Пресса против прессы

-Ты это видел? В его гостиной отчетливо пахло успокоительным, а по столу были в беспорядке разбросаны газеты. Некоторые лежали и на ковре. Мари протянула ему самую верхнюю. Премьер-министр бегло просмотрел статью и ,вложив в голос все доступную ему иронию, с самым зловещим видом продекламировал: -Зачем свободы Мне, кукловоду? По нраву клетки Марионеткам! Реформы-глупость, Порядок нужен!.. И так далее и тому подобное. Этот стишок кочует из одной газеты в другую с тех пор, как я стал главой правительства. Если бы я столько лет говорил об одном и том же, меня бы давно выгнали и выгнали с позором. А эта карикатура символизирует бессилие либеральной прессы. Журналисты приходят и уходят, а я остаюсь. Тебе не стоит расстраиваться из-за такой ерунды, дорогая. -Вот только меня раньше не было в числе твоих марионеток, дорогой Эдуард! Мне дорого обходиться роман с тобой! А как тебе это? -«Как нам стало известно, верность не относится к числу добродетелей блистательной графини Лариш. Прошло чуть больше года после смерти якобы любимого ею брата, кронпринца Рудольфа, как эта ловкая дама была завербована Тааффе и теперь шпионит для него при дворе и в либеральных кругах. Она уже выдала ему…» было бы кого выдавать! Все эти люди для меня не опасны, они не способны выработать ясную и четкую программу, а могут только разводить демагогию. Очередной газетчик, который всерьез надеяться сделать себе имя на очередной дутой сенсации. На твоем месте я бы не стал волноваться из-за дешевой газетной сплетни. -Но ты не на моем месте! Императрица теперь не хочет даже слышать обо мне. Все друзья от меня отвернулись, а ты… все равно на первом месте у тебя всегда политика, даже не спорь! - Насколько мне известно, вы и так не были близки с императрицей в последнее время. Мари, ты не можешь не понимать, что если бы ты стала моей женой, то ничего бы этого не было, они не настолько глупы. Я бы смог защитить тебя от подобного и защитил бы! -Если бы ты ушел в отставку, наши отношения никого бы не волновали. -Выйди за меня и нам больше не придется ни прятаться, ни скрываться, ни бегать от газетчиков. Я буду во всем с тобой советоваться. -Замужество в обмен на отставку? - Нет, Мари. Я долго шел к этой должности и многим пожертвовал ради этого. Если бы я сейчас ушел, ты бы первая стала меня презирать. - Если я выйду за тебя - это уже буду не я. -Но ты ждешь от меня того же самого! - Иногда мне нестерпимо хочется что-нибудь на тебя вылить. -Это не твой уровень. Совсем не твой уровень. Давай успокоимся и сядем за стол переговоров( он давно заметил, что политические термины действуют на нее отрезвляюще). Так вот, насчет моей отставки…- граф умело взял паузу и расстегнул верхнюю пуговицу на жилете.- Наши споры хороши, только пока все в порядке. В относительном порядке. Но если так пойдет и дальше, то моя государственная деятельность не будет ни успешной, ни долгой. Меня не хватит на все сразу. Я умею решать политические проблемы, но иногда мне даже с либералами проще, чем с тобой. И все же мне по-прежнему необходима графиня Тааффе, необходима, как воздух. -Если ты перешел к сравнениям, значит дело совсем плохо. Тяжелый день? - Ты же видела, сколько я сплю. Если бы газетчики об этом узнали, они бы потеряли и вдохновение, и прыть. Не помню, когда в последний раз у меня так болела голова. - Так лучше?- графиня массировала ему виски, премьер-министр откинулся на спинку стула и закрыл глаза. От него пахло дорогими сигарами и почему-то фиалками. Пармские фиалки- ее любимые цветы, но спрашивать, откуда он это узнал, бесполезно. Еще одна строчка в его пухлом досье, ему снова удалось отыскать и воспользоваться ее слабостями. - Ты просто волшебница. Что ты думаешь о «Винер Тагблатт»? - Это была лучшая газета в Вене, но благодаря тебе ее редакцию разгромили, а издатель едва не погиб. - Я здесь совершенно не при чем, просто полиция не справилась с толпой вандалов. Почему –то мне кажется, что Сепш все еще в столице, такие люди никогда не сдаются. Мари, у меня есть план. -Судя по тому, как ты ожил, это план с большой буквы. И в чем суть твоего очередного коварного замысла? -Нашего коварного замысла. Без твоего участия ничего не получится. Мы будем замечательно смотреться вместе, осталось навести справки, кто у нас лучший фотограф в столице. Даже позировать не придется, пусть снимает вот так просто, по-домашнему, дадим большое интервью на первую полосу, а лучше несколько… -Осталось самое сложное: выбрать газету. Только не говори мне ,что ты… -Собираюсь