Звёздное сияние

— Я рада тебя видеть, — Вайолет открыла дверь перед Савако, которая зашла попрощаться со своей подругой. После получения аттестатов у многих учеников уже появилась возможность покинуть Токио-3, ведь к тому времени практически все дороги наконец починили. — Твоя мама решила, куда вы переедете? — В Ковакидани, — Савако грустно вздохнула, крепко обнимая подругу. Время, проведённое вместе, постепенно заканчивалось, и от осознания этого у старшей девушки потекли слёзы. — Я так не хочу терять тебя. Помнишь, как мы познакомились восемь лет назад? Я была так счастлива, что со мной впервые заговорил кто-то, помимо моих воображаемых друзей и книг. — Савако-сэмпай, конечно же я помню, — Вайолет слегка отстранилась. На её лице появилась доброжелательная улыбка, а на щеках выступил еле заметный румянец. В мыслях тут же возникла сцена первой встречи, когда маленькая девочка в очках сидела в песочнице, разговаривая с невидимым существом. Именно в тот день Вайолет наконец решила подойти к ней. — Уверена, что мы всё равно когда-нибудь снова увидимся! Савако всхлипнула, прижав к себе подругу. Такое было несвойственно ей, ведь больше всего в своей жизни она не любила прикосновения других людей, но в данную минуту понимала, что эти объятия с Вайолет могут стать последними. Девочки провели бок о бок всё своё детство, вместе пошли в одну школу и продолжали общаться до самого конца. Из-за боязни потерять единственного близкого друга Савако сразу же приревновала Вайолет к Мэй, когда та только приехала в Токио-3. Девушка старалась скрыть свои истинные чувства, чтобы не разрушить дорогие отношения возникшим с её стороны недоверием. Узнав, что Киришима больше заинтересована Нагисой, а не одноклассницей, Савако даже немного успокоилась, пусть и продолжала следить за кохаем. — Савако-сэмпай, — из комнаты послышался тихий голос, — мне жаль, что ты видела это. В коридор вышла Мэй, опустив голову вниз. Она помнила о событиях рокового вечера, мысленно возвращаясь к ним всё чаще последние пару дней. Она уже потеряла надежду на то, что сможет полностью избавиться от ревности, но радовалась, что хотя бы научилась контролировать агрессию. В первую неделю общения с Каору Киришима абсолютно не умела держать себя в руках, а сейчас даже могла бы спокойно объяснить Нодзоми свою позицию. — Я понимаю твои чувства. Если честно, я тоже ревновала, Мэйччи, — Савако посмотрела на Киришиму, изучая взглядом каждое её движение. Хрупкое тело девушки вздрагивало от каждого звука в квартире, её губы были искусаны до крови. — И ты извини. Я просто тогда подумала, что ты зарежешь меня. — Лилим способны на безумные поступки ради любви, — произнеся это, Мэй заметила на себе два удивлённых взгляда. Она даже не поняла, что конкретно произошло, но Вайолет повторила фразу, обращая внимание на первое слово. — Лилим… Киришима прижалась плечом к стене, чтобы не рухнуть на пол. Её сердце сжалось, а воздух резко перестал поступать в лёгкие. Девушка не могла спокойно спать с последнего разговора с Синдзи. Её сердце разбилось вдребезги от осознания того, что она больше никогда не сможет прижаться к существу, ради которого хотела жить. Каору был последним Ангелом. И его уничтожили. “Токио-3 больше не тронут… Тогда почему тебе больно, глупая?” — Мэй, словно в тумане, подошла к Савако, чтобы попрощаться с ней. Она крепко обняла её, а после удалилась в свою комнату, где начала собирать свои вещи. Её руки тряслись, из-за чего половина предметов падала на пол. В вечер, когда страшная правда вскрылась, Киришима выплакала оставшиеся слёзы, поэтому сейчас она ощущала лишь апатию. — “Как долго ты собираешься врать?” Никто не знал причину настоящего исчезновения Каору. Вайолет думала, что юноша переезжает в другую страну вместе с опекунами, ведь теперь военные действия в Токио-3 закончились. Мэй старалась выглядеть как можно естественнее, рассказывая об этом подруге, на самом деле чувствуя, как её сердце сжимается от каждого ложного слова. Он не мог умереть. Он должен был остаться рядом с Киришимой, позволить ей заботиться о нём и в конце концов стать счастливым. Этого так и не произошло. Мэй ударилась лбом о твёрдую стену, надеясь, что это хоть немного поможет ей отвлечься от пожирающих изнутри мыслей. В коридоре послышалась возня, и уже через минуту дверь с грохотом захлопнулась. В комнату зашла расстроенная Вайолет. Мэй нечасто видела подругу в таком состоянии, а потому сразу же обратилась к ней, желая узнать в чём дело. — Я буду скучать по ней. Так грустно, что всё заканчивается, — девушка