obsequium

***

В комнате довольно тихо. Тишину прерывает щелчок зажигалки, с помощью которой Ватару зажигает свечи, когда дверь неслышно открывается и Эйчи заходит в полутёмное помещение. Ватару оборачивается к своему возлюбленному, выглядящему безупречно даже после долгого рабочего дня. Обычно Ватару предложил бы ему горячего чаю и сразу лечь отдохнуть, однако сегодня… сегодня их ждал интересный вечер. И, взглянув в глаза своего Императора, Ватару видит там предвкушение и ни капли усталости. Поставив последнюю свечу на стол, он щелчком пальцев гасит освещение. В комнате освещённым участком остаётся только центр, стены же погружены во мрак, лишь слегка подсвеченный тусклым пламенем свечей, распространяющих по помещению легкий аромат чайного дерева, призванный успокоить находящихся внутри людей. Всё это — тишина, едва видимое помещение — создаёт атмосферу таинственности и мистики. Эйчи немного нервничает. Да, они не первый раз пробуют что-то новое в своих отношениях, но это… Чувствуется, будто он и Ватару… их чувства. выйдут на новый уровень. Ещё больше доверия, ещё больше страсти и привязанности, что, казалось, не уменьшается уже долгое время. С момента их встречи, с момента их признаний. Ватару пропускает Эйчи в комнату, плотно прикрывая дверь. Прежде чем пройти дальше, Эйчи осторожно поворачивается голову к Ватару и мягко касается его губ. Прикосновение нежное, такое привычное. Губы его немного холодные, но постепенно отогреваются, от легких прикусываний зубов Ватару, от его языка, нежно скользящего по ним. У Эйчи перехватывает дыхание, сердце словно выпрыгнет из груди сейчас. Каждый поцелуй, хоть мимолётный, хоть наполненный страстью… каждый, словно первый. Наконец, Ватару медленно отстраняется от губ своего любимого, напоследок слегка прикоснувшись к опухшим и влажным губам.  — Я рад видеть тебя, мой драгоценный. Пусть эта ночь будет для нас откровением. Ватару подталкивает Эйчи в центр комнаты — туда, где с помощью маленьких лампочек на потолке яркий свет разрывает темноту закрытой комнатки. Эйчи медленно расстегивает рубашку, стараясь не обращать внимание на подготавливающего что-то Ватару. Темная ткань рубашки легко соскальзывает с плеч и падает на пол. Следующими Эйчи расстёгивает брюки, медленно стягивая их с себя. Ватару немного повышает температуру в комнате, чтобы его возлюбленному было комфортно. Ватару подходит к столу, поднимая крышку стоящего там темного, искусно расписанного ящика. Поднимая крышку, его взгляд падает на мотки льняной верёвки красных цветов. Она предназначена только для одного человека — того, кто сейчас сидит покорно на тёмном шёлке. Эйчи прикрывает глаза, замечая верёвки в руках Ватару. Он помнит, они обсуждали этот вечер, но всё равно не может полностью представить, что именно подготовил Ватару сегодня. Тело Эйчи предательски дрожит от предвкушения. Ватару садится позади и раскладывает верёвки.  — Закрой глаза, — тихо слышится над ухом. Этому голосу Теншоуин всегда готов подчиниться. Эйчи чувствует, как на глаза опускается широкая атласная лента и немного поддаётся назад, позволяя сидящему сзади парню завязать свои глаза. Ватару легко улыбается, наклоняясь вперёд, позволяя своим волосам соскользнуть на голый торс Эйчи. Легонько поцеловав того в шею, Ватару отстраняется и берёт в руки один из мотков. Он решает начать с обвязки груди, и легонько погладив плечи Эйчи, просит поднять руки. Сначала Эйчи чувствует лишь прикосновение жёсткой верёвки немного ниже ключиц, а позже тепло от пальцев, легко пробежавшихся под верёвкой. С каждой новой обмоткой происходит давление. Возможно, ему стоит немного испугаться, однако он полностью доверяет Ватару и покоряется его рукам. Каждый моток, каждая новая вязка… преподносит новые, непередаваемые ощущения. Наличие верёвки на теле, её текстура, чувство поддержки торса — все ощущения Эйчи сконцентрированы на его теле. А лёгкие, словно крылья бабочки, прикосновения пальцев Ватару в такие моменты чувствуются ярче, гораздо сильнее. Эйчи полностью доверился Ватару и