возродить «Винер Тагблатт». Сепш не просто вернется, он вернется как триумфатор! *** -Сенсация! Только у нас, в «Винер Тагблатт»! Премьер-министр влюблен в графиню Лариш! Племянница императрицы согласилась выйти за него! - Как это замечательно! -Как романтично! -Все это ложь и подделка! -А как же фотографии? - Он нашел женщину похожую на графиню и заплатил ей! - Они были вместе на параде! -Вместе ходили на выставку! Нет, это правда. -Он может лгать, но графиня-это другое! Она же сестра принца! -«Винер Тагблатт» никогда не печатает фальшивок! -Ах, какая красивая пара! -Говорят, что это графиня и вступилась за любимую газету… - Представляете, он делал ей предложение целых двенадцать раз!.. Все фотографии были хороши, но особенно удался тот снимок, который граф назвал трогательным до тошноты. Это была та самая милая и домашняя сцена, отпозировав которую она совершенно точно узнала, что никакая голова у Тааффе никогда не болела, ему просто хотелось тишины и покоя. То с какой легкостью премьер-министр изобразил выражение умиротворенного счастья, в который раз заставило ее подумать, что венская сцена потеряла в его лице поистине великого актера. -« Я влюбился в Мари, как только ее увидел… самая прекрасная женщина в Вене… встреча с ней изменила мою жизнь…» Что за сентиментальный чушь достойная разве что бульварного романа?! Думаешь, люди в это поверят? - Правда там тоже есть. Чуть-чуть. Ты сама мне говорила, что политик должен быть более человечным, а у меня слишком много металла в голосе. - Но ты же понимаешь, что второго Рудольфа из тебя все равно не получится. -Я и не собираюсь быть вторым Рудольфом , я намерен стать первым Тааффе. Уверен, что Сепш никогда в жизни так не смеялся, мое интервью стало главным развлечением для всей редакции. А теперь посмотрим, что получилось у тебя: « Несомненно, Эдуард Тааффе является одним из лучших политиков нашего времени…» И это говорит женщина, которая хотела, чтобы я как можно скорее вышел в отставку! «Хотя мы часто спорим и принадлежим к разным партиям, я не могу не восхищаться…» Ты льстишь и льстишь неубедительно. -Ты восхищаешься мной, я восхищаюсь тобой, мы оба рассыпаемся в комплиментах. Что же может быть естественнее? - Ничего. Наша политическая акция прошла более чем успешно. -Мы бы хорошо смотрелись на сцене, нам бы всегда доставались лучшие роли. Я люблю …с тобой спорить. Вот сейчас мы настоящие. -Я люблю… тебя дразнить. Только так и можно не увязнуть в этом сентиментальном болоте. А теперь ждем опровержения. Если те две газетенки, что так тебя расстроили, его срочно не напечатают, то всем сотрудникам можно сразу пойти в рабочие. История нашего романа так по ним ударит, что их только на фабрику и возьмут. Ту ночь Мари провела без сна. Он все-таки загнал ее в угол, и она сама же ему в этом помогла! Навалилась давящая тяжесть, их спальня внезапно показалась ей душной и мрачной. Ей захотелось сбежать из этого дома, где она отныне станет жить как птица в клетке. Это место никогда ей не нравилось. Хотя его особняк был величественным снаружи и строго-красивым внутри, но почему-то он казался ей неуютным и нежилым. Его нельзя было назвать домом, это просто было здание, где он работал и спал. Безупречно элегантное, но при этом странно холодное, и ничего не говорящее о своем хозяине. Но теперь она не может уйти, она обещала , дала слово. Его жена. Графиня Тааффе. Это звучало как приговор. Впрочем, какая теперь разница! Она и так почти его супруга. Завтра она выйдет замуж за человека, который убил ее брата и сделал все, чтобы отравить жизнь ее царственной тете…Который при помощи шантажа загнал ее в ловушку. Рука Тааффе , обнимающая ее в сне, показалась ей слишком тяжелой, она с раздражением сбросила ее и отодвинулась на край кровати. По счастью, он так и не проснулся. Если все обдумать, как поступил бы сам граф на ее месте? Она может вернуться к Отто. Он с радостью примет ее, не упрекнув ни в чем, но…уйти от Эдуарда , значит уйти от себя, вот почему она еще здесь. Она не создана для тихой и скучной жизни в провинции, и слишком хорошо знает, как будет чувствовать себя человек, которого она предаст. «Я готов ломать себя день за днем, год за годом, только бы сон не сбылся!» Граф смертельно боится одиночества. Очень боится, как бы не скрывал это. Хорошая же из них выйдет пара: Эдуард никогда не забудет свой кошмар, а она – Марию и брата. Она лежала в темноте и смотрела на него. Даже во сне его лицо оставалось усталым и напряженным, словно он чувствовал , как ее изнутри