Пленница волчонка

Наш семейный ужин проходил в тишине, что выглядело со стороны довольно глупо. Да и звучало тоже. Стрелки пробили семь часов вечера, ненавистно улюлюкая, а календарь показывал тринадцатое Сентября — начало осени. Если включить сверхъестественный особый нюх, то пахло в помещении беспокойством, жутким страхом, а ещё глубоким отчаянием.        Отчаянием, увы, несло от меня и в этом можно было не сомневаться. Идти в школу и лицезреть кислые лица учеников было последним делом в моем списке дел. И совсем неважно, что на первом месте списка важных дел стояло слово «выспаться», а на втором «завести нормальных друзей» (хотя бы одного.)       Я снова обратила внимание на родителей. Косые взгляды, брошенные в который раз в мою сторону, вызвали во мне недовольство. Видимо, в их взрослом разговоре, состоявшемся около двух часов назад, часто мелькали наши имена. Брат озадаченно переглянулся со мной. В его глазах читался немой вопрос. Я тоже стушевалась. На самом деле меня с Лестатом в некоторой степени забавляла ситуация; мама ручными жестами показывала отцу, что вырвет ему язык. Скорей всего так произойдёт, если отец вздумает ляпнуть что-то лишнее, а делал он так почти всегда. Именно у отца можно было узнать что-то интересное, и личное, а затем способом шантажа выудить денежные средства. Эта схема бесценна. Мы маскируя смешки в глухой кашель, тихо глотали донорскую кровь, принесенную из ближайшей больницы. В пакетах она казалась испорченной, и не очень аппетитной. Кровь — наша еда. В повседневные дни мы таскаем её из больницы. Я невольно упустила мысль, что сегодня кровь была мертвого человека. Слишком отвратительно она воняла, иногда даже была свернувшаяся. В прошлом штате мы не могли позволить себе так питаться. Штат Мэн небольшой, но густонаселенный жителями, покорил меня свободой, окутавшей весь округ. Безмятежностью, витавшей над чудными пейзажами моего старого дома. Великолепная природа умела заставлять влюбляться в неё с первого взгляда: цветочное поле словно теплое одеяло, расположилось за нашим домом; в этом месте на осознание приходят странные вещи от которых ты незаметно расслабляешься, а в груди стучит что-то очень важное. Стучит жизнь. Это место подарило мне много согревающих воспоминаний. Запах тюльпанов и роз дарил мир, который так нелегко найти среди потерявшихся надежд. Было хорошо и легко, ведь город как наркотик одурманивает, не отпуская из сетей. Когда мы уезжали из чудного города, я ревела. Самое странное, что если наслаждение можно найти на улицах города с приветливыми и дружелюбными соседями и жителями, то в школе я ощущала нервный дискомфорт. Неприязнь как жгут вибрировала во всем теле. Ощущение вечной усталости, недосыпания, и чувство постоянного голода. Только в школе было настолько неуютно, и порою горестно. Проходя по школьным коридорам заведения, натыкаешься на тревожные, опасливые чувства. Кто-то избивал своего лучшего друга, корча страдательное лицо; а кто-то просто боялся контрольной: чувства везде, при чем не самые приятные. Нос улавливал чужие эмоции сильного испуга и паники. Сосредоточиться под шум воплей перемены, лишнего шёпота и шороха было сложновато. Клэй Де Марк — богатенький ученик Мэнской школы, и строго следующий по правилам отца. А точнее: он делал всё, чтобы вкусить вкус сладостной победы. От уборки туалетов до расплаты натурой. Возможно, он просто страдал каким-то психическим отклонением, посчитала я, наблюдая за очередной потасовкой в той школе. Он был ублюдок. Радовало, что конфликты мне были не по себе. Вообще, сама мысль «спорить» не нравилась мне и я с легкостью в душе избегала конфликты, а затем и проблемы. Последние