***
Он сидел в углу, отвернувшись от толпы в сторону кирпичной стены платформы 9¾, ожидая прибытия поезда из Хогвартса и сожалея о том, что оставил своего плюшевого медвежонка в приюте. Он скучал по своему другу, единственному, который был у него в целом мире. Скоро приедет Барни, и его одиночество, такое же, как зима, закончится. Поскольку до поезда осталось меньше часа, а мисс Мелани была занята, общаясь с другими взрослыми, которые ждали своих детей, он решил побродить по платформе своим собственным способом, чтобы никому не докучать. Он расслабился, уставившись в стену, и точка обзора медленно сместилась выше. Быстро посмотрев на себя, одинокую маленькую девочку, одетую в грязные обноски, он начал блуждать вокруг платформы. Бродя в этой бесплотной форме, он наблюдал за растущей толпой, полностью состоящей из пребывающих в нетерпеливом ожидании своих подопечных. Он почувствовал, как его без предупреждения подняли высоко в воздух и на бешеной скорости потащили на северо-восток. Полёт резко остановился на старом кладбище. В страхе он шагал среди холодных надгробий, гадая, что привело его в столь унылое и мрачное место. Одно из надгробий привлекло его внимание странным красным свечением вокруг себя. Он внезапно почувствовал чьё-то присутствие рядом. Резко повернув голову к кованым воротам кладбища, он заметил тощего молодого человека с грязными волосами, одетого в такую же униформу, какую его «брат» Барни носил в школу. Этот человек стоял и пялился на него, а за необычными круглыми очками, которые тот носил, было видно слабое красное свечение, исходящее от зелёных глаз. Можно было заметить дымную, просвечивающую змею, которая плотно обернулась вокруг него, будто пыталась задушить саму жизнь в его душе. Призрачная аура в виде льва окружила молодого человека. — Почему я здесь? — спросил Гарри, надеясь, что, возможно, этот человек и призвал его в такое печальное место. — Зачем ты вызвал меня? Пожалуйста, оставь меня в покое. Он мог заметить проблеск замешательства на лице парня, прежде чем тот исчез. В тот же самый момент он почувствовал, как его притягивает обратно к телу, которое всё ещё было в безопасности, в углу платформы на Кинг Кросс. Он присел на мгновение, наводя порядок в мыслях. Что могло означать настолько странное видение? Он был почти готов встать и двинуться к мисс Мелани, чтобы попросить вернуться в приют, когда его дух снова был выдернут из тела. Пейзаж размылся вокруг, и Гарри обнаружил себя в знакомых окрестностях Косого переулка, в нескольких милях от Кингс-Кросс, но ощущалось всё это совершенно незнакомым. Улицы были пусты, за исключением того молодого человека, которого он видел незадолго до этого. Аура в виде льва и призрачная змея всё ещё были с ним. Здания были закрыты и заколочены, и никто не шёл по переулку, кроме них двоих. Гарри тихо пошел рядом с этим молодым человеком, который, казалось, не заметил его, и наблюдал, как тот осматривается по сторонам — так же изумлённо, как и сам Гарри. Молодой человек остановился перед магазином Олливандера и попытался рассмотреть, что там внутри, через заколоченное окно. Гарри последовал за ним; они вошли в парк и пошли по дорожке, вдоль которой были установлены оживлённые бюсты волшебников. Когда они достигли конца тропы, молодой человек взглянул на мёртвого орла, плавающего прямо у кромки богато украшенного фонтана. Он отпрыгнул в удивлении, когда заметил сзади вздыбленную голову змеи, которая вонзила призрачные клыки в его плечо. Мужчина, казалось, не заметил этого укуса, но лев содрогнулся, будто от сильной боли. Ужаснувшись от увиденного, Гарри не хотел ничего больше, чем покинуть парк и вернуться на Кингс-Кросс, но у него не было ни малейшего понятия, как это сделать. — Почему ты призвал меня? — снова спросил он молодого человека. Тот повернулся к нему с большим удивлением, будет только что его заметил. Мгновение он изучал внешность Гарри, затем подошёл и преклонил колено. Он протянул руки, будто хотел обнять Гарри, но в этот момент призрак змеи сделал угрожающий выпад в сторону Гарри, заставив его отступить на несколько шагов. — Я не наврежу тебе, — тихо произнёс молодой человек, неправильно поняв его реакцию. — Я никому не позволю навредить тебе. Гарри внимательно изучал лицо мужчины, впервые заметив странно светящийся шрам