разъедают сомнения. Какую же страшную власть она имеет над ним ,если он и сейчас дает ей возможность выбирать! Она может одеться и уйти, слуги не станут ее задерживать, Эдуард не будет пытаться ее вернуть, она вообще больше никогда его не увидит. Полная луна выглянула из-за туч и осветила зеркало, диадему и шпильки. Хозяин особняка так дорожил каждой минутой, проведенной с ней, что нередко отсылал служанку и сам распускал ее элегантные сложные прически. Он делал это с таким очевидным удовольствием, что она сначала терялась , а потом научилась получать радость от этого своеобразного ритуала. Руки Эдуарда пусть и не слишком умелые были терпеливыми и нежными, он восхищался ее волосами и не пытался это скрыть. Стремясь угодить ему, она тщательно причесывалась к его приходу и встречала его с блестящим шлейфом, свободно струившимся по спине. Мать сказала бы, что ее колебания выглядят неприлично. Будь она жива, Эдуард пришелся бы ей по душе. Больше всего морганатическая жена герцога Виттельсбаха ценила в мужчинах знатность и породу. Несомненно, граф Тааффе обладал и тем и другим, при желании он мог очаровать любую женщину. Его неброская элегантность, остроумие и учтивость были и сами по себе хороши, а в сочетании с незаурядным умом, выдержкой и волей сделали его одним из самых заметных людей при дворе. Не будучи ни блестящим оратором, ни столпом традиций он тем не менее был самым влиятельным австрийским политиком за последние лет десять. Казалось невозможным, что однажды пост министра-президента получит другой человек. «-Если этот сон - вещий, значит я рано или поздно потеряю власть. -Если бы его не было… -Я все равно бы извинился за свое поведение в церкви. Нет цели , которой стоит добиваться такими средствами. В твоей жизни нет ничего , за что стоило бы так цепляться. Ничего! Только воспоминания. -Они- часть меня. Прости, но это так. -Тогда посмотри мне в глаза и снова скажи мне «нет». Я долго ждал тебя , Мари. Неужели думаешь, что отступлюсь теперь? -Я согласна. Но с одним условием. Пусть свадьба будет тайной. -Понимаю. Что ж, это небольшая плата за возможность быть с тобой. -Почему когда ты говоришь, что я нужна тебе, я чувствую себя словно в ловушке? -Вини в этом себя. Если бы ты не была такой сильной, такой гордой, такой красивой…я бы смог убедить себя, что у меня и так есть все, что мне нужно. Если бы я только знал хоть одну женщину , похожую на тебя. Но второй Мари нет…поэтому я никогда тебя не отпущу.» Подумай, Мари. Ты будешь жить в любимой Вене, будешь блистать рядом с мужем, к которому…не равнодушна. А жизнь твоего брата в последний год едва ли стоило длить, это была агония. В гробу он лежал со счастливым лицом человека, которому впервые удалось выполнить задуманное. Смерть стала для него освобождением, на протяжении многих лет его судьбу решали другие, но он свел счеты с жизнью так, как хотел. Рядом с женщиной, которая его любила слепо, нерассуждающе, без гордости и расчетов. Она бы так не смогла, она не умеет так любить и жертвовать. Останься они в живых, брата рано или поздно бы заставили бросить Марию. Престиж династии не знает жалости и милосердия. У Марии и Рудольфа не было будущего, только долгие и пустые годы, а значит все к лучшему. Может быть, она поторопилась во всем винить графа? На свете нет второго Эдуарда Тааффе, а власть…никто не знает, что ждет их завтра. Его тактика как всегда безупречна. Страсти и любви она бы еще смогла противиться, но , рассказав свой сон он привязал ее к себе еще и жалостью. Спуститься с пьедестала гордости и власти, изменить своим привычкам… каждое слово в тот вечер давалось ему мучительно- трудно, но он все же не побоялся обнажить перед ней свои слабости и страхи. А для этого нужна была смелость не меньшая, чем стоять перед разъяренной толпой. Между ней и тетей теперь всегда будет смерть Рудольфа, ей некуда идти и ему тоже, а если бы и было, то все равно бы не ушла. Теперь бы не ушла. Сомневаться в его любви, значит жить впустую, она никогда себе этого не простит. Рядом с ней всегда будет человек , который ее по-своему любит и дорожит, как умеет. Знает, как важна для нее тайная свадьба и сдержит слово. А так выглядит стихотворный вариант ее ночных размышлений(газетная эпопея у меня почему-то не зарифмовалась): Выхода нет. Не бейся. Пусть станет все равно. Полночь. Судьба из мести Сводит нас вновь и вновь. В пересеченье линий Холода и огня Страшный…неповторимый… Кто же ты для меня? Переплыву я снова Бурный поток судьбы… То, что зовут любовью, Только конец борьбы…