твоя глициния проросла под ребрами.

      Не первый день они уже стоят так. Молча, не произнося ни слова. Слова не нужны для них, это всего лишь звук. То, что действительно важно для него, это ее тихое, трепетное дыхание. Каната шумно набирает в легкие воздух, не стараясь быть тише. Рядом с ним она может открыться, сорвав эту черствую маску, показать свою боль и отчаяние. Генья следит за каждым ее движением, за шелестом пушистых ресниц, которые кажутся режущими в этой тишине. Они никогда не договаривались о встречах, за пределами этого места они незнакомцы. Каната поднимает голову к небу, стараясь подавить предстоящие слезы. Она ни разу не поворачивалась к нему, не прикасалась к его ладоням. Генья кажется для нее запретом, она потонет если обернется. Взглянет в его глаза, увидев свое отражение.       Нет, она не готова к этому. Никогда не будет готова, но кто сказал, что Генья собирается ее ждать? Он разжимает кулаки, подойдя вплотную. Он такой громкий, подумала она. Каната слышит его сердцебиение слишком отчетливо, от каждого стука ее трясет все больше и больше. Одно его присутствие заставляет ее хотеть умереть в его руках. К Канате нельзя прикасаться, она слишком нежна для его шершавой ладони. Генья не запачкает ее в своих руках, что по локоть в крови. Она выглядит такой маленькой, он же может своей спиной полностью закрыть ее от всего мира. Каната слишком долго ждала от него первого шага. Кажется, это он и был. Теперь это борьба уже не двух, а только самой Канаты. Сколько она себя помнит, никогда не умела принимать решения, умела получать лишь приказы со стороны старших. Каната считала, что с ним она чувствует себя намного старше своих лет. Может, от него веяло этой детской влюбленностью? Генья кажется таким забавным, когда рядом никого нет кроме ее. Она не видит его лицо в эти моменты, но Каната надеется что когда наберется храбрости взглянуть на него, увидит там теплую улыбку. Какая она у него? Перед сном она часто думает о этих встречах, вспоминает слащавый запах глицинии, тяжелое дыхание за спиной от которого дрожат кончики пальцев. Неужели она такая, влюбленность? Как бы не хотела она этого признавать, слишком часто Каната представляет его объятия. Она чувствует себя такой хрупкой, она может больно пораниться, и это будет больнее чем сотню клинков что вонзятся в ее тело, заставив запачкать ее белое одеяние. Бояться смерти в такой жизни как у нее, слишком глупая трата времени. Но если смерть настигнет ее, она больше не сможет молча стоять тут, пытаясь пошевельнуться с места. А Генья же, всегда хотел заглянуть глубоко в ее глаза, смотреть не отрываясь. Зарыться носом в ее волосы, которые пахнут так же как и волны моря. Он готов сам стать одной из таких, биться об острые скалы ради своей личной глицинией, ради которой возвращается на это место каждый день. Генья знает, она ждет.       Темнеет, и он уже собирается уходить. Не успев только отойти от Канаты, она ловит его за рукав, заставляя остановиться. Последнее что он слышит это ее тихий всхлип перед тем, как она всем телом прижимается к нему. Каната еле достает ему до груди, так что сложно назвать это тем объятием, что она представляла каждую ночь перед сном. Каната сжимает пальцы, не собираясь отпускать его, цепляясь за его форму. Его сердце слишком сильно бьется, она это чувствует. Пальцы начинают предательски дрожать, но он пытается взять себя в руки. Он мягко отодвинул ее от себя, посмотрев ей в глаза. Спустя вечность, они смогли до конца открыться друг-другу. По ее щеке пробежала слеза, ведь увидев наконец его, она поняла кое-что. Реальность все же оказалась лучше того, о чем она фантазировала. На его лице не было той самой улыбки, о которой она грезила. На глубине его глаз она нашла то, что так давно искала. Ее глаза всегда казались ему пустыми как у куклы, но сейчас, увидев как беззвучно этими глазами Каната молила его о помощи, он понял что потонул. Генья накрыл ее щеку своей рукой, нежно перебирая крупицы слез. Не удержавший, Каната накрыла его руку своей. Как она и ожидала, такая большая, и вся в маленьких рубцах. Такая горячая, но впервые она не боится обжечься. Слезы все еще не прекращают идти, а Генья не прекращает смотреть на нее таким горящим взглядом. Каната знает, никто больше не будет так смотреть на нее. Он убирает челку с ее лба, и притянув ее ближе к себе, прикасается губами до ее холодного лба. Шершавые, его губы. Она затаивает дыхание, плотно зажимая глаза. Ее бросает в дрожь, и он это чувствует. Прижимает ближе к себе, полностью закрывая. Каната цепляется пальцами за его плечи, зарываясь носом в шею. Ее щеки наверное неприятно мокрые, но это последнее о чем они думают. Она громко всхлипывает, давая полную волю своим эмоциям. А он, впервые что-то прошептал ей на ухо. Эти встречи продолжались каждый день, и после каждой встречи находили что-то давно утраченное. Но одним днем он не явился. А вечером черный, как глубокая ночь, ворон, объявил ей о героической смерти в битве с первой высшей демонической луной, истребителя демонов Геньи Шиназугавы. После этого вечера, никто больше не приходил на их тихое место встречи. Не через неделю, ни через две. Даже глициния приобрела тусклый, мертвый цвет.