***
— Хочешь убить меня? — Ибрагим смеялся ей прямо в лицо. — А как ты думаешь? — Тогда не угрожай, а действуй! Как и много лет назад, он считал её лишь слабой голубкой, беспомощной, беззащитной. Хюррем же, которая в начале обижалась на такие его слова, со временем перестала обращать внимание на все его оскорбления. Умение пропускать мимо ушей все эти «заменить тебя труда не составит» дало свои плоды: рыжеволосая улыбалась, но слабости врагу не показывала. — Великого визиря найти трудно, а вот других женщин всегда предостаточно. — Не надо сравнивать меня с другими, паша. Как известно, это может плохо закончиться, — Ибрагим усмехнулся. — Ты ведь умная женщина, Хюррем, а всё не поймёшь, что сместить меня тебе силёнок не хватит. — Ибрагим паша, ты можешь говорить что хочешь… меня это не волнует, — её едкая ухмылка даже развеселила визиря, который всегда смотрел на жену падишаха как на человека, судьба которого была так похожа на его собственную. — Можешь продолжить воевать со мной, нападай на меня сколько хочешь. — Ты всегда думала, что все вокруг — твои враги. — Разве это не так? Ты ведь возненавидел меня с самого начала, был против нашего с государем счастья, — выпалила славянка, сверкая голубыми, словно глубины моря, глазами, — ты столько раз покушался на мою жизнь, что уже и не счесть. — Ты тоже пыталась меня убить, Хюррем…***
Впервые Мустафа увидел её в коридорах дворца. Он бежал к отцу, когда она преградила ему путь. Девушка та была не похожа на других обитательниц гарема. В ней не было грации Валиде султан, нежных черт лица матушки или благородства тётушки. Однако султан, знавший толк в женщинах, выбрал именно её, немного неуклюжую, плохо говорившую на турецком славянку Александру. Александра. Рабыня. Рабыня Александра. Много лет спустя подросший Мустафа будет вспоминать о ней с долей грусти. Та «рыжеволосая ведьма» забрала весну любви у его матери, которая проливала горькие слёзы, сидя одна в покоях. Но не только Махидевран султан пострадала от рук славянки. Множество наложниц, среди них была и принцесса. О, Изабелла была прекрасна словно ночь, умна, знала много языков. Однако её время закончилось, даже не успев начаться. Жестокая и амбициозная Хюррем султан никому не позволяла быть подле падишаха дольше положенного (как ей казалось!). А потом никях, ставший, казалось, венцом их с государем счастья. Народ тогда больше месяца судачили, мол, не было такого ещё… чтобы правитель на бывшей рабыне женился. Тут, надо сказать, на руку рыжеволосой сыграло то, что Ибрагим паша подарил повелителю славянку. Ибрагим… его наставник, верный соратник повелителя, именно он привёл во дворец дьявола, готового погубить всю династию. Хюррем. Жена. Законная Супруга Султана Сулеймана. — Госпожа… — он вошёл в её покои. Вид крови на его руках испугала женщину, она поёжилась под его взглядом, полным злобы. — Что случилось? — спросила она, взяв себя в руки. — Эфсун, она умерла, — кажется, теперь в её глазах цвета моря он сумел разглядеть страх. Правильно, так и надо. Она должна бояться, должна знать своё место. — Мне так жаль… — возможно, отчасти это было правдой. Если верить Гюльшах, рыжеволосая до поры до времени и правда оберегала его возлюбленную. Она же и подослала ту к наследнику с одной определенной целью. Когда же фаворитка не смогла убить шехзаде, госпожа разгневалась и отреклась от бывшей любимой служанки. — Это… кровь моего нерождённого ребёнка. И вы в этом, госпожа, виноваты не меньше тех, кто лишил его права на жизнь, — он не злился на лекарей, исполнивших приказ матери. И на мать, которая желала ему только добра. Но Великий Аллах, он всем сердцем ненавидел хасеки отца, которая затуманила взгляд падишаха своими чарами. Ведь не зря в народе её прозвали ведьмой. Коварству и амбициям женщины не было предела, как и его желанию вернуть ей всю ту боль, что она причинила за долгие годы жизни во дворце. Шехзаде, конечно, расскажет отцу, что славянка пыталась убить его чужими руками, хотя тот и предвидел, что рыжеволосая обязательно сумеет снять с себя все обвинения. Да и государь вряд ли поверит словам служанки, однако… это только для матушки. Она просила его рассказать, а уж сам Мустафа хотел придумать для любимицы правителя самую невыносимую пытку. Он подошёл к ней неприлично близко, так что мог слышать её прерывистое дыхание. Это было так… необычно? Да, возможно. Хюррем всегда казалась ему недосягаемой, такой далёкой, теперь же она была в его полной власти. Его братья и сестра находились в покоях Мехмета, со служанками. В комнате их было лишь двое, первый наследник падишаха и единственная хасеки султана Сулеймана. Женщина не знала что именно задумал старший сын супруга, а потому, когда он больно впился в её губы, не сразу сумела оттолкнуть. Она укусила его, причиняя столь же сильное неудобство, а после, когда он наконец отпрянул, дала пощечину. Да такую, что на щеке принца остался красный след. — Больше никогда не приходи сюда, Мустафа, — её глаза угрожающе блестели, — или я… — Что? Что вы можете, госпожа? — он получал явное удовольствие. — Это вы, а не я, должны бояться, — его насмешка раздражала хасеки. — Орёл не спрашивает разрешения у голубки. Он поступает так, как считает нужным. Потому что голубка слаба и не так умна, как орёл, — с этими словами наследник покинул рыжеволосую. А славянка в замешательстве осела на тахту, боясь даже подумать что будет, если повелитель об этом узнает. — Ну, даже голубка на что-то да и способна… — успокаивала себя хасеки и подумалось ей, что в эту ночь она не сможет заснуть. Она обо всем хорошенько подумает и примет верное решение. А эти орлы, Ибрагим и Мустафа, пусть кружат над ней. Пусть думают, что смогут победить. Она ведь всё равно сильнее.