***
Долго состязания продолжаться не могли: солнце уже ощутимо припекало голову, даже не взирая на различные шляпы, которые нацепили и на себя дети. Идти, да и просто дышать, признать, было трудно, из-за чего команда упала в тени деревьев, не желая куда-либо двигаться, а точнее брести до дома. Рядом сидел эльф, смахивая со лба капли пота, из-за которого к телу неприятно прилегал костюм, являя изгибы торса, коими дети восхитились. Старший взглянул на солнце, придя к выводу, что на часах примерно был полдень, поднялся с небольшого пня, потянувшись. — Ну что, ребята, мы хорошо начали этот день, — весело протянул Магнус, упирая руки в бока, с широкой улыбкой смотря на детей, что поднялись следом, чуть пошатываясь. — Ну-ну, простите, я наверняка вымотал вас… Но теперь, мы должны идти домой, чтобы не пропустить обед! Мы ведь должны также хорошо закончить этот день, не так ли? — хихикнул спортсмен, вздыхая полной грудью, с этим же дожидаясь детей, что уже готовы были направиться в путь. — Вот и хорошо, а пока мы идём, давайте поделимся друг с другом тем, что у кого на обед, как вам? Дети лишь радостно воскликнули, громко рассказывая о любимой еде, которую нужно было либо приготовить, либо купить, отчего завязался небольшой, но очень громкий спор о полезности и правильности питания. Голубоглазый лишь слабо улыбался, нерасторопно шагая позади — как ни странно, но желания прыгать или бежать, совсем не было — хотелось помедлить, упав в свои же мысли. Честно, Спортакус не отказался бы сейчас упасть на постель и посвятить небольшое время сну, предварительно приняв освежающий душ. Может, подобное могло показаться странным его маленьким друзьям, но не машиной же он был окончательно? Вновь перед глазами мелькал Роттен, с его усталым взглядом и чуть видным раздраженным оскалом, который спортивный всегда замечал, когда брюнет выходил из лаборатории в рабочем халате, держа в руках какую-нибудь пробирку. Обманул бы себя Спортакус, если бы сказал, что считал этого высокого мужчину просто товарищем или же другом — думают ли о свиданиях с друзьями, явно не дружеского характера? Ловят ли себя на мысли, что хочется проснуться в одной постели с другом? Правда признать это вслух, мужчина никак не мог — не боялся непонимания со стороны детей или взрослых — боялся отвержения или же отвращения со стороны ученого, которого знал так хорошо, но, в то же время, очень плохо. Хотелось разгадать эту загадку, которой являлась личность Роберта, являющийся — как сам думал длинноухий — намного взрослее его, в моральном плане. Может, он действительно и ведет себя как ребенок, но разве веселье, даже пусть глупое, но доставляющее удовольствие, позволено только детям? Неужели только дети могут радоваться мелочам, будь то даже банальное солнце, может и скрытое за облаками. Хотелось обнять. Хотелось коснуться этих черных волос и угловатого подбородка. Хотелось потрогать эти руки и мягкий живот — хотелось почувствовать все это на себе. Эльф и не понял, как зажал рот рукой, дабы сдержать нахлынувшее на него смущение, что кровью прилила к щекам. «О чем я думаю?! Это… Это слишком! — сглтонув, нервно подумал усатый, прежде чем в несколько прыжков настигнуть детей, что довольно далеко отошли от него, не отрываясь от своих разговоров, лишь мельком взглянув на старшего. — Но… Может быть… Почему даже в собственных мыслях это так смущает?!» — Магнус тяжело вздохнул, смахивая пот, уже рассматривая появившийся Лентяево, — Ребята, слишком жарко, поэтому мы встретимся вечером, хорошо? Звонко произнес Спортакус, не обратив внимания на глухое жужжание под ухом, что тут же затихло, заставляя забыть о себе — на плечо сел небольшой жук, вес и лапки которого, мужчина даже не почувствовал. Доведя компанию до города и убеждаясь, что те в безопасности смогут дойти до дома, спортсмен крикнул дирижабль, хватаясь за скинутый канат, резво забираясь внутрь, роняя облегченный стон, когда прохлада окутала кожу. День и вправду был жарким; голубоглазый потянулся, скинув с себя шапочку, рукой зарываясь в кудри, направившись в