(Мой) хозяйственный мужчина

      — У тебя совесть есть? — негромкий голос Хёкджэ пронизан настолько недовольной интонацией, что Донхэ невольно вздрагивает, чуть было не подпрыгнув на месте от неожиданности. Вот уже десять минут он уютно восседает на диванчике в квартире Хёка, пока танцор занят домашними делами. До этого момента Донхэ следовал за старшим практически шаг в шаг, наблюдая, как тот вытирает пыль, пылесосит и раскладывает вещи. Каждое занятие кажется парню безумно интересным, что неудивительно, ведь везде участвует Хёкджэ, а любое дело, которым занят Хёкджэ — всегда интересно.       Сейчас танцор занят тем, что перебирает высохшие вещи, которые он снял с сушилки, и аккуратно сворачивает в небольшие рулончики, складывая их рядом с собой. Для Донхэ это действительно сродни волшебству, так как свои вещи он, конечно, уже не зашвыривает в шкаф как попало, придавливая ногой и утрамбовывая для большей вместительности, но дотошность Хёкджэ в подобных вещах до сих пор кажется удивительной. Завороженно наблюдая за этим действом, парень не смог удержаться от соблазна сделать несколько фотографий с места событий и выставить хотя бы одну в свои Стори в инстаграме, подписав её как «хозяйственный мужчина». И, судя по всему, его проделку заметили слишком рано.       — А-а-а? — Донхэ приходит в голову мысль, что, возможно, он накосячил ещё в каком-то другом вопросе, потому самым разумным решением парень считает продолжать косить под дурачка. — Что такое, Хёкки?       — Не делай вид, что не понимаешь, о чём я, — тон голоса Хёкджэ становится немного раздражённым, что заставляет парня забеспокоиться и вскинуть голову, чтобы увидеть, как старший покачивает телефоном, зажатым в руке. — И как ты это объяснишь?       — А что не так? — Донхэ часто моргает с невинным выражением лица и ёрзает на диване. Его скрещенные по-турецки ноги немного мешают свободно передвигаться, потому парень решает распутать их, чтобы быть готовым к тому, что ему вдруг придётся как можно быстрее улепётывать от Хёка, у которого могут сдать нервы и резко появится желание запустить в младшего… да хотя бы тапком.       — Ты весь в домашних заботах, так что вполне себе хозяйственный…       — Ага, и вполне себе мужчина, — вздыхает Хёк, покачивая головой и с тихим стуком убирая телефон на пол, чтобы вернуться к своему важному делу. — Поосторожнее с такими подробностями, ладно? Лишние сплетни нам не нужны.       — Никаких сплетен не будет, — Хэ уже понимает, что старший сменил гнев на милость, поддаваясь под его очарование, потому без опаски продолжает суетливо искать на диване позу поудобнее, чтобы можно было вытянуть ноги. — Все просто мне позавидуют, что ты такая замечательная хозяюшка.       — Сейчас по заднице получишь, — ворчит Хёкджэ, мягко улыбаясь в ответ на такую откровенно сладкую похвалу и продолжая складывать сухие вещи. — Всё языком чешешь, а лучше бы помог мне.       — А я помогаю, — Донхэ подпирает голову рукой и вытягивается на диванчике, потираясь щекой о мягкий подлокотник. — Я вдохновляю тебя на подвиги и составляю компанию.       — Скорее, всеми силами стараешься не дать мне прибраться, — темноволосый парень поворачивается, выпрямляя ноги на полу и потирая затекшие колени. — Кто бардак на кухне оставил, а? Ну только ведь всё там почистил.       — Я просто захотел йогурт, — брюнету хочется поджать губы и продемонстрировать обиду, что он охотно делает, надеясь, что от такого вида старший перестанет ворчать на него по поводу и без. Ну действительно, он просто проголодался и скушал йогурт, на что тут ругаться? Правда, о том, что к йогурту срочно потребовались хлопья, черника и банан, Донхэ старается не вспоминать. Он хотел кушать, и это — самое важное.       — Угу, вот только это был мой йогурт, — Хёкджэ с усталым вздохом поднимается на ноги и собирает сложенные вещи с пола. — Пришёл, обчистил холодильник, устроил бардак и продолжаешь мешать вместо того, чтобы предложить помощь в уборке помещения, в котором ты просыпаешься чаще, чем в своей квартире.       — Но я… — парень встревоженно подскакивает на диване, растерянно оглядывая старшего, но Хёк строго хмурится, показывая, что разговор закончен, после чего танцор уходит в спальню, оставляя Донхэ наедине с самим собой. Брюнет яростно чешет затылок, осмысляя, почему его Хёкки такой раздражённый и как это исправить. Вариант сразу последовать за ним и развлекать старшего дальше Донхэ отметает сразу, так как внутренний голос подсказывает — есть риск и вправду получить по заднице. И не то, чтобы это было таким плохим мероприятием, учитывая, что шлёпать будет самый любимый и самый лучший Хёкки на этом свете, но сегодня нарваться на порку в планы неугомонного парня не входило. Ну, пока что.       В итоге Донхэ, после основательного мыслительного процесса, принимает решение, которое его полностью устраивает, и, самодовольно хихикая себе под нос, этот затейник как можно незаметнее перетекает в ванную комнату, решая, что приятные сюрпризы ещё никому не повредили.