присела на кровать, положив руку на плечо Мэй. — Тебе ведь тоже тяжело, я понимаю… Но Нагиса-кун ведь не будет вечно жить в Германии, верно? Он обязательно приедет к тебе! Губы Киришимы вдруг задрожали. Ей так хотелось закричать во всё горло о том, насколько ей больно, но она сдерживала себя, стараясь не расстраивать Вайолет ещё больше. Она и так переживала из-за расставания с Савако, а истерика Мэй добила бы её окончательно, потому Киришима лишь слабо кивнула в ответ, соглашаясь со сказанными словами. — Во сколько мы завтра уезжаем? Я успею собрать вещи с утра? — девушка решила перевести тему на что-то, не касающееся Нагисы. Вайолет поддержала разговор, уточнив для Мэй точную дату отправления поезда. — Мне нужно сходить кое-куда. Не против, если я пропаду на пару часов? — Ты пойдёшь провожать Нагису-куна? Пожелай ему удачи от меня, — покачав головой, Вайолет дала своё согласие. Сегодняшний день был последним днём перед переездом, и только сегодня Мэй могла бы встретиться с Каору. — И обязательно скажи ему о своих чувствах. Лучше поздно, чем никогда. Киришима кивнула, соглашаясь с предложением подруги. Она была готова рассказать ей, что уже призналась в своих чувствах на бумаге, но тогда бы Вайолет задавала слишком много вопросов. Мэй не хотелось раскрывать правду, потому она продолжала придерживаться своей лжи дальше. — Я пойду к Асиноко. Мы хотели встретиться там, — девушка накинула на плечи малиновую толстовку с серыми рукавами, и, взяв в руку рюкзак, направилась к выходу из квартиры. Желание в последний раз взглянуть на гору Фудзи не покидало юное сердце с того самого дня, когда оно разбилось, познав страшную тайну. — Постараюсь вернуться как можно скорее. Последнее, что услышала Киришима от Вайолет, — “Я доверяю ему. Ты можешь возвращаться в любое время”. Захлопнувшаяся дверь позволила Мэй наконец убрать натянутую улыбку с лица. Она больше не могла сдерживаться, потому рывком ринулась с места, чтобы поскорее выйти на улицу. Холодный ветер пробирал до костей, но огонь в груди не позволял девушке замёрзнуть. Собравшись с мыслями, она направилась к остановке. Проезжая квартал за кварталом, Киришима вспоминала все моменты, связанные с Нагисой, и мысленно объясняла его поведение в каждой ситуации. Во время их первой прогулки в Sun Road, он очень негативно реагировал на запах фастфуда из местной забегаловки, а после задавал вопросы о Синдзи. Тогда Мэй даже представить себе не могла, что перед ней сидит последний Ангел, целью которого и стало третье дитя. “Что он чувствовал ко мне? Ангелы ведь не умеют любить, да?” — девушка взглянула в окно, рассматривая встречающиеся на пути дома. Метро починили практически полностью за последние несколько дней, благодаря чему город опустел уже более, чем наполовину. Даже на церемонии учеников было ничтожно мало, по сравнению с первоначальным числом. — “Уже вторая попытка, которая закончилась провалом. Как больно…” Киришима достала из рюкзака телефон Нагисы, прижала его к груди, а после обняла саму себя руками. Ей сразу же вспомнился Таскэ, чувства к которому угасли так же быстро, как и появились. На это потребовалось лишь несколько месяцев, что для девушки было коротким промежутком времени. Но даже сейчас она понимала, что не испытывала с мужчиной тех сладких чувств, которые ей подарил Каору. “А понимаю ли я сама, что есть любовь?” — Мэй взглянула на телефон в своих руках, и вдруг почувствовала, как её губы дрожат от подступившего волнения. — “Что это было? Страсть? Увлечение?.. Люблю ли я Каору? Как я могла утверждать о своих чувствах, не разобравшись в них?!” С губ сорвался тихий смешок, когда вагон остановился в южной части Токио-3. Кисти рук дрожали, бледные пальцы сжимали телефон всё сильнее, краснея от напряжения. Вокруг не было ни единой души, потому Киришима позволила эмоциям выйти наружу. Её тихий смех постепенно становился всё громче по мере приближения к озеру. Ватные ноги дрожали с каждым шагом сильнее и сильнее, из-за чего девушка практически падала, утопая в мокром песке. Сделав последний наиболее уверенный шаг, Мэй рухнула на землю, ударившись о неё руками. В правой ладони она по-прежнему сжимала телефон, который вдруг завибрировал. Аккумулятор практически разрядился, будто давая девушке последний шанс взглянуть на содержимое той самой галереи. Сейчас её уже не мучала совесть, потому она, даже не задумываясь, открыла приложение и замерла на месте. На каждой второй фотографии была улыбающаяся Киришима, которая не замечала, что её снимала камера. Галерея практически полностью была заполнена