F52.7

Экран компьютера мигнул и погас. Геральт устало откинулся на спинку кресла и потянулся. Наконец-то рабочий день закончен, можно идти домой. Где его никто не ждет, и слава богу. За день столько всего наслушаешься, что не вынес бы рядом даже блядскую рыбку в аквариуме. Эти психи чертовски выматывали, но тоже имели право на существование. И на психиатрическую помощь. …Я бью свою жену, потому что она, тварь поганая, вечно мамке своей, этой змеюке, на меня жалуется, а сама спала со своим начальником!.. …У меня нет денег, а этот козел мне не дает, брат называется, не понимает, что ли, что сегодня не повезло, зато потом повезет, это же игра!.. …Я не давала своему сыну наркотики, он взял сам, я не виновата, я хочу только, чтоб мне его вернули, мне нужны алименты от его отца-гондона!.. И это только за сегодня. Ебаная работа. Геральт поправил записную книжку на столе, смахнул ненужные исписанные листки в корзину. Он всегда был спокойным и в меру равнодушным человеком. Если бы не это, хрен бы он тут работал, давно бы спятил. И как только Трисс это выдерживает, господи, бедная девчонка, ей же всего двадцать три! Сколько раз она прибегала к нему в слезах по вечерам и жаловалась на чужую кошмарную судьбу? Двадцать? Пятьдесят? А работает тут всего полгода. Дверь открылась. - Геральт? Не ушел еще? - Нет. Привет, Йен. Красивая черноволосая девушка в строгой длинной черной юбке и белой блузке с замысловатым воротником вежливо улыбнулась, но взгляд ее был хмурым. Ей никогда не нравилось, что у Геральта в кабинете чересчур безлико, пусто: ни дипломов на светлых бежевых стенах (а они у Геральта были), ни располагающих и успокаивающих картин, как у Тиссаи, ни жизнеутверждающих плакатиков, которыми пестрил, к примеру, кабинет Трисс. Не кабинет психотерапевта, а операционная, блять, ага. - У тебя новенький с завтрашнего дня. Геральт нахмурился. - Еще один? Кто на этот раз? Начальница не ответила, молча положила на почти пустой стол перед Геральтом веселенькую желтенькую папку. Ублюдочный цвет. Геральт потянул за обложку. «Юлиан Альфред Панкрац Леттенхоф, 25 лет. Диагноз: F52.7». Парень-нимфоман, заебись. - Да ты блять издеваешься? У меня уже двое таких, которые от жен налево бегают, почему я? Опять ревнивая баба попросила психиатра-мужика, да? Йенифер приторно улыбнулась, присела на край стола полубоком к Геральту. - Нет, тут случай поинтереснее. Трисс я его дать не могу, она слишком впечатлительная. А Тиссая отказалась от него, сказала, что она слишком стара для этого дерьма. Ну, не так, конечно, но смысл такой. Геральт сжал челюсти. - Почему Тиссая может отказаться, а я – нет? - Потому что она работает здесь дольше, чем мы с тобой вместе взятые. Йенифер повернулась и проникновенно заглянула мужчине в глаза. Он сглотнул, остро предчувствуя, что тут все будет не так-то просто. - Я отдала бы его Трисс, но он… слишком… - девушка качнула головой, распространяя по кабинету запах цветочных духов. – Ты поймешь, когда увидишь. А в тебе я уверена, ты не поведешься даже на это. - А он будет меня соблазнять? - Еще как. Заебись. - Так отдай его Тиссае, а? Ей сто лет, зачем провоцировать его мной? Йенифер с долей сочувствия посмотрела на недовольного подчиненного. - Судя по тому, что я видела, для него это вообще не проблема, Геральт. Поэтому она отказалась. Так что, держи, милый. - Спасибо, дорогая, - съязвил Геральт, не к месту вспомнив, как года три назад они с Йенифер чуть было не начали жить вместе. Слава Фрейду, обошлось. Если б его дома ждала она, он бы точно ночевал на работе. К четырем часам следующего дня в перерывах между другими пациентами Геральт успел пролистать карточку новенького и набросать план работы. Промывка мозгов. Стандартные вопросы. Анализы на психопатологии и гормоны. Проверка типичными тестами. Гормональные препараты. Ингибиторы обратного захвата серотонина. Собственно, присутствие этого Юлиана Леттенхофа в его кабинете было вообще необязательным, он мог ему направления и рецепты и так выписать. Что и всегда в случае патологической гиперсексуальности у мужиков. Проще говоря, сатириазис. То же самое, что нимфомания у женщин. Только вот Йенифер странно улыбалась, блять. Геральт нашел время и изучил карточку более подробно. Слишком дохрена в ней страниц, мать