Spice x RIP Release

Женщины... они никак не могут перестать болтать, не так ли? - Где ты был вчера? С кем? Только не говори, что с тобой никого не было. Даже в четыре утра им непременно надо поговорить. Пилить, докучать... Она вообще спит? - Разумеется, никого. Вчера у меня просто было одно дело. - Да, и какое же дело? Приударить за другими юбками? Ты не ответил ни на один из моих звонков. Вчера ты был в компании другой женщины, верно? Я сдержал рвущийся наружу вздох. Когда она уж наконец заткнется? Во время секса вела себя точно так же. "Ох, Лен, ты такой классный". "О, Лен, я люблю тебя". Так раздражало. Просто лежи себе и издавай стоны, блин. Я откинулся назад. Ночной воздух холодил обнаженное тело. Я старался не шуметь. Мне были вовсе не нужны крики еще одной женщины, так что надо было следить, чтобы моя соседка по кровати не проснулась. - Конечно, нет, крошка. Я ходил по магазинам. - По магазинам, - повторила она скептическим тоном. Я решил наврать что-нибудь трогательное, чтобы умаслить ее: - Мм... видишь ли... - Что? Ты о чем? - Это, по идее, секрет. Ведь скоро у тебя день рождения, верно. Она замолчала. Я представил себе ее в этот момент: слегка шокированную, не знающую, что ответить, и начал крутить между пальцами локоны Мику. Она попалась на удочку. - Ты... ты вспомнил? - Да. - Я... Ох... это... Заглотила наживку, крючок и... - ...Прости. Наверное, я переволновалась. Грузило. - Нет-нет, это я должен извиняться, - я продолжил в том же духе. Похоже, я на правильном пути. - Мне следовало хотя бы ответить на твои звонки. Мне очень жаль, сенсей. - Лен, - тепло сказала она. - Я же не раз повторяла: зови меня просто Мейко. Незачем обращаться так вежливо. Знаю, я не должен звать тебя сенсеем. Но тебе все равно приятно слышать это. Она продолжала болтать; я был особо не против - главное, чтобы Мику не проснулась. Я взглянул на ее спящее лицо, умиротворенное и довольное. Они всегда так выглядели после секса. Что я могу сказать... по крайней мере они оставались довольны мной. - Ожидаю увидеть тебя завтра в школе. Не хотелось бы, чтобы ты снова пропустил занятия. - Я не стану. Обещаю. Мда. Ты не разрешаешь звать себя сенсеем, но все равно вспоминаешь о школе. Впрочем, ее голос в трубке был таким мягким и чувственным, что я не стал ее обрывать. Все равно она меня уже разбудила, так что снова заснуть едва ли получится. - И еще.. Лен? - Мм? - я зевнул было, но после ее слов чуть не расхохотался. - Я ведь единственная, да? Ты любишь только меня? "Единственная"? Это слово вообще не должно существовать в природе. Что оно означает? "Единственная"... Единственная, с кем я сплю? Ха, черта с два. Единственная, с кем я хожу на свидания? А в чем смысл свиданий? Единственная, кого я "взаправду, искренне люблю"? От таких выражений меня тошнило. Романтика и настоящая любовь. Где она существует, покажите? Вся эта ложь нужна чисто чтобы добиться секса. А потом начинаются разговоры о свадьбе, что есть полная глупость. Строить отношения, только чтобы пустить все под откос. Ссоры, уступки, создание семьи и прочая чепуха. Глупость полная. Похоже, все девушки, с которыми я играю, одинаковы. Вечно твердят "Лен, я люблю тебя". Что не так с женщинами? К чему эти слова? Любовь - это долго-предолго ждать, а потом удовольствоваться меньшим. Страсть - другое дело. Страсть никогда не заканчивается. Именно это я и люблю. Не их самих, не их личности, а то, как они меня удовлетворяют. Это все, что мне нужно. Вечное. Никогда не проходящее чувство. С этой мыслью я начал засыпать и тут осознал, что она ждет ответа. Я ей лгу, как лгу им всем - просто чтобы она осталась: - Конечно. Я всегда буду тебя любить. - Лен! Вставай, или опоздаешь! Я снова проснулся от женского голоса. Но на сей раз - вовремя, в районе семи. И это не просто девушка. - Ага, ты не спишь, отлично! Это Рин. Моя сестра-близнец. Я моргаю, прогоняя дрему. Стоящая рядом с моей кроватью Рин неодобрительно смотрит на меня. Она уже в школьной форме. - Вставай, соня, - командует она. Я хмурюсь, по-прежнему борясь со сном. - ...Я же говорил тебе не заходить в мою комнату, - бормочу я, накрываясь одеялом. Однако она стаскивает его и внезапно становится очень холодно. - Поднимайся, Лен. Ну же. Мама сказала, что тебе нельзя больше пропускать занятия. Если уж речь зашла о женщинах, которые пристают ко мне насчет школы, то моя мама - одна из них. Она мать-одиночка, работает клерком, и, тем не менее, находит время, чтобы меня пилить. Да тебя даже дома обычно не видно, так что отвали. С этими циничными мыслями я оглядываюсь и вижу, что Рин по-прежнему меня ждет. Со вздохом сажусь на кровати и потягиваюсь. - Вот, встаю, видишь? А теперь уходи. - Буду ждать внизу. Если не спустишься через пять минут, я лично тебя выволоку. - Уходи уже! Она бросает на меня еще один взгляд, показывает язык и убегает, захлопнув за собой дверь. Я улыбаюсь, сам не зная почему. Наверное, дело просто в том, как мило это выглядело. И мысль о том, что мы пойдем в школу вместе, тоже была приятной. ...я выбросил из головы эти мысли. Странные они. Тем не менее, я встал, как и просила Рин. В конце концов, она ведь меня ждет, а мне совсем не нравилось заставлять сестру ждать. - Лен! Так давно не виделись! - Ты не перезвонил мне. Почему? - Привет, можно... можно, мы встретимся сегодня попозже? - Мои родители уехали по делам. Просто, чтобы ты знал... Вот поэтому мне и не нравится ходить в школу: в обеденный перерыв на меня налетают девушки. Хотя и приятно, когда они одновременно кричат, это вызывает головную боль. Строить планы с каждой из них, давать обещания, врать... Столько всяческих дел, что любой парень устанет. - Ах, да, давно не виделись. Можем, прогуляемся в это воскресенье и наверстаем упущенное, а? - Прости, я потерял твой номер телефона. Можешь снова его дать? Обещаю позвонить, как только будет время. - Сегодня попозже? Мм... ладно, почему бы и нет. Я тоже скучал по тебе, конечно... - Вот как? О, очень рад это слышать. Мы так давно не виделись... И, поскольку я занят построением планов, флиртом и сыт по горло взглядами, которыми меня сверлят другие парни, мне надо поскорее сбежать от этой суеты и гама. Я в курсе, что у меня в школе дурная репутация. Девушки называют меня милашкой, обнимают, улыбаются и флиртуют. Парни же, очевидно, завидуют. Они бросают на меня неприязненные взгляды, кричат, что я увожу их подружек и все такое. Однако все это оставляет... трудно описать словами, какое ощущение. Пустоты. Я чувствую себя опустошенным. Не знаю, почему. Обеденный перерыв почти закончился. Да, потом будут занятия, но я их пропущу. Сейчас я поднимаюсь по лестнице на крышу. Слишком много народа и шума. Мне нужна тишина. Немного покоя. И мне нужно заполнить чем-то это пустое пространство, которое ощущаю у себя внутри. Оно большое, и оно меня беспокоит. Мне нужна компания. Девушки, которая будет меня любить, заниматься со мной любовью. Однако после каждого секса удовлетворение... не знаю, как сказать... кажется временным. А потом пустота грызет меня еще сильнее. Что со мной не так? Я заболел? Нужно вылечить это чувство опустошенности. Но как? Я открываю дверь. Старый металл скрипит. Солнечный свет слепит; прикрываюсь ладонью. Мимо меня проносятся порывы ветра. Когда глаза привыкают к яркому свету, я вижу ее. Девушку с длинными розовыми волосами. Она стоит спиной ко мне, ветер развевает ее волосы. Она не оборачивается посмотреть на меня. Просто стоит рядом с сетчатым ограждением, переплетя пальцы с сеткой. Ее форма отличается от нашей школьной. Переведенная ученица? В конце концов я делаю шаг вперед. Дверь за спиной громко захлопывается и она наконец оборачивается. Ее глаза голубые, округленные; она не ожидала компании. Я улыбаюсь, стараясь быть очаровательным: - Что такая милая девушка делает здесь? Какое-то время она смотрит на меня, а потом, когда мимо проносится ветер, отвечает. Ее голос прекрасен, напоминает звон колокольчиков: - Я собиралась спрыгнуть. Я точно помню, когда завел это хобби. Называю его хобби, потому что не уверен, как еще это назвать. Когда мне было всего двенадцать, классная руководительница потрепала меня по щеке и сказала, что я красивый. Больше она ничего не делала; собственно, это не повторилось. Вскоре умер папа и мне пришлось сменить школу. Больше я ее не видел. Когда мне было четырнадцать, у меня были друзья-парни. Теперь их нет; как я упоминал, все представители мужского пола меня ненавидят. Как бы то ни было, тогда мы с друзьями любили гулять по Сибуе. Старались выглядеть крутыми, старше своего возраста. Просто развлекались, ничего серьезного. Однако как-то раз, когда мы спорили, пойти ли к игровым автоматам или в караоке-бар, мимо нас прошла пожилая женщина с пьяной подругой. - Эй, ты! Блондинчик! Да, блондинчик! - крикнула она нам. В компании только у меня были светлые волосы, так что она могла обращаться только ко мне. Я повернулся у женщине. Та, опираясь на свою трезвую подругу, улыбалась. - Ты хорошенький. Как насчет пойти со мной и отлично провести время, мм? Я раскрою тебе женские секреты. - Эй, как ты можешь говорить такое ребенку! А, да ты совсем в стельку... Я понятия не имел, о чем она говорит. Обе женщины ушли, а друзья стали надо мной подтрунивать. Я не знал, что делать. Лицо горело. В голове была только одна мысль. Мне хотелось знать, что она имела в виду. Это звучало заманчиво. Интересно и интригующе. Мать я вижу очень редко. Я привык расти практически без родителей. Впрочем, рядом была Рин - всегда была, есть и будет. Мы близнецы. В детстве мы часто прикидывались друг другом, вводя в заблуждение и родителей и незнакомцев. Мне казалось, забавно, что рядом есть моя вылитая копия - ну или во всяком случае очень похожий на меня человек. Но потом Рин позврослела. Мы стали меньше походить друг на друга. Ее тело изменилось, стало соблазнительно-мягким. Эта перемена тоже заинтересовала меня. Мне хотелось увидеть ее - целиком. Увидеть, какие между нами теперь различия. Держать ее нежные запястья. Такое странное побуждение. С тех пор я списываю это на любопытство. Просто было любопытно посмотреть на женское тело. И это любопытство оказалось удовлетворено. Мне было пятнадцать, когда меня пригласили на групповое свидание. Только на месте я узнал, что меня пригласили по настоянию всех присутствующих девушек. Я не замечал, как стал популярен. Теперь, конечно, другое дело. Свидание проходило в караоке-баре. Мы пели, ели и разговаривали. Все как обычно. Правда, внимание девушек было приковано ко мне и только ко мне. Неужели я действительно был настолько привлекателен? Очаровывать девушек, заставлять их слушать и обращать на меня внимание... мне нравился этот дар. Я использовал новооткрытое обаяние и продолжал болтать и флиртовать. Остальные ребята ушли рано, расстроенные тем, что все внимание было сосредоточено на мне. Остались только я и три девушки. Та, что постарше - пусть и всего лишь на год - шепнула мне на ухо слова, которые я потом буду шептать многим другим: - Хочу попробовать тебя. Пойдем. И тогда я осознал, что это означает. Почему учительница так нежно ко мне прикасалась, что имела в виду пьяная незнакомка, почему женское тело такое привлекательное. Секс. То, чем люди занимаются для размножения. Или просто в свое удовольствие. Я кивнул и позволил ей увести меня за руку, бросив двух других раздосадованных девушек. Она отвела меня в отель для влюбленных и там я потерял девственность - с практически незнакомой девушкой. Я ее, правда, разочаровал; после секса она легла подальше от меня, отвернувшись. Я занервничал. Быть красивым и обаятельным было недостаточно? - Я... сделал что-то не так? Она промолчала, затем издала в полумраке вздох: - Просто... ты недостаточно острый на вкус, понимаешь? - Острый?.. - Забудь. Ты слишком скучен для меня. Я и по сей день не уверен, что она подразумевала. Вести себя грубо? Брутально? Так или иначе, тогда я презирал сам себя. Слабый, застенчивый... всего сделанного мной было недостаточно. Я сумел привлечь женщину, но не смог заставить ее остаться. Не был одобрен. Я поклялся, что все изменю. Их чувства и внимание сосредоточатся на мне и только на мне. Они будут оставаться, даже просить еще. Просить моих острых специй, моей любви, которой им будет постоянно не хватать. Не уверен, как я добился этого. Однако в следующий раз во время секса я представил себе на месте девушки Рин. С тех пор от женщин не было отбоя. Интересно, почему. - Лука. Лука Мегурине. - Э... Лен. Лен Кагамине. В смысле - меня так зовут. Мы сидели в тишине у сетки, рядом дул ветер. Царило неловкое молчание, что мне не нравилось. Розововолосая всерьез собиралась вести себя так, будто ничего не случилось? Она сказала, что собиралась спрыгнуть с крыши, пока я не появился. А затем... попросила меня сесть рядом. Да что с ней не так? - Кагамине... А как пишется? - спросила она. Голос у нее был очень симпатичный, в некотором смысле завораживающий. Я ответил, поскольку не был уверен, о чем еще заводить разговор. - Иероглифами "зеркало" и "звук", - пояснил я. Лука выглядела искренне заинтересованной - это тоже странно. Так или иначе, она кивнула и затем уставилась вдаль - по-прежнему тихая и спокойная. Она подтянула колени к груди и тут прозвенел звонок, возвещая, что занятия продолжаются. Я посмотрел на нее: похоже, в ближайшее время она не собиралась вставать. - Ты идешь? - спросила она бесстрастным голосом. - А? - Обратно в класс. Опоздаешь же. Пронесся очередной порыв ветра, однако никто из нас не пошевелился. Я пожал плечами: - Пропускаю занятия. Розововолсая улыбнулась, чего я не ожидал. Впрочем, улыбка была симпатичная. Прекрасная. - Я, видимо, тоже, - решила она и облокотилась о заграждение. Мне хотелось задать вопрос, с чего ей пришло в голову спрыгнуть и все такое. Однако даже я понимал, что тема слишком щекотливая, и решил поговорить о чем-нибудь еще. - Твоя форма... - Что с ней? - Ты здесь новенькая? Она кивнула, обхватив руками колени. На меня она не смотрела - ну и ладно. Я все равно не ухлестывал за такими странными девушками. Лука склонила голову набок и закрыла глаза, как будто над чем-то задумавшись или сосредоточившись. - Перевелась на прошлой неделе. - Откуда? - ...из Британии. Я приподнял брови. Англичанка, хм? Акцента у нее не наблюдалось, и я спросил, почему. - Мой отец жил здесь два года. Собственно, по происхождению я японка. - А что это за форма? - Частной школы. Интересно. Экзотично. Она начинала мне нравиться. Я улыбнулся, решив испытать на ней свое обаяние. Выглядела она недурно - так почему бы и нет? - Классно. В Британии как, увлекательно жилось? Ты была в Лондоне? - Была. - Ух ты! То есть ты видела Биг-Бен и каталась на двухэтажном автобусе, да? А по-английский ты разговариваешь? Тебе ведь пришлось его учить, верно? - ...Ты не мог бы заткнуться, пожалуйста? Я удивленно посмотрел на девушку. Она по-прежнему не глядела на меня. Что за?.. Это хамство. Я тут пытался быть с ней обходительным и расспрашивал, а в ответ - "заткнись". Даже не "помолчи", а именно "заткнись". Я нахмурился и решил высказать ей, что я о ней думаю. Пусть она и симпатичная, ее поведение реально действовало мне на нервы. - Эй, я просто задал вопрос. Незачем отвечать так злобно. - Лен... - тихо сказала она. От этого я почувствовал себя еще больше оскорбленным: ей как будто было наплевать на мои слова. - Что? - резко спросил я. Лука оглянулась на меня грустными глазами. Завораживающее зрелище. Не знаю почему, но эта девушка продолжала привлекать мое внимание. - ...Мне нравится твой голос. - А? - Он симпатичный. Уверена, из тебя вышел бы хороший певец. Она флиртовала со мной? Нет, непохоже. Значит, просто комплимент? Странный комплимент. Я привык, что девушки хвалили мою внешность, однако ни одна не упоминала мой голос. Я нахмурился: - С чего это ты вдруг говоришь? - Мне он просто понравился. Долгое мгновение я разглядывал ее. В ее словах не читалось никаких скрытых мотивов, смыслов - ни малейшего намека на интерес иного рода. Она прямо и открыто озвучивала, что у нее на уме. Странно было так разговаривать с девушкой. Нет, не странно. Это... Это было просто необычно. И, надо сказать... ...увлекательно. - Мне твой тоже, - прошептал я. Она посмотрела на меня с легким удивлением. Ее щеки чуть порозовели: мило. - Что? Ты... про мой голос? - Да. Лука покраснела, затем нахмурилась и покачала головой: - Не ври. - Я не вру. И, действительно, это было редкий момент, когда я говорил правду. По какой-то причине я сделал ей просто комплимент, тоже безо всякой подоплеки. Когда в последний раз я разговаривал с девушкой просто... ради общения? На ум приходила только Рин. И в счет ли сестра? - Я не умею петь, - ответила она, глядя куда-то в сторону. - Слуха нет - Ты не можешь быть в этом уверена. Слушай, спой мне что-нибудь. Она нахмурилась и бросила на меня косой взгляд. Даже сердитой она выглядела симпатичной. - С чего мне это делать? - Я тоже спою тебе, - предложил я. Я видел, как она обдумывает предложение, и был уверен, что она купится, как и любая другая девушка. Вместо этого она твердо покачала головой. - Все равно не стану петь. - Так нечестно. Слушай, а, может, споем вместе? - ...какую песню ты хотел предложить? О, теперь она передумала? Я усмехнулся, и попытался вспомнить что-нибудь, что ей должно понравиться. - Как насчет... ммм... точно! Imitation Black! От той классной группы Visual Kei! - Не знаю такой песни. - А как насчет BPM? Это популярная песня... - Этой тоже не знаю. Я нахмурился. Этого следовало ожидать, учитывая, что она давно не бывала в Японии. Я снова задумался. Нужно что-то легкозапоминающееся, но не слишком свежее... -...Saihate? - Чего? Я оглянулся на Луку. Она задумчиво рассматривала свои выкрашенные в голубой ногти. Затем пожала плечами: - Мне нравится эта песня. Saihate. - Ну не знаю, - нахмурился я. - Она весьма грустная. - Но в нее вложено столько чувств. Мне по душе. Давай споем ее, - девушка посмотрела на меня. - Вдвоем. Давай, Лен. Несколько секунд я обдумывал предложение. Почему-то мне очень хотелось услышать, как она поет. И это странно: с чего бы? Я практически не знал эту девушку - нет, Луку - и она не проявляла ко мне ни малейшего интереса. Но она была красива. Восхищала своей рассудительностью и мягким характером. Да, она восхищала меня. - Ладно. Она посмотрела вперед и начала петь. Выразительным, плавным языком. Я поймал себя на том, что внимательно слушаю, пока Лука не остановилась и не бросила на меня взгляд; ее щеки вновь покраснели. - Ты должен был петь вместе со мной. - А, да! Точно. Я прокашлялся и запел, стараясь соответствовать ее тону насколько возможно. Вскоре она подхватила, и мы пели уже дуэтом. Меня никогда не интересовало пение: не воспринимал это занятие всерьез. Однако сейчас, рядом с Лукой, я думал иначе. Она пела, казалась, от всей души, и мне хотелось подпевать. Но только если она рядом. Когда мы умолкли, я почувствовал, что краснею. Странно. Не припомню, когда я в последний раз краснел. Краснеть значит чувствовать смущение, а я вроде бы вполне уверен в себе. Я взглянул на нее. Она выглядела спокойной - наверное, даже расслабленной. И снова улыбнулась мне. Мне начинала очень нравиться эта улыбка. - Я же говорила. Я улыбнулся в ответ: - Да, было дело. И тут у меня в кармане зазвонил телефон. Я нахмурился и снял трубку под внимательным взглядом Луки. То была Мику. - Лен! Я слышала, сегодня ты пришел в школу? - спросила она бодрым и радостным голосом, как и всегда. Я оглянулся на Луку, размышляя, стоит ли умаслить Мику прямо сейчас, или поговорить с ней потом где-нибудь еще. Меня волновало, что подумает обо мне Лука. Глупость какая. Честно говоря, у меня не было никаких причин беспокоиться из-за Луки, так что я не стал сдерживаться и продемонстрировал ей свое истинное "я". - Да, именно так. Жаль, что тебя не видел, - я улыбнулся. В ответ раздалось хихикание. Мику была наивной и доверчивой: это мне в ней и нравилось. - У меня сегодня были модельные съемки... Но если бы я знала, что ты придешь, то обменила бы их! Мику была популярной моделью, и могла бы в скором времени стать идолом при должном старании. А еще она была без ума от меня; жадно ловила каждое мое слово. Мику была уверена, что мы встречаемся. Часто заводила речь о любви. Она из таких девушек, да. - О, постой, милая, не делай этого. Я хочу, чтобы ты тоже была счастлива, понимаешь? Тебе вчера понравилось? Прости, что мне пришлось так рано уйти... - Ничего страшного! Мне вчера очень понравилось, очень. Так что все хорошо. Для нее мне даже не приходилось подыскивать оправдания; Мику просто не обращала внимания на подозрительность моего поведения. Это радовало, особенно в сравнении с Мейко, которая порой становилась чересчур назойливой. Можно подумать, у этих девушек было право собственности на меня. Как будто я принадлежал им и только им. Какая глупость. - Рад слышать, - я улыбнулся и понизил голос: так ей нравилось. Мику, похоже, была взволнована, поскольку заикалась: - Х-хорошо... слушай, Лен? Мне хотелось бы повидаться с тобой. Может, завтра? Пока она эта говорила, поступил еще один звонок. Пока Мику продолжала разглагольствовал, я посмотрел на экран: звонила Мейко. Я нахмурился и вновь начал врать: - Правда? Я думал о том же самом. Вот только завтра я довольно занят, но с радостью бы встретился с тобой на следующей неделе. Идет? - Да, это здорово! Ой, кажется, мне пора. Пока! Я тебя люблю! Я поморщился и начал набирать номер Мейко. Она точно разозлится. Причем завтра у нее день рождения, так что вечером придется что-нибудь ей купить. Ох, сколько возни. - Ты не взял трубку. - Да, знаю, крошка. - Ты пропускаешь занятия, не так ли? - Главное, что я здесь, верно? - Я хочу, чтобы ты пошел в класс. Я со вздохом откинулся назад, глядя в небо. Она вечно была недовольна. - Ладно-ладно. Уже бегу. Может, по дороге заглянуть к тебе в кабинет? - ...Да, конечно. Зайди потом. Ты мне нужен. После этих слова я улыбнулся. Вот почему я терплю ее. Не потому, что она сексуальная, а потому, что ей всегда меня не хватает. Что мне нравилось. - Насколько сильно я тебе нужен? - подразнил я и наклонился вперед, ухмыляясь. - Очень-очень сильно? - ...