Сliche

Генри сбился со счёту, сколько он уже жмёт по экрану смартфона, чтобы просмотреть историю ещё раз. Он то ли задумывается, то ли поверить в увиденное не может. С каждым новым просмотром он улавливает новые детали запечатлённого на ней. Клуб. Девушки. Сигареты. Он же обещал... От кругового просмотра историй его отвлекают сообщения подруги. Аня 21:39 Генри, я знаю, что тебе писать такое не стоит, но глянь истории Джои. Аня 21:39 Я переживаю за него. Ну вот во что он себя опять превращает. Кавилл ухмыляется. Он уже глянул. Много-много раз, так, что закрыв глаза, сможет воспроизвести все истории мысленно, прорисовать каждую деталь. И Генри тоже переживает за него, тоже наблюдает за тем, каким снова становится Джои. Он оставляет сообщения от Ани непросмотренными, ни к чему эта переписка. Не стоит кому-либо знать, что Генри всё ещё переживает, что ему до сих пор есть дело до парня, что он следит за каждым его движением в социальных сетях. И ещё Генри задумывается каждый раз о том, что Джои никогда в интернете не разбирался. Изредка выкладывал фотографии, а о том, что такое истории и знать не знал. Потом всё изменилось. И самые глупые мысли в голове кричали о том, что тот делает всё специально, знает, что Кавилл будет за ним следить и нарочно показывает то, что Генри не хочет видеть. Он думает, что Джои устраивает спектакль для одного. Он всё ещё надеется, что остался ему дорог так же, как дорог Бэти для Кавилла. Но он сам всё испортил. Он виноват в том, что Джои вернулся к сигаретам, алкоголю. Ведь это не единственный вечер, который Джои проводит в такой обстановке. Генри сам всё испортил. Фраза о том, что у таких отношений будущего нет, а им двоим рано или поздно захочется двигаться дальше, будто пропечаталась в его разуме навсегда. Он слышит свои собственные слова каждый день, а в глазах видит взгляд Джои, реакцию его на эти чёртовы слова. В тот вечер они спокойно многое обсудили, поблагодарили друг друга за отношения и чувство счастья, что они ощущали в это время. Джои еле держался, чтобы не перегрызть Генри глотку, чтобы он просто заткнулся. Но он ценил его и посчитал правильным, если они разойдутся мирно. Только Джои не сказал, что мирно с его стороны не было точно. Генри готов поклясться, что не слышал ничего более ужасного, чем голос человека, который вот-вот не сдержит слёзы. Джои улыбался тогда, и ни одна капля не брызнула из его глаз. Обоим было больно, но тогда Генри считал своё решение правильным. Возможно, он просто устал от отношений с парнем и под таким предлогом решил остановить это. Возможно, он думал о карьере в театре, думая, что любовь будет мешать. А может быть он и вправду считал, что лучше будет завести девушку, жениться и иметь нормальную семью. Да нахрен ему это не надо. Ему нужны отношения с Джои. А Джои поступил как и многие, кто пытается заглушить боль. Свалил подальше от этого места, выпивал, снова начал курить. И показывает всем, как ему плохо — ну или хорошо — без Генри. Естественно, показывает через социальные сети, и он уверен, что Кавилл через какой-нибудь профиль тату-салона или девушки а-ля делаю ноготочки со скидочкой следит за его жизнью, выставленной напоказ. Напоказ специально Кавиллу. Обновив ленту инстаграм, Генри замечает обновление в истории Джои. «Банда, мои старые и новые друзья или вообще, кто бы вы не были, у меня объявление. Я нашёл девушку...» После этого Генри заблокировал экран, откинул телефон и уткнулся в подушку на кровати. На кровати, где лежали они с Джои вдвоём когда-то. Генри вдруг понимает, что ведёт себя как подросток, очень тупой причём. Да сколько, мать вашу, можно страдать, изображать вселенскую грусть и скорбь, хоть никто и не видит. Он лежит на животе на высокой мягкой кровати и снова тянется за смартфоном. Вводит пароль, слава дьяволу, что пароль это не дата их первого поцелуя или дня рождения Джои, иначе Генри сейчас точно бы посчитал себя полным придурком, которому срочно нужен розовый дневничок для секретиков. История продолжается с места, откуда прервалась. «...которая разделяет со мной мою любовь к музыке. У нас абсолютно одинаковые взгляды. И не только на музыку. Мы собираемся выпить виски прямо в этой ванной. Я уже люблю тебя, Мадлен» Он уже был, вероятно, дома. И надо же, Генри слегка обрадовался. Он знал, что Джои хочет собрать свою фолк-группу, но людей, кому эта идея нравилась, он здесь не находил. Нашёл где-то в Европе. Генри искренне рад. Однако поздравить парня он не может.