ее. Синдром гиперактивности с дефицитом внимания в детстве. Состоял на учете в подростковом возрасте за побеги из дома и асоциальное поведение. Уточнили бы, блять, какое именно, кто вообще эту сраную карту заполнял? Посещал психолога, наблюдался у психиатра. Безработный, живет в доме, доставшемся от родителей, на наследство от них же. Восемь раз лежал в больнице с тяжелыми травмами и, кажется, был жертвой изнасилований, но никогда не писал заявлений. Надо же, последний раз совсем… Буквально вчера выписали. И тут же отправили на принудительную психотерапию, круто, блять. Молодой парень, не женат, ебется направо и налево, ведет себя вызывающе. Ну и кому он помешал, кроме себя? А теперь еще и Геральта. Ровно в четыре в дверь постучали. Геральт ждал. Он сидел не за столом, а в кресле у стены, так было удобнее налаживать контакт с пациентами, когда между ними не было визуальных преград. - Войдите. Юлиан Леттенхоф осторожно вошел и закрыл за собой дверь. Повернув язычок замка. И сразу же уставился в глаза Геральту через всю комнату. - Здравствуйте, - сказал он. - Добрый день. Охренеть, блять. На нем же места живого нет, половина лица сине-зеленая, губы потрескавшиеся, облезающие: видно, были разбиты и опухли так, что полопались, и теперь едва заживают. Из-под ворота не застегнутой как следует светлой рубашки проглядывает край эластичного бинта – плечо перемотано. На шее следы – душили. - Проходи, располагайся. Почему Геральт обратился на ты, он не знал. Обычно это у него было не принято, хотя и случалось. Для лучшего, так сказать, взаимопонимания. Парню двадцать пять, он взрослый. Только вот выглядел он не ахти, такому выкать – язык бы не повернулся, хоть он и пациент. Юлиан неторопливо приблизился к уютному мягкому диванчику для клиентов. Прихрамывая. Уселся на край, навалился спиной, положил ногу на ногу. Одну ладонь сунул между скрещенными бедрами, второй принялся неосознанно наглаживать колено. И все это – не сводя взгляда с психотерапевта. В самую душу зыркал, словно сожрать хотел. Даже губы облизывал. Геральт тихонько хмыкнул. Теперь он понял, почему Йенифер отдала парня ему, а не Трисс. Нет, она была хорошим спецом, хоть и совсем молодая, но Юлиан смотрел, как черт. От него несло развратом, похотью и сексом. Не буквально, а метафорически. Добавить к этому два пункта – то, что Трисс была дохера сердобольной, а парень выглядел побитым щенком; и то, что он был красивым, даже со всеми этими синяками – да, он был, мать его, охрененно красивым… Геральт готов был поставить на то, что Трисс дала бы ему на четвертом… нет, на третьем сеансе. - Ну, так приступим. Можешь звать меня Геральтом. А ты Юлиан, верно? - Лютик. Меня только так называют. Это имя, которое вы сказали, есть только в документах. Но если вам нравится, зовите, как хотите. Я совсем не против. Красивый голос. Я совсем не против. Почему Геральт был уверен, что парень дохрена часто в своей жизни повторял эту фразу? Может, потому, что он продолжал оглаживать пальцами свое колено и просто трахал Геральта взглядом охрененно голубых глаз. Такие вообще бывают? Линзы, что ли? - Хорошо, Лютик. Давай поговорим о твоей проблеме. - У меня нет проблемы. Я просто люблю трахаться. - Хм. Значит, ты понимаешь, что именно мы будем обсуждать, это уже хорошо. - Зачем обсуждать секс, если можно им заниматься? Так, стоп. Что, вот прямо сразу с места в карьер? Геральт проследил взглядом за пальцами парня, которые пробежали по колену снова, а потом скользнули вверх по его локтю и плечу, вычерчивая на коже незамысловатые узоры. Грудь его, чрезмерно волосатая, тяжело и часто вздымалась в разрезе рубашки. Застегнул бы еще пару пуговиц ради приличия, еблан, блять. - Ты здесь как раз потому, что занимаешься им слишком часто. - Только тогда, когда мне хочется. - А когда тебе хочется? - Всегда. Заметно, твою мать. Очень заметно. Геральт сделал пометку в блокноте, радуясь возможности отвести взгляд. Будь он не на работе, а где-нибудь в баре или на улице, уже дал бы в морду, если б на него так пялились. Хотя, не дал бы, конечно. Его бы отстранили от работы, если б было заявление в суд. Впрочем, парень же никогда не обращается в полицию, так у него в карточке написано. - И ты считаешь, что это не проблема? Видишь ли, я