почему-то всегда находили меня снова. Лестат, наоборот, полез в самое пекло устроив настоящую войну с этим мудаком, и только вампирские силы спасали его множество раз. Брат в восторге от риска и приключений. Я нет. Другие члены нашего клана старались не привязываться к городу, давно осмыслив, что так или иначе в один вечер мы соберем вещи и уедем отсюда, скорее всего навсегда. И мы уехали от места, дарящего мне теплоту. В штате Мэн мы продержались приблизительно двадцать лет. Родители приехали туда за три года до беременности матери. Время охоты тогда было в самом разгаре у охотников, вот и оказались они в интересном городке. Я с радостью бы продержалась там плюс минус десять лет, закончила школу и получила образование, но дедушка уже стал выдавать свою бессмертность, и обеспокоенный кланом, принял решение о переезде в следующий город, отмеченный на карте. Бейкон Хиллс, если быть точнее. Город с малой численностью, мелким шрифтом на карте, привлек наше внимание.       Я перевела взгляд на стол. Дедушка Азарель задумчиво смотрел перед собой, подпирая рукой подбородок, моментами поглаживая седую бороду. Она у него отрастала слава богу медленно. Дедушка почему-то всегда был такой: задумчивый.       Дедушка отказался даже от ужина, смахнув на усталость, поэтому молча поглядывал на нас с тайным интересом. Дедушка был и строгий, и добрый будто две личности живут в нем одновременно.        Порою он мог уйти в себя, начиная размышлять на долгое время. Иногда, возвращаясь с собраний высшего клана вампиров (я об этом ничего не знаю) он был проницателен и холоден, кидая на всех железные взгляды, не предвещающие ничего хорошего. А иногда он был навеселе, наряжался в красненькие мантии с устаревшей тканью и пританцовывал под старомодную музыку. Уникальность дедушки была в том что он был бессмертен, а все остальные вампиры нет, не проживая и половину дедушкиных лет. Карма, пошутила бы я. Таких называют — инмортал/inmortal (вечный). Азарель получил такую силу далеко не от правильных взглядов на жизнь и вездесущую доброту, нет. Он, конечно, был справедлив, но в безграничную доброту не верил, и не верил, что люди бескорыстны. Бессмертность пришла за убийство мощного и сильного охотника. Этот охотник, идущий по головам, в той или иной части считался сверхъестественным существом. И при этом сам же и охотился на них. Иронично, не так ли? Задумка была проста: убить больше тысячи вампиров, чтобы укрепить баланс, а затем убить себя самого. К сожалению, я мало, что знала об этом. Говорят, что инморталы наказаны таким способом за страшные грехи, вынужденные скитаться вечно по этому миру, наполненному горем и болью. Азарель славился среди других вампиров способностью манипулировать всеми, не применяя навыки вампира. Азарель умел убеждать людей, не прибегнув к силе, а лишь правильно подтолкнув к этому. Дедушка твердил главное хорошо составленный план и стратегия, и ты победишь хоть триллион вампиров, хоть миллиард динозавров, хоть целый мир. И, в принципе, дедушка был прав. Справа сгорбился отец, вытирая кровь в области губ. Она стекала по рубашке. Папа был самоуверенный, но это шло ему на пользу, как выразился дедушка. Прекрасно знает, что ему надо от жизни, следует к своей цели напролом. Наверное поэтому мама влюблена в него по уши. Он любил играть по правилам. Статный и гордый — именно так отзывались все об отце. Имя Люцифер дал ему дедушка, обещая вырастить из него мужественного и смелого воина, умеющего бросить вызов могучему противнику. Сражаться — девиз отца. Папа широкоплечий, с короткими сальными волосами, зализанными назад, одним только видом показывал превосходство над