***

«Ребята, — прокричал в первую долю секунды Джои, как только началось видео, выложенное в ленту инстаграма, — Я возвращаюсь к вам. Мы с Мадлен поедем вдохновляться тем, что я ей рассказывал, только она захотела увидеть всё своими глазами. Пока не знаю, надолго ли, но Мадлен была бы не против и переезда, не так ли, красотка?» Чёрт. Он вернётся сюда. Может, стоит встретиться, ну или написать, поздравить всё же. Тупо. Он ведь из-за него и уехал. Последующую неделю не было вестей от Джои или Мадлен, на которую Генри также подписался, ну а как же, сталкерство бывшего и всё такое да-да. Кавилл продолжал работать в обычном режиме. Он на самом деле не убивался сутками, а так иногда по вечерам, и всё это были лишь минутные слабости. Ну или двухчасовые... Сейчас, уже тёмным вечером, он едет обратно в театр, чтобы забрать постановочный план режиссёра и по доброй дружбе отвезти ему домой. Генри всё равно дома делать нечего. Дороги города пестрят красными и белыми огоньками стоящих в пробках автомобилей. Становится интересно, какая машина следующая вывернет против разметки, чтобы проехать быстрее, или кто ещё втиснет свой дешёвенький Опель перед ним. Его машину нагло поджимали, поэтому пришлось чуть газонуть и вырваться вперёд, прямо в зад какого-то чёрного кроссовера, выезжающего с обочины. Мм, класс. Мужчина выходит и осматривает нанесённый ущерб чужой машине. Вроде бы не всё так страшно, лишь подбито стекло задней фары. Взгляд падает на подсвечивающийся номер авто. По телу пробегает дрожь. Нет. Н е т, б л я т ь. Он помнит этот номер. Он его знает. Все звуки вокруг вдруг приглушаются, и Генри слышит только биение своего сердца, учащённое. Пока Генри глубоко вдыхает вечерний воздух, закрыв глаза, появляется второй водитель. — Как в фильме, напичканным самыми ебаными клише, правда? — слышится спокойный голос. — Поздравляю тебя, — он произносит с всё ещё закрытыми глазами. — С чем же? С разбитой фарой или со встречей, Генри? Кавилл открывает глаза. — Я рад, что ты нашёл с кем можно было бы создать группу. Это твоя мечта, Джои. Я тебя поздравляю. Джои немного опешил, значит, видел всё-таки. Он ухмыляется, неплохое чувство от понимания, что он видел, знает. Они поймали взгляды друг друга. Глаза Джои ярко светятся от лучей фар машины Генри. — Ты не спешишь? —задал вопрос Генри, видя, что Джои не особо обеспокоен повреждением авто. — А что, хочешь пригласить куда-то? — Бэти изогнул бровь, как раньше делал, когда кокетничал. — Да нет, вот думаю, стоит вызывать копов или так разойдёмся? Чуть выдержав паузу и глубоко вдохнув, Джои ответил. — Да уж, Кавилл, расходиться мы умеем... Он молча, глядя ему прямо в глаза, облокотился на бампер своей машины и закурил сигарету. Генри внимательно проследил за этими