Лен, поторопись, - отрывисто приказала она и повесила трубку. На моих губах снова заиграла улыбка. Ее дерзкость мне тоже нравилась. - Твоя девушка? Я вздрогнул от неожиданности, повернулся и увидел уставившуюся на меня скучающим взглядом Луку. Совсем забыл про ее присутствие. Я пожал плечами, стараясь выглядеть непринужденно: - Можно и так сказать. - И не единственная девушка, как я вижу, - заметила она, приподняв бровь. Я в ответ улыбнулся, задаваясь вопросом, убедит ли это ее, что я не так уж плох. И пожал плечами: - Можно и так сказать, пожалуй. Лука погрузилась в молчание, что меня обеспокоило. Не знаю, почему; мне незачем было ничего ей доказывать. Какое мне дело, что она думает обо мне? Я встал и пошел к выходу. - Так или иначе, мне пора. Увидимся потом, - я помахал рукой, даже не оглянувшись. Лука не окликнула, что также обеспокоило меня. Неужели обо мне так легко забыть? Разве я не произвел на нее определенное впечатление? Сделанного мной недостаточно? Я непонятно зачем размышлял об этом, положив руку на дверную ручку и ожидая от нее реакции - хоть какой-нибудь. Она начала напевать себе под нос. Вместо того, чтобы окликнуть меня, Лука напевала ту самую песню, которую мы только что спели. Я оглянулся. Она уже успела отвести взгляд в сторону, совершенно позабыв о моем присутствии. Я сглотнул и решил сам начать действовать: - Эй! Гм... Лука перестала напевать и посмотрела на меня - внимательно, как и всегда, ожидая продолжения. Как ни странно, я не знал, что сказать. Провел с ней так мало времени, но она уже занимала слишком много мыслей. - Ты... хочу сказать... Собираешься оставаться здесь? Во время занятий? - Именно так я и собираюсь поступить, - ответила Лука. Мне захотелось вернуться к ней, сесть рядом и забыть обо всех обязательствах на этот день. Однако вместо этого я остался на месте и продолжил: - Ты собираешься сидеть здесь и потом, в другие дни? Она посмотрела на меня и помедлила с ответом. А потом произнесла: - Может быть. Смотря как проходит день. Но в обеденный перерыв я буду здесь. - Тогда ты не против, если я снова приду? Не знаю, зачем я спросил об этом. Причем спросил, не раздумывая; без запинки и колебаний. Как будто мне непременно нужно было задать этот вопрос. И знаете что? Так оно и было. Теперь я, волнуясь, ждал ответа. Лука улыбнулась. Той самой прекрасной улыбкой: - Я даже надеялась, что ты придешь. И после этих слов я взлетел на седьмое небо. - Тогда отлично! З-звучит замечательно. Увидимся завтра! После звонка на обед, да? Пока! - Приятного дня. Я помахал на прощание, ушел, захлопнув дверь и сбежал по лестнице. В теле ощущалась какая-то странная легкость, а мир выглядел ярче обычного. Завтра... Завтра я точно приду в школу - неважно, будет ли лить дождь или светить солнце. А после звонка на обед я определенно поспешу на крышу как можно скорее. Потому что она будем там. Лука. Лука, ее прелестная улыбка и голос. Сначала я заглянула в учительскую. Там сидела одна Мейко - за столом, читая газету. Когда я постучался, она обернулась, нахмурилась и открыла дверь, положив руку на бедро. - Я же сказала тебе идти в класс. - Я думал, я тебя нужен. Мейко мгновение колебалась, затем схватила меня за воротник и затащила внутрь, лихорадочно целуя. Мои руки уже бродили по ее телу, ощупывая все подряд. Тем не менее, на уме у меня была только Лука. Лука. Лука. Лука. - Лука? - Ага. Лука Мегурине. Переведенная ученица. - Да, слышала о ней, - ответила Рин, вновь поворачиваясь к плите и помешивая суп. Я тем временем сидел за кухонным столом и набирал смску Неру: лишь потому, что пообещал. Она будет злиться, но это привычное дело. У Неру горячий нрав, легко, впрочем, остывавший, если сделать пару ласковых слов и комплиментов. Этим я сейчас и занимался, барабаня по клавишам. - Собственно, она в моем классе. Довольно тихая. - Неужели? - пробормотал я, нажимая кнопку "отправить". Пока мы разговаривали, в воздухе витал аромат мисо, на заднем плане слышалось тихое бульканье супа, рядом с ним - шипение бифштекса в другой кастрюле. Наконец Рин повернулась ко мне и нахмурилась: - Слушай, я расскажу тебе про нее больше, но только если ты мне поможешь. Не ленись, Лен. - Ладно-ладно, - вздохнул я, положил телефон и встал. Она заставила меня резать овощи, чем я и занялся. - Ни единой жалобы. Удивительно, - полушутливо заметила сестра. Я хмуро посмотрел на нее: - Что тебе известно о ней? - Она из Лондона, по словам учителя. А еще она... несколько грубая. - Серьезно? - Ага. Несколько дней назад в обеденный перерыв мы попытались наладить с ней дружеский контакт - ну, ты понимаешь: рассказывали про наш город, расспрашивали, каково в Лондоне и все такое. А она молча сидела, сверля нас взглядом. Наконец мы пригласили ее пойти с нами по магазинам. Тогда она посмотрел на нас и... знаешь, что сказала? - Что? Рин издала сердитый вздох, вздернула подбородок, выпрямила спину и заговорила, имитируя глубокий голос Луки: "Прошу прощения, но я просто не могу выносить вашего присутствия. Пожалуйста, уйдите". Я ошеломленно посмотрел на сестру, гадая, не раздула ли она из мухи слона. И попытался представить, как Лука произносит эти слова резким прямым тоном. Это не вписывалось в ее образ. Хотя... нет, может, и вписывалось. В конце концов, она ведь сказала мне заткнуться - видимо, пострадал не я один. Причем, говоря людям гадости, она всегда добавляла "пожалуйста". Как странно. Рин снова вздохнула, перестала помешивать и убавила огонь. - Бесит, понимаешь? С тех пор мы с ней не общались. А сегодня... можешь представить? Она просто взяла и выбежала из класса. Даже толкнула меня на выходе. И не вернулась на занятия. Странная какая, - разглагольствовала Рин, параллельно накрывая суп крышкой и проверяя состояние жарящегося бишфтекса. Я вспомнил, как встретил Луку на крыше. "Я собиралась прыгнуть". Я поймал себя на том, что задаюсь вопросом, как она дошла до такого, что с ней было не так. Очевидно, у нее были проблемы - но какие? Если бы я не появился, она бы и впрямь прыгнула? Мне хотелось знать о ней больше. Как можно больше. - Между прочим, - вставила Рин. Я оглянулся на сестру, которая вперилась в меня взглядом, как будто допрашивая. - Откуда такой внезапный интерес? Надеюсь, ты не собираешься за ней ухлестывать. Она того не стоит, Лен. Рин знала о моем "хобби". Но держалась в стороне, понимая, что это не ее дело, за что я ей был признателен. Впрочем, иногда она предупреждала меня или отчитывала. Рин начала следить - пусть и немного - за моим "хобби" именно после того, как я приударил за Мику - одной из ее подруг. В ответ я покачал головой. - Я не собираюсь ухлестывать за ней. Просто... она выглядит интересной личностью, вот и все. - Как будто ты забыл, что в женщинах тебя интересует не только личность. - Ай! Я непреднамеренно оборвал ее: причиной тому стала острая боль в пальце. Опустив взгляд, я понял, что порезался ножом. Из раны начала течь кровь. Я поморщился. Рин взяла меня за руку и нахмурилась: - Ты такой неуклюжий. Сейчас будет легче. Затем она прикоснулась языком к порезу, облизывая рану. Я застыл, ощущая прикосновение всем телом. Колени стали подкашиваться. Ее язык казался таким теплым и приятным. Рин посмотрела на меня из-под полуопущенных век, как будто она бросала мне вызов или соблазняя. Наконец я пришел в себя и высвободил руку из ее хватки. - Н-не надо так! Фу. Рин, тем не менее, улыбалась заманчивой улыбкой. Я отвернулся и вышел из кухни. - Я за бинтами. - Какое еще "фу"? Это помогает дезинфицировать рану, глупыш! - крикнула вслед Рин. Как будто ничего особенного не произошло. Перевязывая порез, я ощущал, как бешено колотится сердце. Мне стало жарко. Вновь и вновь я вспоминал ощущение языка на коже и как сильно на меня подействовало малейшее касание. Хотелось больше. Больше. Не знаю, почему. Я даже не был уверен, чего именно мне хочется, но точно знал, что нуждаюсь в ее прикосновениях. Любых. - Лен, - позвала сестра ровным ласковым тоном, - иди. Ужин готов. Я выбросил эти мысли из головы. Мне не хотелось думать, что означают эти позывы. Я точно знал, что если не перестану думать об этом, то станет только хуже. И так уже было не очень хорошо. Поэтому я заставил себя забыть о произошедшем и вернулся к Рин. Она снова улыбнулась мне, смотря таким взглядом, будто видела меня насквозь. Она ждала, а я терпеть не мог заставлять ее ждать. - Что ты там пишешь? Она потрясенно посмотрела на меня, закрыла листок руками и убрала в папку. Она выглядела взволнованной. Рядом стоял портфель: видимо, она таки решилась его купить. - Что, не покажешь? - я сел рядом. Лука опустила взгляд на свою папку и нахмурилась. Она сидела здесь, как и обещала, что вызвало у меня прилив хорошего настроения. Мне хотелось поговорить с ней, лучше узнать ее. Интересно, почему. - Тексты песен, - пробормотала она. Удивление в моем взгляде, видимо, было слишком явным. - Это настолько шокирующая новость? - В-вовсе нет! Просто, эмм... - Я попытался подобрать подходящее слово. - ...по-моему, это здорово. Можно я посмотрю? Мгновение Лука колебалась, затем вытащила листок и протянула мне. - Текст еще не закончен, разумеется, - предупредила она, пока я пробегался взглядом по немногочисленным словам. Лука писала по-английски, ручкой; часть слов выглядела сущими каракулями. Я нахмурился. - ...что там написано? Мегурине удивленно посмотрела на меня, после чего улыбнулась. Мм, если б только мне удалось найти способ заставить ее улыбаться чаще, я бы непременно им воспользовался. Розововолосая села рядом и стала водить пальцем по листку, переводя слова: Все люди Свободны, всегда. Работая. Наслаждаясь игрой. Учась в школе. Проводя время с друзьями. С любимым человеком. Мы всегда... Свободны. Когда ее палец замер на последней строчке, она немного смутилась и отодвинулась от меня, положив руки на колени. - Не очень, да? - Лука отвернулась. Я привык к тому, что девушки ругают себя, напрашиваясь на комплименты. Однако тревога Луки казалась искренней, и мне хотелось избавить ее от этого. - Нет, отлично. В смысле, если продолжишь, то получится отлично. Можно я потом снова посмотрю - готовую версию? Мой вопрос тоже прозвучал искренне. Интересно, почему. Лука затихла, посмотрела на меня и кивнула: - Хорошо. Задул ветер. Погода становилась холоднее. Я задрожал и потер ладони, чтобы согреться. Лука чихнула: даже ее чих выглядел мило. Она шмыгнула носом и вздохнула: - Скоро зима, да? Странно, что она первой начала разговор. Не то что бы я был против. Я мог провести с Лукой почти весь день, и собирался воспользоваться с умом имеющимся временем. Я молча кивнул. - Ага. Не любишь холод? - Вообще-то люблю. - Правда? А я терпеть не могу. - Возможно, это потому, что ты сам ледышка. Я бросил на нее удивленный взгляд. Лука выглядела как обычно. Спокойной и внимательной; вела себя так, как будто только что не уколола меня язвительным замечанием. - Хочешь сказать, я жестокий? Некрасиво говорить такие вещи, учитывая, что мы практически не знаем друг друга. - Вообще-то я наслышана о тебе. Она посмотрела мне прямо в глаза, однако ее лицо не изменилось: спокойное и бесстрастное. Пока она поясняла, в ее голосе не звучало ни гнева, ни осуждения: - Лен Кагамине... Девушки много о тебе говорят, как ты наверняка знаешь. Про интрижки на одну ночь, свидания и все такое. Я почувствовал себя униженным. Захотелось заползти в какую-нибудь дыру и исчезнуть. Что очень странно - я никогда прежде не стыдился. Если кому-то не нравилось мое поведение, это их проблема. Мне было плевать. Но это - Лука. И каким-то образом с Лукой все было иначе. Я опустил взгляд; лицо словно горело. - Сколько у тебя девушек-то? - в ее тоне по-прежнему не было осуждения. Она бесстрастно озвучивала факты. Я сглотнул ком, стараясь успокоиться и не позволить ей увидеть, как я теряю самообладание. - Хм... кажется, четыре? Наверное. - Это считая всех женщин, с которыми ты переспал? - ...нет. Не считая. - Ясно. Что означала эта фраза? Я забеспокоился, что она теперь обо мне думает, и оглянулся на нее. Ее взгляд был мягким, как обычно: ни следа гнева. Я нахмурился и задумался, с чего вдруг забеспокоился. Ну и что, что это Лука? Она девушка, как и все остальные. Почему я должен ей что-то доказываться и волноваться об ее мнении? Я, кажется, дал клятву никогда больше не становиться таким, как прежде: застенчивым и слабым. Я раздосадованно фыркнул, глядя прямо перед собой и не позволяя себе оглядываться на Луку даже украдкой. - Ну и? Что с того? Если тебе что-то не нравится в моем поведении, говори, - бросил я вызов, надеясь, что она потеряет дар речи. Однако это произвело противоположный ожидаемому эффект. - Хорошо. Я думаю, ты жесток, - начала Лука, застигнув меня врасплох. Я по-прежнему старательно не смотрел на нее. Она продолжала: - Еще я думаю, что ты неразборчив в связях. И беспечен. С тобой трудно наладить контакт. Мне кажется, ты не уверен в себе. - Н-не уверен в себе? - Я не закончила, - оборвала она, подняла голову и задумчиво закрыла глаза. Я тут же отвернулся, осознав, что смотрю на нее. - А еще ты очень покладистый. И у тебя красивый голос. И ты самый интересный человек из всех, кого я здесь встречала. Вот что я о тебе думаю. Ничего себе. Надо отдать ей должное, она умеет заставить парня потерять дар речи. Дальше мы сидели в тишине под дуновением слегка подвывающего ветра. Друг на друга мы не смотрели и не трогались с места, даже когда прозвенел звонок. В конце концов я заговорил, почему-то ощущая себя беззащитным. Меня прежде оскорбляли. Делали комплименты. Однако, как я уже упоминал, с Лукой все иначе. Такое впечатление, будто она знала меня от и до... и как знать? Может, так оно и было. Сейчас из этой ситуации мне не выпутаться, не прикрыться никакими чарующими словами. Поэтому я повернулся к ней лицом к лицу: - Знаешь что? - Что? - Я думаю, ты странная, - сказал я уверенным голосом. И продолжил напирать, высказывая все, что накопилось. - Что ты мрачная. И тихая. И немного жестокая. Грубая и чересчур прямолинейная. С другой стороны, ты красивая, и мне нравится твоя улыбка. Очень нравится. И ты тоже. - Правда нравлюсь? - Да. - Это чувство любви? Как со своей девушкой? - Нет, не совсем. Мне просто нравится быть рядом с тобой. Я пожал плечами. Эти слова тоже были правдой. Я испытывал к ней не любовь. Восхищение? Быть может, она очаровала меня. Не уверен. Впрочем, в тот момент это не имело значения, потому что она прижалась ко мне, положив голову на плечо. Я, застигнутый врасплох, чуть не ахнул от изумления, но успел себя остановить. Очевидно, я НЕ нервничаю, когда меня трогает девушка. Но это не походило на привычные мне касания. Это было нежное и быстрое прикосновение. Ощущалось, что все происходящее правильно; поэтому я позволил ей остаться в такой позе, положив свою голову на ее. Мое сердце бешено колотилось в груди и я чувствовал себя совсем другим человеком, однако это мне нравилось. - Это хорошо. Потому что я чувствую то же самое, - прошептала Лука. Я невольно улыбнулся, испытав прилив облегчения. Ее волосы пахли земляникой. И ощущалось, что все происходящее правильно. Чудесно, что я ей тоже нравился. Наверное, она испытывала те же самые эмоции? Восхищение, интерес, потребность узнать человека получше. Между нами будто возникло сильное чувство. Нет, не влюбленности и не сексуального влечения - это я точно знал. Быть может... то была дружба? Нет, нечто еще большее. Впрочем, я отвлекся от этих мыслей, вдыхая ее земляничный аромат. Так мы и стояли какое-то время. Воздух был свежий и холодный, но это не имело значения, потому что ей было тепло. И она знала, как я к ней отношусь. Странно: мы едва знали друг друга, познакомившись только вчера, но уже находили друг в друге утешение. Некую связь. Кто знает - может быть, именно это имеют в виду, когда говорят "родственные души". - ...Эй, Лен? - Ммм? - Я вчера получила форму. Школьную. Наконец-то появилась. Я взглянул на ее все тот же наряд, с блейзером и клетчатой юбкой. -Ты ее не одеваешь. - Не хочу. Я опасалась, что все в классе начнут мне твердить, как хорошо она на мне смотрится, и снова попытаются стать моими друзьями. - А ты не хочешь дружить с ними? - Нет. Ненавижу, когда они так мило общаются со мной. - Почему? Лука моргнула и закрыла глаза, уткнувшись лицом в мою руку. - ...Расскажу как-нибудь в другой раз, - пробормотала она. Я не стал настаивать и тоже закрыл глаза. Потому что теперь у меня было столько времени с Лукой, сколько я мог пожелать. Я был уверен, что это продлится вечно. Не знаю, почему, но мне хотелось, чтобы это не заканчивалось - чем бы это ни было но. Она могла рассказать мне все, что хотела, потому что я не собирался никуда уходить в ближайшее время. Так мы сидели в уютной тишине, пока у нее не заурчало в животе. И по какой-то причине этот громкий звук вызвал у меня смех, перешедший в громкий хохот. Лука ударила меня по руке и села. - Я хочу есть, - заявила она. Я вытер слезы смеха. Ощущение связи исчезло, однако в компании друг друга по-прежнему было уютно. - Да, я заметил. Она снова стукнула меня. У нее неплохой хук слева. Я потер ушибленную руку и заговорил уже серьезным тоном: - Какого ответа ты ожидаешь? Ты пропустила обед. Кстати, я тоже немного проголодался. - Но нам дадут хотя бы хлеба, нет? - Нет. Столовая скорее всего уже закрылась. Лука глубоко задумалась. Нахмурилась. - Пойдем. Мне здесь надоело. - Хорошо. Я тоже не прочь сменить обстановку. И мы ушли. Просто взяли и вышли из дверей школы, по-прежнему в форме. Только когда мы уже направились в кафе, я вспомнил, что обещал Мику сводить ее туда после школы, так что мне не следовало уходить. Еще я забыл про день рождения Мейко и про подарок. Однако мне было плевать, что график рушился. Мне следовало волноваться, но это казалось совсем неважным. Только не сейчас, когда мы с Лукой шли по улицам Токио, держась за руки и не обращая внимания на окружающий мир. Когда мы болтали за обедом о типичных для нашего возраста глупостях. И в особенности - когда она улыбалась той потрясающей улыбкой. Только когда мы прошли мимо ювелирного магазина, я вспомнил про обещание и попросил ее подождать снаружи. На подарок для Мейко ушла половина всех денег в кошельке. Когда я вышел, Лука стояла точно на том же месте, и смотрела на колье на витрине. Простая серебряная цепочка с голубым кулоном в форме слезы. Стояло на распродаже - видимо, не пользовалось особым спросом. Но Лука на него уставилась. Когда я подошел, она оглянулась. - Симпатичное, правда? - спросила она. Я накрыл ее ладонь своей, сплетая пальцы. - Хочешь? Могу подарить его тебе, - предложил я. Мегурине покачала головой, сжав мою ладонь: - Это всего лишь колье, я в нем не нуждаюсь. Пойдем. - Куда? Какие у тебя предложения? - Давай в отель для влюбленных. Я ошеломленно посмотрел на нее. Лука обернулась ко мне и ухмыльнулась; какое непривычное выражение лица. - Шутка. Переварив сказанное, я тоже рассмеялся: это меня искренне позабавило. Лука особо не шутила, так что юмор от нее стал приятным сюрпризом. Розововолосая хихикнула - это напоминало колокольчики. Тут зазвонил телефон, и приятное ощущение пропало. Я посмотрел на Луку и решил проигнорировать звонок. Она грустно улыбнулась и указала на мой карман: - Ответь. - Ты уверена? - спросил я и сам удивился этому. С какой стати мне нужно ее одобрение? Она надо мной не властна. Лука лишь пожала плечами: - Все нормально. Ответь. Я нажал на кнопку, и в ушах зазвенел голос Мику: - Л-Лен... где ты? - А? - Мы ведь вроде собирались встретиться после школы... Прошло полчаса. Милый, ты забыл? Я мысленно чертыхнулся - в памяти всплыли все договоренности - и глянул на часы. Прошло даже больше получаса. Я решил снова наврать. И почему ложь давалась так легко? - Ох, прости, крошка! Видишь ли: мне влетело из-за кучи прогулов. Когда меня отпустили из учительской, я совсем позабыл о встрече. Мику, прости, я обещаю все исправить. Как насчет встретиться завтра? В этот раз я там точно буду, даю слово. Я люблю тебя. "Я тебя люблю" я вставил потому, что знал силу словосочетания. Сколько бы ты ни перечил женщине, как бы она на тебя не злилась, достаточно сказать ей эти слова и она вновь вся твоя. Правда, они работают, только если произносить их редко. Если повторять каждый день, эффект ослабеет. Судя по всхлипу Мику, оно сработало. - Л-Лен... Я тоже люблю тебя... Чувствовалось, что она готова разрыдаться. Скорее всего от счастья. Мику была очень эмоциональна, что довольно мило. - Ладно. Завтра, хорошо? - Хорошо. - Я люблю тебя. Пока, милая. Я отключился и снова перевел взгляд на Луку. Выражение ее лица была неизменным: немного скучающим, но терпеливо ждущим. Она чуть склонила голову набок, свесив пряди розовых волос. - Твоя девушка? - Ага. - Тебе надо идти? Она спросила таким тоном, как будто происходящее было для нее привычным. Я покачал головой: такое поведение, пожалуй, к лучшему. - Пока что нет, но потом надо будет. К... ммм... другой девушке. - Это для нее подарок? - Да. Мегурине снова замолчала на некоторое время, но я уже знал, что это нормально. Она сжала мою руку, и это мне напомнило, как в детстве Рин держала меня за руку. Мы с сестрой тогда были неразлучны. - Сколько у нас времени? - Около часа. - ...Давай пройдемся по магазинам. Мне надо купить несколько новых CD-дисков. - Неплохой вариант. Она вела себя так, словно мои многочисленные пассии ничуть ее не волновали. И это меня очень радовало; я ненавидел, когда девушки пытались привязать меня к себе, сделать своим и только своим. Лука сильно отличалась от них: она была тихой и терпеливой. Чистой. В ее словах не было ни капли фальши. Никаких притворных увлечений тем же, что и я. Никакого фальшивого восторга моими словами. Лука была очень... практичной. С ней было приятно находиться рядом. Она стала… Моим другом. Впервые за долгое время у меня появился друг. Я сжал ее руку. Пока мы осматривали диски, она прислонилась ко мне. Я знал, что скоро мне придется расстаться с ней. Поэтому я поцеловал ее в макушку и наслаждался ее присутствием, пока мог. В воздухе стоял запах сакэ. Простыни ее кровати ощущались мягкими и теплыми на моей голой коже. Она прижалась к моей груди, улыбаясь ярко-красными губами. Она поцеловала меня в шею. Я закрыл глаза. Все это казалось странным. Всего несколько часов назад я попрощался с Лукой на станции, а теперь вернулся к обычной жизни. Занимался любовью с женщиной; теперь я знал, как делать это, и делать хорошо. Освоил своего рода технику - создал зону комфорта, можно сказать. Но с Лукой все было по-другому: я именно общался, а не пытался затащить ее в постель. Тем не менее, я быстро адаптировался, вернувшись к своим корням. И, судя по тому, как Мейко улыбалась мне, с раскрасневшимися щеками, я не растерял хватку. - Это мне было нужно. Правда нужно. - Нервничаешь, любовь моя? - спросил я, обнимая ее за плечи. Мейко прижалась ближе ко мне большими теплым грудями. - Вчера мне звонил мой бывший муж. Так раздражает, - пробормотала она, целуя меня в ключицу. Я не мешал ей разглагольствовал; сегодня был особый день. Серьги, которые я ей подарил, висели в ее ушах, блестя в тусклом свете. - Ты в разводе? - спросил я. Я правда был не в курсе об этом, хотя мне в общем-то было плевать. Однако я изобразил заботу, потому что ей это нравилось. - Брак был недолгим, - она мелодраматично вздохнула. - Он пожелал мне счастливо дня рождения. Могу поклясться, он все еще не оправился от развода. - Как давно это было? - Неважно, - ответила Мейко страстным низким голосом и поднялась, толкая меня за плечи, вынуждая лечь. Я был застигнут врасплох, однако подыграл ее настроению, ухмыльнувшись. Она поцеловала меня и прошептала в губы: - Теперь ты мой, а больше ничего не имеет значения. - Конечно, любовь моя, - заверил я. Мы снова поцеловались и затем занимались грубым сексом. В этом я был профи. Я с уверенность могу сказать, что знаю, как заставить женщину остаться со мной. Знаю, как сделать ее довольной. Вот только доволен ли я? - Лен, поторопись. Мы опоздаем на поезд! - Да, да, уже иду. Воскресенья всегда были для меня самыми напряженными днями. Обычно у меня было назначено много свиданий, а сейчас я проводил время с Неру. Она сидела рядом со мной в поезде и строчила смски. - Клянусь Богом, если мы не успеем на сеанс, я расстанусь с тобой. Ты хоть представляешь, сколько раз мне приходилось переносить встречу из-за того, что у тебя что-то возникало? Я давно хотела посмотреть этот фильм, так что давай сделаем все, чтобы не пропустить его - хорошо, Лен? - Конечно, крошка, - заверил я ее. Она всегда была такой: ворчливой и сердитой. Однако я знал, что она по-прежнему любила меня. По-прежнему крепко сжимала мою ладонь в своей. Неру нажала кнопку "отправить" и впилась в меня взглядом. - Не называй меня крошкой. Я же говорила, что ненавижу такое обращение. Я знал, что она лжет; ее щеки покраснели. Неру была очень горделива - как по мне, это мило. Потому я и возился с ней. Она отвернулась к окну, глядя на проносящиеся мимо пейзажи. - Кстати, почему ты не отвечал на мои сообщения? - А? - Я посылала горы смсок, но ответов так и не получила. Я нахмурился. Что мне в ней не нравилось - так это ее чрезмерная увлеченность телефоном. Я постоянно получал от нее смски и звонки. Пришлось придумать ложь, чтобы успокоить ее: - Вообще-то в последние несколько дней мой телефон был сломан. Извини. - Ради твоего же блага надеюсь, что ты не врешь. - Я не вру. Я люблю тебя, Неру. Она снова покраснела, однако бросила на меня сердитый взгляд. Несмотря на ее поведение, она по-прежнему была без ума от меня, и это мне очень нравилось. - Не говори такие слова так легкомысленно, идиот! - Но это правда. Мы ведь встречаемся, верно? - Я же говорила: я хожу с тобой на свидания чисто от нечего делать. Она вздохнула и снова застрочила смски. Я знал, что она пытается оттолкнуть меня в силу своей горделивости. Я снова улыбнулся ей; Неру отвернулась, однако сжала мою руку. Я знал, что все в порядке. Было забавно смотреть, как она пытается руководить в наших отношениях, несмотря на то, что я всегда контролировал ситуацию. Мы пошли в кинотеатр, посмотрели ее дурацкий фильм (что-то про ученого и робота, у которого есть "сердце"; точно не помню), и, помнится, я поцеловал ее, когда мы вышли на улицу. Неру якобы разозлилась, хотя на самом деле просто занервничала. - Ч-что это было? - Я люблю тебя. - Ты такой глупый! Впрочем, было видно, что ей понравилось. Что этого она и хотела. Я глянул на часы и прикинулся опечаленным влюбленным: - Мне скоро надо уходить. - Уже? - Да, извини. - Я грустно улыбнулся ей, как будто и впрямь не хотел уходить. - Видишь ли, мне надо выполнить несколько поручений сестры. - Ненавижу ее. Я это уже говорила? Реально ненавижу. - Понимаю, милая, но она моя сестра. - Я ответил Неру якобы сочувственной искренней улыбкой. - Ты позвонишь мне, как только будет возможность? Неру нахмурилась и отвернулась, застенчиво краснея. Она никак не могла насытиться мной, это очевидно. - ...