***

      — Донхэ, ты где? — устало интересуется Хёкджэ, выходя в гостиную из спальни, уборку в которой он уже закончил. Его любимого пострелёнка нет на диванчике, из-за углов никто на Хёка не выпрыгивает, а в ванной слышно копошение и шум воды. Сопоставив факты, парень качает головой и проходит на кухню, шлепая босыми ногами по полу.       Не то, чтобы он действительно злился на младшего, но с Донхэ Хёкджэ то и дело начинает казаться, что он попал во временную петлю хаоса и беспорядка: стоило ему закончить с уборкой кухни, как в дом прискакал любопытный голодный ребёнок, тут же засунув нос в холодильник Хёка. В принципе, темноволосый парень уже привык к тому, что всем, что он имеет, нужно делиться с Донхэ, потому для Хёкджэ подобное не является проблемой: чрезмерно энергичного брюнета оставили одного на кухне, надеясь на его благоразумие, а сам Хёк тогда ушёл отмывать ванную комнату. Вот только то, что у младшего есть не очень хорошая привычка находить для вещей своё, более подходящее для него и в то же время абсолютно нелогичное для окружающих место, Хёкджэ периодически забывает, за что карма в лице одного милого паренька ему безжалостно мстит.       Сейчас же Хёк критически оглядывает бардак, разведённый на кухне: открытая баночка йогурта, опустошенная наполовину, не возвращена в холодильник, рядом стоит небольшая миска, в которую йогурт и был решительно вывален (ведь кушать из упаковок Донхэ ой как не любит), а тщательно вылизанная ложка, что приятно удивляет, лежит в раковине, хоть и невымытая. Хёкджэ не видит упаковку хлопьев, но, когда он поворачивается к кухонному гарнитуру, заметив с самого начала на том что-то, несоответствующее его пониманию «порядка», всё встаёт на свои места: растарабаненная пачка уныло лежит на столе, вокруг сплошные крошки хлопьев и пятна от йогурта, посреди столешницы гордо возвышается банановая кожура, а пустая упаковка из-под черники, что действительно странно, находится в мусорном ведре.       — Донхэ, ты меня в могилу скоро сведёшь такими темпами, — тихо проговаривает Хёкджэ и, почесав локоть, не скрытый коротким рукавом его белой футболки, принимается устранять последствия приёмов пищи голодных мальчиков на его кухне: повреждённые упаковки по возможности восстановлены путём дополнительного оборачивания их в маленькие пакеты, чтобы содержимое не выпало в дальнейшем, мусор выброшен, а испачканная посуда вымыта и разложена на полотенце для просушки. За этим всем делом Хёк так задумался, что, повернувшись от раковины к столу, он испуганно вздрагивает, увидев Донхэ, который сидит, сложив руки на столешнице, и молча наблюдает за ним.       — Ты чего так подкрался? — танцор пропускает короткий смешок, прикладывая руку к груди и унимая учащённое биение сердца. — Напугал, чертяка.       — Извини, — брюнет улыбается и слезает со стула. Он явно хочет подойти к Хёку, но делает это так нерешительно и осторожно, словно побаивается реакции старшего. Хёкджэ хочется усмехнуться, но комментарий: «Да неужели он понял свою ошибку?» парень решает оставить при себе. Ссора — это не то, чем он хочет закончить этот вечер. Хёк потратил на уборку практически весь день, он ужасно устал и хочет просто лечь в постель, крепко обняв своего любимого мальчика. Да и на Донхэ невозможно злиться, особенно когда тот выглядит настолько пришибленным, точно промокший котёнок.       — Ты ещё злишься? — практически шёпотом интересуется брюнет, привставая на цыпочки и заглядывая в глаза Хёкджэ, пытаясь отыскать там ответ на волнующий его вопрос. Это — практически коронный номер Донхэ, после которого все засовы и преграды в голове Хёка рушатся окончательно и бесповоротно. Руки сами тянутся вперёд, и парень крепко обнимает любимого, зарываясь носом в густые пряди волос младшего.       — Нет, — выдыхает Хёкджэ, немного поразмыслив над этим вопросом, но пальцы на талии Донхэ так и не разжимает. — Не злюсь.       — Это хорошо, — брюнет тут же оживляется и довольно переступает с ноги на ногу, пытаясь взять Хёка за руку и потянуть куда-то. — Тогда идём. Тебе понравится, гарантирую.       У Хёкджэ уже нет сил задавать какие-то вопросы, потому он послушно идёт за Донхэ, гадая, что тот успел учудить. Младший же, со своей железобетонной уверенностью, ведёт Хёка в ванную комнату и открывает дверь, являя темноволосому парню ванну с горячей водой. Точнее, то, что ещё утром было ванной, так как из-за обилия пены очертания Хёкджэ распознаёт только по наитию и слабой вере, что Донхэ не мог за несколько минут утащить столь тяжёлый предмет сантехники из его квартиры.       — Я же с утра её помыл… — обречённо стонет парень, не сопротивляясь тарану в виде самоуверенного брюнета, что подпихивает его вперёд:       — Знаю-знаю, я её потом вымою, обещаю. Забирайся в воду, я сделаю тебе массаж и пойдёшь отдыхать.       Предложение крайне заманчиво для Хёкджэ, потому он подходит ближе к ванне и принюхивается. Судя по всему, Донхэ вылил в воду полфлакона его персиковой пены, да ещё и каких-то масел накапал, умудрившись подобрать довольное освежающее сочетание, не ударяющее в голову тяжестью аромата. Вдобавок парень пообещал, что он потом сам вымоет ванну от этого мыльного изобилия, а за эту возможность нужно хвататься всеми руками и ногами, да покрепче, так как Хэ постоянно что-то брешет, но даёт обещания крайне редко — и всегда их выполняет. Хёк сдаётся, заинтригованный возможностью получить расслабляющий массаж, потому решительно раздевается, подбадриваемый воодушевлёнными возгласами брюнета: он снимает с себя белую футболку, стянув её через голову, спускает чёрные короткие шорты и бельё, после чего собирает свою одежду и откладывает её в сторону. Украдкой он замечает, как жадно его оглядывает Донхэ и, желая немного помучать младшего в ответ, Хёкджэ шумно выдыхает, медленно потянувшись и прогибаясь в мышцах спины перед тем, как забраться в горячую воду.       Судя по звукам позади, брюнет, если не помер, то точно подавился слюной от открывшегося вида. Довольно покачивая головой, Хёкджэ наклоняется к ванне и опускает руку в обилие пены, проверяя температуру. К его приятному удивлению, вода хоть ещё и горячая, но уже не кипяток, потому ничто не мешает парню забраться в ванну, на радость мальчикам, подготовившим этот сюрприз для него. Ступив в воду сперва одной ногой, а потом другой, темноволосый танцор медленно садится, надеясь, что Донхэ не переборщил и они не зальют пол. К счастью, звуков выплескивающейся за бортики воды Хёк не слышит, потому, когда наконец ему удаётся поудобнее лечь на дне ванны, парень непроизвольно издаёт протяжный стон, обмякая в этой расслабляющей неге.       — Вот и умница, — довольный голосок Донхэ раздаётся совсем рядом, после чего по тихим всплескам Хёкджэ понимает, что парень засунул руки в воду, чтобы погреть. Сфокусировав затуманенный от усталости взгляд на младшем, Хёк наблюдает за тем, как Хэ нырнул в пену практически по локоть, чтобы намочить хотя бы пальцы. Сцена отфыркивающегося от пены, попавшей на кончик носа, Донхэ настолько забавна и уютна, что Хёкджэ не выдерживает и тихо смеётся, наклоняя голову набок.       — Кажется, я немного переборщил с пеной, — радостно признаётся младший, доставая мокрые руки из воды и подходя к Хёку со спины, к узкой стороне ванны. — Вода не слишком горячая?       — Нет, — Хёкджэ думает, что нужно повернуться, чтобы посмотреть на Донхэ, но ему настолько лениво двигаться сейчас, что парень даже не пытается сделать это. — Нет, вода хорошая. Спасибо тебе. Это и правда расслабляет.       — Это ещё не так расслабляет, — хихикает брюнет, укладывая пальцы на шею Хёка и медленно поглаживая ими влажную кожу сверху вниз, от участков за ушами до ключиц. Хёкджэ хочется довольно замурлыкать, потому он чуть поводит плечами и вытягивает шею, чтобы ощущать эти прикосновения ещё немного. А умелые пальцы Донхэ тем временем оглаживают торчащие ключицы, не надавливая на них, плавно скользят к плечам, аккуратно обхватывая их. А потом, когда парень бережно сдавливает затёкшие мышцы в первый раз, Хёк прерывисто выдыхает и закрывает глаза, не в силах сдержать рвущегося из груди стона.       — Донхэ… как хорошо, — шёпотом признаётся Хёкджэ, обмякая в горячей воде под довольное сопение младшего, что принимается активно разминать плечи Хёка. Мягкие пальцы Донхэ неторопливо защипывают немного кожи, оттягивают её, массируют, а после начинают заново, немного изменив своё положение. Хёкджэ готов попросту раствориться в этих ощущениях, так как парнишка явно знает своё дело: зажатость мышц постепенно рассасывается под напористыми движениями младшего, и от этого Хёку настолько хорошо, что его разум как будто улетает к самому небу, куда-то далеко, где нет этой земной суеты и навалившихся проблем.       — Ох… вот здесь, да, — Хёкджэ практически поскуливает, когда Донхэ переходит на плечевые суставы, неторопливо и уверенно растирая бледную кожу танцора, усыпанную мелкими родинками. Глаза невольно закрываются, парень держит руки на бортиках ванны, держась за них для устойчивости, и он с трудом сдерживает желание поёрзать под этими прикосновениями, так как дно ванны довольно скользкое, особенно от обилия нерастворившейся пены. Судя по всему, Донхэ истратил на этот сюрприз не половину, а, возможно, даже больше одного флакона. Хёкджэ делает себе мысленную пометку перебрать баночки на тумбочке на предмет опустошённости, но не злится. Его любимый хотел как лучше, так что эту дурость брюнету вполне можно простить.       По телу проходится россыпь мурашек, и Хёк вздрагивает, когда тихо фыркающий нос оказывается около его уха. Продолжая массаж, Донхэ часто дышит, как будто обнюхивая Хёкджэ, а потом его тёплые губы касаются мочки, мягко сдавливают её, немного оттягивая, а после парень осторожно касается её кончиком языка, вынуждая Хёкджэ абсолютно потерять контроль над ситуацией.       — А можно мне к тебе? — тихо просит брюнет, с уха переходя на шею и принимаясь целовать её медленно, неторопливо и нежно. — Тогда я смогу помассировать тебе и предплечья, и торс…       От этого предложения Хёк открывает глаза и тихо усмехается, глядя в потолок. Почему-то он даже не удивлён такой просьбе, ведь она, как и весь сюрприз — вполне в стиле Донхэ. Но, не находя причины отказать ему, Хёкджэ покрепче ухватывается за бортики и выпрямляет спину, оборачиваясь через плечо:       — Забирайся.       — Ага! — Донхэ подрывается с места, как детская машинка с моторчиком — молниеносно и неостановимо, быстро стягивает с себя одежду, кроме белья, кидая всё на пол, как придётся, и, невзирая на недовольное бурчание Хёка по этому поводу, торопливо забирается в ванну позади него, пытаясь устроиться поуютнее. И ладно бы тот делал это осторожно, но парень позади Хёкджэ плещется, как выдра после засухи, разбрызгивая воду и пену в разные стороны. Темноволосый танцор очень старается не зацикливаться на этом, но характерные звуки выплескивающейся воды на напольную плитку скоро доведут его до белого каления, и тогда весь сюрприз будет испорчен.       — Места мало? — не выдерживает Хёкджэ, двигаясь немного вперёд, чтобы ноги парня уместились, чем парень незамедлительно пользуется. Хихикая, Донхэ умудряется раздвинуть ноги, обхватывая ими бёдра Хёка, а после уверенно тянет его назад, к себе, вынуждая придвинуться поплотнее и устроиться спиной на его голом торсе.       — Ты чего в белье? — интересуется Хёкджэ, ощущая себя марионеткой, но в целом не возражая, так как на груди Донхэ возлежать очень уютно. — Неудобно же.       — Просто наслаждаться здесь в полной мере должен только ты, — парень продолжает посмеиваться, обнимая Хёка и опуская голову, чтобы чмокнуть его в лоб. — Я так хочу.       Против «я хочу» от Донхэ обычно не находится контраргументов ни у кого, потому Хёкджэ даже не пытается возразить и выгибается в спине, чтобы посмотреть на парня снизу вверх и потребовать от него поцелуй. И брюнет удивительно догадливо понимает, что от него хотят, так как с улыбкой проводит пальцами по щеке Хёкджэ и бережно придерживает его голову за подбородок, мягко касаясь губ любимого своими в коротком поцелуе.       — Ну всё, Хёкки, расслабься и получай удовольствие, — посмеивается Донхэ, разрывая поцелуй и подтягивая Хёкджэ в воде немного выше, чтобы тот упирался затылком в его плечо. Хёк послушно держится на предложенном уровне, по низ рёбер в ещё горячей воде, пока парень ласково гладит его по торсу своими тёплыми пальцами. Донхэ явно избегает случайных прикосновений к соскам, но при этом то и дело он накрывает ладонями грудь старшего и слегка сжимает её, удовлетворённо слушая, как довольно постанывает Хёкджэ.       — Надо делать тебе массаж почаще, — резюмирует брюнет, переходя плавными поглаживаниями всё ниже и ниже. Для этого ему приходится просунуть свои руки под руками Хёкджэ, чтобы можно было погрузить пальцы в воду и гладить подтянутый живот старшего. И, когда умелые пальцы Донхэ касаются его, парень полностью с ним соглашается, невольно выгибаясь с закрытыми глазами под этой приятной и расслабляющей лаской.       — Ох, а это тоже надо помассировать, — слышит он задорный голосок любимого, но смысл сказанного Хёкджэ понимает, когда рука Донхэ уверенно обхватывает член Хёка и аккуратно сдавливает ствол, поглаживая его большим пальцем.       — Донхэ, нет, — прерывисто выдыхает парень, резко открывая глаза. Опираясь руками о ванну, он пытается выпрямиться, чтобы убрать пальцы этого бессовестного провокатора со своего паха, но другой рукой Донхэ мягко надавливает на его живот, не позволяя подняться. Хёкджэ в западне этих медвежьих объятий, оттого он часто дышит, пытаясь мыслить трезво.       — Я знаю, что ты устал, — шепчет Донхэ ему на ухо, точно змей-искуситель, продолжая неторопливо водить подушечкой пальца по стволу члена, пока без характерных движений рукой. — Это тебя расслабит ещё больше. Ты же хочешь этого, правда?       — Донхэ… — Хёкджэ намерен убедить младшего, что вовсе он не хочет того, что ему сейчас предлагают, но реакция организма говорит совсем о другом. И, судя по довольному смеху брюнета, он тоже это заметил. А это сложно не заметить, особенно когда твоя рука сжимает член партнёра, который задорно торчит из воды, готовый к продолжению массажа. Тут даже ломаться бесполезно, так как во всём теле загорается жадный огонь, который потушить может только этот очаровательный мальчик, что сейчас бессовестным образом дрочит ему, явно довольный результатом.       — Тебе же нравится, когда я это делаю, — шепот Донхэ мягкий и бархатный, парень говорит пошлости около уха старшего, не забывая хрипло дышать, чтобы Хёк не просто не сопротивлялся, а отчаянно хотел продолжения. — Тебе нравится, когда я его трогаю, ласкаю и задаю ритм, верно?       Хёкджэ, безусловно, согласен с ним, ведь это даже отрицать бесполезно, но слов для комментариев у него не находится: дыхание от ритмичного темпа ласки на члене сбивается, он прерывисто хватает ртом воздух и впивается ногтями в бортики ванной, чтобы удержаться. Бёдра непроизвольно движутся навстречу умелым пальцам, из-за чего Хёк извивается в воде, сильно опираясь на руки.       — Донхэ… ах, Донхэ… — в беспамятстве он зовёт любимого, поворачивает голову и, утыкаясь носом в шею брюнета, принимается жадно целовать её, несдержанно помечая её засосами и прихватывая участки кожи своими зубами. Хёк слышит, что парень беззлобно посмеивается над его реакцией, но ничего не может с собой поделать: Донхэ ласкает его член всё быстрее, отчего Хёкджэ пробирает мелкая дрожь предчувствия, ему хочется прикасаться к любимому, показать любым способом, что ему очень хорошо, и приласкать брюнета в ответ. Но на попытку Хёка извернуться, чтобы прикоснуться рукой к паху Донхэ, пусть даже и через прилипшее к его коже бельё, парень продолжает смеяться и только крепче удерживает старшего, заставляя его лежать на спине. И это походит на сладкую пытку, от которой Хёк то и дело сводит ноги или наоборот, раздвигает их, сгибает в коленях, опирается стопами о дно ванны, и в целом сходит с ума.       — Как ты красиво стонешь… — шепчет Донхэ, продолжая играться: он то сдавливает член немного плотнее, совсем легко пережимает плоть, заставляя Хёкджэ шипеть через стиснутые зубы, с усилием толкаясь пахом в руку младшего, а то ласкает его всё быстрее, чтобы Хёк стонал, срывая голос, выгибался под напористой лаской и сбивчиво умолял, сам не зная о чём. Подтягиваясь ещё выше, чуть ли не откидывая голову на плечо младшего, парень высовывает одну ногу из воды и перекидывает её через бортик ванны, для удобства обоих.       Внезапно все эти потрясающие движения заканчиваются, отчего Хёкджэ тут же открывает глаза и облизывает свои губы, стараясь отдышаться. Донхэ равнодушно убирает руку от члена, практически готового к разрядке, из-за чего парню хочется обречённо взвыть. «Ну что он опять удумал?»       — Донхэ, почему… — пытается спросить он, возвращая ногу с бортика обратно в воду, но хитрый брюнет совершает нечто странное: Донхэ крепко обнимает старшего за талию, а после обвивает своими ногами Хёкджэ, словно придавливая его щиколотки ко дну ванны, и разводит их, заключая парня в ловушку. Хёк попался.       — Что… — Хёкджэ недоумённо дёргается, пытаясь выбраться, но следующее прикосновение от любимого заставляет парня снова застонать, громче прежнего, и обмякнуть в сильных руках. Словно игнорируя возбуждённую плоть, Донхэ протягивает руку ещё дальше и крайне аккуратно начинает поглаживать и массировать горячие чувствительные яички старшего.       — Донхэ! — Хёкджэ практически трясёт, он задыхается, он мечется, не зная, куда деть руки, но ласковый смех любимого приводит парня в чувство. Поясницей и задницей Хёк ощущает, что Донхэ тоже возбуждён, что неудивительно, после такого вида, который ему представлен, потому, чтобы хоть немного компенсировать свои мучения, парень продолжает ёрзать, чувствуя по прерывистому дыханию брюнета, что его план тоже возымел успех.       — Ах, ты так? — ехидно интересуется Донхэ, и от этой интонации всё внутри Хёкджэ резко похолодело. В таком положении он беззащитен и беспомощен, и если Хэ сделал это специально, чтобы у него была возможность творить всё, что вздумается…       — Нет, — встревоженно выдыхает Хёк и пытается свести ноги, подбираясь от новых прикосновений Донхэ. Тот медленно проводит пальцем по яичкам и ведёт дальше, что определённо беспокоит Хёкджэ. Он не планировал быть снизу сегодня, но, видимо, Хёка в данной ситуации никто не спрашивает.       — Расслабься, пожалуйста, — тихо просит брюнет, успокаивающе потираясь щекой о висок старшего. — Ты же мне веришь, правда? Я просто хочу расслабить тебя, Хёкки…       Сбивчивый шепот около его уха определённо заставляет Хёкджэ занервничать, но, к чести Донхэ, тот не заходит дальше разрешённого, продолжая медленно гладить в той, чувствительной зоне, и дожидаясь, когда Хёк позволит ему большее. Темноволосый парень шумно дышит через нос, смаргивая темные пятна перед глазами и, немного подумав, он тихо вздыхает и поворачивает голову, утыкаясь носом под линией челюсти Донхэ, безмолвно давая тому разрешение. Если Донхэ быстро наиграется и, наконец, додрочит ему, то Хёк получит долгожданное расслабление и сможет отдохнуть. С этой мыслью он закрывает глаза и запрокидывает руку назад, запуская пальцы в тёмные волосы Донхэ и перебирая густые пряди, точно пытаясь успокоиться.       — Вот так, молодец, — совсем тихо шепчет брюнет, вытягивая руку ещё дальше, для удобства. А затем Хёкджэ срывается на протяжный стон, выгибаясь в спине до хруста позвонков и сжимая пальцами волосы Донхэ, чтобы переждать болезненное проникновение.       — Я буду осторожен, — обещает брюнет, очень медленно вводя палец в нерастянутое колечко мышц. Безусловно, в воде, да ещё и разогретым, Хёк не испытывает всего дискомфорта, который мог бы быть насухую, но после такого значительного перерыва в нижней позиции ему оказаться довольно трудно. Он невольно зажмуривает глаза и шумно дышит полной грудью, чтобы сдержаться и по возможности расслабить мышцы, отдаваясь во власть и контроль выдумщика Ли Донхэ. Ещё и член после неоконченного дела требовательно побаливает, что не просто не помогает ситуации — мешает.       — Погладь себя, Хёкки, — просит Донхэ, свободной рукой поглаживая живот Хёкджэ, после того как убедился, что старший не сопротивляется. — Будет легче.       «Конечно, блин, будет!» — Хёку хочется завопить во всё горло, так как наглость брюнета попросту не знает границ, но спустя несколько секунд активных движений ему понемногу удаётся расслабиться и подумать о том, что предложение неплохое. Ему нужно что-то сделать со своим стояком, так как Донхэ им заниматься явно не планирует, так что Хёкджэ в очередной раз сдаётся очаровательному парню, который вертит Хёком как хочет и где хочет.       — Издеватель, — стонет Хёкджэ, закусывая губу и опуская руку под воду, к возбуждённому члену, туго обхватывая ствол. Первое желание — дрочить себе на бешеной скорости, оказывается плохим решением, так как Донхэ, контролируя процесс, тут же подстраивается и добавляет палец, отчего Хёку приходится притормозить и практически взвыть от беспомощности.       — Не торопись так, — посмеивается брюнет, дразняще медленно и туго двигая пальцами в заднице старшего, словно растягивая удовольствие от такого вида издевательства. — Давай вместе.       — Ты, несносный мальчиш… а-а-ах! — темноволосый парень снова выгибается и стонет, жадно хватая ртом воздух. Пальцы рук трясутся в конвульсиях, перед глазами плывут цветные пятна, и он уже практически не соображает, желая только одного — кончить здесь и сейчас, пока всё вокруг пахнет растаявшей пеной и Донхэ. Главное, чтобы в этот момент пахло Донхэ.       — Я тоже тебя люблю, — по голосу слышно, что брюнет широко улыбается. Донхэ двигает рукой всё быстрее, отчего Хёк практически скулит, бешено извиваясь в сильной хватке младшего. Он готов забыть о любых своих претензиях к брюнету, только бы сейчас Хёкджэ не останавливали и он мог наконец обмякнуть в остывающей воде. Но, как и всегда, у Донхэ на всё своё мнение и свои планы.       — Подожди, — слышит Хёк и удивлённо замирает, когда брюнет вынимает пальцы из него и убирает руку старшего с члена. Хёкджэ разочарованно стонет и, чувствуя, что Донхэ ослабляет хватку, отпуская его ноги, парень тут же переворачивается на бок, чтобы возмущённо посмотреть в глаза любимого и, если не завалить его здесь и сейчас, то хотя бы потребовать решительных действий и окончания его игр, потому что сейчас стояк Хёка гудит так болезненно, что танцор уже действительно боится того, что тот может лопнуть от напряжения.       — Знаю-знаю, — смеется Донхэ, помогая Хёкджэ подтянуться на дрожащих руках, и гладит старшего по щеке. — Иди сюда.       В следующий миг Хёк жадно припадает к губам младшего, требовательно рычит в поцелуй и пытается ухватить брюнета за руку, чтобы вернуть её на свой член и, наконец, получить разрядку. Младший как будто потерял свой пыл, Донхэ доверчиво льнёт к парню, гладит его по щекам и страстно целует в ответ. Хёкджэ уже начинает казаться, что брюнет сдался под напор Хёка, но сложно что-то знать наверняка, когда дело касается Донхэ.       Темноволосый парень ощущает, как младший цепляется за его плечи, как будто намереваясь прижаться к нему поплотнее, но, не разрывая поцелуй, Хёк успевает понять, что его тянут вниз, под воду. Хёкджэ бы и рад вырваться, выпрямиться и уже как-то решить весь этот хаос, что происходит с ним в течении последних нескольких минут, но Донхэ торопливо хватает его за руки, вынуждая старшего повалиться на него и скрыться под водой практически по затылок.       Между губами то и дело попадает немного мыльной воды, но это не самое страшное. Сейчас для них обоих невозможно вдохнуть воздуха через нос, потому приходится задержать дыхание. Хёкджэ для себя решает, что он обязательно отчитает младшего, когда они вынырнут, ведь голова под водой и торчащая наружу задница никак не способствуют его расслаблению, но то, что происходит далее, попросту обезоруживает парня — Донхэ просовывает руку между их телами и в бешеном темпе продолжает дрочить ему.       «Твоюмать, твоюмать, твоюмать!» — ругается Хёкджэ в своей голове, не понимая, чего пытается добиться младший сейчас. Если раньше он свято верил, что брюнет не желает ему смерти, то сейчас танцор не особо в этом уверен, так как ни застонать, ни вдохнуть он не может, а и то, и другое сделать очень хочется. Разорвав поцелуй, парень пытается поднять голову на поверхность, но другой рукой Донхэ накрывает его затылок и настойчиво надавливает, прося старшего оставаться под водой.       «Если я выживу — я его убью», — убеждён Хёк, когда ему приходится сдаться и просто уткнуться носом в шею брюнета, пока тот развлекается, как хочет. И самое страшное в этой ситуации даже не то, что дыхание может закончиться. Страшнее всего то, что его телу на удивление приятны подобные манипуляции, и Хёкджэ не представляет, сможет ли он сдержаться от стона, когда кончит. А это произойдёт совсем скоро, так как парень уже рефлекторно толкается в руку младшего, а Донхэ больше не приостанавливает темп, как он обычно любит во время подобных игр. Нет, брюнет словно желает выжать сейчас из Хёка все соки, так как он неумолимо подводит старшего к пику.       «Я вдохну и умру», — внезапно понимает Хёкджэ, так как одновременно с подступающей разрядкой у него некстати заканчивается дыхание, ведь во время поцелуя у него не было возможности вдохнуть поглубже. И сейчас перед темноволосым парнем стоит, пожалуй, самый важный выбор в его жизни: сдержаться, вырваться и вдохнуть или сдаться и кончить так, задохнувшись. На борьбу с железной хваткой Донхэ уйдёт несколько секунд, так что он будет обречён. Хёкджэ же отчаянно хотел жить.       Свободной рукой танцор цепляется за плечо младшего, сильно сдавливает его в неконтролируемом порыве, чтобы не вдохнуть, а после тело Хёкджэ пронзает судорога, когда он изливается после старательных движений пальцев Донхэ на его члене. Парень невольно вытягивается вперёд, понимая, что во время этой конвульсии наслаждения он обязательно вдохнёт, но Донхэ тут же перестаёт давить на затылок старшего и, более того, практически за волосы тянет его голову назад, на поверхность, чтобы дать ему, наконец, вдохнуть. И этот первый глоток воздуха, смешанный с кашляющим и облегчённым стоном, кажется Хёкджэ таким живительным и прекрасным, не сравнимым ни с чем. Хотя нет, его вполне можно сравнить с вынырнувшим следом за ним брюнетом, который сейчас откашливается и довольно смотрит на Хёка, у которого попросту нет сил удержаться за бортики ванной. Хёкджэ обессиленно валится на Донхэ и тот вовремя подхватывает его, не давая снова уйти под воду и задохнуться окончательно.       — Ты… придурок… — отплёвывается Хёк от мыльной воды, продолжая кашлять и цепляясь дрожащими руками за плечи Донхэ. Тот, как и всегда, не только не обижается на это, но даже наоборот, довольно смеётся, поглаживая старшего по волосам.       — Ну тебе же понравилось. И ты сейчас максимально расслаблен, правда?       — Когда я снова почувствую свои руки — я тебя придушу, — ворчит Хёкджэ, часто моргая и тычась носом в шею Донхэ, пока конвульсии постепенно оставляют его. И, видимо, Хёка уже настолько не боятся, что ворчание старшего для брюнета нисколько не походит на угрозу.       — О, начнутся ролевые игры пожёстче? — Донхэ практически мурлычет, очень довольный тем, что ему удалось воплотить в жизнь свою проказу, и подцепляет пальцами ноги затычку в ванной за цепочку, выдёргивая её. — Не злись. Сейчас — только в кроватку.       — Не только, — фырчит Хёкджэ, приподнимаясь и несильно пихая младшего в торс. — Тебе ещё ванну отмывать. И пол.       — Завтра отмою, — пытается отмахнуться Донхэ, но, видимо, старший настолько сердито на него посмотрел, что брюнет вовремя решает кое-что добавить. — Правда помою. Прямо с утра. Обещаю.       Хёк тяжело вздыхает и, чувствуя, что уровень воды понижается, медленно садится в ванне и, собравшись с силами, вылезает из неё, радуясь тому, что у него есть коврик рядом с ванной, иначе бы он обязательно рухнул на мокрую плитку. Пока Донхэ суетливо пытается подняться из воды, морщась и отжимая на себе мокрое бельё, Хёкджэ достаёт чистое полотенце и протирается им, чувствуя, что тело ещё подрагивает после всего этого «сюрприза», который ему устроил Донхэ. Да, это было безрассудно, да, это было опасно и ванную комнату придётся снова приводить в порядок — но результат определённо того стоит, так как накопившаяся усталость словно улетучилась после такого «массажа», а гудящие мысли притупились, оставляя в голове лёгкость и ясность.       — Я возьму твой халат? — спрашивает Донхэ просто для порядка, стягивая с себя промокшее бельишко и хватая махровый халат Хёкджэ, закутываясь в него и завязывая бантик из пояса. Хёк, не успевая ответить, просто вздыхает и оборачивает полотенце вокруг бёдер, так как потоп, который они устроили, плескаясь в воде, нужно устранить. Соседей они, конечно, не затопят, но на плитке такое количество воды скажется не лучшим образом.       — Хёкки, брось это и айда в кровать, — предлагает брюнет, докатившись на плитке до двери в ванную комнату и хватаясь за косяк. — Тебе отдыхать нужно.       — Я не оставлю воду на полу, — бурчит Хёкджэ, проводя тряпкой по полу и отжимая выплеснувшуюся воду обратно в ванну. — Лучше бы помог.       — А я и помогу, — задорный голосок Донхэ позади старшего становится до жути ехидным и соблазнительным. — Я сейчас согрею тебе постельку и растяну себя, чтобы ты мог взять меня пожёстче.       — Что?! — Хёк резко выпрямляется, швыряя тряпку на пол и оглядываясь на парня, который довольно улыбается, понимая, что ему удалось привлечь внимание старшего:       — Я — горячий мужчина, так что поспеши, пока не остыл, — брюнет ехидно подмигивает Хёкджэ и уходит, соблазнительно повиливая своей задницей и прекрасно зная, что старший сейчас провожает его взглядом. Изумлённо икнув, парень смотрит в зеркало над раковиной, запотевшее после горячей ванны, и с трудом распознаёт в нём своё отражение.       — Ну и что мне с ним делать? — задаёт он риторический вопрос и, вздыхая, убирает тряпку обратно, хорошенько перед этим её отжав. Включая воду в раковине, Хёкджэ моет руки и уже подумывает включить душ, чтобы окатить ванну и отмыть её от обилия нерастворившейся пены, как из комнаты раздаётся громкий призывный крик Донхэ:       — Хёкки, ты идёшь? Ах… Хёкки!       Хёк выключает воду, закрывает глаза и делает глубокий вдох, после чего, опуская голову, старший рассматривает то, как от этого провокационного стона его член снова встаёт под полотенцем, как шпага, готовая карать нарушителя спокойствия и порядка.       — Ну, мелкий, ты доигрался, — усмехается Хёкджэ и, проведя рукой по своим волосам, выходит из ванной комнаты, отправляясь на зов бедолаги, чья задница знатно огребёт сегодня ночью.