в форме молнии сквозь чёлку. Гарри слышал об этом молодом человеке. Он знал, что должен помочь. Используя свой врождённый талант в духовной магии, он молча наложил связывающий гекс на змею, плотно обернутую вокруг молодого человека. Он знал, что не может полностью изгнать призрака, но некоторое время мог сдерживать его. Дымная змея, казалось, застыла на месте, её светящиеся красные глаза смотрели на него с ненавистью. Гарри мог видеть духа-пожирателя, который был заключен в шрам молодого человека. Он мог видеть красные, похожие на паутину нити, которые тянулись от шрама, как крошечные, не толще волоса реки, растекающиеся по всему его телу. Когда он поднял палец, чтобы дотронуться до духа-пожирателя, тот, казалось, запульсировал, как будто знал, что что-то должно было случиться с ним. — Я вижу твою боль… — сказал Гарри. — Я чувствую твою боль… Даже если ты — нет… Позволь мне помочь тебе. Уже почти слишком поздно. Он увидел, как мужчина улыбнулся и кивнул. Гарри приготовился к боли, которую ему обязательно придётся испытать. Кончиком пальца он дотронулся до шрама человека, вызывая духа-пожирателя обратно в его вместилище. Подобные паутине нити пульсировали красным, затем исчезали и отступали обратно в шрам, заканчиваясь в переплетенном узле. Гарри чувствовал боль, как будто каждый сустав в его руке сжало спазмом, но смог побороть её. Он схватил узел волокон, который оторвался от головы человека, когда тот упал на спину. Гарри посмотрел на бледно-красные извивающиеся пряди в руке и уронил их на землю. Мгновение спустя его вернули обратно на станцию, к его собственному телу.***
Железнодорожная станция растворилась вокруг него, заменившись грязной кладовкой «Дырявого котла», как только связь с Котоне была нарушена. Воспринимать мир глазами Котоне для него было отвратительным опытом — и всё же её воспоминание лишило его дара речи. Он не мог вспомнить, что именно увидел, но что-то на задворках памяти делало увиденное странно знакомым, будто напомнило ему старый, давно забытый сон. — Есть ещё два, — произнесла Котоне тихо, её голос раздражал, — хочешь увидеть? Гарри кивнул и снова встретился с ней глазами. Он переживал опыт из Тайной комнаты, только теперь глазами и чувствами Котоне. И снова ей пришлось связать бесплотную, свернувшуюся кольцами змею и удалить щупальца, выходящие из его шрама. Второе воспоминание было долгим — в нём Гарри целыми днями гулял по огромному цветочному полю. Высоко в небе он заметил огромного змея со светящимися красными глазами — его взгляд блуждал, как будто искал что-то на земле. Он был свидетелем внезапных штормов, проносившихся через этот виртуальный мир, всегда заканчивавшихся одинаково — разбитым гробом на дне кратера, прежде чем снова обнаружить себя снова идущим через поле. Котоне была с ним на каждом шагу, но Гарри-в-воспоминании, казалось, не замечал её молчаливого присутствия — за исключением тех случаев во время штормов, когда она валилась с ног от усталости в цветы. Шли дни, и он мог сказать, что она становилась всё более и более уставшей, пока во время самой последней бури Котоне не упала на землю и не исчезла совсем. Когда кладовка снова появилась из темноты вокруг, Котоне печально сказала: — Я пыталась защитить тебя от того шторма, но очень устала. Я попросила Ваши… Ге-ми-ну о помощи, я больше не могла тебя защитить. Гарри увидел несчастное выражение в глазах Котоне: — Ты имеешь в виду, что ты была в больнице, потому что защищала меня? — Я дала обещание помочь, — Котоне кивнула, — вот почему тебе нужна школа, чтобы защититься. Я также передала книгу, которая тоже должна помочь. Это все, что я могу сделать, я вижу змею и вижу души в тебе. Тебе нужна Ваши, чтобы понять книгу, для большей помощи. — Но там же всё на японском! Нам нужно найти переводчика. — Да, и сделать это как можно скорее, для более мощной защиты, — Котоне снова опустила взгляд на крысу, которую всё ещё держала в руке. Бросив извиняющийся взгляд на Гарри, она продолжила: — я знаю, что это не самое приятное зрелище, поэтому прошу прощения. Прежде чем он успел ответить, она отвернулась и поднесла руку к воротнику. Мгновением позже жалкий визг крысы прервался, и комната заполнилась громким хрустом. Гарри и Котоне вышли из кладовки как раз навстречу Тому, который спешил из кухни с их завтраком. Том