Может быть, если будет время. Но не рассчитывай на это, - фыркнула желтоволосая. Я улыбнулся этим словам. Она точно позвонит. Иначе и быть не может - она без ума от меня. Так что я снова поцеловал Неру, которая занервничала и рассердилась, и помахал ей рукой. Игривый и милый: именно таким парнем я притворялся для Неру, потому что ей втайне нравилось такое поведение. Четыре тридцать. Я обещал Хаку придти в пять. Похоже, немного опоздаю, так как заскочу в цветочный магазин за букетом белых лилий. Ее любимые цветы. Она ждала в кафе, как я и просил. Нервно поглядывая на часы и вертя головой в поисках меня. Хаку была красива: грустные глаза и длинные белые волосы. Уже немолодая, но такая неуверенная в себе женщина. В каком-то смысле это было восхитительно. Я подкрался сзади и закрыл ей глаза ладонями, держа лилии под мышкой. - Угадай, кто? Хаку удивленно оглянулась на меня. Ее щеки покраснели. - Лен? - Он самый, во плоти, - усмехнулся я, сел напротив нее и протянул букет. - Это тебе. Ее глаза сияли. Она так обрадовалась цветам, которые скорее всего завянут через несколько дней. - Ох, Лен, это так... Я хотела сказать... По щекам Хаку начали течь слезы. Она тряхнула головой: - С-спасибо... - Ну же, не надо плакать. Улыбнись мне, Хаку; я обожаю твою улыбку, - подмигнул я. Она покраснела и перевела взгляд на лилии. Затем слабо улыбнулась. Я знал, что она сделает это, если я попрошу. Управлять ею было так легко. - Я удивилась, что ты пришел. Думала, ты точно меня бросишь... Мда, а я ведь опоздал всего на три минуты. Хаку была крайне неуверена в себе, и потому она так цеплялась за меня. По крайней мере я мог не сомневаться, что она не бросит меня в обозримом будущем. И по крайней мере в моей компании она улыбалась, что более чем компенсировало ее недостатки. Некоторое время я задумчиво глядел на Хаку, потом мягко улыбнулся и накрыл ее ладонь своей. Она ответила удивленным взглядом. - С чего бы я так поступил? Хаку, я люблю тебя, - нежно сказал я. Женщина покраснела еще сильнее; я знал, что она купится. - Ты... ты прав. С Хаку я был добрым и нежным - как ей и хотелось. Хотелось человека, который хорошо к ней относится, который утешает и любит ее. Поэтому она оставалось со мной. Мы сделали заказы официанту, затем поболтали (ну, болтал в основном я; Хаку предпочитала слушать). Она работала в офисе и над ней регулярно измывались коллеги; ко мне она приходила в поисках утешения. Эти отношения я тоже контролировал. Она снимала с себя стресс, а мне было чем заняться - так что в этом плохого? Посреди обеда я посмотрел на телефон, извинился, вышел в туалет и набрал номер Лили. - Лен, ты где? - сразу ответила она. - Я начинаю терять терпение. Я прислонился к стене и улыбнулся: - Прости, дорогая, я, наверное, немножко опоздаю. - Ты всегда так говоришь, - она издала чересчур трагический вдох. Что я точно знаю про Лили - так это что она склонна к драматизму. - Знаешь, я ведь забронировала номера специально для нас двоих. Ты обещал, что сегодня вечером мы будем вместе. Обещал, Лен. - Знаю, крошка, знаю, - заверил я. Тут ее голос стал низким и шелковистым: - Я жажду тебя. Я ухмыльнулся. Лили не любила тратить слов попусту, предпочитая сразу переходить к делу. Она была сексуальной и дерзкой, заводила меня. Я ответил тем же тоном, решив подыграть: - Вот как? Насколько сильно? - Лен, не будь пошлым. - Эй, это ты начала. Лили рассмеялась: - Хорошо, я плохая девочка. Очень плохая. Ты скучаешь по мне? - Скучаю, - соврал я. Я не скучал конкретно по ней, однако, можно сказать, скучал по сексу. - Мне очень не хватает тебя, любимая. - Мне придется наказать тебя за опоздание. Может, привязать к кровати? - И ты говорила, что я пошлый! - расхохотался я. Вообще Лили была безобидной; она хотела держать все карты в руках, однако на практике играла по моим правилам. Дерзкая и крутая Лили... В ее глазах я был таким же страстным и энергичным парнем, ее партнером по любовной игре. Я пообещал, что приеду как только смогу, и попрощался. Вернувшись, я сказал Хаку, что появилась проблема, извинился и попросил позвонить позже. - Конечно, - согласилась она, не раздумывая. Я нежно улыбнулся ей и наклонился поцеловать в щеку. Хаку так и осталась сидеть, краснея. Интересно, не расстроилась ли она из-за того, что ей придется оплатить счет. Отель находился всего в нескольких кварталах отсюда, так что я направился туда быстрым шагом. По пути проверил телефон: одно сообщение от Мики, приглашающей в обсерваторию в понедельник; другое от Тето, спрашивающей, не против ли я сходить с ней в новооткрывшуюся булочную проверить. Третье - от Мику: про то, как продвигается ее новая фотосессия, и что она любит меня. Одно от Мейко: удостовериться, что я делаю домашнее задание - и неважно, что воскресеньше. Я вздохнул и внезапно почувствовал усталость. Жонглировать всеми этими девушками так, чтобы они остались довольны, утомляло. Умудряться вписывать в свой график их всех было своего рода искусством. Но отдача того стоила, потому я и продолжал вести такой образ жизни. Я посмотрел на почти полную луну. Какое ясное ночное небо. Но звезд, естественно, не видно. Чего еще ожидать в мегаполисе? И тут я вдруг подумал о Луке. Интересно, она смотрит сейчас на ту же самую луну? Я отвернулся и продолжил путь. Надеюсь, с ней все хорошо, где бы она ни находилась. Вероятно, она готовится ко сну или что-то в этом роде. Если так, то приятных ей снов. А я планирую бодрствовать часть ночи. И все-таки я ощущал такую усталость. Как странно. Иногда он вообще не приходит на крышу. Я продолжала писать текст песни под дуновениями холодного ветра. Жаль, что его нет - можно было бы согреться. Должен же быть от него хоть какой-то прок, верно? Я бросила взгляд на телефон, перечитывая сообщение. Не помню, когда мы успели обменяться номерами; наверное, на прошлой неделе, когда просто ушли из школы поесть. Неважно. "Сегодня не смогу придти, у меня встреча". Ничего страшного. Мне все равно надо было сосредоточиться на тексте песни. Я продолжила дописывать, думая о Лене. Интересно, с какой из своих девушек он встречается сегодня. Изредка я вижу его с ними после школы. Может, это та, что с синевато-зелеными волосами и хвостиками. Или длинноволосая блондинка. Наверняка есть и куча других, которых я не видела. Пропускал ли он занятия с ней? Наверное, они пойдут на свидание. Странно, что меня это совершенно не волнует. Я думала, что иначе отреагирую на сердцееда, которому вообще плевать на чувства девушек. Он ими просто пользовался, это я точно знаю. Если бы он любил, то выбрал бы одну или по крайней мере испытывал угрызения совести. Нет, Лен был бессердечен и жесток - словно избалованный ребенок, у которого слишком много игрушек. Я думаю, я не ненавижу его. Потому встретить столь нехорошего человека - большое облегчение. Я оглянулась назад, на сетчатую ограду и все, что находится за ней. До земли было так далеко. Достаточно высоко, чтобы падение убило. После той первой встречи он регулярно приходил. Сейчас впервые я сидела совсем одна. Никто не мог бы меня остановить. Лен ничего не подозревал. Я В голову пришла мысль, не довершить ли начатое. Я задумалась на некоторое время, вслушиваясь в завывания ветра. Тут пришло второе сообщение. Опять Лень. "Обещаю придти завтра. Увидимся!" Благодаря Лену на сердце потеплело. Я улыбнулась и отложила телефон. Завтра. Буду ждать завтрашнего дня с нетерпением. Я повернулась и снова стала писать. Теперь мысль довершить начатое казалась глупостью. Как странно. На следующий день, когда я поднялся на крышу, ее там не было. Это меня обеспокоило. Было пустынно и тихо, не считая было воя ветра. Я подумал, что она, вероятно, немного опоздает, хотя нельзя исключать, что она чем-то занята. Беспокоиться незачем. Однако в моем сердце поселилась пустота: та самая пустота, которую я ощущал прежде. Я совсем позабыл об этом чувстве, но вот оно вернулось. Дыра в груди, большая и заметная. Я сел у двери и нахмурился. Хотелось как можно скорее увидеть ее. Однако, когда дверь открылась, и я нетерпеливо оглянулся, мне улыбнулась не Лука, а Мику. - Лен! Я знала, что найду тебя здесь! - радостно воскликнула она, уселась рядом и заключила в объятия. Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что происходит. Затем я оттолкнул ее назад, удерживая за плечи. - Что... что ты здесь делаешь? - я старался сохранять спокойствие. Плечи Мику были теплыми, а пол холодным; отпускать ее не хотелось. Она все равно улыбнулась: - А, видишь ли, я хотела поговорить с тобой, и Рин сказала, что ты скорее всего пошел сюда. И вот я здесь, милый! Она снова улыбнулась. Я не знал, что сказать. Рин была в курсе моих встреч с Лукой? Нет, она не могла быть настолько проницательна. По какой-то причине мне хотелось сохранить встречи с Лукой в тайне - хотя бы потому, что я дорожил ею. И пока я размышлял об этом, Мику смотрел на меня большими глазами, полными надежды и наивности. Я улыбнулся ей: - Ты застигла меня врасплох. Давно не виделись, правда? - задал я риторический вопрос, притянул девушку, усаживая на колени, и поцеловал. Я чувствовал, что она дрожит в моих руках - как и всегда. Пластилин. - Лен... - выдохнула она мое имя, краснея. И крепче прижала к себе. Вскоре я снова целовал ее, а рука скользила вверх по ее рубашке. Мне хотелось заполнить новообразовавшуюся пустоту и поэтому я вернулся к тому, к чему привык; к тому, что всегда помогало. Ей уже было тепло на холодной крыше, и я был уверен, что со мной ей покажется, будто ее охватил пожар. - Л-лен! - выдохнула Мику; я поцеловал ее в живот, затем перешел к грудям. И пустоту получилось заполнить - стонами и касаниями. Женское тело поистине захватывающая, привлекательная штучка. Поэтому я исследовал ее целиком, точно зная, где касаться, чтобы вызвать самые сильные ощущения. Мику зарылась пальцами мне в волосы, и я не стал сдерживаться. Тут дверь распахнулась и я замер. Потому что на нас смотрела широко раскрытыми глазами Лука. В руке она сжимала пакеты с бутербродами. Какое-то время мы просто смотрели друг на друга. Мику тоже застыла, даже не стала поворачиваться к Луке. Затем Лука одарила меня грустным взглядом - кажется, с примесью разочарования. Во мне? - Прошу прощения, - поспешно сказала розоволосая и ушла. Спустя еще несколько секунд Мику вздохнула с облегчением и расслабилась. - Слава Богу. Ты видел, кто это был? Да, Лен? Мм... наверное, мне пора идти... - быстро протараторила Хацунэ, встала и стала приводить себя в порядок. Я же ошеломленно сидел на месте. Она не должна была увидеть это. Лука не должна была увидеть настоящего меня. - Лен? Лен, я иду, окей? Увидимся позже, да? - лицо Мику покраснело - вероятно, от смущения. Я на автомате кивнул. Она наклонилась и поцеловала меня, однако я практически не ощутил поцелуя. Даже не заметил, как Мику ушла. Зазвенел звонок, возвещающий об окончании обеденного перерыва. Тогда я встал и побежал. Лука. Надо найти Луку. Я знал, где класс Рин, так что первым делом заглянул туда. Через окно Мегурине было не видать. Тогда я вспомнил про библиотеку и побежал туда. Однако на полпути меня остановил учитель: - Эй, ты! В школе нельзя бегать! - крикнул он. Я повернулся к нему. Получить наказание не хотелось, так что пришлось проявить вежливость: - О, точно, сэр, - кивнул я. - Прошу прощения. Учитель посмотрел на меня странным взглядом, затем поправил выбившуюся из-за уха прядь синих волос: - Ты из какого класса? Я нервно сглотнул. Черт побери, эта помеха была очень некстати. Будь он женщиной, я мог бы выпутаться из этой ситуации несколькими ласковыми словами и улыбками. Однако он был мужчиной, так что у меня не было иного выхода, кроме как действовать как обычные люди. Я выпрямился и вежливо ответил: - Класс 2-А, сэр. - И куда ты шел? - В библиотеку, - правдиво ответил я и добавил лжи. - Я занимался там во время обеда и забыл свои записи, теперь иду за ними. Учитель не отвечал. Я волновался, что он не купится на это. Однако следом он кивнул: - Хорошо. Иди. Я подавил вздох облегчения и зашагал дальше. По пути вспомнил: я никогда раньше не видел этого учителя. Новенький? Выглядел очень взрослым. Синие волосы и голубые глаза, наброшенный поверх одежды халат. Может, он вовсе и не учитель, а доктор? Странно, что я его не помню. Я выбросил эти мысли из головы и ускорил шаг. Лука. Она оказалась в библиотеке, как и ожидалось. Сидела за одним из дальних столов и что-то писала, не замечая моего появления. Впрочем, вскоре Лука оглянулась на меня и перевела взгляд обратно на лист бумаги. - ...Вы закончили? - прошептала она в тишине библиотеки. Я ощутил острый укол в грудь. Лука злилась? Она продолжала писать; ее безразличное отношение ранило меня. Я сел рядом, и, тем не менее, розововолосая даже не смотрела на меня. Просто продолжала писать, как будто все было нормально. - Извини, - прошептал я. - За что? - За то, что тебе пришлось это видеть. Слушай, - я начал объясняться, пытаясь добиться ее расположения, - я не просил ее встретиться там. Она сама пришла. Извини. - Однако ты не отослал ее, - тихо заметила Лука. Значит, я прав: она разозлилась. Я нахмурился и открыл рот, но тут она серьено посмотрела на меня: - ...Я не ненавижу то, что ты играешь с девушками, - тихо произнесла она. - Просто делай это там, где я не увижу. - Ты презираешь эту часть меня? - на мои глаза стали наворачиваться слезы. Странно. С чего это я стал таким эмоциональным? А, точно. Это же Лука. Она замолчала и продолжила писать. Повисшая тишина пугала меня, я ждал ответа. Наконец Лука улыбнулась и протянула руку стереть мои слезы: - Нет, не презираю, - заверила она. - Ты такой, какой есть. Лука отложила ручку и обняла меня. На сердце стало тепло. Я закрыл глаза и обнял ее в ответ. Она не осуждала меня, но и не хвалила. Просто позволяла мне быть собой, и ценила меня таким, какой я есть. От этих мыслей мне стало еще приятней находиться в ее компании. - Лука? - Да? - Хочешь вернуться на крышу? - мне хотелось как-то загладить перед ней произошедшее. Она издала вздох: - Сегодня слишком холодно, - приглушенно пробормотала она, уткнувшись мне в плечо. - Давай останемся здесь. - Я думал, тебе нравится холод, - заметил я. Девушка отпустила меня и пожала плечами; ее ладони по-прежнему лежали на моих. - Сегодня - не нравится, - усмехнулась она. Я усмехнулся в ответ. Так наши отношения наладились. Напряженность ушла и все стало по-старому. Вот и хорошо: я терпеть не мог драму. Лука продолжала писать, а я положил голову на лежащие на столе руки и глядел на нее. - Пропускаешь занятия, - предупредил я. Розововолосая пожала плечами: - Все равно не хотела идти. - Отстанешь. - Когда еще я смогла бы увидеться с тобой? - тихо спросила она. Я задумался; подмечено верно. По утрам со мной Рин, после полудня и вечером мои "любимые". На Луку оставалось только время до окончания обеда. Впрочем, говорить это я не стал и сменил тему разговора: - А что ты пишешь? - Тексты песен. - Те же самые? - Ммхм. Прочесть их я по-прежнему не мог, с английским у меня было так себе. Лука повернулась ко мне. Она отложила ручку и почему-то хмурилась. Внезапная смена настроения застигла меня врасплох. - Лен, я никак не могу понять... - Понять что? - озадаченно спросил я. Лука, по-прежнему хмурясь, указала на мои очки: - Они настоящие? Я не сразу понял смысл сказанного. Что за престранный вопрос. Я пожал плечами, выпрямился, снял очки и показал ей: - Да, настоящие. Вот - видишь, линзы. - Но я видела, как ты ходил без очков. - Они для чтения, - я пожал плечами и снова надел очки. Самое простое объяснение, причем правдивое. Однако Луку оно, кажется, не удовлетворило. Она приподняла брови: - Не думала, что ты из тех, кто любит читать, - бесцеременно заметила девушка. Меня это не смутило, ведь это тоже было правдой. Тем не менее, я нахмурился - уж очень прямолинейна она была. - В них я выгляжу более круто. Лука закатила глаза и вернулась к своему тексту. - Что? Реально добавляет шарма. - Ты странный, - сказала Мегурине. - Очки, чтобы выглядеть круто? Ты даже не попытался солгать. - Это чистая правда, - ухмыльнулся я. - Девушкам нравятся парни в очках. Лука захихикала. Я улыбнулся. Мне следовало чувствовать себя осмеянным, но... это же Лука. - А мне не нравятся, - заметила Мегурине. Она зачеркнула несколько слов и написала другие поверх, все это время постукивая пальцем по столу. Проверяла темп? Ритм? Уточнять мне было неинтересно. - Тогда какие парни тебе нравятся? - спросил я, по-прежнему разговаривая шепотом. Лука передернула плечами, провела черту и что-то написала под ней. - Никогда не задумывалась над этим, - Лука принялась писать на японском. Правда, то был ромадзи, и я все равно не понимал ни слова. - Наверное, парень должен быть выше меня. Откровенный. С симпатичным голосом. Она ухмыльнулась мне, приподняв бровь: - А тебе, видимо, нравятся любые девушки. - Эй-эй, у меня тоже есть определенные стандарты, - я поднял руку, обороняясь. Лука снова одарила меня той же ухмылкой. Я перевел взгляд на лист бумаги, скрестил руки на груди и немного задумался. - К примеру, она должна быть симпатичной. - Ну разумеется. - Или сексуальной, - продолжал я, игнорируя ее подколки, - длинные или короткие волосы - непринципиально. По-лисьи узкие глаза или большие? Сойдет и то и то. Худощавого или атлетического телосложения... главное, чтобы была ниже меня ростом. И выглядела женственно. А еще мило улыбалась. И была рассудительно-взрослой... Хотя нет, наивная тоже пойдет, - размышлял я вслух. - И еще должна быть хороша в постели, так? - добавила Лука. Я впился в нее взглядом; она по-прежнему ухмылялась, строчила текст и контролировала ситуацию. Она смирилась с этой частью меня, но, видимо, это ничуть не мешало ей высмеивать ее. Я выпрямился; несмотря на мой хмурый взгляд, Мегурине по-прежнему вела себя совершенно спокойно. - Да, и я терпеть не могу розовые волосы. Особенно длинные, - сообщил я. Лука заметила брошенный ей вызов и склонила голову набок: - Ну а я терпеть не могу светлые волосы. Особенно завязанные в невзрачный маленький хвостик. - Он не!.. - начал было я, однако Лука прижала палец к моим губам и я замолчал на полуслове, шокированный. Розововолосая покачала головой: - В библиотеке нельзя шуметь. Она убрала палец и вернулась к работе. Я немного понаблюдал за ней и осознал, что мне понравилось ощущение ее кожи на губах. Так что я наклонился вперед, прижался губами к ее ухами и прошептал: - Я солгал. Лука не шелохнулась, однако скосила глаза на меня: - Насчет чего? - На самом деле мне очень нравятся длинные волосы. Лука не отвечала. Я ощущал напряжение, теплоту между нами. Мне нравилось болтать с ней вот так: никаких уловок, никаких скрытых мотивов. Просто дразнить друг друга, намекать и подталкивать. Она повернула голову. Наши губы почти касались, и это мне тоже нравилось. - Хорошо. Мне вообще-то тоже нравятся очки. Я улыбнулся. Ее дыхание опаляло мне губы. Правда, Лука отвернулась, и эта связь между нами исчезла. Ничего страшного; мне все равно не хотелось большего - этого интимного мгновения было достаточно. Я просто дразнил ее, потому что мне так нравилось. - Кажется, ты влюбляешься в меня? - усмехнулся я. Я часто задавал девушкам этот вопрос, особенно если они играли в недотрог. Их реакция каждый раз забавляла: очень, очень милая. Однако на этот раз я спрашивал с совсем иной целью - безо всякого подвоха и задней мысли, просто чтобы продолжить разговор. Я знал, что она все равно ответит отрицательно. Мегурине улыбнулась той самой потрясающей улыбкой: - Ты мне нравишься. И я люблю твой голос. - Только мой голос? - спросил я низким, чувственным тоном. Однако она бесстрастно кивнула: - Ага. Только твой голос. Я улыбнулся; ответ мне пришелся по душе. Я прислонился к ней; Лука перестала строчить. - Я не могу писать, пока ты навалился на мою руку. - Тогда не пиши. Она поцеловала меня в макушку, отложила ручку и обхватила меня рукой за плечи. - Ты такой избалованный. Словно ребенок, - мягко упрекнула девушка. После этих слова воцарилось полная тишина - что и хорошо. Не считая приятно тихого тиканья библиотечных часов. Компания Луки тоже была приятной. Вдруг телефон в кармане завибрировал: сообщение от Лили, спрашивающей, когда я буду свободен. Набирая ответ, я чувствовал на себе внимательный взгляд Луки. Интересно, считалось ли это за "там, где я не увижу". Пришло сообщение от Мики, на него я тоже ответил, после чего задвинул крышку и сунул телефон обратно в карман. После секундного молчания Лука заговорила: - Слушай, ты голоден? - спросила она ни с того ни с сего, по-прежнему тихим голосом. Я кивнул, не желая отвечать отказом. Тогда Мегурине вытащила из кармана несколько пакетов с бутербродами и положила поверх бумаги, которую всего несколько мгновений назад держала в руках. - Купила специально для нас, - пояснила она, когда я привстал, чтобы осмотреть содержимое. - Чтобы не пришлось снова уходить. - Что это? - я взял один пакет в руки. - ...со вкусом тунца? Отвратительно. Лука хмуро посмотрела на меня: - Мне нравится тунец. - Но у тебя нет ни одного с бананами, - угрюмо заметил я. Лука выхватила бутерброды у меня из рук и сложила в одну кучку, подальше от меня. - Это вкус банана отвратителен. - Вовсе нет, он чудесен. - Если тебе ничего не нравится, значит, ничего не получишь. А если хочешь что-то конкретное, в следующий раз пошел бы покупать со мной, - фыркнула Лука. Она выглядела обиженной, но даже в гневе оставалась красивой; розовые волосы блестели в свете ламп. Она меня завораживала, и я ответил, не раздумывая: - Может, и пойду. Какое-то время она смотрела мне в глаза, затем моргнула: - Обещаешь? Это не помешает твоему "выделяемому на девушек" времени? - Теперь это так называется? - Можем назвать иначе, если пожелаешь. Например... ну, скажем, "выделяемое на этически сомнительные поступки" время. - Эй, не злись. - Я и не злюсь. Я моргнул, затем взял один из бутербродов из кучи и развернул. Телефон снова загудел - наверное, пришли ответы - но пока что я предпочел проигнорировать. Отвечу потом - может быть. - ...Слишком длинно. Называй просто "время на девушек". Я удовольствовался бутербродом со вкусом дыни, откусил и продолжил: - И - да. Обещаю придти. Лука вздохнула и горько улыбнулась: - Нет, ты не придешь. - Приду, клянусь. - Ты постоянно лжешь женщинам. Как я могу воспринимать твои слова всерьез? - Потому что ты не женщина. Мегурине озадаченно посмотрела на меня. Я уже доедал бутерброд, когда она подала голос: - И кто же я? - Ты - Лука. Простой ответ без приукрашиваний. Она - Лука. Она отличается от остальных. Осознав смысл сказанного мной, Лука улыбнулась той самой улыбкой. Я уже привык к ее красоте и простоте, однако это означало, что улыбка мне надоела. Девушка отвернулась, порозовев, и принялась за бутерброд с тунцом. Именно тогда я решил сделать еще один шаг, чтобы она стала еще счастливее: - Хотя вообще-то нет. В смысле - не пойду с тобой за бутербродами. - ...