно к (пост)христианской европейской традиции, в которой даже Мерлин из Артурианы — персонаж не однозначно со знаком «плюс», на что указывает его демоническое происхождение. Вишенка на торте — то, что орудие интриг чародея Байяза — банк «Валинт и Балк», которым он тайно владеет. Тут штамп архаики (злой волшебник-интриган) идеально совмещен со штампом современности (злой банкир-манипулятор). Иными словами, перед нами никакой не реализм, а дистиллят страхов обывателя — обезжиренная версия заговора жидомасонов, великих и ужасных.       В «Первом Законе» для победы над Кхалюлем Байяз ищет магическое супероружие, использование которого позволяет ему победить гуркскую армию и уничтожить служащих его врагу едоков (до кучи разнеся столицу Союза, за которую шла битва). Помнится, Толкин в своих письмах отмечал, что если бы Война Кольца шла в нашем мире, а не в Средиземье, Кольцо было бы не уничтожено, а использовано против Саурона. Тут Аберкромби по сути даже не вывернул толкиновские архетипы наизнанку (как он сделал это с образом «мудрого мага-наставника», которым притворяется Байяз, взаимодействуя со своими марионетками, и с образом «вернувшегося законного короля» Джезаля дан Луфара, жалкого ставленника Байяза), а просто заимствовал идею. Так что творческий принцип «герой девушку не спас, а изнасиловал и съел», вопреки мнению его адептов, вовсе не ведет к росту реализма и оригинальности по нарастающей, а дает на практике прямо обратный результат.       В этом контексте интересно рассмотреть продолжение «Первого Закона» — роман «Лучше подавать холодным». Действие его происходит в стране под названием Стирия, срисованной с ренессансной Италии. Стирия раздроблена на враждующие меж собой княжества, правитель одного из которых — герцог Талинский Орсо, должник банка «Валинт и Балк» и тесть короля Союза Джезаля — ведет войну за её объединение. Его армией командует женщина-генерал Монцкарро Меркатто (как видим, «реализм» интересует Аберкромби лишь как повод для описания разного рода жесткача, а как надо угодить феминисткам, он сразу уходит на задний план). Армия, для пущего счастья, наемная, и руководит ей Меркатто не как назначенец герцога, как кондотьер — она успела послужить не одной монаршьей особе. Тут необходимо сделать исторический комментарий.       Знатная женщина в Средневековье вполне могла командовать армией, но при одном условии — командовать её войском должны дворяне, связанные с данной женщиной узами феодальной верности. Но наемникам, готовым служить за деньги вообще кому угодно, зачем подчиняться какой-то женщине, даже не «голубой крови» (Монцкарро по происхождению — простая крестьянка)? Причем исходно армией наемников командовал мужчина (Никомо Коска), но остальные офицеры наемной армии предпочли ему кандидатуру Монцкарро. Одним словом, «реализм» на уровне. Для пущего счастья Меркатто спит со своим братом, Бенно Меркатто — всё же у писателей «бэккеровско-мартиновского» направления какое-то совершенно иррациональное пристрастие к теме инцеста, которую они в наш раскрепощенный век почему-то видят невероятно «жареной».       Итак, Монцкарро служит герцогу Орсо Талинскому и побеждает одного его врага за другим, так что объединение Стирии под властью её хозяина кажется неизбежным, как восход Солнца — но в один прекрасный день Орсо решает, что брат и сестра Меркатто намерены узурпировать у него власть. Бенно по его приказу убивают, а вот с Монцкарро всё выходит менее удачно. Её выбрасывают с балкона дворца герцога, но она выживает, хотя и получает серьезные ранения, потому что её залатывает живущий там хирург Шенкт (о этой примечательной личности и его роли ходячего рояля в кустах мы ещё поговорим). В общем, Орсо совершает типичную ошибку типичного Темного Властелина — решает, что кто-то больше не опасен, не убедившись в смерти своего врага собственными глазами.       Ответочка не замедляет прилететь. Выжившая Монцкарро готовит страшную мстю всем, кто участвовал в убийстве её брата или просто присутствовал (включая банкира из «Валинта и Балка», приехавшего договариваться с Орсо о условиях очередного займа), и остаток книги посвящен тому, как он эту публику — от гоповатого телохранителя герцога Гоббы до самого герцога — упоенно мочит. Для осуществления своей вендетты она собирает настоящее фрик-шоу — достаточно упомянуть о таких её подельниках, как преступник Балагур, одержимый цифрами, чья голубая мечта — вернуться обратно в тюрьму, или женщина — бывшая сотрудница инквизиции Союза Витари. На этом фоне даже такие члены команды, как супер-мега-отравитель Кастор Морвеер, смотрятся, право же, заурядно.       