вряд ли смогу помочь, если ты не согласишься с тем, что тебе нужна помощь. - Какая проблема может быть в том, что я хочу трахаться? Да никакой, если не считать, что ты чуть ли не дрочишь на меня прямо тут, сука, подумалось Геральту. Но он сказал: - Да, хотеть секса – это нормально. Но не когда и с кем угодно, совершенно бесконтрольно. Ты не способен отказать. - Я не хочу отказывать. Это другое. Геральт снова посмотрел Лютику в глаза. Потом кивнул на желтенькую папочку на своем столе. - Да, поэтому ты неделю пролежал в реанимации, когда по доброй воле оказался оттраханным и избитым толпой ублюдков в переулке за клубом. Там так написано. И у тебя до сих пор синяки не сошли. Лютик впервые с того момента, как переступил порог, опустил глаза в пол. Геральт даже вздохнул свободнее. Но счастье длилось недолго, Лютик облизал губы и зажал нижнюю зубами, снова впериваясь невероятно голубыми глазищами в своего психотерапевта. Наверняка ему было больно так бередить разбитые губы, но глаза блестели вожделением. Рука опять поползла по бедру. - Мне нравится жестко. - Хм. - Давайте лучше поговорим о другом. Вы старательно делаете вид, что не замечаете, как я на вас смотрю. Может, нахуй это мозгоправство, давайте, вы будете на каждом сеансе вместо бесполезной болтовни трахать меня на этом диванчике? Пиздец. Такого Геральт точно не ожидал. Он как-то даже заскучал по обычным наркоманам, алкоголикам и прочим ублюдкам. Тиссая бы охренела, черт подери, хотел бы он видеть, как Лютик предлагает это ей, старой стерве… Хорошо, что не Трисс. - Нет. - Не нравится диванчик? Хотите на столе? - Не хочу тебя. Лютик растянулся в улыбке. Геральт сделал пометку в блокноте. «Неадекватные реакции на отказ». А вслух сказал: - Я вообще не собираюсь вступать с тобой в какие бы то ни было отношения, кроме рабочих. А тебе надо бы научиться себя контролировать. - Как вы? - Лютик усмехнулся. - Хотите секса, но делаете вид, что думаете о работе? Ограничиваете себя в удовольствии... У вас хмурое лицо, усталый вид, напряженная спина… Когда вы были с кем-то в последний раз? Вас ждет кто-то дома, кто может отсосать прямо в прихожей, чтобы вас порадовать? Почему мне кажется, что нет?.. А я горю желанием, доступен прямо здесь и сейчас, а вы мне отказываете. И у кого из нас беды с башкой? Геральт вперился в пациента тяжелым взглядом. Да, дома его никто не ждал, и никто не отсасывал ему на пороге, и секс у него был, блять, месяца четыре назад, да и то случайный и не ахти. Он не искал отношений, слишком сложно. Благодаря работе знал не понаслышке, сколько в мире психов и как трудно найти подходящего человека, которого, как минимум, не хотелось бы убить за брошенную не там кружку с недопитым чаем через месяц сожительства. А искать секс ради секса – ему не двадцать лет, черт подери, чтобы шляться по клубам и снимать там пьяных девиц. Лютик улыбался. Похотливо, как профессиональная шлюха. Геральт вынырнул из клубка своих тяжелых мыслей и осознал, что они все это время пялятся друг другу в глаза. - Мы не будем больше обсуждать мою личную жизнь, и ты не станешь предлагать свое участие в ней. Я понятно говорю? Лютик кивнул, уселся поудобнее, чуть стекая по диванчику вниз, слегка развел ноги в стороны, и принялся бродить по себе уже обеими руками. Вряд ли он вообще это осознавал. - Да, понятно. - Сейчас я буду задавать вопросы, а ты – отвечать. Подробно, но без излишеств. В семье у кого-то были психиатрические диагнозы? - Если и были, мне ничего об этом неизвестно. - Как у тебя со сном? - Не очень. Засыпаю только после секса. Ну, или если подрочу как следует, но это не всегда помогает. - Когда у тебя впервые был сексуальный опыт? - В тринадцать. С девочкой из класса. Она была не очень умной, но очень доступной. Дважды оставалась на второй год и была не прочь раздвинуть ноги. - Сколько партнеров было за всю жизнь? Лютик впервые споткнулся. Удивленно поднял брови. - Понятия не имею, я и не думал считать. - Хорошо. Сколько за последний месяц? Парень пожал плечами, все еще находясь в недоумении. - Примерно хотя бы? - Может… - Юлиан призадумался, поджал губы, заелозил по коленкам нервозно. – А как считать, по количеству половых актов или разных людей? А групповой секс считать за одного, или считается каждый