The Lost

      Мужчина, не обращая внимания на красоту заката, едва приподнял ногу, чтобы сделать шаг вперед. Одет он был не по сезону: плотные спортивные штаны и широкое худи с капюшоном никак не вязались с установившейся погодой. Отсутствие ветра делало картину немного комичной — не каждый одевается так тепло. Мелкие камешки под ногами мешали удерживать равновесие, но мужчина уверенно стремился совершить простейшее движение. Ошибка здесь грозила ему смертью, но назойливые мысли он решительно игнорировал. Он сильно завалился вперед и начал было падать, но его уверенно схватили сзади и прижали к теплому телу. Он чувствовал, как загнанной птицей билось чужое сердце в унисон с собственным. Еще чуть-чуть, и он поцеловал бы землю. Он бы встал, определенно бы встал.       Как-нибудь.       Когда-нибудь.       — Хотите совершить двойное самоубийство? — горьким шепотом усмехнулись ему в ухо. — Почему меня не позвали?       В последнее время любые травмы лечились именно этим человеком, поэтому доставлять ему неприятности не хотелось. Только хотелось разглядеть его истинные эмоции, которых он давно уже не видел: злость, ярость, интерес, любопытство, уверенность, строгость, задиристость, но никак не равнодушие. На миг он коснулся своими руками чужих, ожидая увидеть голубую вспышку, но она в очередной раз не последовала.       — Хочу потренироваться.       — Уже поздно, Мори-сан, — ему помогли сделать уверенные шаги назад. На удивление, это получалось очень легко, хоть он и не видел, куда шел. Он доверял этому мужчине целиком и полностью даже несмотря на то, что теперь их разделяла смена деятельности и легкий холодок в отношениях. Он будто бы вернулся в старые времена, когда движения давались легко. Его бережно усадили в кресло и помогли укрыть ноги теплым пледом. Огаю хотелось посмотреть на пришедшего, но он, как назло, постоянно вертелся. — Мы с Вами занимались целый день сегодня, разве этого мало?       — Чем больше, тем лучше, Дазай-кун, — его собеседник вздрогнул, стоило ему только упомянуть чужое имя.       — Я не Дазай-кун, — отрезал он. — Не буду больше Вас одного оставлять — Вы переоцениваете свои возможности.       Мори не стал отрицать. Они на самом деле занимались с Осаму целый день. И так было постоянно. Дазай сделал своей целью поставить Мори на ноги и упорно шел вперед. Все начиналось с массажа и небольших передвижений по квартирке, чтобы разбудить мышцы. Затем они завтракали, и Осаму помогал Огаю одеться. Сначала было неудобно, слишком много времени прошло с тех пор, и многое поменялось. Дазай уверенно придерживал Мори, когда он садился в кресло, и вдвоем они направлялись в реабилитационный центр. Чем больше практики, тем быстрее Мори встал и спокойно двигался бы как прежде, но Дазай настаивал, чтобы он ездил в центр и обратно на коляске. За занятия они и так каждый раз увеличивали пройденную дистанцию. Осаму был на удивление молчалив и настойчив в достижении поставленной цели. Если раньше у них были разногласия и порой приходилось ему приказывать, то в нынешнем положении он ни разу не подал виду, что ему не нравится. Будто Дазая подменили. Тренировка Огая начиналась с беговой дорожки, на которой он держался за поручни. Хождение было медленным, но у него начинало получаться. Он заново учился сгибать и разгибать суставы. Затем они шли в бассейн, и Осаму переодевал обоих. Вроде и не обязательно тренеру лезть в воду, но плавали они вдвоем. Дазай следил, чтобы в первую очередь Мори работал ногами, а не руками, и не было случайных происшествий. Мужчина не смог забыть, как его в бассейне уверенно взяли и перевернули на спину. Дазай требовал, чтобы Мори работал ногами, а сам в это время крепко держал его. Огай положил голову на чужую грудь и старался работать нижней частью тела. Хоть в большей степени он смотрел на стену, но краем глаза наблюдал за мимикой Осаму. Вечная отчужденность застыла на его лице.       