Холодные порывы ветра хлестали по лицу, превращая крупные капли дождя в ледяные стрелы. Они пронзали открытые участки кожи, от чего приходилось морщиться и прикрываться рукой, чтобы хоть что-то увидеть. Густой туман стелился под ногами как белоснежная вата, казалось, протяни руку — и она пропадёт. Мэг могла бы почувствовать себя как в сказке, если бы не топор, что влетел в ствол дерева в паре сантиметрах от её головы. Блеснувшая холодом и свежей кровью сталь придала скорости для второго стремительного рывка, что позволило девушке лихо перемахнуть через окно и затаится за поворотом. Стараясь дышать как можно тише, прикрывая рот ладонью, она облокотилась о каменную стену и несильно стукнулась о неё затылком. Мысли должны были прийти в порядок, а не отскакивать в разные стороны черепной коробки.
Тихая колыбельная гипнотизировала своей пугающей мелодией, которая вязкой дымкой развеивалась над лесом. Он был поражён вечным дождём и глубокой серостью вечера, что долгое время уже пытается перейти в ночь. Высокая влажность и ветер делали спортивную одежду Мэг бесполезной, поэтому зубы оттачивали чечётку внутри рта, а живот сводило от холода. Спазмы временами закручивали желудок в узел, а тело прошибало голубыми нитями мороза.
Колыбельная смолкла резко, словно кто-то выключил на плеере кнопку воспроизведения. Бегунья рвано выдохнула, отрывая руку ото рта и уже хотела вновь отправиться на поиски убийцы, как сильная рука схватила за горло и прижала обратно к стене. Мэг дёрнулась, широко открыв глаза и рот, хватаясь за кровавую ладонь и скребя по ней пальцами. Напротив стояла запыхавшаяся, но очень злая охотница, устрашающей тенью нависнув сверху и сильнее отрывая Мэг от земли, что та теперь едва касалась пола носками кроссовок. Её глаза через тёмные прорези в маске были налиты кровью, казалось, что они могут сейчас лопнуть от напряжения. Анна утробно рычала, словно зверь, который всё-таки смог завершить погоню и сейчас радовался трофею, бьющемуся в когтях. Если бы Мэг могла бы сейчас соображать, то она бы постаралась сравнить её с молодой рысью.
— Нет, прош… шу тебя, отп… отпусти, — девушка жалобно прохрипела, когда её шею сильнее сжали грубые пальцы. Отросшие неровные ногти впились в нежную кожу, пуская тёплую, отливающую чернотой в лунном свете, кровь. Охотница медленно занесла над головой огромный топор, угрожающе сверкнув острым лезвием, —
Анна, прошу… не делай этого!
Дикий зверь замер, застыл, словно статуя.
Что?
Пальцы медленно разжались, опуская хрупкую девушку на твёрдую землю. Трава холодными стебельками лизнула оголённые щиколотки. Томас продолжала смотреть на охотницу, которая так и не опустила топор, но всё ещё не шевелилась. Набравшись смелости, ведь уже было особо всё равно, она коснулась поднятого предплечья своей рукой и провела ей до запястья. Ей пришлось встать на цыпочки, но от прикосновения кожи к кожи Анна ощутимо вздрогнула и повернула голову к своему топору.
— Аннушка, спокойно, это я — Мэг. Вспоминаешь? — девушка слегка надавила на запястье и то опустилось вместе с опасным топором. Мэг улыбнулась, не убирая руки и внимательно всматриваясь в тёмные провалы маски. Охотница всё ещё смотрела на свою руку, которой она собиралась разрубить бегунью напополам и было видно, что какая-то внутренняя борьба происходила в голове, — Посмотри на меня, пожалуйста. Это не ты хотела меня убить, это то, что всех нас тут заточило. Послушай меня,
Анна, ты не виновата, — Мэг замолчала, видя, что охотница никак не реагирует на её слова, — Пошли в дом, там есть камин. Я замёрзла.