ванную, оповещая автопилот о перемещении к озеру. «Робби был бы недоволен, если бы узнал, что я думаю о нем в таком ключе… Он злится, даже когда я зову его «другом»… Но что же тут такого? Не могу же я быть настолько противен ему, как он порой говорит? — закрывая за собой дверь, эльф быстро стянул с себя одежду, не заморачиваясь долго, встав под прохладные капли душа, запрокидывая голову, — Но он не отталкивает по-настоящему. Странный он — запоминающийся» — нос окутал запах клубники, пеной осевший на волосах. Камера шпиона, что отцепился от костюма и перебрался за кран раковины, сфокусировался на блондине, как можно чётче передавая картинку нагого тела, ни капли не скрываемое стеклянной дверцей, на плазму Роттена, что только что вернулся с кухни. Едва не подавившись кофе от такой смены изображения, мужчина поставил кружку на стоящий рядом столик, не отрывая взгляда от врага, что медленно — будто бы знал, что за ним следят — проводил по телу мочалкой, гоняя по себе пену, что тут же падала в ноги. Пытаясь игнорировать смущение, от которого сводило скулы, Робби ещё раз отпил из чашки, разглядывая тело эльфа и уверяя себя, что делает это в целях интереса и, как бы не звучало, науки, которая может помочь ему в выселении этого взрослого ребенка из города. Только думал уже сероглазый о том, а действительно ли хотел он избавиться от этого ЗОЖника, что чуть ли не в каждой бочке был затычкой? Подобные мысли невпервой посещают его, но должного внимания — такого, как сейчас — он никогда им не уделял. Не думал он о любви или же возможной симпатии к этому усатому качку, ведь, как считал злодей, не было ничего в нем симпатичного — да только врал себе, ловя себя же за рассматриванием этого прекрасного и сильного тела. Попал, Робби, и ты знаешь это. «Без одежды он кажется ещё более большим… — подумал инженер, все же отворачиваясь от экрана и отгоняя зародившиеся сомнения насчёт, собственно, этого плана. — Нет! Я доведу это дело до конца! Все же… Я прослежу за ним до утра и все! Да, только до утра!» С этими мыслями, сероглазый вновь уставился на экран, с облегчением на миг отмечая, что соперник вышел из кабины, встав в полный рост перед камерой, демонстрируя свои изгибы. Жук, пытаясь сфокусироваться на чем-то одном, перевел камеру на пах эльфа, на что Роберт не сумел сдержать краткого вскрика, хватаясь за пульт управления, дабы переместить фокус на что-то более приличное. Не думал он, что будет терпеть собственное смущение и сведенные скулы из-за этого «ребёнка», что надернул на нагое тело халат. Шпион осторожно пробежал по стене, дожидаясь, когда мужчина откроет двери, и резво перебежал в главную комнату, наблюдая как усатый надел свободные штаны и футболку, явно никуда не собираясь ближайшее время. Робби хмыкнул — не видел никогда Магнуса в таком образе, без этой его шапочки; у него наверняка были чувствительные уши. — О чем я думаю?! — потирая переносицу, проворчал учёный, в последний раз взглянув на качка, что лег на какой-то небольшой диван, взяв в руки книгу. — «Техника безопасности на футбольном поле», серьезно?! — все также вслух подумал высокий, откидываясь на спинку кресла. — Неужели ничего интересного не будет и я зря потратил время на этого жука?! — раздражённо фыркнул Роттен, поднимаясь со своего места, решив на время оставить врага в покое, дабы самому заняться небольшим беспорядком на рабочем столе. Должно же хоть что-то произойти до наступления утра, не так ли?***
День, как ни странно, пролетел довольно быстро, даже криков детей не было так уж и много, что не могло не радовать ученого, сидящего за каким-то чертежом. Может, на это — не побоялся бы Робби сказать — явление, повлияла жара, что не желала спадать даже к вечеру, пока светило уже почти скрылось за горизонтом. Игр, о которых говорил Спортакус так и не было — дети попросту не сумели вылезти из прохладных комнат, прося у эльфа прощения, на что тот лишь посмеялся, чуть не сбивая шпиона, что летал рядом. Вечер, собственно как и день, был приятен своей тишиной и покоем, которые, наконец, не были разрушенны