почему? - Потому что я приготовлю для нас обед. Я произнес это, не раздумывая, даже не обдумав как следует эту идею. Однако я не злился на себя за то, что сболтнул: все в порядке. Я все равно это сделаю. Лука на мгновение задумалась. Я думал, она улыбнется и поблагодарит меня. Вместо этого реакция оказалась противоположной. - Ты не умеешь готовить. - А? - Я в этом уверена. Ты наверняка ни разу в жизни не готовил даже бенто, не говоря уж про рисовые шарики. - Я... я умею готовить! - А ну тихо! - раздался чей-то окрик - вероятно, от стола библиотекаря. Я раздосадованно нахмурился и снова повернулся к Луке. Та молча жевала и смотрела на меня скучающим взглядом. - Умеешь ли? Я сглотнул ком и отвел взгляд, пытаясь припомнить, когда в последний раз готовил. В смысле, я, конечно, знаю самые элементарные блюда. Однако готовит у нас в доме в основном Рин. Делать обеды мне она давно прекратила, поскольку я забивал. До встречи с Лукой обедом меня кормили обычно другие девушки - скармливая прямо из рук и хихикая от похвал. Однако готовить самому... Тут я начал страшиться сделанного мной обещания. Но я был слишком горд, чтобы забрать свое слово. Так что я твердо стоял на своем. - Умею. Можешь даже попросить, чего пожелаешь. Давай, вперед, - бросил я ей вызов. Лука посмотрела в сторону. - Жирный тунец. Суши. Омар. - Эй, все это слишком дорогое! - Тихо! - снова раздался окрик. Лука не обращала внимания - она снова ухмылялась: - Да я шутила. Что насчет самого элементарного? Ну, рисовые шарики, тамагояки, маринованные огурцы... Такие, как в магазине. - Скучноватая подборка, нет? - Это классика. Мне не хватало традиционных японских блюд. -...Ладно, будет тебе это. Принесу столько, что хватит на двоих, - пообещал я. Тут мне пришла на ум мысль и я быстро добавил: - В компенсацию. Лука озадаченно посмотрела. - За что? - За увиденное тобой сегодня. Какое-то время она молчала, а я гадал, не слишком ли рано было поднял тему. Но она ответила, и все мои опасения были позабыты: -...Звучит неплохо. А затем взяла меня за руку. Ее пальцы и кожа были теплыми. Я взял ее за руку в ответ. Эти маленькие, нежные прикосновения, которые мы дарили друг другу, мне тоже нравились. Совсем не то, к чему я привык. Страсть - это навечно, я так считаю. Страсть длится до тех пор, пока ты остаешься привлекательным и хитроумным. Секс, перепихоны, тусклые спальни, пахнущие потом. Я привык к этому, я предпочитал это. Заставлять женщину стонать, и попробовать каждый кусочек ее тела. Однако сейчас я касался Луки, чтобы вызвать у нее улыбку, чтобы удержать ее. Интересно, почему я так привязался к столь невинному существу. Как знать? Может, мы родственные души. Может, дело в том, что мне нравились длинные волосы. Заниматься самоанализом я не стал. Мне по-прежнему по нраву женщины, я по-прежнему занимаюсь с ними сексом, не устанавливая реальных отношений. А вот Луку я отнес в друзья. Нет, пожалуй даже не просто в друзья. Между нами не было границ, негласных ограничений. Мы были друг у друга, и вместе мы делали все, что хотели. - Лука? - прошептал я. Она потерла большим пальцем тыльную сторону моей ладони: успокаивающе-теплый жест. - Да? - Я люблю твою улыбку. Она склонила голову набок. - Но я сама тебе лишь нравлюсь? - Ага. Тогда поцелуй меня, раз ты любишь мою улыбку, а я люблю твой голос. Так я и поступил, потому что по какой-то причине это казалось совершенно правильным поступком. Поцелуй ничего не изменил между нами. Он не был полон сексуального притяжения, и романтического - тоже. Всего лишь поцелуй, теплый и простой. Когда наши губы разошлись, я почувствовал дрожь в коленах и участившееся сердцебиение: никогда прежде не ощущал такого. Лука прижалась своим лбом к моему и улыбнулась. Ее щеки пылали. Я улыбнулся в ответ. - Хочешь дальше целоваться? - спросил я. Лука усмехнулась и кивнула. Мы продолжили. В воображении я целовал ее улыбку, а она - мой голос: то, что мы любили друг в друге. Когда губы разошлись, краем глаза я заметил, что кто-то наблюдает за нами. Я увидел, кто это, и мое сердце замерло, а по спине пробежал холодок. Рин. Сжимая в руках книгу, она мерила меня одним из самых страшных и злобных взглядов в моей жизни. Рин заметила, что я вижу ее, посмотрела на Луку, затем снова на меня. Она что-то прошептала, зловеще улыбнулась, подошла к одному из стеллажей и скрылась из виду. Я попытался понять, что она произнесла, припоминая движения ее губ. Лжец. По моей спине снова пробежал холодок. - Лен? Я оглянулся на внимательное лицо Луки. - То была твоя сестра. Тут я осознал, что она тоже заметила ее, и кивнул, не зная, что и сказать. По какой-то причине мне было больно оттого, что Рин видела меня с Лукой. Я хотел сохранить это в секрете, а теперь все выглядело так, будто я наврал насчет нежелания ухлестывать за ней. Хотя какое мне дело? Рин знает мою тайну: знает, каков я. Быть может, мне было больно не потому, что Рин видела меня. Быть может, это потому, что я ощутил внезапный беспричинный страх. Как будто интуиция предупреждала меня. Я проигнорировал: это была Рин - человек, с которым я вырос, моя единственная сестра. Она ни за что не пожелала бы мне вреда. Наверное, она смотрела на меня так просто потому, что сердилась, что я солгал ей. Хотя на самом деле я не лгал: я не пытаюсь затащить Луку в постель и все такое. Однако... Я выбросил эти мысли из головы. Когда возникают неприятные ситуации вроде этой, я поступаю всегда одинаково. Появится конкретная проблема - буду думать, как ее решить, а пока волноваться не о чем. Это беззаботно-расчетливое отношение никогда меня не подводило. Лука все еще смотрела на меня. Интересно, испытывала ли она тоже страх. Я ободряюще улыбнулся: - Не волнуйся насчет нее, - я поцеловал девушку в щеку. - Она безобидна. - Она нехорошо смотрела на нас. - Рин такая. Все будет в порядке, - прошептал я, глядя на губы Мегурине. Мне хотелось снова целовать их - целовать до тех пор, пока не закончится воздух в легких. Однако Лука отпустила мою руку и отвернулась. Я вдруг начал тревожиться за нее. Может, она и впрямь боялась? - ...Хочу вернуться в класс. Я смотрел на нее в замешательстве, озадаченный внезапной сменой темы: - Я думал, ты терпеть не можешь там находиться. - Дам ему еще один шанс, - Лука снова встретилась со мной взглядом. - И хочу, чтобы ты поступил так же. Я рассмеялся; на самом деле меня это немного задело. Рин не могла так сильно ее напугать, верно? - С чего это вдруг? Ты боишься, что ли? Лука улыбнулась и все мои тревоги улетучились. Она положила ладонь мне на щеку и мягко шепнула: - Кажется, мне передалось немного твоей храбрости. Спасибо. Клянусь Богом: эта девушка делала все возможное, чтобы у меня колотилось сердце подпрыгивало в груди. Она встала, убрала руку и сложила все свои вещи обратно в сумку. Я наблюдал за ней, затем коснулся ее бедра и прижался к ее боку. - Завтра ты будешь здесь, да? - робко спросил я. Я что - умолял? Странное. Жалкое зрелище. Лука утешительно положила руку мне на голову: - Буду на крыше. С нетерпением жду обеда, который ты приготовишь. Пошли. Вернемся вместе. Я нахмурился. Идти на уроки не хотелось, хотя... чем еще заняться? Я смирился с ее предложением, встал и сунул в карман пару из оставшихся бутербродом, что вызвало у Луки улыбку. Когда она повернулась выйти из библиотеки, я положил руку ей на плечо и она оглянулась. - Ничего, если я еще раз поцелую твою улыбку? Лука помолчала, потом улыбнулась. Ох, как же я обожаю эту улыбку. - Ты такой избалованный, - мягко сказала она. - Тебя нельзя даже оставить одного. Я проигнорировал замечание и притянул ее ко мне. Мы снова поцеловались; интересно, позволит ли она мне продолжать это. Потому что я не хотел прекращать поцелуи. Испытывает ли она тоже самое чувство? Лука быстро отстранилась. Тут я осознал, что это чувство одностороннее. Когда мне было пять, Рин всюду следовала за мной. В то время она боялась даже собственой тени. Куда бы я ни пошел, она шла за мной, цепко держась за руку. Меня это раздражало и я постоянно твердил ей, что пора повзрослеть. Мама, правда, отчитывала меня и заставляла таскать сестру за собой. Я слушался. Мама также любила одевать нас в одинаковые костюмы - как и большинство матерей близнецов. Отличить нас можно было только белой ленте Рин. Она носит ее и по сей день; говорит, что так выглядит симпатичнее. Это правда, Рин определенно симпатичнее с лентой. Как бы то ни было... Однажды, когда мы играли в парке, а наша мать разговаривала с другими домохозяйками, сидя на скамейке неподалеку, я нашел в кустах черного кота. Он был очень молодым, насколько я помню, и не зашипел на меня, когда я опустилась на колени и потянулся погладить его. Его мех был мягким, он терся о мои ноги. Мне это сразу понравилось. Тут ко мне подбежала Рин. В тот день, что редкость, мы были одеты неодинаково. Ее белое платье развевалось вокруг ног, и она по-прежнему носила ту ленту для волос. - Лен, ты не должен убегать от меня, - пожаловалась она, переводя дыхание. Я улыбнулась и поднял кота, который лишь слегка мявкнул. Он оказался очень теплым. - Рин, смотри, котенок! Она ахнула, и стала с улыбкой гладить его. Кот озадаченно посмотрел на нее и начал вырываться из моих объятий. Я опустил животное, однако оно не убежало, а стало тереться об ее ноги. Улыбка Рин стала шире. - Такой милый! - сестра захлопала в ладоши. - Давай оставим его у себя! - Давай для начала дадим ему имя. - Какое, например? - Лен, - ответил я. Тогда я был маленьким и с воображением у меня был напряг, а это имя первым пришло в голову. Рин нахмурилась, покачала головой и скрестила руки на груди, надувшись: - Нет, иначе, - потребовала она. Я наклонился к коту и задумался. - Тогда Рин! Будет совсем как ты, - решил я. Рин ничего не ответила и я оглянулся на нее. Она впивалась в меня взглядом. Затем вдруг расплакалась и затрясла головой. Я отступил, озадаченный ее резкой сменой настроения. После вопроса, что не так, она указала на кота: - Ты хочешь заменить меня! - крикнула она. Кот вылизывался, не обращая ни малейшего внимания на разыгрывавшуюся драму. - Хочешь заменить меня кошкой! Я потерял дар речи и отчаянно замотал головой, положив руки ей на плечи: - Нет, вовсе нет! - Я не хочу, чтобы меня заменили! Лен должен любить меня, только меня! - продолжала кричать сестра. Она стряхнула с себя мою ладонь и подхватила кота на руки. Тот вырывался, однако Рин все равно побежала прочь. Я - следом. Сестра по-прежнему громко всхлипывала, когда добежала до мусорного контейнера, явно намереваясь выбросить кота туда. - Меня не заменят! Не позволю! - рыдала она. Кот громко зашипел и выпустил когти. Прибежала мать, но было слишком поздно. Кот остался целым и невредимым, однако Рин серьезно пострадала. На ее левом предплечье и по сей день остается шрам. Когда я с папой пришли к ней в больницу, она хмуро посмотрела на меня. Руку ей уже перебинтовали. Пришлось накладывать швы, насколько я помню. Еще я помню, что потом она неделями не разговаривала со мной, за одним исключением: - Ты не имеешь права заменять меня. Никогда. Никем, - сурово сказала она. - В произошедшем виноват ты, Лен. Только ты. С тех пор я старался никогда не расставаться с ней. - Ты что - тренируешься стать домохояйкой? Она застала меня врасплох; я чуть не выронил рисовый шарик, который катал в руках. Рин прислонилась к косяку кухонной двери, скрестив руки - как будто застукала меня на горячем или что-то подобное. В памяти мелькнуло ее вчерашнее разъяренное выражение, однако я проигнорировал воспоминание и продолжил катать рис. - Нет - я готовлю обед. Она подошла и прислонилась к столешнице, по-прежнему скрестив руки на груди: - Довольно странно видеть тебя вставшим в такую рань, но готовящим обед - это совсем уж чудно. Ты точно Лен? - поинтересовалась она. Однако ее тон не был добродушным, скорее строгим и обвиняющим. Я нахмурился и посмотрел на сестру. Над скрещенными руками виднелись выпуклости грудей, и это привлекло мое внимание. Однако я отвернулся, изо всех сил стараясь не обращать внимания на частое сердцебиение. Вместо этого я сосредоточился на том, чтобы обернуть рисовый шарик морской капустой и аккуратно уложить в стоящее рядом бенто. Одно было уже заполнено, другое частично готово. Кто бы мог подумать, что готовка займет столько времени. Однако Рин заметила и снова посмотрела на меня пристальным взглядом. - Готовишь себе обед? - спросила она ровным голосом. Она подталкивала меня соврать, это очевидно. Рин явно уже заметила, что коробок две. Я не видел причин лгать и пожал плечами: - Себе и другу. Сестра затихла. Я стал катать очередной рисовый шарик, положив в него немного тунца. Руки стали мокрыми и вдобавок будут пахнуть уксусом. - Я знаю этого друга? - Рин зевнула и потянулась. Я изо всех сил старался не смтреть на ее уже довольно взрослое тело, и сосредоточился на ответе. Не знаю, почему, но это оказалось непросто. - Можно и так сказать. - Мику? Я покачал головой, не встречаясь с ней взглядом. - Неру? Я снова покачал головой и засомневался: не лучше ли прямо сказать ей?.. Рин продолжала перечислять: - Мики? Тето? Лили? Хаку? - Нет. Странновато было слышать из ее уст перечисление всех моих девушек. Я не выставляю свои отношения напоказ - так откуда она знает про всех?.. А, может, они общались? На это месте я забеспокоился, не оказал ли мой образ жизни влияние на поведение Рин в школе. - ...Тогда кто? - прошептала сестра. Странно, обычно она так себя не вела. Я положил в бенто последний рисовый шарик и накрыл крышкой. Готово. Рин все еще стояла рядом со мной, ожидая ответа. Поэтому я ответил - просто чтобы она ушла. Рин начинала меня пугать. - Это для Луки. Сперва Рин никак не отреагировала. Просто стояла, широко распахнув глаза. Я прошел мимо нее, захватив по пути сумку, направляясь к двери. Сперва казалось, что с ней все в порядке. Только когда я стал одевать ботинки, она ударила меня своей сумкой. И снова и снова. - Ай! Эй, что это ты... Больно же! Я попытался ухватить ее за запястья, однако Рин бушевала слишком яростно. Эти удары не были легкими и игривыми. Жестокими и дикими, полными желания причинить боль. - Ты солгал! - выкрикнула она. - Сказал, что не станешь ухлестывать за ней! - Я не ухлестываю, правда! Ааа! - пряжка сумки порезала мне щеку. Рин замерла и ахнула. Я прижал ладонь к пульсирующей щеке. Кровотечение. Неглубокое, но тем не менее. Я посмотрел на сестру. Та, шокированная, расплакалась. И покачала головой, нахмурившись: - Я видел, как ты ее целуешь! А теперь это! Лен, ты любишь ее! Я попытался что-то сказать, однако вместо этого молча открывал и закрывал рот. Рин заполнила тишину за меня своим криком: - Ты лгал мне! Лгал! Ты любишь ее! Ты не имеешь права любить ее, не имеешь! - всхлипнула Рин. Затем пнула меня, застигнув врасплох, схватила обувь, вылетела из двери и громко хлопнула. Повисла мрачная тишина. Я не шевелился, потому как не мог поверить, что только что произошло. Ни о чем конкретно не думая, на автомате промыл и перевязал порез. Слова Рин по-прежнему звучали эхом в моей голове, как бы я ни старался их проигнорировать. Рин напала на меня - реально напала. И назвала лжецом. И расплакалась. Расплакалась из-за меня. Я поглядел в зеркало у двери. В отражении на меня смотрело лицо Рин. Лен, ты любишь ее! Неправда, - хотелось мне сказать ей. Я не влюблен. Я не люблю Луку, я люблю только ее улыбку и ее компанию. Та, кого я люблю, та, кто для меня важнее всех, та, кого я хочу сделать самой счастливой девушкой на свете - это... это... ...Это ты, Рин. Я люблю тебя. Я... Бах! Кулак врезался в стену. Я поморщился и зажмурился. Пальцы начали пульсировать болью и я постарался сосредоточиться на этой боли - в пальцах, а не в сердце. Я зашел слишком далеко. Слишком много думал об этом. Она только моя сестра - сестра-близнец - и ничего более. Ничего. Я не мог думать об этих желаниях, потому что опасался, что на свободу вырвется нечто опасное - то, что я не смогу проигнорировать. Так что вместо этого я сосредоточился на том, чтобы не опоздать в школу. Быть может, стоит позвонить Мику и спросить, не прочь ли она прогулять со мной первые уроки, чтобы мы могли целоваться и все такое. Я нуждался в чьих-нибудь касаниях, в страсти. Мне нужно было, чтобы мысли заполнила другая женщина. Я буду представлять на ее месте Рин. Что я целую Рин и занимаюсь с ней любовью. И использовать это как оправдание, что реальная партнерша удовлетворила меня меньше. Если бы я сделал это, то неправильные помыслы улеглись бы. Потому было необходимо заняться этим прямо сейчас. Мику сняла трубку после первого же гудка и охотно согласилась. За сараем она царапала мою спину и стонала мое имя. Точно так же, как стонала бы Рин, если бы мы когда-либо занимались сексом. Все как я хотел. В пределах досягаемости, прямо подо мной. - Ты выглядишь обеспокоенным. - А? Лука моргнула с серьезным выражением лица; ее палочки зависли над едой. И повторила: - Я сказала, что ты выглядишь обеспокоенным. - Р-разве? - я нервно рассмеялся, не зная, что сказать. Она нахмурилась. - Если бы это было не так, то я бы этого не говорила, - прямо заявила она. Я снова посмотрела на свою еду. Обед, который я так старательно готовил, казался безвкусным. Щека болела, но я старался игнорировать; игнорировать все, что произошло этим утром. Небо сегодня выдалось пасмурным в этот день, а воздух казался тяжелым и влажным. Скоро пойдет дождь? Это неприятно, если мы останемся на крыше, как сейчас... - ...ен? Лен? - Да? - я старался делать вид, что все в порядке. Мне не хотелось об этом думать. Не хотелось думать, как я разбил сердце Рин, как осознал, почему веду себя так. Хотелось просто забыть обо всем это и вернуться к тому, как все было раньше. Когда я не знал, когда Рин не знала. Прямо сейчас Лука разглядывала меня, отправляя в рот очередной огурец. - Хорош на вкус. Ты доказал, что я ошибалась. - О, правда? Спасибо. Я понял, что ответ получился странным; Лука снова стала разглядывать меня. Слишком очевидно, наверное. Черт. Черт побери. Мегурине положила палочки обратно в бенто и закрыла крышку. Я это заметил. - Больше не хочешь есть? - Нам надо поговорить. Я нахмурился и вздохнул. Наверное, она без труда заметила, что со мной что-то не так. Я опустил руки: пусть будет то, что будет. Сейчас мой разум был слишком затуманен. Я так привык к контролированию ситуации, к тому, что все идет так, как мне хочется. Всегда. До сегодняшнего дня; теперь я... Я... - Лен, я закончила текст песни. Я удивленно посмотрел на нее. Она... не собиралась спрашивать, что со мной не так? - П-правда? Лука улыбнулась и кивнула, вытащила из кармана юбки листок бумаги и протянула мне. Я взял его и развернул. Листок был усыпан царапинами и - кое-где - пятнами. Сбоку виднелись ноты на японском. Однако, какими потрепанными не выглядели бы лист бумаги и записи, все это было плодом усердной работы Луки. Я поднял взгляд на девушку, которая сияла от гордости. И почувствовал, что счастлив за нее - потому что когда она выглядела так, кто мог не испытывать подобных чувств? - Я в курсе, что ты не можешь это прочесть, - начала Лука. - И у меня получилось не очень. Но я хотела в первую очередь показать тебе. - Можешь прочесть вслух? Она кивнула, придвинулась ко мне и стала водить пальцем по словам. Пройдясь по первым, знакомым мне строчкам, она продолжила: "Все свободы заключаются в том, кто я есть. Ограниченный, ненавидящий человек не может переступить через себя. Человек, ненавидящий правила, считается "неправильным". Но это не так! Попытайтесь принять ненавистного человека - и тогда множество людей смогут обрести Свободу." Она остановилась. Под словами текста виднелась линия, а под линией -ромаджи. Тут я увидел символы, обозначающие "зеркало" и "звук". Моя фамилия. Я удивленно посмотрел на нее. Ее щеки покраснели, но она улыбалась. - Я хотела бы спеть эту песню, - пояснила Лука. - На английском. Однако мне показалось, что иметь возможность спеть и по-английски и по-японски будет здорово, так что я записала кусок на японском, видишь? А еще есть кусок целиком на английском, так что можно одновременно петь на обоих языках. - Но?.. - я побуждал ее продолжать. Лука глядела на меня. Ее глаза такие голубые. - Мне хотелось бы, чтобы по-японски спел ты. Мне кажется, песня тебе подходит и... я люблю твой голос. Мое сердце замерло, а лицо начало краснеть. Странно было смущаться от такой простенькой просьбы. Хотя нет; я испытывал не смущение, а радость. Потому что Лука выбрала меня. Потому что она любила мой голос. Я кивнул и сглотнул ком. - Прочти мне вслух этот кусок. Она так и поступила. Ее голос даже попадал в ритм, которым я бы сам спел это. "Я хочу "свободу" без ответов. Мне ник ч ему свобода с ответами. Однако, зная этот "ответ", границы моей свободы расширяются. Даже когда у тебя нет свободы, ты хочешь ее заполучить, и это хорошо". Я произнес эти слова одними губами и попросил ее записать на кандзи. Она так и сделала - на обороте листа - а я тем временем изо всех сил старался запомнить строчки и ритм. Она спела мне остаток песни, после чего мы репетировали, и я совсем забыла о сегодняшнем утре и о Рин. Все, что сейчас имело значение, - это пение. С Лукой, с той самой песней, которую она сама сочинила. - Тебе понравилась? - спросила она, пока я пил воду; в горле пересохло. Я быстро осушил бутылку и с улыбкой кивнул: - Я ее обожаю. Мегурине улыбнулась. Было видно, что она почувствовала облегчение. Или счастье. В любом случае это побудило меня наклониться ближе к ней, прижавшись лбом к ее лбу. Она приподняла бровь. - Что ты делаешь? - тихо спросила она. Я улыбнулся. - Хочу поцеловать тебя. - У тебя на шее засосы, - заметила розововолосая. Я немедленно прикрыл их рукой. Неудивительно, что они появились, учитывая, чем я занимался утром. Впрочем, Лука ухмылялась: - Я бы предпочла сейчас обойтись без поцелуев. Я нахмурился: - Совсем без поцелуев? - От тебя еще и духами пахнут. Аромат роз, - сказала она мне, отодвигаясь. Я поднес рубашку к носу: Лука оказалась права. Я громко вздохнул. Мику, вероятно, рекламировала какой-то новый аромат. Ох уж эти проблемы от популярных моделей... Лука, проигнорировал меня, сложив листок обратно в карман, а доеденный бенто - в сумку. Мы ели во время пения. Ей понравилась моя стряпня и она попросила меня делать это каждый день. Я нахмурился и ответил, что ей придется заплатить мне за такую услугу. Лука улыбнулась, но не засмеялась. Именно тогда я обратил внимание, что Лука никогда не смеется. Да, время от времени хихикает, но смеяться - нет. Я слышал, как где-то вдалеке грохочет гром, но не обратил внимания. - Лука? - Да? - Ты когда-нибудь смеялась? Лука странно посмотрела на меня: - Конечно, смеялась? - Когда? - Точно не помню; в детстве, наверное... - Но в недавнее время не смеялась? Лука ненадолго задумалась и покачала головой. - Нет. - Почему? - Думаю, не было причин смеяться, - Лука пожала плечами, встала и бросила на меня взгляд. - Перерыв скоро заканчивается. Пошли. - ...Стало быть, больше прогуливать не будем? Она усмехнулась и протянула мне руку: - Пока что не будем. Я принял руку. Она помогла мне подняться на ноги и тут я воспользовался моментом, поцеловав ее. Я вспомнил, почему мне так хотелось ее поцелуев и почему мне их так не хватало. Когда мы отстранились друг от друга, Лука хмурилась: - ...