Девушка мягко двинулась в сторону хижины, с неким волнением отмечая, что Анна пристально смотрит на неё и следует по пятам. Томас не знает, когда именно это началось между ними, но в один момент у охотницы будто отбило желание убивать её и она просто наблюдала, стоя у дерева или за кирпичными стенами. Со страху Мэг сначала убегала, путала по привычке следы, сбрасывала на убийцу доски — в общем, делала всё, что и со всеми остальными маньяками. Ведь с другими выжившими Анна поступала весьма кроваво: кидала топоры, которые точно летели в цель, вешала на крюки, кровожадно убивала. К Томас у неё был какой-то особый интерес, который она не могла перебороть. Даже Сущность, что каждый раз «сбрасывала» память охотницы до заводских настоек, не могла препятствовать её тяге к девушке. Мэг перестала убегать, перестала шарахаться, они стали долго друг друга рассматривать на расстоянии — каждый опасался, что может спугнуть другого. Выжившая, конечно, больше опасалась, что эти «гляделки» могут стать для её последними, но какой-то внутренний голос ей подсказывал о безопасности. Пару раз девушка врезалась в спину охотницы, когда та резко выходила из-за укрытия и Мэг просто не успевала сменить направление. В эти моменты всё казалось таким странным, сумбурным и одновременно правильным, что хотелось просто порваться на несколько частей. Анна к таким неожиданным подкатам в своё личное пространство относилась спокойно, даже философски. Хоть она давно не чувствовала чужого тепла рядом, кроме вырывающихся тел на плече, охотница никогда не давала испуганной девушке усомниться в том, что она не причинит ей вреда. В начале охоты она жаждет крови и её глаза покрыты поволокой ярости, но даже в знакомую спину топоры летят как намеренно мимо, словно тело Анны уберегает её саму от дальнейших ошибок.
Мэг нравилось присутствие охотницы, даже на расстоянии. Девушка стала отмечать, что ей всё больше нравится ходить по старой хижине, которая всё сильнее гнулась под тяжестью непогоды. В некоторых местах были видны следы ремонта и было очевидно, с какой заботой и любовью это было сделано. Анна не любила, когда в её дом кто-то заходит — это личное, то, что никто не должен порочить своим присутствием. Этот дом — призрачное напоминание об ушедшей семье, которая теперь лишь заколочена в деревянную рамку на стене и блёклыми тёплыми воспоминаниями плавает в самой Анне. Мэг старалась обходить этот пугающий дом стороной, но когда она смогла переступить свою тревожность и ступила за порог на скрипящие половицы, её окутал жар камина и аромат сосновых веток. Хозяйки не было видно, поэтому девушка прошла дальше и смогла лучше осмотреть главный холл, непроизвольно вставая спиной к огню и согревая прозябшее тело. Вид был одновременно пугающий и уютный, было здесь что-то от человеческого и звериного начала, начиная от обустройства избы и заканчивая жуткими лосиными рогами, сделанными под люстру. Мэг не хотела здесь задерживаться, прекрасно осознавая, что за малейший проступок в её спину может влететь топор, но она не могла оторваться от созерцания. Ей хотелось получше узнать ту, которая могла не раздумывая забить топором насмерть, но при этом могла вскользь ласково прикоснуться к спине или руке. Достаточно просохнув, она смогла подняться на второй этаж, где её поразил красивый, старый комод из твёрдого тёмного дерева. Его створки и столешница были обшиты искусно выполненными узорами, перекликающимися с русской бытовой жизнью. Мэг не знала, что убийца была с русскими корнями, пока один из её приятелей по несчастью (она уже не могла вспомнить, кто это был) не сказал ей, что видел такие узоры в одной из книжек по искусству различных стран. Не то, чтобы Мэг интересовалась этим специально, но так уж вышло. Теперь было понятно, почему охотница так много молчала: видимо, не понимала, что ей говорит девушка.
Томас нежно провела по выцветшей столешнице, разглядывая прикреплённую к деревяшке фотографию. Она была тусклая, мрачная и какая-то пугающая, но это был тот самый дом, в котором сейчас находилась Мэг. В жизни он был куда приятнее, хотя время над ним знатно поиздевалось. За спиной тихо скрипнули сырые половицы, привлекая внимание и заставляя отпрянуть в сторону от антиквариатной вещи. Обернувшись, Мэг увидела, слегка склонившую в сторону голову, охотницу, что внимательно смотрела на девушку и слегка покачивала в руках свой огромный топор. Девушка замерла, стараясь не выдать животного страха перед более сильным соперником, лишь сжимая края своей туники с такой силой, что лацканы трещали по швам. Охотница отложила топор на пол, прекрасно понимая, что загнала свою «жертву» в угол, а как известно, загнанный маленький зверь в разы страшнее самого грозного хищника. Девушка вжалась в стену спиной с такой силой, что можно было услышать хруст позвоночника. Или старого бруса. Охотница напротив слегка развела руки в стороны, показывая, что в них ничего нет и она не намеревается делать что-то ужасное. И осталась стоять на месте. Лишь вуаль её маски развевалась от сквозняка, что гулял по второму этажу.