действиями. — Ты же обещал бросить. — А ты обещал не бросать, — отвечает резко, показательно затягивается. И всё же. Генри видит, что в нём всё ещё таится обида, некая ненависть и чувства. Может, он ошибается, но так думать хочется. — Ладно, Кавилл, с тебя сотня и... — он затих, обрывая предложение. Джои опускает взгляд, начиная разглядывать бетон под ними. — Что? — он спрашивает обеспокоенно, боится того, что озвучит парень. Джои часто так обрывался на полуслове, боясь услышать неодобрение своих последующих слов, но он всегда договаривал, если его спрашивали. — Можно показать Мадлен наше место в лесу? — чуть дрожащим голосом он всё же спрашивает, несмело заглядывая в голубые глаза Генри. — Да, конечно да, для твоего творчества что угодно, — он старается сказать так, чтобы Джои перестал чувствовать вину за своё желание. Вину из-за того, что большой камень в глубине леса был их укромным местом, только их местом. Они обещали когда-то, что никому никогда не расскажут о нём. — Спасибо, — чуть ли не шёпотом проговаривает Джои; всегда так делал, когда хотел показать, что он говорит искренне, — Я часто вдохновлялся, находясь там, сочинял песни, помнишь же. Я думаю, ей тоже это место поможет. У себя в голове Джои пытается отогнать мысли о том, что Генри тот лес стал безразличным, тот их камень, где они любили сидеть вдвоём, стал простым огромным булыжником. Он знает, что это не так. Он знает, что Генри всегда ценил его творчество. Он же так и сказал, что не против, ведь это для их творчества с Мадлен. — Как поживает Кэл? — Джои пытается прервать неловкую паузу, возникшую между ними. — Стал старше на четыре месяца, — он затихает, но продолжает, опустив голову и смотря исподлобья, — скучает. Бэти хочет что-то сказать, но его пресекает Кавилл. — Джои, я желаю вам с Мадлен счастья, творческих успехов, вдохновения и слаженной работы. Я перекину тебе сотню на карту, пойдёт? — не дожидаясь ответа, он разворачивается, чтобы вернуться в машину. И всё? — хочет задать вопрос Джои. Это всё? Вот так они опять разойдутся и больше не будут вспоминать друг о друге? Нет, конечно, вспоминать Джои будет, да и Кавилл, он уверен, тоже. Но они просто сейчас уедут в разные стороны, перекинувшись лишь парой вопросов? Он хочет задать вопрос, но задаёт его только в своей голове, наблюдая за тем, как Кавилл садится в автомобиль, даже, блин, не попрощавшись. А Джои в своё время сказал ему «До свидания, Генри», когда окончательно покидал его квартиру четыре месяца назад. Да твою мать, Кавилл. Мужчина заводит мотор машины и резко срывается с места, ныряет в поток машин. Как удивительно подвернулось, что и пробка стала двигаться быстрее. Джои даже в след смотреть не стал. Глянул только в сторону, когда тот сбоку мимо проезжал. Ублюдок.