Местами произведение напоминает анекдот:       «Мужик ездил в круиз — на пароходе по Атлантике. Приехал с полным чемоданом денег. Жена:       — Где взял?!       — Да был в Англии, зашел в казино. Вижу сидят мужики и в покер играют. Я к ним подсел, играем по малой, и тут один мужик говорит: «У меня очко». Я ему: "Покажи!", а он мне говорит: «У нас здесь все джентльмены, все друг другу на слово верят.». И тут у меня такая карта поперла!..»       Мой любимый эпизод — героев, приняв их за шпионов Орсо, захватывают сотрудники тайной полиции его соперника Сальера, герцога Виссерина и начинают пытать, но потом ситуация проясняется и герои договариваются с герцогом о том, что тот поможет им подманить на «живца» (то есть самого Сальера, война которого всё равно проиграна) Ганмарка, генерала армии Орсо (которая как раз возьмет Виссерин) и ещё одного участника убийства Бенно, притворившись солдатами талинской армии. Несмотря на разнообразные трудности, возникающие у героев в процессе, их план реализуется, и им удается отправить Ганмарка на тот свет, после чего объединяются с другим противником Орсо — герцогом Рогонтом Осприйским. Вместе они побеждают войска Орсо и захватывают Талин.       Рогонт готовится к коронации себя любимого как короля Стирии, а Монцкарро становится герцогиней Талина (ну вы поняли, да — на престол целого герцогства садится мало того, что безродный наемник, так ещё и женщина). Но Орсо, не будь дурак, наносит ответный удар — приказывает перешедшему на его сторону отравителю Морвееру Рогонта и союзных ему стирийских князьков, включая новоиспеченную герцогиню Талинскую, ликвидировать, что тот и делает, отравив корону, которую вассалы Рогонта должны возложить на его голову. Выживает лишь Монцкарро, потому что она после падения с балкона носит перчатки. Ой, надо же, какое удобное совпадение! После этого она идет убивать последнего в своем списке — Орсо, что с успехом и делает при поддержке объявившегося Шенкта. Но это, разумеется, ещё не конец творящейся клоунады.       Орсо был, по сути, не более чем очередной марионеткой «Валинта и Балка» и его хозяина, Байяза. К новой герцогине Талина приезжает с «предложением, от которого нельзя отказаться» (= работать на Байяза) его представитель и по совместительству едок, Йору Сульфур. Монцкарро закономерно посылает её нафиг и Сульфур переходит к угрозам, но тут появляется Шенкт и цирк с конями продолжается — выясняется, что Шенкт тоже едок и тоже раньше работал на Байяза, но теперь разочаровался в хозяине и разрушает все его планы (потому он Монцкарро и помог). Сульфур убирается не солоно хлебавши. Короче, пошлейший happy end — горстка взбунтовавшихся одиночек порушила планы одного из величайших магов и величайших банкиров в истории вселенной Аберкромби.       Для пущего счастья выясняется, что Монцкарро беременна. От кого беременна, неясно — моногамия ей не присуща — но поскольку среди её любовников был герцог/король Рогонт, она решает объявить своего сына наследником его владений. Красиво, да? То есть мало того, что у самой Монцкарро прав на трон Талина нет, а она — женщина в мире, где гендерное равенство, мягко говоря, нетипично, так ещё и наследником своим она видит прижитого вне брака бастарда (и это при том, что она только что поссорилась с одним из двух самых могущественных людей этого мира). И что вы думаете? Из продолжений — «Героев» и «Эпохи Безумия» — мы узнаем, что Монцкарро всех победила и объединила Стирию, а её сын Джаппо (тот, что якобы от Рогонта) стал стирийским королем[3].       Мораль сей басни? А нет морали. Тут то же самое, что с Бэккером и Мартином — несмотря на очевидные недостатки, большинству критиков и читателей нравится. Аудитория уплетает «духовную пищу», рассуждает о соответствии экзистенциальной правде жизни («нравственный реализм» по дедушке Бэккеру, да) и просит добавочки, а разнообразным ретроградам вроде меня остается только бессильно брюзжать. [1] Как будто секс с родственником есть величайшее возможное преступление из всего, что можно придумать — как видим, люди, берущие «деконструировать старый моралистический взгляд на мир», на самом деле сами подвержены его табу. [2] Необходимо уточнить, что едоки — люди, пусть и наделенные магическими способностями, а не фольклорные нечеловеческие существа-людоеды вроде гулей. [3] Интересно, правда, как у Джаппо со здоровьем, учитывая, что перед его рождением Монцкарро вела не самый здоровый образ жизни, вплоть до наркомании.