другими. Черные бездонные глаза пылали пожаром и некой искрой, а большой нос картошкой отлично сочетался с широкими густыми бровями, имеющими форму домика. Люцифер был упырем, если конкретнее, то упырь — разновидность вампиров, рождающихся от двух сильных вампиров. Следовательно можно сказать папа чистокровный вампир, который отлично пользуется своими силами. Заметив мой взгляд, папа тепло улыбнулся. Мама, тоже улыбнулась нам. Мама стала исключением в нашей семье. Она была ведьмой. Если быть откровенным, то вампиры идут по рознь с ведьмами, испытывая далеко не светлые чувства по отношению к ним, но мама была особенной. Ведьма, дарующая тепло и охраняющая очаг семьи и клана, — именно такая гравировка напечатана в тайном семейном склепе ведьм. В темных волосах часто пробивалась белая седина, а уже на постарелом и бледном исхудалом лице появлялись морщины с каждым годом становясь больше и искажая девичье лицо. Но матушка оставалась красавицей даже сейчас. Вальбурга — от древнеанглийского имени Wealdburg: weald, wald (власть) + burg, burh (крепость), и я с уверенностью скажу, что мама такая и была: властная и крепкая для врагов, понимающая и заботливая для семьи. В принципе, мы в семье все похожи. Мамин дар был в умении приготавливать сложные зелья (в большинстве случаев отраву) с чем мама справлялась лучше многих других ведьм. Я гордилась мамой, но не говорила ей этого, думаю папа тоже горд за неё, иначе как объяснить его воздыхательный взгляд на ней. Но он тоже ей это не скажет. Мой брат стал копией отца, не имея ни одной черты от матери. Да уж, гены — странные частицы. У Лестата была особенность вмешиваться в неприятности. Вскоре, из-за того, что мы проводили много времени, она неким образом перешли ко мне. Могу сказать, что мой брат очень импульсивен, неадекватен, поэтому ему трудновато устоять при виде крови. И поэтому с ним опасно разговаривать, не имея при себе клыков. Лестат — дампир, как и я. Дампир — это вампир, рожденный от 1) обязательно вампира, 2) сильной ведьмы или человеком, способным устоять в родах. Дампиры изредка могут становиться охотниками на вампиров и чувствовать своих жертв при этом не теряя контроль над собой и оставаясь человеком в опасных ситуациях. Поэтому опаснее всего не люди, а наши же собратья, ступив не на ту дорогу жизни. К слову Лестат имел необычно высокий рост, а широкие плечи доказывали крепкое телосложение; волосы зачёсаны назад ежиком. Мне нравилась трепать его по голове. Орлиные брови не слишком симметричные, но такие густые, что я конкретно завидовала брату. Глаза темно-синие как глубокое море в шторм, рвущееся выйти за пределы и вечно этот ироничный взгляд, смотрящий сквозь душу. Он прям говорит «я лучше тебя». Я вот слишком походила на маму, не столько характером, сколько внешностью: волосы цвета шоколада в местах выцвели в рыжий и переливались на солнечном свету; кожа была бледной и мягкой, но это присуще уже всем вампирам, а гордиться я могла разве что аккуратным вздернутым носиком. Брат время от времени от безделья щелкает меня по нему. Глаза к удивлению были папины, тоже черные, и тоже с ощущением пустоты, когда смотришь в них. Этим я и притягивала взгляд окружающих. Я люблю строить планы, продумывая ходы, как в шахматной игре, и за это качество я благодарна дедушке. Способность быть спокойной и холодной досталась от мамы, как и золотое сердце, неспособное оставить в беде даже врага. Ещё бы! Творишь зло — его получаешь. Вроде бы, бумеранг. Пока я рассуждала о своей небольшой благополучной семье, дедушка заговорил скрипучим и осторожным голосом, таким голосом он говорил редко, но звучал он устрашающе: — Всю дорогу до этого города