постепенно, с каждым прикосновением, всё больше расслабляется и чувствует удовольствие, пробегающееся мурашками по всему телу. Ватару неспешно скрепляет две продольные обвязки в один узел и начинает спускаться верёвкой к нижним рёбрам. Его взгляд скользит по верхним связкам, придирчиво оценивая правильность их выполнения. Глаза задерживаются на двух сжатых сосках. Ватару хотелось бы закончить связывание и потом приступить к следующей части этого вечера… но слишком велик соблазн. Его губы аккуратно прикасаются к сжавшемуся комочку. По всему телу Эйчи пробегает лёгкая дрожь, всё-таки это прикосновение было неожиданным. С губ его срывается удивлённый вздох. Он чувствует, как Ватару отстраняется, видимо желая продолжить работу с верёвкой… но телу Эйчи мало прикосновений, ему хочется ещё и оно неосознанно выгибается вперёд.  — Всё хорошо, мой Император… тише. — Тихий голос будто бы слышится отовсюду. И Эйчи сходит с ума от этих нежных интонаций, словно просачивающихся в мозг, занимающих весь его разум. Ватару обнимает возлюбленного, вывязывая необычные узлы то на его груди, то на спине и оставляя Эйчи беспомощно ориентироваться только по прикосновениям верёвки. Закончив с грудью, он добавляет ещё одну верёвку, начиная заниматься торсом и бёдрами. Эйчи прикусывает губы, когда верёвка уже оказывается внизу живота, и сдвигает ноги, пытаясь скрыть своё уже порядком заметное возбуждение. Ведь он не хочет, чтобы Ватару закончил с этой частью их вечера. Однако его попытки оказываются безуспешны, ибо Ватару давно заметил и теперь специально слегка поддразнивает тяжело дышащего парня, делая новые, совсем не обязательные обмотки. Ватару раздвигает длинные, бледные ноги, слегка сгибая их в коленях, при этом продолжая работать. Эйчи кажется, что он сейчас задохнётся от чувств… открытости, возбуждения, любви. Их так много и они просто переполняют его, заставляя сердце бешено колотиться. Он доверяет Ватару. Доверяет даже больше, чем самому себе. Но Эйчи всё равно дрожит, когда чувствует такую незащищённость. Ведь это страшно — настолько доверять себя, свои чувства, свою жизнь другому человеку. Ватару же знает это. Поэтому этот вечер, эта идея — абсолютно не забава, не неожиданное развлечение в их повседневности. Это как… его очередное признание, способ выразить свои чувства другим способом, желание показать, что Эйчи может открыться ему полностью, может доверять ему — и не получит в ответ боли и недоверия. Только чувство поддержки и единения. Ватару предложил связывание как новый, неисследованный ими способ понять друг друга. Жесткая верёвка обвивает бедро довольно близко к паху, и с губ Эйчи срывается задушенный стон. Он сминает дрожащими пальцами ткань на твердой кровати. Эйчи догадывается, что губы Ватару растягиваются в улыбке. И он точно уверен, что Ватару хочет его не меньше, однако вязка, сам процесс связывания для него сейчас важнее всего. Для Эйчи безумно тяжело сохранять спокойствие во время трения немного грубой верёвки о нежную кожу, вызывающего сладкое удовольствие. Он из последних сил терпит легкие прикосновения к своим бёдрам, с облегчением выдыхая, когда Ватару снова перемещается ему за спину.  — Хэй, мой Император… я так сильно мучаю тебя? — Эйчи слышит улыбку в голосе Ватару. Он бы мог возмутиться, но предполагал, что может лишиться сладкого продолжения, если прервёт их игру. Поэтому Эйчи лишь качает головой, получая в награду легкий укус в изгиб шеи. Ватару заводит руки Эйчи за спину, начиная аккуратно обвязывать ладони. Будто змеи, верёвки опутывают тонкие запястья, соединяясь новым узлом. Постепенно они обвивают бледные руки до локтей, и Ватару отстраняется, любуюсь причудливым узором, сложившимся из всех переплетений и узлов. Эйчи чувствует всю вязь, крепко связывающую его большие пальцы и поднимающуюся выше по рукам. Он немного отклоняется назад, позволяя рукам опереться на кровать, и закидывает свои ноги на плечи Ватару. Верёвки на бёдрах натягиваются сильнее, и возбуждение вновь напоминает о себе лёгкой тянущей болью внизу