детскими визгами, криками и прыжками, от которых сыпался потолок, причем в буквальном смысле Приятная тень уже накрыла город и подул долгожданный прохладный ветерок, тревожа различные растения и, казалось, призывая выйти на улицу. Брюнет лишь потянулся, опустошая очередную кружку холодного кофе, все же решив выйти на улицу, дабы успокоить головную боль, мельком глянув на врага, что нарезал какие-то овощи. Никак не отреагировав, злодей поднялся из логова, преждче чем глубоко вдохнуть, чувствуя, как холод наполнил лёгкие, а голова опустела — может иллюзия, да разве важно это сейчас? Любил долговязый подобные моменты и время, когда ни одной живой души на улице, тишина, покой и приятное завывание мира, который и не хотелось ненавидеть сейчас. Луна уже виднелась на небе, а мысли о Спортакусе вновь зажужжали под ушами. Не понимал инженер того, как взрослый мужчина мог быть таким наивным и… Добрым — он вообще знает, чем на деле является этот мир, построенный и возвышающийся на подлости, злобе и собственноц выгоде? Смеялся он над ним, сравнивая с дитем, да только в мыслях завидовал. Хотел не думать ни о чем, кроме как о хорошем — хотел не вспомнить прошлое, что до сих пор обнимало его за плечи, глухо шепча воспоминания во тьме. «Он не может быть таким наивным» «Он не ребенок, хотя и кажется им. Он ведь мыслит как взрослый, а не ребенок? Он ведь может мыслить как взрослый?» «Нельзя сравнивать усатого и спортивного мужчину с ребенком полностью. Он ведь не настолько скучный и… Наивный?» Много сил и нервов тратил на подобные размышления Роберт, уже не ловя себя на ненависти или же зависти к эльфу, даже наоборот — находили приступы, знаете ли — хотелось потрогать эти сильные руки и мягкие волосы, коснуться пальцами кончиков ушей и прижаться к эльфу, наплевав, что на объятия это не было бы похоже. Слишком долго он жил в этом глупом — как и его жители — городе, и вот, наконец, появился тот, с кем можно было по-своему повеселиться. Кто знает, что толкало Роттена на подобные поступки и желание как-то коснуться этого идиота в своеобразной схватке: ненависть, желание найти слабые места, банальная симпатия, которую он уже не отрицал, а-ля «Будь что будет». Да и стоит ли вообще говорить о том, что он буквально несколько часов назад рассматривал голого Магнуса, особое внимание уделяя паху, ягодицам и рукам? За свой поступок, мужчина с усмешкой назвал себя извращенцем, в мыслях правда, но разве не достаточно? Знал бы этот эльф, как сумел изменить злодея, правда не в плане правильного питания или режима сна, а в моральном — чувственном, что-ли? Мотнув головой, Роберт вернулся к себе, понимая, что собственные размышления попросту начинали разрывать его на части. Слишком много Спортакуса, но в то же время слишком мало; цифры на часах показывали почти полночь, отчего хозяин лаборатории лишь вздохнул. — Неужели и правда ничего? Черт, — глухо ругнулся брюнет, все же подойдя к плазме, дабы отключить ее и дать команду шпиону вернуться, как он застыл, сжав пульт в руке — «Полночь, а он не спит?! Он что, наплевал на режим?! — с изумлением и, как показалось, радостью воскликнул в себя гений, сев на кресло, не отпуская пульта, — Так-так-так, а вот это уже интересно! Может, это и мелочь, но факт, что он может страдать от бессонницы, малость впечатляет; сделаешь что-то ещё?» Усмехнулся высокий, закинув ногу на ногу, наблюдая, как начал возиться на месте эльф, упав на подушки, нервно теребя одеяло, которое скинув с груди. Жучок приблизил изображение, транслируя спортсмена почти на весь экран. Голубоглазый перевернулся на спину, чуть привстав на локтях, громко выдыхая через рот, зажмурив глаза, на что наблюдающий чуть напрягся, не понимая, что происходит с соперником. «Ему плохо?» — подумал Роттен, прежде чем выпрямиться, ошарашенно уставившись на плазму. — Он… Возбужден?! — на высоких тонах спросил у себя же мужчина, не понимая, как реагировать, решив продолжить смотреть. — Кхм… Я… Я ведь должен… Эльф откинул одеяло куда-то в конец кровати, раздвинув ноги, поджимая одно колено, ладонью