Я же сказала, что не хотела тебя целовать. - Знаю, - прошептал я, улыбаясь. Девушка по-прежнему хмурилась. Уголком глаза я заметил вспышку молнии, сопровождаемую громом. Лука оглянулась назад, затем снова на меня. - Похоже, скоро дождь, - прошептала в ответ Лука. Я, по-прежнему улыбаясь, пожал плечами: - Ну и пусть. Давай еще ненадолго задержимся здесь. Посыпались дождевые капли. Лука покачала головой. - Не сходи с ума, Лен. Она попыталась уйти, все еще держа меня за руку, но я оттащил ее назад. Тогда она посмотрела на меня очень сердитым взглядом. Дождь стал накрапывать чаще, но все еще умеренным темпом. - Что ты!.. - Лука, ты когда-нибудь танцевала? Холодные капли сыпались на нас. Мегурине озадачилась: - Мм, наверное, да?.. - Тогда давай потанцуем. - Что? Я оттащил ее назад и заставил танцевать со мной своего рода вальс. Лука споткнулась и ошеломленно посмотрела на меня. Дождь усилился, загрохотал гром. - Лен, ты с ума сошел! - Я схожу с ума по тебе, детка. - Это безумие! - Разве нет? - я ухмыльнулся ей. Мы вымокли под дождем. Я крутанул ее и она чуть не упала. Тут моя Лука начала смеяться. Она смеялась от смущения или, быть может, от абсурдности происходящего, или потому, что ей стало весело. Как бы то ни было, я начал танцевать сам, покачивая бедрами, поправляя волосы и подмигивая ей. Лука смеялась и качала головой, а я отвечал усмешкой. Затем она схватила меня за руки и стала танцевать со мной. Мы плясали в такт любой музыке, какая только приходила на ум, кружились, смеялись и подпрыгивали: просто потому, что могли. А моя Лука все смеялась и смеялась, и это был самый красивый звук, который я когда-либо слышал. Тогда я решил, что больше не люблю ее улыбку. Теперь я был безумно люблю ее смех. Зазвенел звонок, пророкотал гром, небо озарилось молниями. Капли продолжали падать на нас, а мы танцевали. Ух, как танцевали. Лука смеялась и я смеялся; мы двое - больше ничего не имело значения. Крыша была нашей танцевальной площадкой, дождь нашей музыкой. Лишь два танцора. Затем она прыгнула на меня, обхвати руками за шею. Я чуть покачнулся от ее веса, и тут она меня поцеловала. Так поцеловала.. Я зажмурился, прижал ее к себе, и мы так и остались стоять. А когда она отстранилась, то улыбалась, а ее щеки пылали. Думаю, тогда мы оба кое-что поняли. Что-то произошло между нами: мы оба поняли это. Но ничего не сказали вслух, потому что это было совершенно очевидно. Все оказалось именно так, как сказала Рин. Именно те самые слова. - Лен? - выдохнула Лука, пытаясь отдышаться после танцев и смеха. - Да? - Ты безумный. Безумный, и я это обожаю. Я улыбнулся так широко, что царапина на щеке заболела. - Я схожу с ума по тебе, Лука, - сказал я ей. Она с усмешкой притянула меня и снова поцеловала. Мы целовались под дождем, а больше ничего не имело значение. Затем зазвонил телефон. Я проигнорировал его, думая, что это Мейко, Мику или кто-то в этом роде. В сравнении с Луко они не имели значения, так что я не стал отвечать. Позднее, проверив телефон, я увидел пропущенный звонок от Рин. И сообщение. Я никогда тебя не прощу. Прошло несколько недель. С Рин я почти не виделся; она старательно избегала меня. Оно и хорошо: я понятия не имел, что с ней делать. Утром она уходила в школу пораньше, а вечерами я никогда ее не видел. Я продолжал ходить в школу, причем на занятия, к облегчению Мейко. Я продолжал видеться со своими девушками, однако свидания становились все короче. Я всегда твердил себе, что любовь - временное ощущение счастья, которое вскоре скукоживается до довольствования имеющимся. Что страсть - это вечное, бесконечное, и приятное чувство. Я знал, как довести девушек до нужного состояния. Во мне были острые "специи", перед которыми они не могли устоять. Однако потом секс наскучил. Флиртом я занимаюсь уже много лет. Реакции и настроения женщин были одинаковыми. Страсть бледнела в сравнении с ее сиянием. Сиянием Луки. Донельзя банальная история, верно? Сердцеед влюбляется и меняется к лучшему. Узнает, что такого замечательного было в этой "любви", и они живут долго и счастливо. Какая вымученная назидательная басня. Какая дурацкая скучная история. Тем не менее, я, похоже, оказался втянут в этот сюжет, и выхода нет. Ну ладно. Реальность все равно не страдает избытком воображения. Но это странно. Лука никогда не говорила, что мы "встречаемся". Или что мы "влюблены". Собственно, она даже поощряла меня проводить "время с девушками", как она это называла. - Если это делает тебя счастливым, то вперед. Мне все равно, - пожимала она плечами, вгрызаясь в сэндвич. На обед мы решили купить магазинную еду и выяснить, что нам больше всего нравится. Сегодня тестировали сэндвичи с тунцом. У Луки оказались пересоленные, а у меня просто невкусные. И чего мы, собственно, ожидали?.. - Ты уверена? - я посмотрел на нее. - Ты не ревнуешь? Лука пожала плечами: - С чего бы мне ревновать? Быть может, это только я чувствовал, что мы влюбились друг в друга. Я не стал развивать тему из-за этих подозрений. Любовь была и впрямь очень сложной штукой. Придется адаптироваться. Лука взглянула на часы, встала и скомкала обертку. - Пошли, мы же не хотим опоздать, - она помогла мне встать. Лука у нас следил за временем и провожала меня в класс, чтобы удостовериться, что я попаду на занятие. И почему женщин так волновало мое образование? Так или иначе, я последовал за ней. Мы выбросили мусор и зашагали дальше, держась за руки. Уверен, о нас теперь ходят слухи. Впрочем, ни один из из нас не обращал на это внимания. Я к ним уже привык, а Лука уже говорила, что ей здесь не нравится. Поэтому мы вели себя невозмутимо, когда другие пялились или перешептывались. Да, у Лена Кагамине появилась новая женщина. Или он таки остепенился. Студентка по обмену безнадежна. Или она всегда была немного распущенной. Говорите, что хочешь. Я все равно собираюсь поцеловать ее перед классом, когда нам надо будет расходиться. Что меня реально волновало, так это то, что она шла обратно в класс. В один класс с Рин. Ее не запугивали, верно? Нет, Рин не стала бы действовать так жестоко. Оставалось надеяться, что она не будет вымещать злость на Луке. Если ей на кого и злиться, то только на меня. Однако Рин избегала меня, так что мне оставалось только волноваться. На следующий день я спросил про нее у Луки. - Твоя сестра? - Да. Она... она ничего не делала тебе? Мне было стыдно вот так вот перешептываться за спиной Рин, однако я по-прежнему не мог набрать в себе храбрости лично поговорить с ней. Лука покачала головой, явно не лукавя: - Нет. Вообще в последнее время она редко появляется в классе. Я удивленно посмотрел, и она пояснила: - В последнее время она часто ходит в лазарет. Тут я запаниковал. Лазарет? Она заболела? Что-то не так? Почему она ходит туда каждый день? Рин что-то утаивала от меня? Если случилось что-то нехорошее, я должен был знать об этом - неважно, что делала Рин в прошлом. Я волновался за нее и внезапно почувствовал вину за то, через что ей пришлось пройти, как будто в этом я был виноват. Я встал под взглядом Луки. - Ты идешь туда? - спросила она, уже прочтя мои мысли. Я кивнул и нахмурился: - Тебе, думаю, лучше не идти со мной. - Понимаю, - Лука кивнула, встала и с улыбкой подошла ко мне, похлопав по спине. - Удачи. Я не размышлял над тем, почему Лука только сейчас сообщила мне об этом. На уме было только как я посмотрю в лицо Рин, и почему она в лазарете. Когда я подошел, Рин за закрытой дверью смеялась. Искренним смехом: значит, она была счастлива. Странно, этого я совсем не ожидал. Быть может, грустного смеха, но точно не такого. Я замер у двери, подслушивая происходящий внутри разговор. - И тогда я сказал "Я был слишком занят поеданием мороженого, но не волнуйся! Я все еще здесь!" Она чуть не отвесила мне пощечину, но затем - представляешь? - взяла его. Пломбир ограниченного тиража, который выпускался только в тот день. Рин снова хихикнула, что заинтересовало меня еще сильнее. Тот второй голос, который принадлежал не Рин... где я его слышал? Где-то точно слышал, но вот где?.. - Сенсей, вы словно ребенок. Это всего лишь мороженое. Вы точно доктор? - Н-не дразни меня! Я доктор, честное слово! Она снова засмеялась. Когда в последний раз Рин столько смеялась? Мой живот словно узлом скрутило. В моем присутствии она редко смеялась. Кто этот парень? Я украдкой глянул в окно и сразу узнал. Синеволосый доктор. Он, взволнованный, сидел за своим столом, а Рин сидела рядом на койке для пациентов. Ее щеки покраснели, и она вытирала слезы от смеха. Она была счастлива. Улыбалась, вела себя беспечно. Мне было больно видеть ее такой - хотя бы потому, что давно не видел ее настолько счастливой. - Ооо, и что случилось потом? - заинтригованно спросила Рин, сцепив пальцы перед собой. Доктор нахмурился и отвернулся. -...Ты будешь смеяться. - А? - Если я расскажу, ты будешь смеяться, я точно знаю, - мрачно пробормотал он. Рин надулась и схватил его за руку. Я почувствовал внезапный всплеск ненависти. Рин держалась за него, умоляя, обещая, что не будет смеяться. Наконец он сдался, повернулся и закончил свой рассказ: - ...и она швырнула его на пол, прямо передо мной. А потом велела мне убраться. Какая жестокость. Чрезмерная жестокость, - вздохнул он и поглядел на Рин. Но та не смеялась, а улыбалась. - Не против, если я поведаю тебе секрет? - Какой? - Мой брат поступил так же со мной, - тихо сообщила она. Глаза доктора округлились. - Правда? Рин с серьезным видом кивнула и продолжила: - Дело было зимой. Я лежала под котацу, занималась своими делами, ела апельсины. Видишь ли, апельсины приятнее всего есть зимой. Затем входит мой брат и отнимает несколько апельсинов! Я нахмурился. Это я помнил. Что тут можно сказать - я был голоден. И тогда мне было восемь, так что я был немного эгоистом - ну и что тут такого? Рин продолжала, рисуя меня злодеем. - Я накричала на него за то, что он взял их без разрешения. И знаешь, как он затем поступил? Схватил все дольки и выбросил в мусоропровод! Как я уже сказал, я был немного эгоистом, понятно? Как и все дети, так что нечего меня осуждать. Доктор, впрочем, расхохотался, а Рин покраснела. - Эй, это ведь не смешно, верно? Он улыбнулся ей. Я заметил, что он все еще держит ее за руку. Что тут происходит? Учитель и ученик не держатся за руки так долго. случилось? Что-то было не так, но я никак не мог понять, что именно. - Нет, это мило, вот и все, - ответил доктор спокойным глубоким голосом. Я видел, как Рин покраснела сильнее, и мое сердце словно сжалось. Что происходит? Что я упускаю из виду? - Кайто-сенсей, ты говоришь такие приятные вещи, не задумываясь... - пробормотала она. Кайто. Значит, так его зовут. Я о нем не слышал - видимо, он новенький. Долгое время они смотрели друг на друга. Что-то между ними происходило, это очевидно. Но что именно?.. - Что ты имеешь в виду? - спросил Кайто. Рин покраснела и отвернулась. Идеальный образ застенчивой школьницы; даже ее лента была немного приспущена, делая ее еще более милой. Она оглянулась на него, потом отвела взгляд. - Я хочу сказать, вы добрый человек. Это в вашей природе, - пояснила она. Я видел, как покраснел уже Кайто, и у меня в горле встал ком, словно я был на грани того, чтобы разрыдаться. Что-то между ними было, и это что-то затрагивало и меня. Почему я не могу дать название этому чувству? Почему? Я глуплю или просто не хочу признать его существование? - Спасибо, - тихо ответил он. Рин снова посмотрела на него; он улыбнулся. - Рин, - мягко произнес Кайто, словно ее имя было священным словом, - ты тоже добрый человек. Та покачала головой: - Я совсем не добрая. Не лгите. Если бы вы знали... я на самом деле довольно жестокая... - Ничего страшного. У каждого есть свои недостатки, - заверил он. - Вообще-то ты мне нравишься. Я почувствовал, как сердце мое сжалось от боли. И конечно, Рин чувствовала то же самое, раз смотрела на него с удивлением. Однако, подозреваю, мы чувствовали боль по разным причинам. Я знал, что дело в том, что происходит между ними. Я не слепой. Но я в то же время не хотел признавать это. Не хотел, чтобы это развивалось. Рин не должна так поступать. Не должна. Это невозможно. Это слишком жестоко. Она не может так поступить со мной. Не может. - Сенсей... - прошептала она, краснея, и опустила голову. Нет. Перестань, Рин, перестань. Не выгляди такой счастливой. Не такой радостной. Уйди оттуда. Прочь от него. Вернись ко мне. Оставайся со мной, и только со мной. Несмотря на мои мольбы, она отвечает улыбкой на улыбкой. В их взглядах, в их соприкосновении рук есть нечто, что развивалось уже долгое время. Он говорит своим глубоким голосом, и я внезапно начинаю ненавидеть этого парня. - Зови меня Кайто. Просто Кайто. - Кайто, - пробует она на вкус это слово. Оно ей нравится, я вижу. Слово, как оно звучит, и данное разрешение. Он продолжает говорить, а передо мной возникает видение, как я душу его. -Знаешь, мне нравятся наши разговоры. - Правда? Я воображаю, как сжимая руки, пока он больше не может дышать. В видении я делаю это без колебаний, и чувствую слабое желание осуществить мечту. Это меня пугает. Рин, я боюсь - разве ты не понимаешь? Я боюсь. Ты мне нужна. - Это расслабляет. Ты такая... мм, я немного смущен... свободная духом. Жизнерадостная. Мне нравится находиться рядом с тобой, - говорит он, и у меня снова возникает желание причинить ему боль, и я еще больше пугаюсь себя. Как он смеет так разговаривать с ней? Кем он себя возомнил? А ты, Рин, почему краснеешь еще сильнее? Мне больно видеть тебя такой - реально больно. - Я думала, вы считаете меня обузой. Прихожу сюда безо всякого повода, только чтобы пропустить занятия... - Ты ни разу не обуза, однако я был бы рад, если бы ты вернулась в класс, - твердо сказал ей Кайто. Но затем выражение его лица снова смягчилось. - ...Однако ты все равно более чем желанная гостья здесь. - В качестве ученицы? - А? Она оглядывается на него, смотрит прямо в глаза. Она не краснеет. Лицо у нее серьезное, но в то же время неуверенное. Я знаю этот взгляд, и я знаю, к чему приведет их разговор. И мне это не нравится. Совсем не нравится. Единственное, что я точно знаю, - я не хочу этого слышать. Не хочу этого признавать. Однако Рин сейчас, игнорируя мои чувства, продолжает: - Вы позволите мне остаться в качестве ученицы? Или не только? Нисколько не удивившись, он опускает глаза, и тут я замечаю, что его лицо тоже раскраснелось. Кайто молчит, и напоминает мне Луку в задумчивом настроении. Он смотрит на Рин мягким взглядом, и я вдруг начинаю завидовать его красоте. - Ответить иначе было бы непрофессионально с моей стороны, - мягко говорит он. - ...Я не об этом спрашивала. - Что я хочу сказать: я бы с радостью дал иной ответ, но не могу. Тут я ощущаю, как по лицу катятся слезы. Уже. То, чего я больше всего боялся, уже стало явью, и я ничего не могу поделать. Как бы мне ни хотелось это остановить, как бы мне ни хотелось, чтобы Рин ушла, этого не случится. Несправедливо. Рин говорила мне, что она в моей жизни незаменима. Так почему я не могу быть незаменимым в ее жизни? Я отвожу взгляд. Держу пари, Рин или в замешательстве, или в восторге, или в настроении, о котором я не хочу думать. - ...Но ничего страшного, если я озвучу это вслух, верно? Не надо. Пожалуйста, не надо. Смилуйся. - Доктор и ученик: это против правил. Плюс наша разница в возрасте... если бы об этом узнали, то непременно... - Кайто... Рин, перестань. Пожалуйста, перестань. - Мне плевать! Я... мне кажется, я... Рин... прости, что я не сказал этого прежде. Быть может, тогда бы этого сейчас не происходило. Слушай, я знаю, что мы брат и сестра. Знаю, что это неправильно, но ничего не могу с собой поделать. Правда. Я могу заполучить любую женщину, какую хочу - так оно и происходит. Но это не имеет значения. Потому что... - Кайто, мне кажется, я... Потому что ни одна из них не сравнится с тобой. Потому что я... - Мне кажется, я тебя люблю! ...Я люблю тебя, Рин. Люблю. Я говорил, что ненавижу страсть, и говорю, что люблю Луку, но на самом деле все это время я думал о тебе. Любил только тебя и никого более. Но слишком поздно. Между ними повисает тишина. Я не могу это выдержать и начинаю уходить прочь, однако все равно, увы, слышу его ответ. - ...Я тоже люблю тебя, Рин. Повезло гаду. - Дети не должны пить. - Заткнись. Я делаю еще один глоток, горячий алкоголь струится по горлу. Я чувствую начало головокружения, разум слегка затуманивается. Она смотрит на меня, поправляет одежду и смотрит на часы. Я возвращаю ей бутылку, она буквально выхватывает ее из рук. Блин, я ведь сделал лишь глоток. Нечего злиться. - Лен, ты ведь скоро вернешься в класс? - спрашивает Мейко, сама отпивая из бутылки. Мы сидели под ее столом в кабинете под приглушенным освещением. Наша одежда растрепана, быстрый секс уже закончился. Повезло, что я застал ее здесь и что она так охотно согласилась. Уроки почти закончились, но я не хотел возвращаться домой. Никогда. Потому что я определенно никогда больше не хотел видеть Рин. - Слишком поздно возвращаться, - ответил я. Она нахмурилась и посмотрела на меня. Я все еще слышал голос Рин в голове, так что выхватил у нее бутылку и допил его до дна. Хотелось заглушить голос; хотелось, чтобы слова ее признания в любви исчезли. Этого никогда не было. Рин все еще была моей. Под моим крылом, рядом со мной, как всегда. Мейко скрестила руки на груди и прислонилась к краю стола: - Неважно выглядишь. Что-то случилось? - Нет. Слушай, давай еще раз? - внезапно спрашиваю я. Сейчас сгодилось бы любое отвлечение. Она скрещивает ноги и качает головой. - Мне скоро надо идти. Не хочу столкнуться с ним по пути, - Мейко встала, поправляя блузку и приглаживая волосы. Я следил за ней, за изгибами ее тела. - С ним? - спросил я. Она издала раздраженный вздох - снова играет в мелодраму - и потянулась к сумочке, доставая губную помаду и пудреницу. По какой-то причине меня захватывало зрелище накладывания женщиной макияжа. Как будто это было своего рода искусство. - Я уже рассказывала, не так ли? - задала она риторический вопрос, накрашивая губы помадой. Затем посмотрелась в зеркальце и продолжила. - Мой бывший муж получил здесь работу доктора. Представляешь? Думаю, он преследует меня, - небрежно добавила она и причмокнула губами, улыбаясь самой себе. Я услышал последние слова и застыл. - Д-доктора? - Школьная медсестра, доктор... это одно и то же, - пожала она плечами, как будто ничего особенного не произошло. Тут я начал все вспоминать. Как бы мне не хотелось убежать от случившегося, я все помнил. Воспоминания волей-неволей возвращались. - Как его зовут? - Мм? - Как его зовут? Скажи, - потребовал я ответа суровым тоном, который напугал даже меня. Мейко посмотрела на меня несколько обеспокенно: - Кайто. А что? ...Вот умора. Нет, серьезно, самое время посмеяться - слишком забавно все складывается. Слишком, слишком забавно. Такое совпадения. Я забрал его бывшую жену, а он увел мою сестру. Он это планировал? Потрясающе. Какой забавный сценарий. Ублюдок приревновал, так что забрал Рин. Мою Рин. Смешно, как все обернулось. - Лен? Я поднял голову. Мейко наклонилась ко мне, в ее глазах читалась тревога. Она положила руку мне на лоб. Рука оказалась прохладной, а моя кожа горячей и липкой. - Ты в порядке? Милый, тебе, кажется, нехорошо, - ее голос был нежным. Редко можно было увидеть ее такой: не требовательной, страстной или смущенной. Она волновалась за меня. Искреннее, чистое чувство. Тут я осознал, что она не ограничивалась сексом и ворчанием - она любила меня. Как и все остальные девушки, которых я никогда не воспринимал всерьез. На глаза навернулись слезы. Что со мной не так? Должно быть, я сломался. Я люблю родную сестру, а ко всем остальным отношусь как к мусору. Можно ли представить более запутанную ситуацию? - Лен? Ох, Лен, не плачь. Что не так? Ее голос был добрым. Я в ответ лишь обнял ее. Мейко пахла саке и духами. Впервые за долгое время я не контролировал ситуацию. Я не манипулировал, лгал и добивался желаемого - я был слаб и уязвим. Не сердцеед, не Дон Жуан - просто Лен. Тогда я был просто Леном. Она погладила меня по спине и крепко обняла. Я внезапно почувствовал себя ужасно из-за всего сделанного мной. Мне хотелось извиниться и загладить свою вину перед всеми. Я не хотела, чтобы все так запуталось. Не хотел, это точно. - Мейко? - Да? - ...Можно я сегодня переночую у тебя? - меня душили слезы. Я боялся, что она ответит отказом, как тогда, когда меня впервые в жизни выгнали. Если я не сильный и уверенный в себе, то женщинам я не нужен, верно? Однако она обняла меня за плечи и улыбнулась, словно говоря "что же мне с тобой делать?" - Конечно. Пошли. Кажется, я неверно судил обо всех этих девушках. Они лучше, чем я думал. Мы не занимались сексом, но спали в одной кровати. Мейко обнимала меня, и от этого возникало необычное чувство. Чистая любовь... Теперь могу понять, почему девушки так носились с этой идеей "любви": у нее были свои преимущества. Однако, сколько бы я ни целовал Мейко, я все равно ничего не чувствовал. Это не страсть, которую можно испытать с кем угодно. Впрочем, ничего страшного. Способность любить многих людей... разве от этого любовь не стала бы дешевкой? Я потихоньку начинал ценить это понятие. Утром она проследила, чтобы я встал и отправился в школу. Пожалуй, у меня был перед ней должок. Перед воротами меня ждала Лука. Она заметила меня и помахала. Интересно, как долго она прождала? Я почувствовал, как мое сердце забилось сильнее, и мне стало интересно, что же это такое происходит. После всего произошедшего я ощущал себя полностью опустошенным, а теперь, похоже, медленно приходил в себя. И, оправляясь, я начал осознавать разные вещи - как будто смотрел на мир совершенно по-другому. Кажется, в этот момент я кое-что понял, потому что улыбнулся, когда Лука улыбнулась. Кажется, я любил Луку. Искренне любил. Мне хотелось, чтобы она была счастлива, хотелось слышать ее смех и все такое. - Лен, в обеденный перерыв встретимся в музыкальной комнате, хорошо? - Конечно. Я взял ее за руку, и мы вместе вошли в школу. Так вот оно что - она хотела поиграть на пианино. В смысле - за этим мы и пришли в музыкальную комнату. Я удивился, узнав, что она умеет играть, а Лука рассказала, что научилась давным-давно, еще в детстве. Тогда она посмотрела на меня. В помещении были только мы вдвоем в окружении инструментов. Стояла тишина. Она сидела за старым пианино, сквозь окна струился солнечный свет. Лука была поистине красива. - Лен, ты никогда не играл на музыкальных инструментах? Я наморщил лоб, пытаясь припомнить, и пожал плечами. - В четырнадцать я попытался играть на гитаре. Но всерьез так и не увлекся, - я прислонился к пианино. Это было правдой; мы с бывшими друзьями какое-то время были уверены, что соберем группу, и мечтали стать знаменитыми. Теперь понимаю, какая это глупость. Разумеется, я забросил все остальное, когда стал интересоваться девушками. Лука достала из сумки какие-то бумаги и я решил сосредоточить внимание на этом. - Ноты? Она кивнула без тени смущения и разложила ноты перед собой. - Для написанной мной песни, - сообщила розововолосая. Я видел сверху листка слово "Свободный" на кандзи. Вот как она назвала песню. Я наблюдал, как она пробовала первые несколько нот. Она играла аккуратно и вдохновленно. Такая осторожная и милая девушка. Я и впрямь был в нее влюблен. Я закрыл глаза и слушал, как Лука играет на клавишах. Затем она начала мягко петь. Эти слова я знал так хорошо, что они просто сливались с ее голосом. Она замолчала на полуслове, и я посмотрел на нее. Ее глаза были устремлены на меня. - Ты знаешь, почему я позвала тебя сюда, да? - Почему? - Спой со мной, Лен. Ты ведь можешь? Я мог. Она начала петь, а когда настал мой куплет, подключился и я. Ее уверенный английский, смешанный с моим быстрым японским - это было нечто. Я был уверен, что Луке уготовано большое будущее в музыке - будь то написание или пение песен. У нее был талант, а я хотел поддержать ее всеми силами. Наконец песня была закончена, мелодия затизла, и я почувствовал гордость за Луку. Когда мы закончили, она улыбалась. - Готова, - сказала она себе самой и хихикнула. - Я и впрямь довела ее до конца. Я сел рядом с Мегурине, она прислонилась ко мне. Готово. Песня завершена. Пожалуй, сейчас был идеальный момент сообщить ей о моих чувствах. - Лука? - Да? Я ощутил, как лицо краснеет. Да, я никогда не признавался в любви. Улещивал красивыми словами, но никогда не выкладывал искренне свои чувства. Однако Лука ждала. Я сглотнул ком в горле. Во рту пересохла. И с чего я так нервничал? Разве Лука ответит "нет"? Она ведь чувствует то же самое, верно? - Лука... Я... гм... Я... - я замолчал, не в состоянии выдавить из себя слова признания. Она терпеливо смотрела на меня. - Я... Тут телефон зазвонил. Я впился в него взглядом, задаваясь вопросом, кто мог позвонить в такой момент. - Чертпобери. - Ответь, - сказала Лука. Я нахмурился, но она жестом велела взять трубку. Я со вздохом достал телефон из кармана, чтобы ответить... какая разница, кто испортил этот