Они переходили от тренажера к тренажеру, чтобы восстановление шло полностью, и за полгода смогли добиться того, что по их квартирке Мори смог потихоньку передвигаться самостоятельно. Их жилище сложно было назвать домом — всего лишь очередная студия, которых было до этого немало и еще больше будет после. Конечно, он все равно был под строгим надзором, так, на всякий случай. Тем более, что Мори не был уверен в себе. После тренировок Дазай делал массаж, осторожно разминая и попутно разрабатывая мышцы. Это приносило особое удовольствие. Хоть и не все действия были приятными, он умудрялся дремать после сложного дня. Мори все делал под чутким руководством Дазая, хотя из них двоих медицинское образование было как раз-таки у Огая. Затем Осаму выводил его на недолгую прогулку вдоль берега океана и порой оставлял его одного. В этот раз его не было всего лишь час, и это было не так уж и много, но Мори хотелось порадовать своего друга тем, что он может ходить самостоятельно вне помещений. Возможно, ему больше хотелось позволить Дазаю жить так, как он хочет.       Разве ровность поверхности так уж и важна для хождения?..       Мужчина, названный Дазаем, покатил инвалидное кресло по дорожке. У него была ассиметричная стрижка — сзади волосы были короче, чем спереди. Черная толстовка, как и темно-синие джинсы, смотрелась чересчур ярко по сравнению с бледным цветом кожи. Несмотря на теплую погоду, он прятал подбородок в воротнике. Темные волосы были убраны в короткий хвост, при этом челка закрывала половину лица. И вроде бы они не пользовались телефонами и компьютерами, а времени на телевизор не было вообще, не спрятанный под челкой карий глаз был красным, и мужчина старался смотреть больше на землю, чем вперед.       — Сколько удалось сегодня заработать? — переключиться на бытовые проблемы было сложно, но они способствовали уменьшению напряжения. Как бы часто Мори не называл его Дазаем, тот постоянно воспринимал это в штыки. Вопрос был полностью нейтральным — они жили на деньги, заработанные когда-то давно и бережно сохраненные на тайных счетах. Им обоим надо было осесть где-нибудь на более длительный срок, но чувство самосохранения заставляло бежать дальше.       — Три доллара, — Дазай говорил непривычно тихо и стабильно ровно, будто это ничего не значило. После последней работы он стал принимать гроши как нечто должное, но был ли в этом смысл? Он мог позволить себе жить припеваючи, но ничего не делал для этого. Даже не пользовался сбережениями. — Можно купить мандзню, если хотите.       — Для одного часа это мало, — отметил Мори. Говорить, что он обесценивает свой труд, было неправильно и чревато последствиями. За последнее время они научились держать легкий баланс и старались его сохранить. Время ссор и недопонимания давно прошло, и им надо было держаться вместе. На удивление, Дазай будто чувствовал подавленное настроение и оказывался рядом в нужный момент, чтобы предотвратить случайное самоубийство. Вряд ли он следил, потому что им приходилось выдавать себя за обычных туристов, чтобы не выдать себя.       — Знаю, но нет желания требовать больше. Сами ведь знаете, что без гражданства я никто.       Мори тяжело вздохнул. Солнце окончательно опустилось, и вечер полностью вступил в свои права. В полной тишине они добрались до дома. В последнее время настроение Дазая редко было хорошим, но и рассчитывать, что оно улучшится, было нельзя. Дазай был прав, говоря о самоубийстве: у него не было желания влачить жалкое существование. Смерть казалась ему самым правильным выбором: он бы увидел улыбку Элис, смог бы спокойно двигаться, как раньше, был бы независимым, как прежде, и определенно хотел бы оказаться в родной Японии, а не путешествовать по странам. В конце концов, он смог бы дать Дазаю то, чего он так заслуживает, и увидеть наконец-таки радостную улыбку. Раньше, когда Осаму тайно приходил к нему, они много разговаривали и, хоть в определенный