расплылся в улыбке и наклонился к Котоне: — Итак, скольких ты нашла сегодня? Котоне, смущаясь, молча подняла три пальца. — Вот это моя девочка! — просиял Том, прежде чем разогнуться и смущённо посмотреть на Гарри. — И я прошу прощения, мистер Поттер, мне не стоило верить всей этой чуши в «Пророке». Гарри всё ещё мутило и запах яичницы, лежащей на тарелках, лишь усугубил ситуацию. Он прошептал Тому: — То есть вы знали, чем она занимается в вашей кладовке? — Ну конечно! Она приходит сюда примерно два раза в неделю, и это помогает ей оставаться сытой. У меня годами не было проблем с крысами, — спокойно произнёс Том, затем понизив голос до доверительного шёпота, — совсем не так было до её появления из того приюта, знаете ли.***
Рон внимательно провожал глазами Гарри, уходившего от столика. Как только он убедился, что Гарри покинул зону слышимости, он вытащил палочку и протёр письмо, которое ранее отвязал от лапки Сычика, затем вытащил страницу с рецептом эликсира из кармана и быстро сделал копию Арифмантической формулы. — Послушай, — тихо сказал он, протягивая Гермионе пергамент, — я хочу, чтобы ты взглянула на эту формулу и сказала, что ты можешь из неё получить. Мне сказали, что это заклинание, но у меня есть причины полагать, что это может быть зелье. Гермиона посмотрела на него с любопытством. Такой беседы она уж точно не ожидала. — Рон, это та важная вещь, которую ты хотел со мной обсудить? Рон просто кивнув, нервно поглядывая на коридор, куда ранее ушёл Гарри. Гермиона расправила пергамент на столе, на секунду вгляделась в формулу и затем принялась её анализировать вслух: — Это описание эффектов ритуального заклинания, видишь этот знак здесь? Это магический идентификатор, он означает общее избавление, и это совершенно точно заклинание, хоть оно и не накладывается напрямую, скорее, что-то из смежной с заклинаниями области… Подожди минутку, здесь ещё указана дозировка для физического компонента, но она такая маленькая, что даже самый слабый физический контакт может привести к передозировке… — Что, если этот компонент будет доставлен… с запахом? — предложил Рон, зная о таком способе доставки со страницы. — Да, я полагаю, это рабочий вариант… — к этому моменту Гермиона уже больше размышляла вслух, чем говорила с Роном. — Это странное уравнение, оно использует постоянную структуру вместо стандартной Гидеоновской структуры. И ещё наличие биологического фактора… Нет, даже трёх факторов, один из которых, судя по всему, катализатор… Это целенаправленное заклинание, которое может быть эффективным только для специфических существ; я предполагаю, что используется против тёмных сущностей, может быть, вампиров или оборотней, судя по элементу вот здесь… Хотя… нет, не вампиры, но, может быть, дементоры? На самом деле это имело бы смысл, потому что цель должна иметь душу, потому что… Кажется, дело в том, что… Гермиона затихла. Рон мог видеть, как её глаза все время возвращаются к одному и тому же месту в формуле, раз за разом перечитывая. Она подняла взгляд от пергамента с очень настороженным выражением лица: — Рон, где ты это взял? Это из книги с площади Гриммо? — Что оно делает? — Рон предпочёл задать свой вопрос. Гермиона вглядывалась в его глаза, будто надеясь прочитать в них ответ. — Честно говоря, я не знаю точно, что оно делает, но догадываюсь. Где ты это взял? — Гермиона, мне нужно знать. Для чего это заклинание, по твоему мнению? Гермиона вернулась к формуле в попытках увидеть что-то, что, может быть, не заметила раньше. Она скользнула взглядом по странице, и её голос упал до шёпота: — Это очень похоже на ритуал разрыва душевной связи, или, может быть, даже создания хоркрукса, поэтому наконец ответь мне, где ты это взял? Это невероятно важно! — она вспомнила те сведения от Снейпа, что, возможно, в шраме Гарри скрыт случайный хоркрукс. Когда Рон услышал её предположения, с его лица будто смыли все краски. Он медленно поднял вырванную страницу со своих коленей и передал Гермионе со словами: — Я нашёл это вчера в комнате Джинни, рядом с пустым стеклянным фиалом. Я подумал, что она могла использовать это на Гарри в начале прошлого лета, может быть, даже перед тем. Я не хотел ругаться с ней, пока не выясню точно, что это такое и действительно ли она использовала это. Гермиона забрала протянутую