снимками разных людей, остальные десять процентов составляли фотографии природы Токио-3. Каору делал снимки настолько незаметно, что Мэй ни разу не поймала его за этим занятием. Пролистав до самого конца, девушка нашла то, от чего её сердце вновь сжалось от боли. На фото была изображена спящая Мэй, прижимающаяся губами к тёплой руке в самую последнюю ночь, когда она видела Каору. Экран мобильника светился ещё секунд тридцать, а после вырубился, не реагируя на мольбы включиться обратно. Девушка засмеялась с собственной беспомощности, начав трясти телефон. Смех превращался в истерический, оглушая саму девушку, которая уже не могла остановиться. Её плечи тряслись, с губ срывался крик, сменяющийся громкими всхлипами. Прижавшись к земле, Киришима закричала во всё горло. Только сейчас она по-настоящему осознала, что потеряла самое близкое создание. Лишь с его помощью она вернулась к рисованию, лишь благодаря нему она смогла перебороть свою неуверенность в себе и почувствовать, что кто-то на самом деле нуждается в ней. Нагиса давал ей силы на то, чтобы измениться, наконец став лучшей версией себя. Мэй смогла немного успокоиться, когда почувствовала нежные прикосновения к своей спине. Зрачки сузились от страха, а тело замерло не в силах пошевелиться. Сейчас девушке определённо не хотелось, чтобы её забирали на скорой в больницу из-за её истерики, но перед её лицом вдруг появился потерянный скетчбук, который кто-то держал дрожащими руками. — Откуда… — взгляд Мэй упал на пальцы, сжимающие край маленького блокнота. Бледные, длинные пальцы с трудом держали даже такой, казалось бы, лёгкий предмет. Девушка сразу узнала, кому они принадлежали, и начала трястись ещё сильнее, закрыв лицо руками. — Не может быть... Этого просто не может быть! — Табрис. Моё настоящее имя — Табрис, — юноша попытался обнять дрожащую Киришиму, на что та лишь отодвинулась дальше, вновь начав плакать. — Теперь ты ненавидишь меня, не так ли? Девушка резко обернулась и, убрав руки от лица, уставилась на сидящего перед ней парня. Он выглядел очень уставшим, на шее красовался бинт, под глазами находились заметные синяки. Нагиса попытался улыбнуться, но уголки его губ дрогнули, опустившись вниз. Мэй потянулась к бледной щеке своими пальцами, задав вопрос: “Ты настоящий?” — Как видишь, — Каору прильнул щекой к тёплой ладони. Его уставший взгляд был устремлён на девушку, с ресниц упала одинокая слеза. Мэй осторожно обняла Ангела, уткнувшись носом в его грудь. Тяжёлое дыхание заглушало посторонние звуки, на которые девушка уже давно перестала реагировать. — Мне не стоило так поступать. — Ты опять говоришь эти гадости? — Киришима слегка отстранилась, смотря на Нагису глазами, полными слёз. На её лице впервые за последнюю неделю появилась искренняя улыбка, а щёки покрылись ярким румянцем. — Как я могу ненавидеть тебя, Ка… Нет. Табрис? Алые радужки блеснули ярким светом, и Нагиса, крепко прижав к себе Мэй, начал поглаживать волнистые волосы. В груди каждого вновь возродилось приятное тепло, по которому так скучала пара. Девушка положила руку на забинтованную шею Каору, нежно проводя по ней пальцами. Окровавленная повязка опустилась ниже, обнажая огромный шрам, обвивающий всю шею. — Лилим пугает подобное, я уже знаю, — Нагиса заметил беспокойство в серебристых глазах, поспешив обратить внимание девушки на что-то другое. — Но это лучшее, на что была способна Акаги-сан. Мэй слабо покачала головой и, расположившись перед Табрисом на коленях, положила руки на его плечи. Непонимающий взгляд бегал по всему лицу юноши, стараясь уловить хотя бы мельчайший подвох. Перед глазами моментально всплыла Аянами Рэй, которая и сообщила о гибели последнего Ангела. В юном разуме никак не укладывалось то, что видела сама девушка и слова о смерти возлюбленного. Киришима остановилась на губах Каору, рассматривая их. Они больше не были такими же розоватыми: теперь переливались синеватым цветом. Девушка прикрыла свои глаза, придвинувшись к лицу Нагисы, на что он сказал: — Лилим целуют друг друга, когда любят. Мэй замерла на месте, изумлённо уставившись на Ангела, касавшегося её губ. Он прижался к покусанным губам девушки, не отстраняясь ни на секунду. Солёные слёзы побежали из глаз, оставляя за собой мокрые дорожки, которые покрывали все щёки Киришимы. — Я тоже люблю тебя, Мэй, — услышав эти слова, Мэй наконец ответила на поцелуй, прижавшись к губам Ангела. Он крепко обнял её, и она почувствовала, будто растворяется в тепле рук любимого, который так и не отстранился от её лица, сливаясь с Лилим в поцелуе.