***
Маленький беловласый мальчишка лет трех хмуро кидал камешки в реку, сидя на берегу. Отец в очередной раз поругал его ни за что. Подумаешь, помог раненой птичке. Что в этом такого? Разве это был повод выпороть его. Да и птицу демонстративно убил, измазав юное личико ее кровью. Альбинос еле умылся. Алые глаза яростно сверкнули, еле сдерживая слезы. Что за ужасный, жестокий мир. — Привет… Мальчишка вздрогнул, испуганно оборачиваясь на голос и принимая оборонительную позу. На него своими большими, любопытными черными глазами смотрел лохматый паренек его возраста. — Кто ты? — альбинос был груб, ему не хотелось показывать свою слабость посторонним. — Я Изуна, будем дружить? Мальчишка улыбнулся так ярко и широко, что Тобирама понял — он пропал, не сможет отказать, пленен этим солнечным незнакомцем, внешне больше похожим на луну. Сенджу кивнул, и в ту же секунду был сжат в объятиях тоненьких бледных ручек. — Не грусти…***
— Изуна! Тобирама мчался со всех ног. Изуна уже должен был ждать его на их поляне. Вот только его ждал сюрприз. На пенечке сидел незнакомый лохматый парнишка, а милая девочка, с аккуратным хвостиком темных волос. Только вот смотрела она очень знакомыми большими черными глазами, сверкающими в лучах солнца. Альбинос был в ступоре. — Изуна… Ты что, девочка? Ее глаза пораженно распахнулись и налились слезами обиды. Серьезно? Этот дуралей думал, что она мальчишка? — Тоби, дурак! Она вскочила с пенька и убежала, оставляя ошарашенного альбиноса одного. И что это было?***
Годы шли, а встречи продолжались. И в один день они решились открыться друг другу полностью. — Тоби… — прошептала Изуна, лежа на его коленях. Им было уже по двенадцать. Они дружили почти десять лет, трепетно храня в тайне друг друга от своих семей. Они давно поняли, что являются шиноби, часто тренировались друг с другом. Но никогда не говорили о своих семьях и принадлежности к каким-либо кланам. До этого момента. — Слушаю. Тобирама был холоден, безэмоционален, редко улыбался и никогда не смеялся. Но Изуна знала его душу, чувствовала его истинного. Он всегда называл ее солнцем, похожим на луну, тогда как сам являлся луной, похожим на солнце. У них не было ничего общего, они не были похожи характерами, а наоборот были полными противоположностями. Только вот сердца их решили иначе, накрепко привязав друг к другу крепчайшими нитями. — А я химе клана Учиха. Изуна сказала это без страха, без тени сомнения, уверенная, что ее примут такой, какая она есть. И клан не станет причиной их разрыва. По крайней мере, не сейчас. — Хм… Девушка вздрогнула, взглянув в алые глаза альбиноса, которые как никогда сейчас напоминали шаринган. Тобирама молчал, глядя ей в глаза, заставляя чувствовать тревогу. Неужели, он…он откажется от нее? Тоби ведь не способен на это! — Понятно. А я принц Сенджу, — беспечно ответил альбинос, ласково проведя пальцами по ее волосам. Впору было биться головой об дерево. Принцесса и принц двух кланов, веками вырезающих друг друга. Вражда, силы которой доселе не видывал никто на континенте. Это был злой рок, не иначе. Нити натянулись, образовывая огромную пропасть между ними, но не смея разорваться.***
— Наши братья дружили. И они уже главы кланов. Мы могли бы заключить мир. Молодая девушка нежно улыбнулась, проводя хрупкими ладонями по хмурому лицу Тобирамы. Мужчина раздраженно прикрыл глаза, при упоминании ненавистного Мадары. Что уж поделать, Изуна была единственной Учихой, которую он мог терпеть рядом с собой. Она была особенной. Родной… Дорогой сердцу. — Ничего не выйдет…***
Изуна надрывно плакала в объятиях Тобирамы. Плакала кровавыми слезами обретенного Мангьеко Шарингана. Проклятых глаз, причинявших ей ужасную боль, разрывающую душу. Покой она могла найти только рядом с ним, укутанная мягкой чакрой, избавляющей от боли. — Прошу тебя, Тобирама. Надо покончить с этой враждой… — Это невозможно…***
— Брат хочет выдать меня замуж. Чтобы я больше не могла выходить на поле боя. — Согласен с его желанием не давать тебе сражаться… — Тоби, ты… Альбинос наклонился к ее губам, заставляя замолчать. — Но, — прошептал он. — Я не потерплю рядом с тобой никого, кроме себя.***
— Я хочу предложить Мадаре мир, — заявил Хаширама, полный решимости и не терпящий возражений. Тобирама смиренно склонил голову, перед глазами встало лицо счастливо улыбающейся Изуны. — Делай как знаешь.***
— Я люблю тебя, Тобирама Сенджу. Мужчина был застат врасплох таким заявлением. — Изуна… — Встретимся завтра на поле боя… Девушка не стала дожидаться ответа, и ушла также бесшумно, как появилась.***
— Ты знала, что так будет, не так ли, глупая Учиха? Тобирама ненавидел Учих. Отец с детства учил, что Учихи — зло. Сенджу верил. Верил, пока не встретил её… Её, что перевернула весь его мир, пленив своей солнечной улыбкой, покорившую его ледяное сердце. Проклятая Учиха… Мадара яростно зарычал, готовый снести голову ублюдку Сенджу, посмевшему прикасаться к его сестре. Он был сейчас так беспомощен, сломлен и печален, что убить его было дело пары секунд. Но дальнейшая фраза ненавистного врага заставила выронить оружие из рук и пасть на колени, с рядом таким же ошарашенным Хаширамой. — Я тоже люблю тебя, Изуна. Не смей умирать и оставлять меня. — Ее сердце остановилось! — Изуна! — Верни ее, Хаширама! Учихи склонили головы перед своей химе. В последний раз, опустились на колени перед Учиха Изуной…***
Тобирама стоял на коленях. Стоял добровольно, стоял с улыбкой победителя, сжимая в руке белоснежную женскую ладошку. Гости тряслись в ужасе от столь непривычного им образа Сенджу. Сам древесный клан своей невозмутимостью был схож на Учих, тогда как те эмоционально негодовали и довольно дружелюбно ворчали на наглых подражателей. — Тобирама. Ублюдок, — прошипел Мадара, которого огрела по голове Узумаки Мито. Девушка была помолвлена с придурком Хаширамой и вот уже почти полгода жила в Конохе. Узумаки Химе была ужасно сильна, скора на расправу и не любила, когда рядом с ней ругались. — Да ладно тебе, Мадара. Хаширама же был как всегда полон оптимизма и весь светился от счастья. — Я пал на колени, Химе, — шепот пронесся по всему залу и приковал взгляды к альбиносу. — Я пал перед тобой, проиграл твоей вере, покорился твоей воле. Но, знаешь, я счастлив и рад этому падению. И теперь с гордостью могу сказать то, о чем мечтал долгие годы, — все затаили дыхание. — Ты моя, Изуна. Сенджу Изуна…