страницу и внимательно просканировала её. Она резко выдохнула, когда дошла до списка ингредиентов: — Рог ирландского эмира! Три грамма! Это… это же незаконно! — Что? Что за ирландский эмир? — Чем ты слушал на УЗМС? Это фейри мужского пола, и они чрезвычайно редки. Они живут сотни лет, и их души связаны со всеми потомками. Если один из эмиров умирает, всё его потомство умирает вместе с ним. Чтобы получить три грамма, потребуется убить буквально сотни эмиров, и, в зависимости от их возраста, это может повлиять на тысячи, а то и десятки тысяч фейри, может быть, даже больше. В роге содержится железа, которая выделяет феромоны, а также центральную точку связи с его потомством. Убийство одного из них — столь же тяжкое преступление, как убийство единорога, вероятно, даже хуже! Когда Гермиона продолжила читать, Рон сглотнул комок в горле, ощущая мерзкий привкус желчи: — И что мы скажем Гарри? Я даже не уверен, что она действительно это сделала, и где она бы взяла три прядки волос Чоу Чанг? Возможно, конечно, в процессе квиддичного матча, но я не… Глаза Гермионы потемнели: — А при чём здесь вообще Чоу? Ты думаешь, это она дала это Джинни? — Нет, посмотри на другой стороне, там, где описаны побочные действия. Помнишь, когда Гарри и Чоу поссорились? Они ведь тогда как будто ненавидели друг друга какое-то время. Я и подумал, что Джинни, наверное, приревновала или что-то в этом духе, я не знаю… Гермиона внимательно прочитала список побочных действий: «объект начнёт ревновать субъекта в течение сорока дней после воздействия». Она подумала о своём чувстве жгучей вражды в адрес Гарри, когда тот был лучше неё на Зельях, получая все те восхваления от Слагхорна, которые обычно доставались ей. «Через сто дней объект начнёт активно избегать субъекта, если к тому моменту субъект не оттолкнёт объекта». Гермиона вспомнила все те разы, когда она бросала незаметные взгляды на Гарри, избивала свою подушку по ночам, представляя его лицо, и ужаснулась. «Через сто пятьдесят дней объект будет стремиться разорвать все отношения с субъектом». И снова Гермиона вспомнила внутреннюю борьбу, которая до сих пор мешала её дружбе с Гарри. Все разы в течение последнего года, когда она долго не говорила с ним, когда не доверяла ему, как раньше, тот случай на Кингс-Кросс, на Тисовой улице… Если бы она не любила его, она бы уже давным-давно его избегала. В некотором смысле она действительно отстранилась от него. «Не должно быть никакой видимой реакции между объектом и носителем». Почему она явно ревновала к Чоу, когда Гарри целовал её, но ничего, совершенно ничего не чувствовала по поводу его влечения к Джинни? Понимание обрушилось на неё. Всё встало на свои места. — Рон, Джинни действительно сделала это, — Гермиона сказала это тихо, но слова будто засели в его голове, — только она использовала не волосы Чоу. Она использовала мои. — Не сходи с ума, с чего бы ей использовать твои волосы? Почему она вообще могла думать, что ты любишь Гарри? Гермиона вздохнула. Пришло время рассказать Рону, почему именно она постоянно отвергала его бесконечные предложения встречаться. — Потому что я сказала ей об этом. Много лет назад. Тогда мы ещё были просто подружками, сплетничающими про мальчика, с которым ни у одной из нас не было никаких шансов быть вместе. Я полагаю, она каким-то образом поняла, что мои шансы изменились, и захотела подстраховаться. Рон почувствовал себя ещё хуже, чем после рассказа Гермионы об эмирах. Даже несмотря на то, что он сам додумался до этого вывода, столь открытое признание Гермионы нисколько не облегчало ситуацию. Увидев его удручённое выражение лица, она сказала: — Рон, мне правда очень жаль. Я знаю, что ты нравился мне какое-то время, но теперь, боюсь мы находимся в одинаковом положении: оба любим, но безответно. Рон так и не смог признаться ей, что «любовь» совсем не являлась даже частью того, почему он хотел быть с ней. Однако проблема «что сказать Гарри?» всё ещё оставалась нерешённой. Они оба смотрели в коридор, когда Гарри вернулся, ведя Котоне за руку, а за ними следовал Том с большим подносом еды. Гермиона и Рон переглянулись и кивнули друг другу, молчаливо договорившись обсудить всё позже. Гермиона спрятала страницу в карман штанов прежде, чем Гарри и Котоне подошли к столу, а Том незамедлительно подал им завтрак.