я молчал, семья моя, но пришло время высказать мне все тайны, что я скрыл от вас ибо я не хочу терять ваше доверие из-за своей нелепой лжи, — Азарель сделал паузу, подготавливая следующую речь. Я встретилась взглядом с Лестатом, он явно как и я ничего не понимал и нервно стучал кончиками пальцев по столу с раздражающим звуком. Сейчас как вырву ему эти пальцы. — Люцифер, мой сын, знаешь ли ты основную причину нашего приезда в этот скромный город? Отец неохотно кивнул головой. — Видите ли, сейчас на вампиров, как вы знаете, идет ожесточённая охота, поэтому ради безопасности я привез вас в этот удивительный городок, и столкнулся с одной проблемой. Кто-нибудь понял с какой?  — Мы не одни сверхъественные существа тут, — от нетерпения выдал со злобой папа, чуть привстав. Яблоко от яблони не далеко падает, подумала я, заметив учащенное сердцебиение брата. — Верно, Люцифер. Дедушка сложил пальцы в замок. — Но нам не грозит же опасность? — поинтересовалась мама и посмотрела на нас. Ее заботливый взгляд карих глаз остановился на моем лице. Глава семьи улыбнулся, тоже посмотрев на нас. Мы что, на клоунов сейчас похожи? — Если мы не выдадим себя, то конечно же нет. После короткого разговора дедушка покинул стол, оставляя несколько вопросов. Как и обычно, скажу я вам. Не мужчина, а загадка. Уже лежа в теплой согревающей кровати, я подумала, что быть Беллатрикс Крофтон в этой жизни не так уж и плохо, хотя бы потому что чувствуются новые перемены, которые изменят многое в моей жизни. Утро наступило не самым удачным образом. Разбудил меня топот брата. Одетый, как гей с порножурнала, он предупредил о походах в магазин. Дедушка назвал «экскурсией по нашей территории». Кажется дедушка имел ввиду далеко не только наш дом, но не став развивать эту глупую тему, я спустилась вниз. За столом расположился один Лестат. — Хочу уже пойти в местную школу и стать самой обсуждаемой темой этого года. Лестат мечтательно похлопал глазами. — Ещё и самой горячей! Сзади очутилась мать, и растрепала наши без того лохматые головы. Мама часто одаривала сына комплиментами. — Печально, что я не разделяю ваши восторги. Никакого удовольствия идти в школу, — пробормотала я, хмуро смотря на маму. Мама проигнорировала этот взгляд, и я стала сомневаться, что она добрая ведьма. Разве добрые ведьмы отправляют детей принуждённо в школу? — Не волнуйся, сестрица, моей неотразимости хватит на нас. Затем подождав некоторое время, шёпотом сказал,  — все будет в порядке, я ведь с тобой. И впервые за семнадцать лет своей жизни я ему поверила, да только зря. Магазины в Бейкон Хиллс оставляли желать лучшего. Неловко вспомнила игру, установленную на телефоне, и как можно менее подозрительнее, открыла её и принялась играть. Звук телефона не умолкал. В итоге, я проиграла и надулась. — Да ладно тебе. Белл, смотри как я умею! Брат пнул мимо проходившего мелкого ребенка лет восьми и стал удирать от её взбесившейся матери. Она громко кричала, обещала подать в суд и уничтожить его. Решив, что это и в правду весело, я захохотала громче обычного. Кажется, люди до сих пор оборачиваются на мой дикий смех. Лестат посчитав лучшей идеей оставить меня одну, убежал в магазины для плейбоя. Я закатила глаза по привычке. Одиночество! Мне не привыкать. Да пожалуйста! Пополняла я своё удовольствие в книжной лавке, с любопытством просматривая легенды о мифических существах. Это было намного интереснее нежели смотреть за недоумком братом, думала я, большим пальцем проводя по довольно старой и ужасно потёртей обложке книги. Кора книги была сделана из рябины. Я собиралась перевернуть обложку книгу, пока не почувствовала, что падаю. В боку кольнуло. Я