живота. Эйчи старается глубоко дышать, однако с губ всё равно слетает тихий стон. От шума бегущей крови в ушах он не слышит ничего, а глаза непроизвольно закрываются под лентой от удовольствия. Ватару, смотря на это совершенство, такое беззащитное и сексуальное в его руках, больше не может терпеть. Он откладывает новый моток веревки и ведет ладонями по обвязанным бёдрам. Слушать низкие, протяжные стоны доставляет Ватару такое же удовольствие, как и связывать это прекрасное тело. Эйчи кажется, что он вот-вот рухнет, ибо его руки безумно дрожат и подгибаются. А почувствовав, как сильные ладони поддерживают его, он благородно стонет и чувственно отвечает на поцелуй.  — Потерпи немного, Эйчи, — тихий шёпот куда-то в шею, оставляющий влажный след, а затем прикосновения Ватару исчезают. Он быстро распутывает узлы на руках Эйчи, так старательно завязанные им. Стараясь не отвлекаться на нежные поцелуи, на прерывистое дыхание Эйчи, на его член, пульсирующий от возбуждения, лишь чётко вынимая веревки из скрученных узлов. Как только он освобождает дрожащие руки Эйчи, Ватару сильно кусает светлую шею, оставляя свои метки и укусы. Эйчи хрипло выдыхает, сильнее откидывая голову, предоставляя больший доступ, подставляясь под тёплые ладони, с силой оглаживающие его бёдра. Ватару медленно спускается поцелуями по позвонкам, свободным от верёвок, надолго приникая к почти свободной пояснице. Эйчи выгибается, вставая на колени, желая продлить ощущение мягких губ на коже. При этом он неосознанно двигается назад, упираясь в заметный бугор на шатанах Ватару. — Эйчи ты....подготовился перед нашим вечером? Не хотелось бы сделать тебе больно, мое солнце, — шёпотом спрашивает Ватару, тихо снимая одежду и одновременно расстегивая ширинку. — Да. Ватару. пожалуйста… я не могу больше… — Эйчи чувствует, как от прикосновения теплых пальцев к коже на глазах выступают слёзы. Он хочет большего, он хочет ощутить Ватару сильнее, глубже. Хочет почувствовать его внутри. Ватару осторожно оглаживает тело Эйчи и крепко держит узкие бёдра, медленно проникая в горячее тело. Сдавленный стон, сорвавшийся с губ Эйчи, звучит поощрением, призывом у дальнейшему действию. Медленные толчки начинают ритмично выбивать воздух из лёгких Эйчи. Он упирается лбом в простыни и каждым участком тела остро чувствует вспышку удовольствия, проносящуюся словно ток по оголённому проводу. Веревки на бёдрах, на груди, приносят боль и удовольствие, стягивая кожу. Дарят ощущение полной покорности человеку, сделавшему это, чувство безропотного подчинения. Эйчи захлёбывается стоном, когда рука Ватару тесным кольцом обхватывает его член. Ему хватает всего нескольких резких, уверенных движений. Эйчи протяжно и громко стонет, выпуская все напряжение, чувствуя, как разум затмевает взрыв эндорфинов. Ватару кончает следом за вздрагивающим от пережитого оргазма парнем, аккуратно придерживая Эйчи, чтобы узлы не впивались в кожу ещё сильнее. Поддерживая, Ватару помогает сесть Эйчи, позволяя тому откинуться на его грудь. Осторожно, стараясь не сильно тревожить немного дрожащее тело, он сосредоточенно освобождает возлюбленного от множества веревок, давая время восстановиться и себе, и Эйчи. — Как ты, мой Император? — Ватару бережно целует скулу Эйчи, переплетая их пальцы. — Восхитительно. Я был бы не против… повторить как-нибудь, — Эйчи счастливо и устало улыбается, играясь с упавшей ему на плечо косичкой Ватару. — Если ты этого хочешь. — Ватару с улыбкой целует их соединённые пальцы, медленно поглаживая любимого по животу. — Хочу, — Эйчи поворачивает голову, оставляя нежный поцелуй на подбородке, — я хочу делать с тобой все, что захочешь. Ватару наклоняет голову, легко целуя Эйчи в кончик носа, на что получает тихий смешок. — Для тебя, mon ami, всё, что пожелаешь. Всегда. — Ну раз так, я желаю чтобы ты отнёс меня в ванную.- Эйчи поворачивается к нему с серьезным лицом, однако смешинки в глазах выдают его настроение. — Слушаюсь и повинуюсь, mon amour! И, подхватив тихо взвизгнувшего парня, Ватару вышел из комнаты.