важнейший миг. - Привет? - Лен? Я застыл на месте. Нет. Не сейчас. Как только я начал забывать тебя и увиденное там. Рин, иногда ты по-настоящему жестока. - Рин?.. - Слушай, можно попросить тебя кое о чем? Давай встретимся у шкафчиков с обувью, хорошо? Она спросила так, как будто все было нормально. Как будто мне не разбили сердце только вчера. Хотя кто мог ее винить? Она не могла знать, что я видел ее с Кайто. Она ничего не подозревала, так что и мне пришлось притворяться, что ничего не произошло. - А зачем? - я отыгрывал скептически настроенного брата. Она также не знала, что я люблю ее. Нет, нет... прежде любил. Прежде. - Поторопись, - кратко ответила сестра и повесила трубку. Я нахмурился и оглянулся на Луку. Та выглядела спокойной и безмятежной, как и всегда. - Твоя девушка? Я покачал головой. - Сестра. - О, - Мегурине оглянулась на пианино. - Ты выяснил, что с ней было не так? - Мм? - Лазарет. Я почувствовал, как боль пронзила сердце. Обязательно ей было напоминать... - А, да... все нормально. Не беспокойся. Слушай, мне пора идти. Я встал. Лука смотрела на меня без малейшего интереса, и это немного тревожило. - Увидимся завтра? Я кивнул и быстро зашагал прочь. Что могло понадобиться Рин? Мы не помирились после того, как она назвала меня лжецом и все такое - так в чем дело? Может, она хотела простить меня? Хотя это сделало бы меня счастливым, я знал, что уже слишком поздно. Тогда в чем дело? Рин стояла на месте, как и обещала, набирая сообщение в телефоне. Когда я приблизился, она посмотрела на меня. На ее лице не было злости, однако она выглядела скучающей. Как будто я был совершенно неинтересным зрелищем. Много всего произошло с последнего дня, когда мы по-настоящему виделись; я гадал, как же пройдет эта встреча. - Рин... - Вот, - оборвала она, протягивая книгу. Я растерянно посмотрел на нее, потом на сестру. Ее лицо было по-прежнему серьезным, но без следов эмоций. - Передай Мику. Я обещала ей вернуть. Я, озадаченный, осторожно взял предмет. - Постой-ка - разве вы не в одном классе? Просто передай ей сама прямо сейчас. - Я ухожу пораньше, у меня нет времени. Я нахмурился. - Почему? Что-то не так? Сначала она улыбнулась. Это было шокирующая, радикальная перемена по сравнению с тем, как она относилась ко мне прежде. Затем Рин застенчиво отвела взгляд и дала неопределенный ответ: - Мне надо кое-куда успеть, так что я пропущу остальные уроки, - она передернула плечами и скрестила руки на груди, избегая встречаться со мной взглядом. Мне это не нравилось и у меня возникло смутное предчувствие, в чем же причина. - Куда успеть? - спросил я серьезным тоном. Она снова безразлично передернула плечами: - В одно место. Не волнуйся. Просто надо кое с кем увидеться. - С кем? Я знаю этого человека? - Не думаю... - Это свидание? У тебя теперь есть бойфренд? - Блин, Лен! - воскликнула Рин, впиваясь в меня взглядом. - Хватит допрашивать! Ты действуешь мне на нервы! Я так и знал. Как и думал, она идет на свидание с Кайто. И мне хотелось, чтобы она знала, что я в курсе. Потому что меня переполняли злость, обиджа и мстительность. - Точно ли? Ты уверена, что я не знаю этого человека? - давил я. Рин теперь смотрела на меня очень нехорошим взглядом, однако я это игнорировал. - Думаю, мне стоит увидеть его. Или хотя бы узнать имя. Так кто это? - У меня нет бойфренда? - В таком случае к кому ты идешь? - К... другу. - Почему сделала паузу? - Ты заткнешься уже? - завопила она, по-настоящему разозлившись. - Какое тебе дело? Такое, что он тебе не подходит, Рин. Держу пари, у него есть какой-нибудь коварный скрытый мотив отомстить мне за интрижку с Мейко. Уверен, он просто использует тебя. Мне это не нравится, и я хочу, чтобы ты была счастлива. Мне хотелось сказать ей это, но вместо этого я решил шокировать ее посильнее. - Я видел вас, - выпалил я. Ее сердитое выражение лица сменилось непонимающим. - Что? - Вчера. В лазарете. Я видел вас. Рин явно удивилась, но быстро успокоилась и попыталась подыскать оправдание: - У меня была головная боль, и что с того? - Нет, Рин. Я слышал ваш разговор. С Кайто-сенсеем. Тут она ошарашенно посмотрела на меня. Я знал ее тайну и она знала об этом. Рин нахмурилась, но я все равно продолжал, не давая ей объясниться: - Ты любишь его? Рин, он взрослый! Ты не можешь не понимать, что это неправильно? О чем ты думаешь? Это неправильно! - отчитывал я. Быть может, это заставит ее передумать. Спасет ее. Или, быть может, я просто ненавидел сложившееся положение дел. - Заткнись! Не тебе судить - ты встречаешься с Мейко-сенсеем! И с кучей других девушек! Какое ты имеешь право читать мне лекции? - выкрикнула она. Я ощущал, как краска заливает лицо. Мы спорили совсем как дети в те прежние времена. Единственная разница - это что сейчас ставки были гораздо выше. - Это не имеет никакого отношения ко мне! - Я люблю его! В этом нет ничего неправильного! - Ты не любишь его! - Люблю! - Ты не можешь любить его! - Почему? Кто ты такой, чтобы решать за меня? - Я не допущу этого, ясно? Просто не допущу! - Почему? - Потому что... Я... - я с трудом подбирал слова. Злость стала стремительно испаряться, и я споткнулся. Я знал причину. Знал, почему мне это не по нраву. Я люблю ее. Нет! Любил прежде... То есть... Я просто не мог ей сказать, никак не мог. Нет, нет. Но... если бы я сказал, она вернулась бы ко мне? Любила бы меня снова? По какой-то непонятной причине мне этого очень хотелось. Нет, я знал, по какой причине. Я хотел ее. Никто больше не имел права на мою Рин. Это несправедливо. Рин ждала продолжения, однако его не последовало. Тогда она усмехнулась и перехватила контроль над ситуацией: - Тебе не нравится, что я люблю Кайто? - горько спросила она. - Ну а я ненавижу то, что ты с Лукой. - Что? Выражение ее лица было самодовольным, со слабым намеком на гнев. Она скрестила руки на груди и наклонилась в сторону всем своим весом. Тогда Я был у нее в кармане. Это было видно по ее уверенной позе. - Ты решил остепениться? Как глупо. Лен, ты заслуживаешь лучшего. - О чем ты? - Я о том, что она недостаточно хороша для тебя. Я ненавижу ее. Не хочу, чтобы ты был с ней. - Я... Ты не можешь решать за меня... - Слушай, - оборвала меня сестра решительным тоном. - Если ты расстанешься с Лукой, я расстанусь с Кайто. Я задумался над ее предложением. Все стало бы как в старые добрые времена. Я по-прежнему водился бы и флиртовал с кем попало, однако Рин снова была бы рядом со мной - постоянной в моей жизни. В конце концов, по-настоящему мы могли полагаться только друг на друга. Наша связь - связь брата и сестры, связь близнецов - останется крепкой. Наше внимание будет принадлежать друг другу. Только друг другу. Как и было всегда. Рин ждала ответа. Мне нравилась эта идея. Очень нравилась мысль, что Рин будет принадлежать только мне, а я - ей. Мне хотелось этого, как я хотел ее сейчас. Однако затем я вспомнил Луку, ее смех, поцелуй, и нашу связь. Связь родственных душ - быть может, даже не просто родственных душ. Как я мог выбрать из этой дилеммы? Несправедливо. Потому я сохранял молчание. Рин выглянула за двери. Я проследил направление ее взгляда: у ворота припарковалась машина, которой прежде тут не было. Наши взгляды встретились снова. Сестра выглядела такой самодовольной. - Это за мной. Мне пора, - коротко бросила Рин и повернулась уйти. Ситуация реально вышла из-под моего контроля. Что я мог поделать? Я не хотел потерять ее. Почему это произошло? Все как я боялся. Я мог сделать женщину счастливой. Но не мог заставить ее остаться со мной. - Рин, погоди! Она повернула голову и посмотрела на меня. Терпеливо ожидая, пока я задам ей заключительный вопрос. - Что... что ты вообще нашла в том парне? Некоторое время Рин молчала. Зазвенел звонок, и тогда она наконец заговорила: - Он понимает меня. Он добрый и терпеливый. Чуткий. Так... - она отвернулась, - ...я ужасный человек, но он не осуждает меня. Понимает. Это как будто... как будто... Ситуация реально вышла из-под контроля. Я не мог ничего исправить. Потому что точно знал, о чем она говорит. Выбрать между мной и ним было невозможно, точно так же как я не мог выбрать между Лукой и Рин. Точно такая же ситуация. Точно такая же связь, как у меня с Лукой. - ...как будто мы родственные души. Точно такая же связь. Я никогда не видел ни их вместе, ни знаков внимания, которые они оказывали друг другу. Вместо этого я видел только намеки на это. Рин перестала избегать меня, но и не стала лезть вон из кожи, чтобы увидеть меня. Однако я замечал намеки, свидетельствующие, что их отношения не прекратились, что они были парой. Иногда я слышал, как она говорит по телефону приглушенным из-за закрытых дверей голосом. Она болтала и смеялась, и это было больно. Иногда видел его темно-синюю машину. Я заметил автомобиль из окна и услышал, как она вышла, закрыв за собой дверь. Она забралась внутрь, и я немедленно выбросил мысли о ней из головы. Потому что я не хотела думать о том, чем они занимались вместе. Может быть, все было невинно. Обычные свидания и держание за руки. Ничего более. Или, быть может, все было ровно наоборот: куда более страстным. Если так, я точно не желал думать об этом и о том, что он, возможно, делает с ней. Не хотел думать о том, что, возможно, они ходили в отель для влюбленных и Рин отдала невинность этому ублюдку. Я ощутил приступ злости, мне хотелось причинить ему боль. Это меня напугало, так что я перестал думать об этом. Что было тяжело. Хотя раньше я встречался с девушками, чтобы позабыть о своих проблемах, теперь я осознал, что постепенно отказываюсь от этого хобби. Девушки звонили, но я неизменно говорил "не могу". Они заводили меня к себе и пытались уговорить заняться сексом, но я каждый раз отказывался под каким-нибудь предлогом. Дело было не в том, что мне не хотелось их видеть, а в том, что я начал уважать их. Я больше не хотел, чтобы занятия любовью оставались моей отдушиной. Мне нужно было что-то иное. Я нашел это в Луке. Я еще не признался в любви: почему-то пока что я не видел в этом смысла. Или, быть может, просто боялся. Так или иначе, теперь я проводил с ней больше времени. Да мы даже сходили на несколько свиданий. Ну, я посчитал это свиданиями; до сих пор не уверен, что думала она. - Ты выглядишь другим, - сказала она мне как-то раз в кафе. Я сделал глоток горячего шоколада. Наступила зима, на улице было холодно. Но здесь, рядом с ней, было тепло. - О чем ты? - спросил я, кладя ладони на горячую чашку, чтобы согреться. Лука задумчиво наморщила лоб и поправила шарф: - Ты как будто... изменился, - он пожала плечами. - Как будто стал другим человеком. - Это хорошо или плохо? Она посмотрела на меня. - Пока не уверена. Я нахмурился, ответив озадаченным взглядом. Луку это не смутило, она переключила внимание на окно, в которое было видно оживленные улицы. Мне не хотелось, чтобы беседа так быстро заглохла, так что я поднял другую тему: - Слушай, насчет твоей песни... Лука снова перевела взгляд на меня, ожидая продолжения. - Гм... теперь, когда ты закончила ее, больше не планируешь ничего писать? - Вообще-то уже пишу. - Серьезно? Розововолосая улыбнулась и кивнула: - Я назову ее... "секрет". Она отвернулась, на губах заиграла игривая улыбка. - Отчасти вдохновлена тобой. - Это хорошо или плохо? - снова спросила я. Девушка пожала плечами: - И то и другое. Я улыбнулся, а она усмехнулась в ответ. Я чувствовал себя ни капельки не обеспокоенным, даже немного польщенным. Мне хотелось как-то влиять на нее. Хотелось, чтобы она замечала меня. Мы продолжили болтать; она говорила о жанрах музыки, группах... и мы увлеклись, забыв обо всем. Было видно, что Лука питает страсть к музыке. Она обожала музыку и прекрасно разбиралась в ней. У нее был талант. Интересно, есть ли у меня какой-нибудь талант; что-то, в чем я хорош. Я сообщил ей свои мысли. Услышав, что у нее музыкальный талант, Лука не смутилась, а ненадолго замолчала, после чего сказала: - Возьмись-ка снова за гитару. Я чуть не рассмеялся. Я уже говорил ей, что играл чисто по-любительски, не так ли? Что я не увлекался этим занятием - так зачем мне снова браться за гитару? Ну, я научился играть одну песню, но не более того. Я не мог заниматься этим. Глупости. Когда я сказал это, Лука скрестила руки на груди, откинулась на спинку стула и вперилась в меня суровым взглядом - Трус. - Я не трус, - возразил я. - Ты даже не хочешь попытаться. Ведешь себя как трус. - Ладно, попробую, пожалуй. Но где это я смогу взять гитару "на попробовать", интересно? Лука улыбнулась: - Следуй за мной. И так я наконец попал в дом Луки. Он оказался очень большим; размеры сразу бросались в глаза. Не особняк, но все равно впечатляет. Я узнал, что ее отец играл важная шишка в компании, и они довольно богаты. Потому она и училась в Британии: заграничный проект, из-за которого семье пришлось переехать. Но теперь, когда она впустила меня в дом, все это было неважно. Внутри стояла тишина. Интересно, есть ли дома хоть кто-нибудь? Я посмотрел на нее, собираясь задать этот вопрос, однако Лука уже поднималась по лестнице. Да какая разница сейчас. Ее комната была тоже большой, обставленной по-взрослому. Ничего вычурного или девчачьего. В основном все спартанское: кровать, стол, шкаф и т.д. Большая полка с книгами - большинство, правда, покрыты пылью. Наверное, просто для внушительности. - Прошу прощения за беспорядок, - Лука извинилась, открыла шкаф и заглянула туда. Я сел на ее кровать и огляделся. Пригласить кого-то в свою комнату означает определенный уровень доверия. Интересно, хватит ли у меня духу пригласить ее к себе? Тут я вспомнил про Рин и передумал. - Вот. Я оглянулся: в ее руках лежала ярко-красная гитара. - Что за?.. - удивился я. - Можешь забрать. Мне она все равно никогда не нравилась, - Лука пожала плечами, подошла ко мне и всучила гитару. Стоп, у нее что, лежала в комнате гитара просто так? Серьезно? Ну и совпадение. Я настороженно посмотрел на музыкальный инструмент. - Она не отгрызет тебе пальцы, - сообщила Лука. - Знаю. Где ты ее достала? - ...Подарок. Но мне он ни к чему. - Отдаешь просто так? Разве это не дорогая вещь? Она нахмурилась, подошла к комоду, схватила шкатулку для драгоценностей и принялась рыться в ней. Выудила оттуда медиатор и протянула мне. - Цена неважна, - строго сказала мне Лука, - важно, чтобы ты попытался еще раз. В ее словах явно был глубинный смысл. Какой именно, я не могу понять; вариантов было много. "Попытайся еще раз". Так много всего произошло с нашей первой встречи. Весь окружающий меня мир менялся. Рин ушла, а я забросил легкомысленный стиль жизни. Я влюбился. Казалось, этот инструмент в моих руках, мелодия, которую я буду играть на нем, символизирует новое начало. Что я соглашаюсь с тем, что - да - я изменился. К лучшему или худшему, пока не знаю, как не знает и Лука. Но я хочу попытаться еще раз. Начать сначала. Измениться. Стать другим и, хочется верить, лучше, чем прежде. Стать тем, кого она сможет любить. Так что я заиграл. Конечно, вышло ужасно; в конце концов, я уже много лет не притрагивался к гитаре. Я краснел и извинялся, но Мегурине ответила, что ничего страшного. Она села рядом и попросила попробовать снова. Так я и поступил. Я продолжал пытаться с ее поддержкой. Мы нашли несколько ее старых учебников "как играть на гитаре", и вскоре я стал осваивать ее. Играть с душой. Стараться. Я изменился. Я наслаждался этим. И я смотрел на Луку. Она улыбалась, мне хотелось сказать ей спасибо. Сказать, что я люблю ее. Но вместо этого я отвел взгляд, беспорядочно бренча по струнам. Вдруг она притянула меня к себе и поцеловала. Все мое тело, сердцебиение, пульс словно застыли - и это мне тоже нравилось. Я зажмурился, ощущая счастье всей душой. Когда Лука оторвалась от моих губ, я не мог вымолвить ни слова, а она улыбалась. - За что? - тихо спросил я. - Я люблю твою игру. - Я всего лишь новичок. - Но у тебя есть потенциал, и это я люблю. Лука взяла у меня гитара и положила на пол, затем обняла. Мое сердебиение участилось. Я обнял ее в ответ. Она снова поцеловала меня. Мне хотело сказать, что я люблю ее. Сказать спасибо. Однако Лука продолжала поцелуй за поцелуем и я не мог вымолвить ни слова. А, когда мы упали на ее кровать, и она прижалась ко мне всем телом, я не был уверен, нужны ли эти слова вообще. - Лука, - выдохнул я ее имя. - Лука. Она улыбнулась и посмотрела на меня сверху вниз. Ее розовые волосы накрывали нас обоих. Я провел по ним пальцами, а она положила свою ладонь поверх моей. Только мы вдвоем: никаких отвлечений, никаких помех, вообще ничего. Я знал, к чему это ведет. Я уже играл в эту игру раньше, но не был готов играть в это с Лукой. Как я уже говорил, она другая, и я задавался вопросом, как сделать ей как можно приятнее. Я даже не был уверен, есть ли у нее опыт в такого рода делах, но в пожал плечами и подыграл ей. - Слишком много поцелуев в благодарность за мою игру, - усмехнулся я: заработали прежние привычки, однако теперь я действовал более мудро. Лука склонила голову набок: - Быть может, я люблю не только твою игру. - А что, например? - Твой голос. Твои очки. Твою улыбку. Твою прямоту. - И все? Она наклонилась для очередного поцелуя, на который я с благодарностью ответил. Хотелось, чтобы это длилось бесконечно. Однако к настоящему моменту мне следовало бы уже понять, что нас с Лукой никогда не оставят в покое. Как вы уже догадались... Зазвонил телефон. Лука отстранилась и посмотрела на меня. Я махнул рукой - пусть звонит. Она нахмурилась: - Ответь. - Не хочу. - Лен, ответь. Не будь грубым. - Не стану. Лука впилась в меня взглядом и сунула руку мне в карман, застигнув врасплох. - Эй! Лука вытащила сотовый и сама ответила. Я слышал, как девичий голос упоминает мое имя. Кто на этот раз? Я попытался припомнить: точно не Неру, потому что она сказала, что не хочет больше никогда видеть меня (наконец-то всерьез, а не просто играя в недотрогу). С Лили мы вчера поссорились, так что и не она. Дальше гадать не пришлось, так как Лука назвала ее по имени. - Мику? Я обеспокоенно посмотрел на розововолосую. Не хотелось, чтобы Мику узнала, что я с другой девушкой. Она искренне верила, что я люблю только ее; такая новость разбила бы ей сердце. Я сел и потянулся за телефоном. - Отдай, - велел я. Лука уставилась на меня, но таки отдала мобильник. Я выхватил его и обратился к Мику. - Лен? - Привет, любимая, - улыбнулся я, зная, что она не увидит моей улыбки - но все равно. Улыбка подходит к тому настроению, в которое я хотел ее привести. - Кто это был? Рин? - Мм, нет, то... моя мать. Слушай, а что случилось? Что-нибудь нужно? Пока мы разговаривали, я ощущал на себе пристальный взгляд Луки. Она хотела пойти со мной на свидание на следующей неделе. Мику я оставил при себе, потому что она встречалась со мной не ради секса, а искренне любя. Я не был уверен, как именно дать ей отказ, а пока что заглаживал перед ней свое прошлое ужасное поведение. К сожалению, от этого она только сильнее влюблялась в меня. Поэтому я согласился встретиться, и сказал ей, что люблю ее. Лука встала на ноги. Когда я повесил трубку, она уже подошла к своему шкафу и вновь заглянула внутрь. Тут я почувствовал, что атмосфера переменилась, причем не в лучшую сторону. - ...Твоя девушка, верно? - Лука что-то вытащила из шкафа. - Прости. - Не извиняйся, - она пожала плечами. В руках у нее был чехол для гитары. Она смахнула с него пыль и оглянулась: - Ты ведь ничего не можешь с этим поделать, так? Я мог. Даже предпринимал попытки. Неужели она не замечала, что я пытаюсь вырваться из прошлой жизни? Или, быть может, она особо не следила и потому ничего не заметила. Кажется, Луку не слишком волновала моя интимная жизнь или мои чувства к другим девушкам. Она проявляла открытое безразличие, что вызывало у меня легкую грусть. Если бы она ревновала, я бы по крайней мере был уверен, что она испытывает ко мне романтические чувства. - Кстати, думаю, тебе стоит уйти. Уже поздно, моя мама скоро вернется с работы. Видите? Вот так вот бесцеремонно меня выгнали. Лука не запиналась и не упоминала то, что только что произошло. Все эти поцелуи для нее ничего не значили? Она и впрямь любила только мою игру на гитаре, очки, голос и прямоту? Один лишь я испытывал такие сильные чувства? Я старался не думать об этом, чтобы не загрустить, и повиновался: - Ты права. Она действительно отдала гитару мне. Я переспросил, не против ли она; Лука молча застегнула молнию чехла и протянула. Я забрал гитару вместе с учебниками, после чего Лука вывела меня из дома. Ни один из нас не упоминал того, что происходило до звонка, как бы мне этого ни хотелось. Потому что я ощущал, что что-то между нами было. Мне хотелось, чтобы эта надежда стала реальностью. Однако Лука попрощалась у дверей, только и всего. Как будто ничего особенного и важного для нее не произошло. Я поинтересовался, можем ли мы увидеться завтра, но она покачала головой: - Дела. И с этими словами она закрыла дверь. Меня вновь отвергла женщина и я вновь ощущал себя слабым. Таким, каким я старался не быть все это время. Мне кажется, я ненавижу его. Поначалу он был доброжелателен. Притворялся, правда, но все же. Затем стал немного грубым и беспечным. Легкомысленным и глупым. Однако прямо сейчас мне, Луке, кажется, что я ненавижу его. Еще не знаю, почему, но знаю, что ненавижу. Мне не хочется видеться с ним, я устала от него. Я размышляю над этим, прислонившись к запертой двери. Лен... что в нем можно ненавидеть? Его небрежно бросаемые слова, беспечные повадки. Он избалованный, привыкший получать желаемое несколькими льстивыми словами и улыбкой. Женщины из рук у него ели. Нет. Я не поэтому ненавижу его. На самом деле я даже люблю эту часть его "я". Ему плевать на мнение людей, он сам добивается желаемого. Он не святой. Нет, я не хочу сказать, что мне нравятся плохие парни - скорее мне нравится то, что делает его неприятной личностью. Потому что меня тошнит от хороших и добрых людей. Лен говорит правду. Прямолинейно и правдиво говорит о том, чего он хочет, и никак иначе. Мне не хватает этого в людях. В юном возрасте этого не замечаешь, однако, вырастая, осознаешь, что все мы эгоисты. Просто изо всех сил пытаемся это скрыть. Лен не такой, и я люблю эту его часть. Тогда почему же я ненавижу его? В доме стоит мертвая тишина. Я решаю пойти в свою комнату. Дело в его поцелуях? Нет, у него очень мягкие губы. И у него явно есть опыт. Дело в том, как он разговаривает? Нет, у него прекрасный голос. Молодой, но сильный. Может быть, дело в его внешности? Нет, и не в этом. Он очень красив и по-мальчишески очарователен. Неспроста он заполучил столько девушек. Дело в том, как он изменился? ...