повернулась. Сбоку в меня врезался парень, больно ударяясь об мое плечо. Он сделал выпад ноги, и случайно задел мою. Мы запутавшись в наших ногах, стали держаться друг за друга, принимая попытки не рухнуть на грязный, пыльный пол. Как тут с санитарией? Несите книгу жалоб. Он первее меня выкарабкался из многоножки и бережно придерживал за плечи. — Довольно неловко вышло. Знаю, виноват и я жутко раскаиваюсь, но я не виноват, что такой неуклюжий. Я, кстати, Стайлз. Я улыбнулась. Да, разговоры он вести умеет. Милый паренёк. — Все в порядке. Я Белла. Недоуменно вскинув брови, он подал руку для рукопожатия. — Как в сумерках, да? — Типа того, но к сожалению меня не окружают красивые оборотни и соблазнительные вампиры. Стайлз горько усмехнулся словно вспомнив что-то. Я тоже усмехнулась. Будет драматично, если он один из них, а точнее нас. — А ты новенькая? — поинтересовался Стайлз, осмотрев меня предельно внимательно. Остановился он на мое лице. — Да. — Это замечательно! Ведь я буду первый, кто покажет тебе нашу школу. У тебя же нет ещё друзей здесь? — Нету, — весело выдала я, удивляясь, что познакомилась хоть с кем-то. — Теперь есть. Дорогу домой Лестат подпевал смазливой группе сопляков. Они выводили меня из себя, и я пару раз прокляла брата. Но даже это не испортило мое превосходное настроение. Впервые, за долгое время. Дома отец пытался по инструкциям включить микроволновку и приготовить первый ужин для матери; он на кухне мог похвастаться лишь тем, что умел включать китайский чайник, и заваривать чай в кружке. Брат корчил гримасы перед настенным зеркалом, гадая сколько девушек попадутся ему в сети в этом году. Самовлюблённый нарцисс, подумала я. Мы с дедушкой как самые умные в этом доме изучали бестиарий видов существ, размышляя что за существа тут могут быть, и друзья они нам, или враги? Сон нагнал меня очень скоро. Я стою у разваленного дома, подгоревшего и слишком старого. Тут, видимо, произошёл пожар. В округе слышен волчий вой, но я не зацикливаю внимание. Волки много где водятся. Я осмотрелась и спросила себя, что я делаю в лесу? Голову мучила боль, стучавшая в виски, напомнив раздражающий стук в деревянную дверь. Перед глазами стало плыть и мелькать словно едешь в скоростном метро и крутишь башкой; я схватилась за голову. Кругом вой, жалобный и протянутый. Кажется, животное ранено, но я не охотник, чтобы понять определено. Знаю точно, что я не могу встать и приходит понимание, что я вовсе не стою, а лежу на зябкой земле. Она холодная. Полная луна прекрасно смотрелась на чистом небе. Кое-где мелькали звезды и мне захотелось засмеяться. Искренне. Что я делаю? Не знаю. Сны бывают реалистичные, оказывается. Я загадываю желание про себя, сложив руки в области бьющегося сердца. Оно билось ровно. На душе спокойно и мирно, я позволяю себе расслабиться. Конечности перестают быть тугими. Рядом мужской тягучий баритон выдал не очень ясную фразу: «Один волк полюбит; другой погубит.» Приятный голос несколько раз повторял фразу. Она крутилась в голове, но я лишь непонимающе хмыкнула из-за непонимания. Одно непонимание. Моя тупость скоро сыграет со мной злую шутку. Чувствую опустошенность внутри себя. Я привстала. Обгоревший дом возвышался надо мной. Легкость окружила меня в слабом потоке ветра. «Найди меня» Потрогала лоб. Горячий. Я думаю у меня температура, имеющая особые последствия. Например, галлюцинации. Такое бывает при болезни? Резко притормозив, меня осенила мысль, что вампиры не могут болеть. Накрывает. Накрывает безумной волной. Сладкий шепот повторяет лишь: «Найди меня, ведь скоро только мне сможешь доверять» Тело задрожало и я очнулась. Это всего лишь сон, верно?