—
Анна.
Мэг застыла, не понимая, в голове ли у неё это сейчас прозвучало или кто-то рядом решил сыграть с ней в злую шутку.
Или это?
Охотница попыталась улыбнуться, но видимо, либо забыла, как это делается, либо просто не умела этого делать раньше, поэтому было больше похоже не звериный оскал. Томас тоже слегка улыбнулась, находясь в каком-то странном трансе, где мозг отказывался воспринимать любую информацию из вне.
— Анна? Твоё имя? — девушка поразилась, насколько чётко голос сейчас смог вылететь из её онемевших голосовых связок, но охотница кивнула.
Вдруг, знакомый до судорог ног, громкий оповещающий звук об подачи питания на ворота, заставили девушку вздрогнуть, а охотницу рефлекторно напрячься, сжимая пустую ладонь, где должно быть оружие. Мэг заметила этот неосознанный жест и медленно стала красться по стенке к выходу, стараясь как можно дальше обогнуть убийцу и не привлекать к себе лишнего внимания. Анна с подобием ухмылки смотрела на потуги бегуньи как можно медленнее выбраться из западни, поэтому охотница просто спокойно вышла из дома, даже не беря в руки свой тяжёлый топор. Ладони чесались от пустоты, но эта лёгкость была даже в какой-то степени приятной. Томас, спустя пару секунд ступора, смогла всё-таки преодолеть себя и выйти следом, двигаясь за охотницей в сторону спасительных ворот. Так они почти поравнялись плечами, идя бок о бок, почти спокойно двигаясь рядом, будто на расслабленной прогулке по парку. Земля под ногами привычно пронизывалась огненными венами, пульсируя и сотрясаясь в нервных экстазах. Мэг знала, что трое выживших не бросят её просто так, поэтому она не удивилась, когда увидела их у ворот. Анна застыла, явно борясь с желанием броситься в погоню, а опешившие товарищи во все глаза смотрели на маньяка без оружия и сопровождающего свою добычу до спасительных ворот. Девушка повернулась к охотнице, взяв её бледную сильную руку в свои две маленькие ладошки, привлекая внимание. Это первый раз, когда они прикоснулись друг к другу.
— Моё имя
Мэг Томас. Не забудь меня в следующий раз, — девушка улыбнулась, сильнее сжав ладони и нехотя отпустила, когда пульсация стала заметно сильнее. Она побежала в сторону ворот, постоянно оглядываясь на одинокую фигуру и моля, чтобы в следующий раз её снова вернули в Красный лес.
***
Мэг нервно села на разложенный у камина старый ковёр, поджав под себя острые коленки и с радостью отмечая, что огонь поддерживается с того момента, как девушка решила его очистить. Тёплые язычки пламени заботливо облизывали подставленное лицо и руки, путаясь в каштановые волосы и бережно перебирая каждый растрёпанный локон. Анна отложила свой топор, садясь рядом чуть позади девушки и наблюдая за потрескивающими старыми поленьями. Томас облокотилась спиной о сильную грудь охотницы, ощущая себя в невероятной безопасности. Словно не нужно ей никуда бежать, спасаться и прятаться. Что не нужно переживать за свою жизнь и жизнь остальных трёх выживших. Что она не обязана теперь мокнуть на улице в отвратительную погоду за починкой генератора, а может безмятежно смотреть на успокаивающий костёр, греющий спереди и чувствовать тепло чужого тела рядом. Они редко разговаривали, лишь перекидывались парой фраз, на которые Анна с трудом могла ответить из-за языкового барьера. Но вот язык тела считывался прекрасно.