Может быть. Теперь он не такой самодовольный, только капельку. Все еще временами ребячливый и грубый. Однако он как будто повзрослел. Стал более добрым. Более стабильным. Это я ненавижу? Нет, не думаю. Не это. Нет, я так не думаю. И это тоже. Я падаю на кровать, и все еще не могу выбросить эти мысли из головы. Я не хочу ненавидеть его: он мне очень нравится. Поэтому я хочу выяснить, какую часть его я ненавижу, чтобы снова полюбить. Я закрываю глаза и мне представляется он. С руками в карманах, в дурацких очках и с этой дерзкой ухмылкой. Значит, я вижу его с девушкой. Вероятно, флиртующим, или вообще не сдерживающимся. Вот тут я начинаю злиться. Странно, раньше я никогда не испытывала таких эмоций. Сколько бы ни было у него девушек, мне это безразлично. Не то что бы я считаю его врагом женского пола - мне просто все равно. Так почему же меня злит эта картина? Иногда он говорит о своих подружках, и это тоже меня злит. Сейчас я вижу его перед собой. Такой уверенный в себе. Возможно, от него пахнет духами. Может, волосы немного растрепаны. Не исключено, что на шее есть засосы. В любом случае есть доказательства, что он с кем-то был в последнее время. Намеки, которые я ненавижу. Тут у меня возникает мысль схватить его за шею обеими руками. Схватить его за горло и причинить ему боль. Я открываю глаза: это тоже странно. Желание убить его? Но почему? Неужели я так сильно его ненавижу, что готова придушить его? Нет, я не должна... Я представляю, как отпускаю его горло, пытаясь преодолеть ненависть. Успокойся. Отпусти. Rip. Release. Я сажусь. Пришло вдохновение! Хватаю тетрадь и ручку и начинаю писать. Песню. Песню, посвященную Лену. Я все еще не поняла, почему ненавижу его. Мне хотелось бы выяснить это, чтобы я смогла снова полюбить его. Прошло семь недель. Все то же самое. Рин по-прежнему с Кайто, а Лука по-прежнему избегает меня. (Что очень грустно - особенно учитывая, что она начала носить нашу школьную форму. Она немного изменилась, и я рад за нее. Мне хочется сказать ей об этом, но она избегает меня, так что ничего не выходит). Я с каждым днем теряю все больше девушек. (Как ни удивительно, но даже Хаку оставила меня, сказав, что я ей больше не нужен и что с с ней все будет в порядке). Почему-то мне стало очень одиноко. Я справляюсь с этим игрой на гитаре. Кто бы мог подумать, что я увлекусь этим? Теперь я творю музыку своими руками. Иногда я настолько допоздна не сплю, что Рин стучится в дверь и просит затихнуть. Но я продолжаю играть, потому что это все, что у меня теперь есть. Мику и Мейко проявляют настойчивость и, похоже, единственные, кто не бросил меня. Но я их не люблю, поэтому продолжаю играть. Мне также хочется писать песни. И играть их, чтобы отвлечься от реальности. Вот только не знаю, что написать. Интересно, как Лука ловит вдохновение. У нее, пожалуй, прирожденный талант, мне с ним не тягаться. Но я и не желаю; у меня свой путь. Специи. Spice. Знаю, тщеславно писать о своих деяних. О том, каким я был раньше. Я ощущал, как сквозь текст песни пробивается мое прежнее " я ". Безразличный и жестокий, но сексуальный человек. Дописав текст, я с гордостью посмотрел на него. Быть может, это стало для меня своего рода обрядом очищения. Так или иначе, я сочинил мелодию в быстром ритме. Я играл ее, пел и задавался вопросом, гордилась ли бы мной Лука. Ответ я узнал только в декабре. Впервые за долгое время мне некуда было податься на Рождество. Ни одна женщина не позвала меня. Мейко собиралась тусоваться с коллегами, а Мику была занята рекламой альбома. Лука не отвечала на звонки. Рин, в отличие от остальных, занималась приготовлениями к Рождеству в своей комнате, дверь была широко открыта. Наши комнаты находились прямо напротив друг друга, и я мог видеть ее, когда играл на гитаре. - Может, прекратишь этот шум? - крикнула мне сестра, рассматривая свое отражение в стоящем на туалетном столике зеркале. - Это начинает раздражать. - Заткнись. Она оглянулась и я замер, уставившись на нее. Рин была красива: вся разодетая и такая взрослая. Интересно, почему все переменилось? Как все стало вот таким? - Куда это ты собралась? - поинтересовался я. Рин самодовольно улыбнулась. Я ненавидел это выражение лица, но в то же время обожал. - У меня с Кайто свидание. Меня передернуло. Хотелось бы, чтобы эта часть моей жизни просто исчезла. Со всем остальным я мог совладать, но это реально действовало мне на нервы. Я вернулся к игре, а Рин все еще смотрела на меня. Я избегал встречаться с ней взглядом. - Опять? Вы что, никогда не устаете друг от друга? - Нет, мы любим друг друга, - мечтательно сказала Рин. - Знаешь, он очень взрослый. И классный. Я уставился прямо перед собой, не смотря ни на что конкретное. Что у него есть такого, чего нет у меня? Рин, чем он лучше меня? Я тоже взрослый. Девчонки называли меня классным. Я буду хорошо к тебе относиться, я буду любить тебя. Я никогда не устану от тебя. Разве я не был здесь, с тобой с самого начала? Это несправедливо. Ты же знаешь, я ненавижу делиться. Мне хочется думать, что он использует ее, но они так давно вместе, что, боюсь, все это время я ошибался. Хотелось бы, чтобы их застукали вместе, однако до сих пор о них не ходит никаких слухов. Они действуют с умом. Все равно я хочу, чтобы он ушел. Ему нельзя иметь Рин. Я никогда не давал ему разрешения. На этот раз я бренчу с большей злостью, чем обычно. - Разве? Как по мне, он лузер. Ухлестывать за школьницами?.. - Он не извращенец. Он любит меня. - Ну да, конечно, - фыркнул я. Гитара издала низкий сердитый гул. - Он ведь доктор, да? Почему не работает в больнице? - Кайто говорит, что ему нравится помогать детям. - Да уж, этому извращенцу явно нравится. - Заткнись, Лен. Я перестаю играть; рука вдруг начинает болеть. И тут я замечаю, что Рин находится в моей комнате и стоит рядом со мной, скрестив руки на груди. Она улыбается, это меня пугает. Кладет ладонь мне на щеку, и мое тело внезапно настораживается. Мне хотелось большего. Я понятия не имел, что у нее на уме, но мне хотелось большего. - Лен, - мягко говорит она, наклоняясь заглянуть мне в глаза, - ты ревнуешь? - Что? Она ухмыляется, и я опускаю глаза. На низ ее футболку. Вижу ее красивые округлые груди. Хотелось увидеть ее целиком, все ее тело, неприкрытое ничем. Хотелось обнимать ее и ощущать жар ее прижавшегося ко мне тела. Эти мысли пугают меня, и я отворачиваюсь. Сестра схватила меня за подбородок, заставляя смотреть ей в глаза. - Ты ревнуешь, верно? - ласково спросила она. Рин, что ты творишь? Мы же оба знаем: это неправильно. Мы брат и сестра. Я осознал, что Рин тоже любила меня, отвечала мне взаимностью. Это скверно. Очень скверно. - Я... Я не... - я с трудом пытался подобрать слова. Она наклонилась ближе. Ее губы находились так близко. Мне захотелось поцеловать сестру. Поцеловать, опрокинуть на кровать и удостовериться, что Кайто больше никогда ее не коснется. Потому что я одарю ее своими специями и она будет умолять "еще" - как и все они. - Не лги, - Рин поцеловала меня в лоб, отчего по позвоночнику пробежала дрожь. Я ощущал растущий во мне голод; хотелось большего, что пугало. - Рин, прекрати.. - Не хочу. Лен, коснись меня. Я застыл. Коснуться ее? Так, как я всегда хотел? Не просто держаться за руки или целовать в щеку. Это было моим тайным желанием. Мне хотелось сделать много чего ужасно неправильного. Я затряс головой, борясь с искушением: - Нет. - Я знаю, что ты хочешь. - Это неправильно. - Кто нас остановит? Я сглотнул ком. Никто бы не остановил. Все как она обещала. Я брошу Луку, а она - Кайто, и тогда мы будем вместе. Точь-в-точь как я всегда хотел. Я все еще ощущал тяжесть гитары Луки в своих руках. Я подумал о ней. О Луке. Вспомнил, как мы впервые встретились. Я собиралась прыгнуть Лука. Лука. Лука. - Лен, пожалуйста. Я думаю, ты жесток. Еще я думаю, что ты неразборчив в связях. И беспечен. С тобой трудно наладить контакт. Мне кажется, ты не уверен в себе. А еще ты очень покладистый. И у тебя красивый голос. И ты самый интересный человек из всех, кого я здесь встречала. Вот что я о тебе думаю. Лука, Лука, Лука. - Лен, я люблю тебя. Мне нравишься ты и я люблю твой голос. Лука, Лука, Лука! - Всегда любила только тебя, Лен. Я брошу Кайто и все станет так, как должно быть. Я и ты. Я люблю тебя, Лен. Правда люблю. Попытайся еще раз. Лука! Я отпихнул Рин, гитара свалилась на пол. Она растерянно посмотрела на меня. Мне нужно было увидеться с Лукой. Я нуждался в Луке. Больше всего прямо сейчас, когда тело сопротивлялось. Поэтому я схватил куртку и выбежал, игнорируя окрики Рин. Лука. Нужно было увидеться с Лукой. - Честное слово, я чувствую себя совсем не очень, - соврала я, - не хочу, чтобы все на вечеринке заразились от меня. Может, мне не стоит идти? Мачеха встревоженно смотрела на меня. "Ох, бедняжка" - наверное, думала она. Ну и фарс. Так или иначе, я сидела здесь в платье, купленном ею мне специально по этому случаю, и держала свои мысли при себе. Платье, наверное, стоило кучу денег, но мне было плевать. Я его не хотела, равно как не хотела и идти на ту дурацкую бизнес-вечеринку и общаться с этими людьми. Мачеха улыбнулась мне. Меня чуть не передернуло. - Хорошо, - доброжелательно произнесла она, положив мне руку на плечо. - Лука, ты не обязана идти туда. Но ты уверена, что хочешь остаться здесь в одиночестве? - Со мной все будет в порядке. В дверях топтался отец, нетерпеливо поглядывая на часы. Я знала, что он сердится на меня, что меня очень радовало. По крайней мере он открыто выражал свои эмоции; потому я и осталась с отцом после развода. Ненавижу людей, которые все скрывают. С ними никогда нельзя быть уверенным, права ты или нет, и они как будто не могут доверять вам. Вот почему мне не нравилась мачеха, ее вечно улыбающееся лицо, и ее чересчур вежливые речи. Она погладила меня по голове; тщательная укладка волос - все впустую. - Ладно. Тогда выпей лекарство и постарайся выспаться, хорошо? - Хорошо. И вскоре они ушли, закрыв дверь. Я выдохнула с облегчением. Знаю, это драматический жест, но какая мне разница. Я принялась расстегивать ремешки на каблуках. Ну что теперь? Рождественская ночь, весь дом в моем распоряжении. Я могу посмотреть праздничные программы по телевизору, но все равно по сути все как всегда. Я могу попрактиковаться с новой песней. Однако это заставило меня подумать о Лене, а я слишком устала от него; он и так неизменно является мне во снах. Я сбросила туфли и легла на кровать. Что дальше? Тут я услышала, как что-то ударилось в мое окно. Камешки? Надо выяснить. Теперь нашлось чем заняться. Поэтому я подошел к окну, открыла и впустила внутрь холодный ночной воздух. Внизу стоял Лен. Сердце подпрыгнуло и застряло в горле, однако я старалась не сохранять спокойствие и просто смотрел на него: растрепанного, тяжело дышащего. Неужели он сюда бежал? В любопытный сценарий я угодила. - Ромео, Ромео; это ты, Ромео? - с ухмылкой спросила я? Выражение лица Лена сменилось с отчаянного на скорее раздраженное. Вот и славно - оно ему больше шло. - Лука, впусти меня, - крикнул он. Я обдумала предложение. - С чего бы? Он нахмурился. Не то что бы я реально не пустила его, однако мои чувства все еще были запутаны. Наверное, потому, что я все еще немножечко ненавидела его. Лен сунул руку в карман и что-то вытащил. Маленькая коробочка, в таких держат украшения. И я оказалась права: он открыл крышку и продемонстрировал мне. Совсем позабыла об этом. Колье. Серебряная цепочка с голубым кулоном в форме слезы. Камень искрился от бившего из моего окна света. - Потому что у меня есть для тебя подарок. Впусти. Мне хотелось отрицать тот факт, что я скучала по нему, так что я воспользовалась подарком в качестве оправдания. Что меня волнует колье и меня не гложет искреннее беспокойство за него. Я наклонилась вперед, надеясь, что он меня расслышит: - Жди у входа. И... можете поверить? Когда я открыла дверь, снаружи пошел снег. Только представьте: снег в Японии. Вощможно, это знак свыше. Или, может, просто чтобы Лен дрожал и хмурился. - Впусти меня, тут холодрыга. Должно быть, все-таки знак. - Горячий шоколад, - сказала она. Я с благодарностью принял кружку. Знаете, как неприятно бегать по холоду? Тело дрожит, но потом оно начинает выделять тепло, и ты все равно потеешь. Неприятно. Ненавижу эти ощущения. Потому я с радостью выпил горячего шоколаду; это было очень кстати. Смотревшая на меня Лука выглядела прекрасно. Ее волосы были собраны в слегка взъерошенный пучок, на ней было пышное черное платье: серьезное, но женственное. Я задался вопросом, по какому случаю, и спросил. Она пожала плечами: - Мне нравится играть в принцессу, когда никто не смотрит. Услышав это, я улыбнулся. Ну разве она не очаровательна? Мы сидели в ее гостиной, обставленной. белой мебелью. На кофейном столике передо мной стоял букет цветов. Затем Лука села рядом со мной; колье уже висело на ее шее. Я подарил его не в качестве взятки, а потому, что хотел загладить свою вину. За то, что злоупотребил ее гостеприимством и явился так внезапно. Или, быть может, мне просто был нужен повод сделать ей подарок. Не знаю. Она потрогала колье, потом положила руки на колени, посмотрела на свои руки в черных перчатках, затем на меня. - Надеюсь, ты пришел не просто так. - Да. Лука уставилась на меня и все мысли улетучились из головы. Почему я пришел? У меня была на то причина, только еще не знаю, какая. Я перевел взгляд на чашку с горячим шоколадом, его коричневую поверхность, и попытался придумать причину. Столько всего произошло. Рин любит меня. Родная сестра любит меня. Тем не менее, я убежал от нее сюда. Почему? - Мне нужно кое-что рассказать тебе. - Хорошо. Это правда. Я люблю Рин, мою родную сестру-близнеца. Это неправильно. Я привык относиться к женщинам, как к игрушкам, как к спасательному кругу, помогающему игнорировать эту потребность в ней. Это был мой способ отвлечься, утолить жажду. Я никогда не была особо добрым или вежливым человеком. Я груб, прямолинеен и не плакал даже на похоронах родного отца, не говоря уж о том, чтобы заботиться о матери. Как будто вся моя любовь уходила на Рин. Ни мои родители ни мои подруги никогда не получали столько внимания, сколько она. Она была для меня особенной, священной. Моей, полностью моей. Потом я встретил Луку и все покатилось под откос. Я проводил с ней больше времени, Рин начала ревновать и я потерял ее. И вот мы здесь. Я мог бы сказать, что во всем виновата Лука, но это неверно. Потому что я хотел, чтобы Лука осталась. И потому я должен был ей рассказать. Наконец-то выложить все. Я собрался с духом, ощущая, что уже разрываюсь на части. Я осознавал все. Кто я такой, кем я был. Кого я люблю и почему. И это вызывало у меня отвращение. - Мне кажется, я люблю мою сестру. Вот так вот просто. Признание наконец прозвучало. Лука посмотрела на меня слегка удивленно и открыла рот заговорить, но я не дал ей и поставил горячий шоколад на кофейный столик: я находился не в настроении пить такое сладкое. И покачал головой. - В смысле - влюблен в нее. И мне хочется заняться с ней сексом. Можешь представить? - я был готов разрыдаться. Все правда. Я люблю Рин, хочу заняться с ней любовью и это так неправильно. Отвратительно. Я горько улыбнулся. Лука встревоженно смотрела на меня. - Я такой испорченный. Реально испорченный. Я не мог сдержать накопившуюся ненависть к себе и разрыдался, словно младенец. Мне не хотелось быть таким: сердцеедом со склонностями к инцесту, которому плевать на всех окружающих. Мне хотелось быть другим человеком. Тем, кого она могла бы уважать; могла бы любить. Лука наблюдала за мной со спокойным выражением лица. Не осуждала и не выглядела скучающей. Она вложила свою ладонь в мою. Я посмотрел на нее: теперь она выглядела не спокойной, а... грустной. Никогда не видел ее такой. Как будто Лука тоже знала, что такое быть напуганным, отчаявшимся и несчастным. - Ничего страшного, - пожала она плечами. - Я тоже довольно испорченная. Я следил за выражением ее лица, пытаясь поймать на лжи, однако лжи не было. Только мы двое; самая испорченная парочка столетия. Плейбой, который хотел изнасиловать родную сестру, и антисоциальная девушка, как-то пытавшаяся покончить с собой. Смотрите на нас. Осуждайте нас. Мне все равно. Потому что мы были друг у друга и этого для меня было достаточно. Я прижался к ней, выплескивая все слезы. Интересно, когда я успел стать таким слабым. Быть может, я просто открыл для себя эмоции. Быть может, слишком многое накопилось во мне. Быть может, все это неважно. Потому что Лука целовала меня в макушку. Ее поцелуи были намного невиннее, чем поцелуи Рин; более чистые и утешительные. Лука смотрела вперед, а я сидел, измученный слезами. Наконец она заговорила: - Помнишь нашу первую встречу? - Ага. - Я пыталась покончить с собой. - Я знаю. Она затихла, потом продолжила. - Ты никогда не спрашивал меня, почему. - Меня не касается, - пожал я плечами. Все просто. К тому же никогда не возникало причины поднять эту тему. - У меня была на то причина. Я взглянул на Мегурине. Ее лицо стало серьезным. Я не стал ничего говорить, дожидаясь ответа: потому что она хотела, чтобы я выслушал ее. Лука сделала глубокий вдох и продолжала: - В Лондоне у меня был бойфренд. Его имя неважно. Важно то, что я любила его. Очень любила. Она опустила взгляд на свои руки, рассеянно поигрывая пальцами. - Конечно, мы расстались. Мы знали, что отношения на расстоянии никогда не приводят ни к чему хорошему и потому решили разорвать их. А в аэропорту, прощаясь со мной, он сказал: "Давай останемся друзьями". Вот так вот; давай забудем все, что случилось, и останемся просто друзьями. Она нахмурилась и уставилась перед собой, на свои руки. - Как глупо, правда? Как будто все так просто. "Останемся просто друзьями". Как будто я могла забыть все чувства к нему, задавить и игнорировать свою любовь. Я поняла, что он просто пытался быть доброжелательным. Он не хотел разбивать мне сердце, поэтому перевел отношения на менее значимый уровень. И это было глупо. Просто отпусти меня, со мной все будет в порядке. Ему не следовало нянчиться со мной. Я переживу, не надо меня жалеть. Она скрестила руки и откинулась назад, на спинку дивана. Она не закончила. - Гитара, которую я тебе подарил - подарок от него. Он копил на нее, только чтобы подарить мне. Но я ее не хочу. Мне больно, потому что она напоминает мне о нем. Иногда звонит мне просто - просто поболтать. Только бередит старые раны. "Останемся просто друзьями". Какая болезненная фраза. Она печально усмехнулась. -Когда я приехал сюда, здесь оказалось не лучше. Все вели себя так доброжелательно - чисто из вежливости. Я возненавидела вежливость. Они распрашивали меня о Лондоне, могу ли я говорить по-английски... это было глупо. Как будто я им игрушка. Фальшивки. Я сразу понял, что все это фальшивки. Ими двигала только вежливость, и я возненавидела окружающих. Все это действовало мне на нервы, люди постоянно пытались не поговорить со мной, а я хотела лишь, чтобы они все заткнулись. Тут она начала плакать. - Мне не нравится, когда ты меня жалеешь. Поговори со мной честно, понимаешь? Расскажи о себе. Перестань спрашивать меня о том единственном, что ты обо мне знаешь. Никакого притворства, никакой фальшивой заботы. Она покачала головой и приложила руку ко лбу, как будто у нее разболелась голова, избегая моего взгляда. - Так вот, мне это надоело. Меня тошнило от всех этих притворных забот. Потому я побежала на крышу. На самом деле я не собиралась прыгать. Я размышляла над этим, но сомневаюсь, что всерьез бы сделала это. У меня не хватило бы смелости перелезть через ограду и прыгнуть. Однако как раз в тот момент, когда я понукала себя перелезть, появился ты. Она перевела взгляд на меня. Я никогда не видел Луку плачущей. Сейчас она выглядела такой беззащитной. Она обнажала свою душу, что было на нее непохоже. Думаю, она тоже это осознавала и продолжала говорить, пока могла. - И это хорошо, потому что ты - именно то, чего я хотела. Тот, кто не боится озвучить свои мысли. Мне нравилось быть рядом с тобой, мне нравился ты, и... Я с удивлением посмотрел на нее. Сердце замерло. Лука утерла слезы, шмыгнула носом и поправила себя: - Я... Ты мне не нравился. Хотя нет, все еще нравишься. Слушай, я хочу сказать, что мм... Пойми, я сама не понимаю! Я вижу тебя со всеми этими девушками и ненавижу тебя. А теперь узнала это, и вдруг поймала себя на том, что желаю оказаться на месте Рин. И я... Я думаю... Мое лицо краснело. Лука покачала головой, ее плечи затряслись. Тут я решил сделать первый шаг, как и следовало. - Лука? - Да? - ...Я тоже люблю тебя. Вначале она таращилась на меня широко открытыми глазами. Винить ее не стоит - я тоже себя изрядно удивил. Затем Лука поцеловала меня, как и следовало. Не помню, чем еще мы занимались. Но точно знаю, что с плеч словно свалился тяжелый груз. Свалившись с дивана, мы продолжили начатое в тот полуполудень семь недель назад. Лука улыбалась мне, я любил ее и, наконец, остались только мы. Телефон зазвонил. На этот раз она не сказала мне ответить на звонок. Я хотел больше никогда не видеть Рин. Я не испытываю к ней ненависти и не думаю, что когда-нибудь смогу ее ненавидеть. Но я знал, что если увижу ее снова, то поддамся желанию и сделаю ее своей. Я этого не хочу. Я сделал свой выбор. Я выбрал Луку. Потому я принял решение никогда больше не возвращаться домой. Когда я сказал ей об этом - мы лежали рядом, она прижималась к моей груди - Лука пожала плечами: - Тогда давай убежим. Я не удивился. По каким-то причинам предложение казалось замечательным. - Ты имеешь в виду именно побег? - Можно и так сказать. - Ты здесь ни к кому не привязалась? - спросил я. Лука покачала головой и посмотрела на меня. Ее распущенные волосы были слегка взлохмачены. - Не особо. Буду скучать по отцу, но не более того. - Она склонила голову набок. - А ты? Я задумался. В школе у меня не было друзей. Мейко справится с утратой; может быть, позвонит мне несколько раз, прежде чем окончательно сдастся. Мику будет долго плакать, я знаю. Но она тоже сильна; неугасающий оптимизм поможет ей пройти через это. МояМмать будет волноваться, знаю. Или, может быть, она ждала этого все это время. А Рин... Она попытается найти меня? Или я навсегда буду за пределеами ее досягаемости? Я не мог ответить на вопрос - хотя бы потому, что Рин в моих глазах так сильно изменилась. Я встал, Лука равнодушно посмотрела на меня. Мне нечего было терять. Я ни о чем не мечтал. Так почему бы и нет? - Давай убежим. Лука улыбнулась мне. Ее улыбка была таким же завораживающим зрелищем, как и всегда; ничего не изменилось. У меня возникло ощущение, что мы с Лукой будем вместе очень долго. Мы встали и оделись. Лука собрала кое-какие вещи и сказала, что мы поедем в ее машине. Я удивился, что у нее свой автомобиль; и впрямь богатая семья. Лука взяла немного денег, мы сели в ее машину и уехали. Просто взяли и уехали. Точнее, еще не совсем уехали. Я хотел заехать домой за гитарой. Положившая руки на руль Лука нахмурилась: - Ты уверен? Я кивнул. - Возможно, она там. Знаю. Лука выждала секунду, затем повернула ключ зажигания: - Так где находится твой дом? Я не боялся. Я мог это сделать. Я не боялся. Я мог это сделать. Я мог встретиться с ней лицом к лицу. Я мог сказать "нет". Я обрел свободу. Я не нуждался в Рин. Луки было достаточно. Когда я открыл дверь и прошел в комнату, ее там не было. Комната была точь-в-точь такой, какой я ее оставил. Ноты и моя гитара лежали на полу. Я принялся упаковывать все, что мог. Одежда, деньги и все прочее. Я больше не вернусь. Грустная мысль. Я обежал взглядом свою комнату и квартиру, в которой вырос. Спешно набросал матери записку, в которой благодарил и извинялся. Я не был хорошим сыном, и, знаю, что ты старалась изо всех сил. Может быть, после моего ухода ей не придется столько работать, потому что надо кормить на один рот меньше. Повинуясь очередному импульсу, я позвонил Мику; она звонила мне и раньше, но я тогда не отвечал. Она сняла трубку после второго гудка. - Лен. - Привет. Ты звонила? Мику заколебалась и притихла. Я озадачился. Что-то стряслось? - Да... мм... С-слушай, у меня хорошие новости. - Какие? - Помнишь мой альбом? Он только вышел и уже стал бестселлером, представляешь? Мой первый сингл! Помнишь "Melt"? Он в топ 40 самых популярных! Разве не здорово! Я улыбнулся. Я был искренне рад за нее. - Да, это здорово. - Да, но... гм... - Что? - ...Думаю, нам надо расстаться. Это меня реально удивило. Не то что бы я грустил - просто был шокирован тем, что Мику первой это озвучила. - Ч-что? - ...Прости. Понимаешь, я очень занята, и мне очень хочется сосредоточиться на музыке. Я правда люблю тебя и... - Ничего страшного. - А? - Ничего страшного, Мику. Я... желаю тебе удачи. Я правда хочу, чтобы ты была счастлива. - Лен... - прошептала она, явно задыхаясь от слез. Мы еще немного поговорили, я тем временем заканчивал паковку багажа. Мы попрощались и я повесил трубку. Я правда желал ей всего наилучшего. Затем позвонил Мейко, которая ответила после четвертого гудка. - Лен? Ее голос звучал немного неразборчиво; не выпила ли? Я слышал смех и разговоры на заднем плане. И продолжил: - Привет, Мейко, мне надо тебе кое-что сказать. - А? Что стряслось? Снова вдруг стал милым? - Я люблю тебя. Я постарался, чтобы это прозвучало как можно более искренно. В некотором смысле я любил ее, но лишь до некоторой степени. Я был признателен ей за все. Она заботилась обо мне, даже когда ворчала. Не знаю, почему все это время она не расставалась со мной. Быть может, дело в хорошем сексе, но если это так, тогда почему она всегда так нянчится со мной? И все это время она спрашивала меня, одна ли она у меня. Я знаю, что она хотела быть любимой, так что наконец я полюбил ее. И старался звучать искренним. Мейко молчала. В трубке стоял громкий посторонний шум. Наконец она заговорила ясным голосом: - Лен, к чему ты клонишь? - Ммм? - Это непохоже на тебя. - Знаю. Я пытаюсь все исправить. - Что-то стряслось? - ...