момент он оказался на стороне противника, в беседах каждый из них открывал для себя что-то новое, что можно было применить в реальной жизни. Эти разговоры больше приносили пользы Мори — мафиозная натура Дазая никуда не исчезла, и у него была возможность успокоить мятежный дух Осаму. Они играли в шахматы, когда хотелось немного помолчать или у Огая было много работы. Бывший мафиози мог ненадолго окунуться в более привычную для него атмосферу и вести себя не так сдержанно. В это время довольная улыбка не исчезала с его лица, теперь же он настолько отстранен и подавлен, что для Мори невозможно было с уверенностью сказать, кто сейчас перед ним.       — Я приготовил сукияки. Будете?       Мори вглядывался в беспристрастное, бледное лицо напротив. На нем не было ни единой морщинки, ни единого шрама. Челка красиво скрывала правую половину лица, заканчиваясь у плеч. Непривычно. Необычно. Дазай никогда не улыбался и всегда говорил тихо, смиренно, покорно. Конечно, это не Дазай Осаму. Дазай всегда был дерзким, веселым, любопытным, самоуверенным. Огай чуть приподнялся и обнял Осаму за талию, заставив его сесть к себе на колени. Он недовольно посмотрел на него воспаленным глазом, не скрытым волосами.       — Что вы делаете, Мори-сан?.. — мужчина не сильно сопротивлялся, но при этом и не помогал.       Огай убрал длинную челку за ухо, заставив Дазая спрятать нос в воротнике с тихим хрипящим «не надо». Он чувствовал дрожь Осаму, хоть раньше того было не напугать. Провел по скуле кончиками пальцами, поднимая чужое лицо за подбородок, и, подцепив маску, скинул ее на землю. Мори начал покрывать обезображенную половину лица легкими поцелуями. Непривычно неподвижный черный глаз смотрел вперед, второй глаз тут же закрылся.       — Ты прав. До этого Дазай-куна не было. А сейчас у меня есть возможность увидеть настоящего Дазая. Того самого Дазая, которого я знаю, который никогда не сдается, — тихо говорил Мори сквозь поцелуи. — Который до невозможности бесстрашен и боится любых привязанностей. Который никогда не признается, что лежит у него на душе, и который до ужаса боится показывать свои шрамы.       По лицу Дазая скатывались слезы из закрытого глаза, которые Мори, прижимая его к себе, тут же сцеловывал. Он впервые позволил себе чуть больше, чем простые прикосновения, и это настораживало. Он не мог предугадать реакцию. Бывший исполнитель всегда надевал маску, скрывая свое уродство, полученное во время спасения бывшего Босса, к которому, несмотря на вражду, он часто наведывался. Мори до сих пор не слышал историю произошедшего из уст единственного свидетеля — самого Дазая, но обрывками частично собрал информацию.       Огаю было сложно поверить, что Осаму, услышав о взрывах, в тот же момент сорвался на помощь. Детектив тайными путями проник в разрушающееся здание штаба мафии, пока шла война, и вытащил его из-под завалов. Для Босса было уже слишком поздно — позвоночник был поврежден, а сил в изможденном теле слишком мало, чтобы поддерживать жизнь своей способности. В пьяном бреду Дазай однажды признался, что именно Элис, растворяясь в воздухе, указала, где лежит Ринтаро. Огонь не пощадил бывшего исполнителя. Если у Босса мафии были ожоги на спине, то Осаму потерял возможность совершить самоубийство с прекрасной дамой. Как Дазаю удалось вывезти Мори сначала из Йокогамы, а потом из страны, оставалось загадкой. Говорить, что он мог стать новым Боссом Мафии, было бессмысленно. Дазай являлся единственным претендентом, но он сбежал, чтобы в будущем вернуть на этот пост Мори. Нынешней жизнью Огай целиком и полностью был обязан именно Дазаю Осаму.       Дазай уткнулся носом в шею Мори, продолжая беззвучно плакать. Он сжимал руки на спине Босса, будто это могло помочь ему спрятаться от мира.       — Однажды ты снова сможешь насладиться магией дня, — прошептал ему на ухо Огай, бережно обнимая исполнителя-принца Мафии, — и я в этот момент буду рядом.