участник? Пришла очередь бровям Геральта ползти наверх. Сукин сын, блядина же, а, досталось счастье такое. И ведь даже не отрицает, не стыдится, как обычно в таких случаях бывает. Совершенно равнодушно говорит о вещах, которые нормальный человек счел бы позорными. Проблема налицо. Надо бы проверить на шизофрению. - Считай, как тебе угодно. - Тогда… Может, около сорока или пятидесяти. - За месяц? - Да. - Ты последние десять дней пролежал в больнице. Ты их не считал? - Считал, но там я мало трахался. Не каждый день. Поэтому общее число за месяц небольшое получилось. Еб твою мать. - У тебя было сотрясение. - Да, было. Приходилось сдерживаться, чтоб не блевануть. Пару раз сознание терял во время процесса или после. Но ничего, это не страшно, когда на тебе скачет медсестричка. Сразу и первую медицинскую помощь окажет, и дотрахает под капельницей. Лютик улыбнулся мечтательно. В голубых глазах плясали чертенята. Нет, Трисс дала бы ему сразу. Мало было моментов в жизни Геральта, когда он признавал, что Йеннифер разумный человек, и сейчас был как раз один из них. Как этот больной ублюдок это делает? Что в нем такого? Где он берет всех этих озабоченных ебарей? Почему он, блять, такой притягательный? - Чем тебя привлекает секс? Что тебе нравится? - Все. Ну да, ясное дело, блять. - Подробнее. - Мне нравится, когда я трахаюсь. Когда я трахаю, когда меня трахают. Нежно, жестко, быстро, долго, с игрушками, без них, на кровати, на столе, в клубе, на улице, вдвоем, втроем, вдесятером… - Я понял, - оборвал его Геральт, водя ручкой по странице, исписанной почти до конца. – Как часто ты получаешь оргазм? - Не знаю. Всегда. Но у меня не пропадает возбуждение. Я могу заниматься сексом бесконечно. Вы все еще не заинтересованы? Твою мать! Долбаный мальчишка. - Я же запретил предлагать себя, помнишь? - Извините. Вы красивый очень, пиздец просто. Не могу не представлять ваш член у себя в заднице. Или во… - Я сказал – прекрати! - Да, хорошо. Даже глаз не опустил, бесстыжая сволочь. Сколько раз за время сеанса он уже оттрахался с Геральтом у себя в воображении? - Как часто ты отказывал в сексе, если тебе предлагали? - Никогда. Геральт устало вздохнул, потер переносицу. От постоянного шевеления пальцев Лютика по телу уже в глазах мельтешило. Он был последним пациентом сегодня, пора было заканчивать. Собственно, все было понятно. - Не может быть, чтобы никогда. - Ни разу в жизни. - А если тебе не нравился партнер? Чисто физически? Или ты был занят? Или была неподходящая ситуация? - Такого не случалось. Мне все люди нравятся, и я всегда и везде хочу. - А те, из-за кого ты в реанимацию попал? Их ты тоже хотел? И все тебе нравилось? Как они голову тебе проломили – нравилось? Как вывернули плечо? Как избивали? Скажи мне, Лютик, скажи, неужели они тебя не заставляли? Разве это не было насилием? Геральт, кажется, перегнул, слегка переступая через профессиональную этику, но очень уж хотелось достучаться до хоть каких-нибудь крох адекватности в этом непробиваемом озабоченном придурке. Парень заскользил языком по губам да так и замер, дыша часто, вожделенно. Кажется, вместо адекватности слова психотерапевта пробудили в нем яркие сексуальные воспоминания. У него даже джинсы встопорщились между ног. Он моргнул, не сводя блестящих от желания глаз с Геральта. - Мне плевать, как меня трахают, - почти шепотом выдал он. – Вообще плевать. - Хм-м. Геральт завозил ручкой по уголку блокнота, жирно выводя всего одно слово. «Пиздец». Дальше разговор пошел быстро и гладко, по накатанной дорожке. Геральт провел пару психологических тестов, Лютик отвечал послушно, больше не пытаясь перевести беседу на предложения секса. Так же послушно кивал, обещая прийти на следующий сеанс через два дня и беря из рук мужчины листок с рецептом и направление на анализы. - Я послушный, не волнуйтесь. Буду честно пить все, что вы прописали. Геральт был чертовски рад, что в этот момент Лютик не попытался коснуться его руки. Зато взглядом сверлил так, что внутри каждый нерв напрягся. Геральт готов был сожрать свой диплом психотерапевта, если Лютик сегодня не будет дрочить, представляя себе его. Хотелось вмазать по и без того разбитому смазливому лицу, и, честное слово, останавливало только одно – Лютика бы это только больше завело.