***

Джои никуда не торопился, он ехал домой, поэтому зародившаяся в голове идея имела стопроцентные шансы на исполнение. Ему нужно было где-то обдумать сегодняшний вечер, переварить свои эмоции и понять чувства. И ещё попрощаться с их местом. Завтра он уже отведёт Мадлен к этому камню, и тогда тот окончательно потеряет свою укромность, свою принадлежность только двоим. Им с Генри. Джои, постояв на дороге ещё с десять минут после уезда Кавилла, поехал по направлению в один из лесов Лондона, в то самое место. Не страшно пробираться вглубь леса на ночь глядя. Он очень хочет оказаться сейчас там. Вспомнить всё, что было между ними. Всё. Он идёт по выученной дорожке, прокручивая каждый поцелуй, что был на этом камне, все разговоры, все причины, почему они оказывались там. Это всегда было не просто так, всегда после каких-то переживаний кого-либо из них они вдвоём шли туда. Джои уже подходит к крупному камню, находящемся среди деревьев, вид с которого падал на неподалёку расположенное озерцо. Но он оказался здесь раньше. Джои молча забирается на поверхность камня, не смотрит и лишь вслушивается в звуки тёмного леса. Но он слышит и его дыхание. Ощущает его тепло, ведь сел очень близко. Как и всегда садился. Молчит. Не знает, что делать, что говорить. Никто не считает, сколько они так сидят. — Ненавидишь меня? — он тоже не смотрит. — Я люблю тебя, Кавилл. Он вздыхает. Говорит это негромко. Говорит очевидную вещь, возражая вопросу. И скрывать не видит смысла. Он мог бы как раньше накинуться с поцелуями или просто нежно коснуться его губ, но он знает, что в их ситуации такое глупо, нереалистично, как в подростковых мелодрамах. Он не знает, что будет между ними дальше. Ведь Кавилл и без того это знает, так что вслух сказанные слова ничего сейчас поменять не смогут. Так думает Бэти. — Простишь меня? — Если только ты покажешь мне свою жену, детей, кого там в нормальной семье содержат, — Джои усмехается, поворачивает голову, смотрит на Генри пронзительным взглядом, будто ожидая исполнения того, что он сказал. — Всё это такая чепуха, — Генри поворачивается в ответ. Да и нахрен это всё. Да, они в грёбаном фильме, пусть так. С чего бы им не повести себя как подростки из американского фильма. Похер на ситуацию, похер на всё, что было эти четыре месяца, включая тот самый злополучный вечер. Бэти смотрит в тёмные от отсутствия света глаза Генри и притягивает его за шею к себе. Он смело касается его губ своими, целует, но ждёт его реакции. Боится, что тот не ответит, оттолкнёт. Кавилл моментально находит вторую руку Джои, что покоится на кусочке камня между ними, кладёт ладонь себе на грудь и накрывает сверху своей. Он отвечает на поцелуй. Его губы тёплые. Наконец, он смог их ощутить в живую. Снова. А не в воспоминаниях, где теплоты на своих губах Джои не ощущал. К чему строить какие-то никому не нужные препятствия, чтобы быть вместе, по типу "ну ты меня бросил, я к тебе не вернусь". Они любят друг друга, так нафига мешать друг другу быть рядом. Они не будут так делать. Джои отрывается первым, смотрит счастливо. Он поднимает ноги к животу, одну укладывает Генри на бёдра поперёк живота, вторую кладёт ему за спиной и скрещивает обе ноги, оставляя Кавилла в крепком кольце. Джои обнимает Генри руками тоже, плотно прикасается грудью и прижимается шеей к плечу мужчины. Кавилл крепко сжимает парня в объятии, вдыхая его запах. Он нежно целует его висок и шепчет что-то, на что Джои отвечает: — Дурак, — он шепчет это так нежно, не с укором, а с теплотой, — Мы просто напились в ванной, но между нами ничего не было. Мы друзья. Никто опять не считает, сколько они так сидят. Обоим хорошо находиться друг с другом. Генри ещё долго извиняется в этот вечер, но всё же произносит так желанное Джои «Я тебя люблю, Бэти» Да, они снова вместе. Да, Джои снова бросит курить. А выпить — а выпить это святое, Кавилл, как мы с Мадлен без главного вдохновителя будем? Но не переживай, ведь секс с Мадлен лучше, когда я в нём не участвую. Теперь Аня не будет писать ему с волнениями и беспокойствами, теперь она будет писать с радостными криками по поводу появления в историях Джои самого Кавилла. Теперь Генри снова счастлив. Теперь Джои снова счастлив. И не было для них того вечера. Но были эти четыре месяца, за что Джои благодарен Генри. Ведь из-за него он уехал, и, как следствие, встретился с Малден. Но камушек в лесу так и будет помнить только две жопы, сидящие на нём... Они ещё много раз будут приходить сюда, укромно целоваться и признаваться друг другу в любви.