Я люблю тебя. Это все. Немного грустно, что она была такой пессимисткой. Быть может, я сделал ее такой. В таком случае не могу ее винить. - ...Я тоже люблю тебя, - наконец произнесла Мейко. - Знаю, у тебя что-то на уме. Слушай, все, что я могу сказать: постарайся, чтобы с тобой ничего не случилось, хорошо? И я очень ценю время, которое мы провели вместе. - Мейко? - Прощай, Лен. И с этими словами она повесила трубку. С тех пор я не получал от нее известий. Я посмотрел на телефон. Хотелось надеяться, что Мейко тоже обретет счастье. У нее так сильно болело сердце: сначала развод, потом такой парень как я. Надеюсь, она наконец отставит в сторону бутылку сакэ, найдет кого-нибудь симпатичного и заживет хорошо. Она и впрямь хороший учитель, и у нее доброе сердце. Я пожелал всего наилучшего и ей. Я застегнула чехол на гитаре, схватил сумку и в последний раз оглядел свою комнату. Я действительно собирался уйти: вот так. Услышав, как входная дверь открылась и закрылась, я понял, что все будет не так просто. Я знал, что мне нужно преодолеть еще одно препятствие. И когда она прошла по коридору и встретилась со мной взглядом, на этот раз я не испугался. Рин смотрела на меня. Сначала спокойным взглядом, а затем, когда заметила сумку и чехол - озадаченным. - Что ты делаешь? Я мог солгать ей и спокойно уйти. Но это было бы трусливо, так что я поступил иначе. - Ухожу. Ее брови приподнялись. Она не сразу осмыслила сказанное. - Уходишь?.. - Да. - В смысле - совсем уходишь? - С Лукой. Тут она разозлилась. Ее лицо стало из грустного сердитым. Она посмотрела на дверь, затем снова на меня. - Значит, эта машина снаружи?.. - Да. Она нахмурилась и впилась в меня взглядом: - Ты не можешь. Не имеешь права уходить. Это несправедливо. - Я уйду, нравится ли это тебе или нет. - Лен, ты не можешь просто взять и уйти! Ведь... Я... Я люблю тебя. Мое сердце бешено заколотилось, но мне было все равно. Я больше не нуждался в ее любви. - Извини, Рин, - я покачал головой. - Я думала, ты тоже любишь меня. Я любил. Все еще люблю. Но сейчас я не могу колебаться. Я все еще меняюсь, я хочу стать лучшим, другим человеком. Поэтому я пробормотал еще одно извинение и прошел мимо нее. Но она схватила меня за воротник и поцеловала. Я не был к этому готов. Ее губы оказались такими же теплыми и мягкими, какими я их всегда воображал. Ее пальцы пробежались по моим волосам, и я чуть не потерял самообладание. Но когда она оторвалась от меня, ее глаза были мягкими и сияющими. - Не уходи, - прошептала, практически умоляла Рин. Я все еще ощущал вкус ее губ. Колени подогнулись. Я старался сопротивляться. У меня была Лука. Была свобода. Я был обязан уйти. Я покачал головой: - Отпусти. - Нет, - сестра нахмурилась и снова поцеловала меня. Это было так приятно, но я все равно отвернул голову. Тогда она начала целовать мою шею, и я не смог сдержаться. - Ах! - услышал я свой стон. Рин снова отстранилась; ее теплое дыхание ощущалось на моей шее. - Не уходи, Лен. Пожалуйста. - Я... Я... Я... Она снова поцеловала меня. Ее губы были теплыми и я ничего не мог с этим поделать. Я закрыл глаза, поцеловал ее в ответ, выронил сумку, обнял ее за талию. Это было именно то, чего я хотел все это время. Рин в моих объятиях, ее губы на моих губах. Я ощутил тепло во всем теле. Я никогда не чувствовал ничего подобного ни с одной другой женщиной. Поцелуи Рин оказались гораздо лучше любых других поцелуев. Более интимные поцелуи, более опасные и личные. Когда мы снова разошлись, тяжело дыша, она посмотрела мне прямо в глаза. - Лен, пожалуйста, я... - Рин затихла. Слезы катились по ее щекам. Она любила меня, действительно искренне любила. Я поцеловал ее в щеку, потом в губы, потом в шею. И целовал до тех пор, пока не сбросил чехол с плеча и не отнес ее в кровать. - Рин, - прошептал я, целуя сестру в шею. Она обнимала мою голову своими теплыми пальцами. - Да? - Я люблю тебя. Я заметила, что его давно уже нет. В машине было холодно. Мне очень хотелось включить обогреватель, но я знала, что надо сэкономить как можно больше газа. Я задалась вопросом, куда мы вообще направляемся. Может быть, стоит поехать в Киото; всегда хотела там побывать. Может быть, мы просто отправимся на юг без какой-то конкретной цели. А может быть, вообще уедем из Японии. Я отмахнулась от этих мыслей. Посмотрим. Что я точно знала - это что мы наконец-то уедем отсюда. Если он поторопится уже. Я со вздохом откинулась на спинку сиденья и осмотрела свои голубые ногти. Неужели на сборы уходит так много времени? Возможно, я была нетерпелива; возможно, слишком нетерпелива. Но мне реально хотелось уехать, я хотелось побывать в разных местах. С Леном. Я улыбнулась при мысли о нем. Куда мы отправимся, любимый? Неважно. Главное, что мы вместе. Мне захотелось отругать себя. Разве я не усвоила урок? Последние отношения были такими же; я восторгалась и радовалась, но все плохо кончилось. Однако на ей раз мне было плевать. Возможно, то, что мы делали, было безрассудством, но - плевать. По крайней мере теперь я хоть что-то реально делала со своей жизнью. Я так устал от прошлого; настало время сменить темп. И я сделаю это вместе с Леном. Потому что в ближайшее время он никуда не денется. Верно? Мои мысли оборвались, когда я заметила приближение другого автомобиля. С пассажирского сиденья встала девушка. Эту ленту я узнала бы где угодно. Рин. Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Она подошла к водительскому сиденью и что-то сказала, наклонившись вперед, а затем вышла. Поцелуй? У нее есть бойфренд? Машина отъехала, она помахала ей на прощание. Когда она приблизилась к дому, я почувствовала, как мое сердцебиение участилось. Я боялась ее? Нет, невозможно. Скорее я боялась за Лена. Впрочем, я не стала выходить из машины. С ним все будет в порядке, он должен справиться со своим страхом самостоятельно. Так что я осталась сидеть, мысленно желая ему удачи. Рин поднялась по лестнице. Раздался негромкий звук открываемой и закрываемой двери. Он встретится с ней и скоро придет. Как бы он ни любил ее, он уедет со мной. Он сказал, что любит меня, так что непременно вернется. Я ждала. Ждала. Ждала... Ждала... ...прошло пятнадцать минут. Он немного задержался? Всякое возможно. Но он вернется, я знаю. Так что я продолжала ждать. Ждать. Ждать... Ждать... ...Сорок пять минут. Мне заглянуть? Лен, с тобой все в порядке, верно? Я нахмурилась. Оптимизм увядал с каждой проходящей секундой, сменяясь злостью и раздражением. ...А, быть может, с тобой все в порядке, только ты с ней. В ее объятиях, делаешь ее своей. Нет, этого не может быть. Он ведь не уйдет к ней, правда? Ведь это его родная сестра. Лен был противен даже сам себе. Он больше не будет терять от нее голову. Какое бы искушение он не испытывал, он не уйдет к Рин. То есть, если бы он так поступил, это было бы невероятно низко. К тому же он сказал, что любит меня. Этого ведь достаточно, верно? ... ...Кого я пытаюсь одурачить? Я наклонилась вперед на руль, прижимаясь лбом к рукам. Тут я ощутила жгучий гнев в своем сердце. Кого я пытаюсь обмануть, реально? Это так на него похоже. Хотя я восхищалась его честностью, это все равно было ошибкой. Он увлекал за собой женщин и причинял им боль. И теперь я стала одной из многих. Он сказал, что любит меня, но, уверена, он говорил это многим девушкам. Единственной девушкой, которую он по-настоящему любил... которая была особенной, была в его сердце... это Рин. Теперь я поняла, почему он вел такую распутную жизнь. Он не мог заполучить Рин и потому подсознательно компенсировал это ухлестыванием за несметным количеством женщин. И хотя я думала, что я особенная, я оказалась всего лишь одной из них. В конце концов, он любит Рин. Я дура. Тут я начала петь песню, которую написала для него. Я не плакала, потому что в некотором смысле это песня и была моими слезами. Точно выражала мои чувства. Rip=Release. Быть может, то была разновидность нарциссизима; причина, по которой он любил ее. Или, быть может, дело в том, что они выросли вместе и между ними образовалась особая не-родственная связь. Или, быть может, он был просто больным ублюдком. Мне все равно. Не касайся моего перенервничавшего "я", не давай мне надежды своими ласковыми словами, потому как, когда я потянусь за доказательствами твоей любви, ты уже уйдешь. Закончив петь, я ощущала себя истощенной. Реально, чего я ожидала? Всерьез думала, что найду свою любовь в вот таком вот парне? Похоже, лучше бы мы остались просто друзьями. Всего лишь друзьями. Какая ужасная ирония. Я снова глянула на часы. Одиннадцать тридцать; его нет уже полтора часа. Я дала ему достаточно времени, все ясно. Лен не вернется. Он выбрал ее, а не меня. Меня оказалось недостаточно. Он так легко разбрасывается словами "я тебя люблю", а я ожидала слишком многого. Я завела машину, двигатель ожил. Включился обогреватель. Я почувствовала, как тепло возвращается в мое тело. Снаружи шел медленный, тихий снегопад. Похоже, я осталась одна. Куда мне направиться? Теперь все зависело только от меня. Я бросила прощальный взгляд на многоквартирный дом. Квартира, в которую он вошел... весь свет был погашен. Конечно. Лена для меня больше нет. Я снова начала петь - ему - и отъехала. Наши отношения были приятными, я полагаю. Но настала пора двигаться дальше. Прощай, мой любимый. Я никогда больше не слышал о ней. Странно было вот так обрывать все связи, не попрощавшись как следует. Но я все равно не смог дать ей шанс. Наверное, такова уж жизнь. Даже когда я пытался, ее номер никогда не отвечал, и у меня не хватало духу поискать ее. Интересно, как она там сейчас, без меня? Мне хотелось бы как минимум искренне извиниться. За то, что довел ее до такого состояния, что так сильно на нее повлиял. В иной жизни я бы остался с ней. Но что есть, то есть. И за это я прошу у нее прощения. Я ничего не мог с собой поделать. Я не мог выбрать между вами обеими. Что вышло, то вышло. Прости. Надеюсь, теперь с тобой все хорошо, ты счастлива. А я теперь с ней. Я посмотрел на нее. Ее лицо было серьезным. Она выглядела недовольной. - Я сделал что-то не так? - спросил я. Она нахмурилась. - Ты заставил меня ждать, Лен. Слишком долго. У меня были на то свои причины, но я оставил их при себе. Мне не хотелось думать ни о том, что я там натворил, ни о совершенных мною грехах. Я не хотел говорить ей об этом прямо сейчас. Вместо этого я нащупал в кармане белую ленту - ту самую, что взял у Рин. Надо было быть благодарным Луке за то, что она остановилась, когда я выбежал из дома, выкрикивая ее имя. Быть благодарным за то, что она впустила меня обратно в машину. Быть благодарным за то, что она вообще любит такого парня, как я. - Лука? - Что? Она оглянулась на меня. На светофоре горел красный свет. В машине было тепло, и в свете огней Лука выглядела великолепно. - Давай поженимся. Годы спустя... - Рин, ты где? - Тут, дорогой! Кайто вошел в кухню и улыбнулся жене. Мывшая посуду Рин чмокнула его в щеку, когда он приблизился? - В больнице сегодня все было нормально? Надеюсь, тебя никто не задирал. - И не говори, - Кайто рассмеялся, развязывая галстук. - Все хорошо. Дети, как обычно, без умолку болтают о новой песне Мику. Он улыбнулся. Рин улыбнулась в ответ. - А, ты про "World is Mine"? - Они все пытаются ее спеть. Такое впечатление, что в больнице проводят прослушивания или что-то подобное. Рин хихикнула, выключила воду и, закончив работу, вытерла руки. - Мне очень жаль, что я не могу пойти с вами и посмотреть на них. Они скучают по мне? - Конечно, - мягко ответил Кайто, наливая себе чашку кофе. - Но главное - это чтобы ты ни о чем не волновалась. Мы же не хотим, чтобы что-нибудь стряслось с малышом. Рин провела рукой по животу. Прошло всего несколько месяцев; пока это была всего лишь небольшая выпуклость, но она знала, что она вырастет. Кайто протянул руку и включил маленький телевизор, который стоял на кухне. Картинка была немного расплывчатой. Пока Рин раскладывала ужин, он переключал каналы. - Вот момент, которого вы все так долго ждали! - раздался голос с экрана. - Эксклюзивное интервью со знаменитым музыкальном дуэтом Ленка: Луки Мегурине и Лена Кагамине! Рин посмотрел на экран не в шоке, но с улыбкой. Она узнала об этом давно. Сперва она истерически зарыдала. Столько лет спустя Лен - по телевизору. Кайто даже беспокоился, что у нее может быть нервный припадок; Лен убежал из дома очень давно. Но потом она привыкла. Муж посмотрел на нее с беспокойством, как обычно, но она покачала головой. С ней все в порядке, в полном порядке. Ведущая - энергичная девушка с зелеными волосами по имени Гуми - сидела рядом с ними на диване в какой-то телестудии. - И вот они здесь, во плоти! Действительно. Оба выглядели постарше, однако возраст сделал их только красивее. Лука стала прекрасной женщиной, а Лен был просто потрясающ. Оба выглядели счастливыми, отметила Рин. Теперь им... по двадцать. Столько воды утекло... Толпа разразилась овациями. Лен послал зрителям воздушный поцелуй, а Лука лишь застенчивую улыбку. Когда аплодисменты стихли, Гуми улыбнулась обоим: - Ах, такая честь видеть вас обоих здесь! Загадочная пара, взошедшая на музыкальную сцену всего несколько лет назад. Ваша песня "Free" попала в топ спустя всего неделю после релиза, и остается чрезвычайно популярной по сей день! Это огромная честь для меня! - Находиться здесь - честь для нас, - ответила ей Лука мягким, серьезным тоном. Она пользовалась большим успехом у аудитории мужского пола и была чрезвычайно талантлива; даже сама писала песни. Хотя несколько написал Лен, автором большинства была Лука. Впрочем, все было справедливо, поскольку пел в основном Лен. - Итак, первый вопрос! Что вдохновляет вас больше всего? - Отношения между людьми и любовь, - просто ответила Лука. - Она, - Лен кивнул в сторону Луки. Толпа засмеялась и засвистела. Лен усмехнула, игнорируя покачивание головой Луки; на ее губах виднелась тень улыбки. - Ах, Лен. По-прежнему такой прямой, - рассмеялась Гуми. - Окей, следующий вопрос: что побудило вас заняться музыкой? - Мм... ну... мой прежний бойфренд. И еще я всегда любила играть на пианино, - сказала Лука. Лен пожал плечами: - Моя первая гитара. - Третий вопрос: как вы встретились? Они переглянулись, и Лен ответил за обоих: - В старшей школе. Она подошла ко мне и вручила письмо с признанием. Зрители засмеялись. Лука ткнула локтем ухмыляющегося спутника. - Вовсе нет, - фыркнула Лука. - Мы встретились при довольно странных обстоятельствах, и просто... сошлись. Лен умел привлекать к себе внимание, это было очевидно. Он был красив и обаятелен. Многие женщины и девушки любили его; в глазах многих он был сердцеедом. Эти двое прекрасно сочетались в глазах публики. Мальчишеский и милый Лен, взрослая и красивая Лука. Они были очаровательны. Их как будто ничто не могло изменить. - Итак, следующий вопрос. Ходит много слухов о потенциальном соперничество между Ленкой и Мику Хацунэ. Это правда? Лен сначала рассмеялся, затем покачал головой: - Нет, вовсе нет. Мы с ней очень хорошие друзья, совершенно не ссоримся. Собственно говоря, мы надеемся, что она и дальше будет придумывать запоминающиеся песни. Мне они нравятся, - он улыбнулся. - Да, кстати говоря: есть слух, что вы с Мику Хацунэ прежде состояли в романтических отношениях, - Гуми приподняла бровь. Толпа слегка ахнула. Однако Лен сидел невозмутимо с улыбкой на лице. И покачал головой. - Мы были знакомы в старшей школе. Просто хорошие друзья, ничего более. Удачно избежали скандала, отметила Рин. Она не поддерживала контакта с Мику с тех пор, как та стала знаменитой, однако Мику, наверное, того и хотела. К тому же Мику теперь встречалась со своим продюсерам; ее чувства к Лену прошли. - И последний вопрос - вопрос, который давно хотел задать каждый! - жизнерадостно возвестила Гуми и наклонилась к ним с озорной искоркой в глазах. - Между вами что-то есть? Толпа разразилась одобрительными криками. Рин вывел из раздумий зазвонивший телефон. На заднем фоне по-прежнему была слышна передача. - Вообще-то я без ума от нее, - ответил Лен. По всей аудитории раздались "ах" и "как это мило". Он и не пытался скрыть свои чувства, а высказал напрямую. Он был бесстрашен и за это публика его любила. - Алло? - ответила на звонок Рин, повернувшись спиной к телевизору. - Рин? - А, Мейко! Кайто посмотрел на нее через плечо. Он все еще удивлялся, что эти двое могут дружат, невзирая на его фактор. Мейко как будто простила его. Они сошлись быстро, а поспешные отношения никогда не приводят к счастливому браку. Это просто не работало. Они оба осознали это и двинулись каждый своим путем. Кстати, раз уж речь зашла… - О, неужели он это сделал? Так вперед. - Да, но это как-то внезапно, нет? - вздохнула в трубку Мейко. - Он вроде хороший парень, но... - Да сходи просто на одно свидание; уверена, он окажется милым. - Никогда раньше не встречалась с гонщиками. Рин рассмеялась. Толпа в телевизоре притихла, на щеках Луки появился румянец. Она отвернулась от Лена, несмотря на то, что он обнял ее за плечи. - Он сделал мне предложение, но я пока не уверена, как ответить, - пояснила розововолосая. - Все еще пытаюсь разобраться в своих чувствах. Есть один момент, за который я его еще не простила. - Собственно говоря, я сделал ей предложение еще годы назад, - вставил Лен. Его голос был преисполнен надежды. - Я по-прежнему стараюсь снова заработать ее доверие. Уверен, вот-вот она сменит гнев на милость. Публика рассмеялась, а Гуми снова поглядела в камеру: - И на этом мы заканчиваем. Спасибо, Ленка! Не желаете передать что-нибудь нашим зрителям на прощание? - Ну хорошо, я дам ему шанс, - согласилась Мейко. - Конечно, Ал немножко не от мира сего, но у него доброе сердце. И он спокойно относится к тому, что большая часть моего дня проходит в детском саду... - Желаю удачи. Мне пора. - Тогда позвоню потом. Пока! Рин повернулась к телевизору. Камера сосредоточилась на них. Лен все еще улыбался, и это вызвало у Рин прилив счастье. Видеть его таким... рядом с ней он никогда не был таким - по крайней мере не со времен детства. Теперь он выглядел свободным. Счастливым, наслаждающимся жизнью. Как бы сформулировать... Он будто изменился. К лучшему. - Если у вас есть увлечение, займитесь им, - начала Лука. - И будьте откровенны в своих чувствах. Не сдерживайтесь. Не бойтесь показаться грубыми. Будьте собой. Камера снова сфокусировалась на Лене. Он притянул ближе покрасневшую Луку; голубой камень на ее кольце заблестел. Она улыбнулась. - Хорошо относитесь к людям. Цените то, что у вас есть, и живите для себя. Он посмотрел прямо в камеру; Рин показалось, что он смотрит прямо на нее. Она все еще помнила то, что они сделали той Рождественской ночью. Это был их секрет и только их. И ее это устраивало, потому что она была счастлива прямо здесь, прямо сейчас. Лен бросил ее там в одиночестве, и только тогда она поняла. Он не принадлежал ей полностью, и, как бы ни больно было это осознавать, она выросла и приняла это. Потому что теперь у нее есть Кайто и скоро будет ребенок. Она подошла к мужу и почувствовала, как тот положил голову ей на бедро. Она полюбила Кайто еще сильнее, когда рассказала ему о своих чувствах к Лену и он это принял. Понимающий и добрый. Он любил ее, ее ужасный характер и все остальное. Он стал долгожданной заменой, не хуже оригинала. Рин положила руку ему на голову и они оба смотрели в телевизор, пока Лен передавал свое последнее сообщение: - И еще. Для тебя. Ты знаешь, о чем я. Желаю всего наилучшего твоей новой семье. Он улыбнулся прекрасной ослепительной улыбкой. - Посмотри на нас. Посмотри, как далеко вперед мы ушли. Думаю, с нами все будет хорошо. - Да, - прошептала Рин. - С нами все будет хорошо. - Знаешь, - заговорил Кайто. - Ты можешь повидаться с ним. Я похлопочу, если ты пожелаешь. Рин покачала головой: - Пусть все остается как есть. Пока что. - Вот и все, дорогие зрители! - воскликнула Гуми. - А напоследок - эксклюзивное исполнение новой песни, которую Лен выпустил этой осенью: "Spice"! Толпа снова зааплодировала. После рекламного перерыва появилась сцена. Заиграла музыка. Песня с быстрым ритмом, под которую можно танцевать. Это был модный поп - именно то, что любила публика. Вскоре Лен начал петь. Все такой же молодой, как всегда, однако в этой песне он был и соблазнительным. Рин наблюдала за его выступлением, его голос тек плавно. Толпа девушек приветствовала его, протягивая к нему руки, когда он проходил мимо. Казалось, он наслаждался всеобщим вниманием и все время улыбался. Это почти что вызвало у Рин смех. "Ты единственная, кто мне нужен" - что это значит? У меня уже бок болит от смеха. Просто хочешь быть с кем-то вместе? Горький вкус острых специй; только сейчас я дам тебе попробовать. Потому что я знаю, что ты очарована мной, моим вкусом. И разве от этого ты не любишь его еще сильнее? На полпути песня вдруг оборвалась. Свет почти погас, Лен выглядел удивленным. Озадаченная толпа замолчала. Однако Рин была уверена, что все это часть представления: Гуми заговорила. - О, что случилось? Ах, кажется, Ленка хочет продемонстрировать нам еще одну песню. Дамы и господа - встречайте "RIP=RELEASE" от прекрасной Ленки! Затем зазвучала другая песня в куда более медленном ритм, но все еще в стиле техно. По сцене заметался прожектор, и женский голос пропел высокую ноту. И тут из-за занавеса вышла освещаемая прожектором Лука. Толпа зааплодировала представлению. Лука подошла к Лену и запела. Ее голос был глубоким и взрослым, но все же каким-то грустным. Ах, я знаю, что причиню себе боль, будучи с тобой. Но не могу не быть с тобой. Мне следовало уйти, не расспрашивать тебя о твоих любовных интрижках. Даже если я буду заливаться слезами, боль никогда не станет моим другом. Если бы я мог разорвать и освободить твое горло, я смогла бы освободиться от этих страданий. Она пела и в ее голосе явственно звучало горе. Это было завораживающе и прекрасно. Лука, не переставая петь, протянула руку к Лену. Он ухмыльнулся и ухватился за нее. Затем заиграли обе песни; Spice продолжилась с того места, на котором остановилась. И хотя это могло показаться ужасной мешаниной, все было выстроено так, что прекрасно сочеталось друг с другом. Потом Лен и Лука запели одновременно: это была подлинная гармония. Не касайся моего перенервничавшего "я", не давай мне надежды своими ласковыми словами, потому как, когда я потянусь за доказательствами твоей любви, ты уже уйдешь. Они кружили вокруг друг друга, глядя только друг на друга и по-прежнему держась за руки. Толпа одобрительно кричала. Рин казалось, что они предназначены друг на друга, несмотря на песню. Несмотря на все, я до сих пор не понимаю любовь. Наверное, это хорошо. Но если это хорошо, то почему так больно? Я знаю, мне лучше без нее. На этот моменте они перестали петь, позволив музыке продолжать литься без слов. Оба начали танцевать, вальсируя друг с другом, а публика ликовала. Неудивительно, что публика не верила в то, что они не сойдутся, учитывая, как романтично они выглядели на сцене. Рин наблюдала за ними, гордясь Леном. Он выглядел таким счастливым благодаря всему получаемому вниманию и музыке. И Лука тоже - особенно Лука. А когда музыка закончилась, Лен взял Луку за руки и она коснулась лбом его лба. После заключительной ноты прожектор погас, осталась только темнота. После короткой тишины раздались аплодисменты и одобрительные возгласы. Все закончилось. Все. Люди будут говорить об их выступлении неделями, а они тем временем наконец объявят о своей помолвке; Лука таки согласится. А пока Рин выключила телевизор, положив конец их выступлению. И издала вздох. Столько всего произошло с тех пор. Столько воды утекло. Похоже, в конечном счете Лен не нуждался в ней.