Охотница обняла двумя руками Мэг поперёк живота, укладывая свою голову ей на плечо и слегка касаясь губами оголённой кожи. Девушка вздрогнула, но не отпрянула, касаясь рукой кроличьих ушей и аккуратно снимая маску. Мэг не часто удавалось застать Анну без маски, но то лицо, что было гнусно сокрыто ото всех, являло собой невероятную изящность и красоту. Даже особо не было понятно, что в нём такого заставляло каждый раз бегунью останавливать свой взгляд, а сердце делать кувырок, но эффект был на лицо — Мэг осознала, что влюбилась в эту странную охотницу, которая не хотела её убивать. Собранные тёмные волосы водопадом спали на чужие плечи, искушая бегунью зарыться в них своими бледными пальцами, перепачканными в грязи. Извернувшись в объятьях лицом к Анне, она дала себе возможность подольше всмотреться в знакомые, но такие чужие черты лица. Сейчас в этих тёмных глазах не было и капли того безумия и охотничьего азарта, что обычно всегда сопровождал убийцу. Лишь забота, преданность и желание защитить, то, что у Анны отняло длительное одиночество, боль и скорбь, что заковало её любящее сердце в ледяные оковы жестокости. Мэг обвела свежий небольшой шрам на щеке большим пальцем, в какой-то задумчивости спускаясь к обветренным на сильном ветре губам. Охотница подалась вперёд, целуя первая и перенимая инициативу. Этот поцелуй был лёгкий, почти невесомый, лишь касание плоти, чтобы не спугнуть, не отдалить. Бегунья замерла, впитывая в себя этот хрупкий момент, почти дрожа от переполняющих её тёплых и светлых эмоций. Когда Анна захотела отстраниться, по-своему поняв дрожь сидящей напротив её девушки, Мэг двумя руками обвила сильную шею, углубляя поцелуй и не давая больше шанса сомневаться в своих намерениях. Томас прижалась к чужому телу сильнее, будто стараясь слиться воедино, целуя так упоенно, как никогда никого не целовала. Ей хотелось показаться, вывернуться наизнанку, оголить всю себя разом и сгореть одновременно, не оставив и следа после своих диких эмоций.
Анна медленно укладывает хрупкое тело девушки на ковёр, располагаясь сбоку и проводя по мягким волосам свободной рукой. Поцелуй стал выходить более жадным, настойчивым, стихийным, языки переплетались в жгучем танце, а губы уже саднило от нетерпеливых ласк. Когда воздух стал обжигать высохшее горло, отчего даже вдыхать становилось больно, Анна мягко отстранилась, поглядывая на раскрасневшуюся девушку сверху вниз. Мэг выглядела счастливой настолько, насколько это было возможно в этом исковерканном насилием мире, такая расслабленная и довольная. Несколько прядок выбилось из общей причёски и спадали на лоб, легкий румянец покрывал щеки и шею, алые и припухшие от поцелуя губы были слегка приоткрыты, выпуская хаотичные вздохи. Охотница улыбнулась, когда бегунья подползла ближе к боку и прильнула к нему, перекидывая руку поперёк живота Анны. Так они пролежали, не отчитывая бегущего времени, не обращая внимания на звуки заведённых генераторов, даже когда одна из ворон неожиданно упорхнула под окном, Томас лишь сильнее прижалась к охотнице.
-
Анна? — обладательница имени одобрительно хмыкнула, оповещая о своём желании слушать, — Можно я останусь?
Мэг не поднимала головы, но чувствовала, что на неё смотрят два чёрных бездонных блюдца. Она знала, что это невозможно. Она знала, но не хотела в это верить. Она не хотела снова возвращаться к костру, а потом снова и снова выживать, существовать до этого момента, пока она снова не сможет свернуться у Анны под боком. Как маятник часов, что каждый раз раскачивается в разные стороны, но в итоге забывая, с какой целью он это делает.
— Тебе нужно уйти, ты знаешь, — возможно, это было единственное длинное предложение, которое сказала Анна за все это время. Криво, слегка надломлено, но звук её голоса заставил Мэг встретится с ней глазами и самовольно утонуть в них. Охотница нежно провела по острому подбородку девушки, целуя её в лоб.
— К сожалению, я знаю, — Томас нехотя поднялась, почувствовав, что подача энергии на ворота была осуществлена последним генератором. Анна осталась сидеть на месте. Последнее время ей стало труднее и труднее провожать в открытые ворота бегунью, так и хотелось остановить этот убегающий силуэт и навечно запереть в своей хижине, сокрыть ото всех глаз. Но Сущность достанет её из любого места, заставит совершить кровавое подношение, даже если Анна не будет марать руки. Поэтому для спокойствия собственного сердца, охотница каждый раз позволяла оставлять себя, чтобы через какое-то время снова встретиться. Это был порочный круг, словно день сурка, из которого не было выхода.
На прощание наклонившись и отчаянно коснувшись чужих губ своими, Мэг поторопилась к выходу, пока она не передумала и не осталась со своей убийцей. Уже пересекая порог, девушка едва уловила слова, что должны были остаться там, у камина.
— Возвращайся быстрее,
Мэг Томас.
И над избой печально заструилась тихая колыбельная.