проведя по животу, не торопясь что-либо делать. Вновь выпуская из горла струю воздуха, блондин резво стянул с себя майку, широко погладив грудь и спустился к резинке штанов, чуть коснувшись члена через ткань одежды. «Он… Черт, я не должен смотреть на это! Я… Я не имею права смотреть на это!» — судорожно думал Роберт, но найти в себе силы на то, чтобы уйти или же попросту отключить робота, попросту не вышло. А может, он и не хотел этого, а сейчас бушевал здравый смысл, что потихоньку стихал? Что он творит?! Спортакус стянул с себя штаны, облегчённо выдыхая, когда плоть уже не сдерживала ткань, сбросив ее на пол, оставаясь полностью нагим. Прикусил губу, не желая более медлить, провел по члену рукой, большим пальцем размазывая смазку по головке, обхватывая орган кольцом из пальцев. Совершил несколько медленных, даже плавных движений, вновь жмурясь и второй ладонью поглаживая себя по груди. С губ сорвался горячий выдох, больше напоминающий глухой рык, что чуть не перерос в тихий стон; движения чуть ускорились, усатый уперся спиной в подушку, чуть шире раздвинув ноги, будто специально для лучшего обзора камеры. Чуть крепче сжал ладонь, размазывая по стволу капли смазки, все же роняя стон, схватившись за простынь, чуть запрокинув голову: «Ч-черт, да» Роттен сглотнул, пытаясь не думать о том, насколько низким сейчас был голос эльфа, да и вообще был сам он. Движения становились все резче, а громкое дыхание, мимолётное рычание и глухие стоны наполнили комнату, пока на лбу выступила небольшая испарина, а брови были сведены на переносице. Шпион перевел фокус на член спортсмена, чётче показывая густые капли смазки, текущие по стволу, и небольшие венки; Магнус уже чувствовал, как наступает разрядка, отчего глубоко вдознул, раскрывая рот в немом стоне, невольно поддаваясь вверх, тем самым приставая на постели. Брюнет и не понял момента, когда прижал ладонь к губам, заходясь в диком смущении, чувствуя жар на щеках, но при этом не отводя глаз от плазмы, не желая отдаваться своим чувствам, что огнем бежали по венам. Рука легла на собственный возбуждённый орган, сжав через ткань штанов, но не совершая каких-либо движений. Магнус прогнулся в спине, потирая пальцами головку, сжав член, чувствуя, как наслаждение комом собирается в животе, а по телу прошел разряд. — Р-Робби! — громко ахнул длинноухий, отдаваясь оргазму, упав головой на подушку, кончая себе на живот, не прекращая движений на члене, выдыхая. — Ох, Р-Роттен… Последний задержал дыхание, не веря ушам и изображению камеры, на котором блондин приходил в себя, уже вытирая сперму взявшимися откуда-то салфетками. — Он… О-он простонал мое имя во время кульминации?! М-мое?! Чт- черт! Я… — вскрикнул мужчина, не имея сил сдерживать смущённый вопль в груди, отдаваясь урагану эмоций и чувств, не позволяющий как-либо соображать. — Что… Черт, я не должен был! — Брюнет замер, когда фокус перешёл на лицо спортсмена, в чьих глазах мелькало непонимание, тут же сменяющееся страхом и смущением — жук засиял красным сиянием, оповещая, что место для видеофайлов закончилось. Оба мужчины застыли. — Р-Робби?! Т-твоя машина?! РОББИ, Я-! — накидывая на себя одеяло, закричал голубоглазый я подскакивая с постели и смотря на небольшого робота, что юрко побежал к люку дережабля, расправляя свои крылышки. — Стой! Робби! Злодей бегал по своему дому, крича, сжимая волосы и пытаясь ухватиться хотя бы за одну мысль, что билась сейчас в его голове. План провалился, правда не полностью. И это, сам уж он не знал, было хорошо или плохо. Слишком много увидел, слишком много узнал — с чего бы этому качку стонать его имя в такой то момент?! Волнение, смущение, непонимание бились где-то в груди, да страх засел в коленях и пальцах — что делать и как выбраться из этой ситуации? Ведь, все знали, что только Роттен мог собрать нечто подобное, да и кому ещё нужно следить за блондином? Что теперь делать и следует ли задуматься о переезде? Хотя, кого обманывал злодей, пытаясь не обращать внимания на собственный член, что неприятно потирался о ткань штанов. Попал.***