Аста ла виста

      Геральт обнимал ее, положив горячую ладонь на талию, чуть выше широкого, расшитого мелкими гранеными камнями пояса.       На них смотрело по меньшей мене полсотни человек, и, кто бы что ни говорил, работа лицом на широкую публику – дело чрезвычайно неприятное и выматывающее.        — Ох, — тяжело вздохнула девушка, еще сильнее прижимаясь к руке Геральта, и все стоящие рядом завистливо сверкнули глазами в их сторону. — Не понимаю, как мы справимся с этой выставкой. Экспозицию Рафаэля нельзя представлять просто так…        — И не говорите, милочка, — неожиданно ответила грузная дама в меховом болеро, держащая в скрюченных пальцах огромный бокал, до этого мельтешащая от них поодаль. — Помню, когда я была совсем молоденькой, мой покойный отчим водил меня посмотреть на Рафаэля… Или это был Перуджино… Неважно! Ох, и чудное же было время, хочу я вам сказать. Чудное…       У Геральта едва заметно дернулись губы. За последнюю четверть часа он так насмотрелся на чопорных, законсервированных мумий в шелковых платьях, пивших и кушавших с позолоченной, черт побери, посуды, что его уже начинало мутить.        — Рафаэль, — с придыханием продолжила она. Ее монотонный, скрипучий голос напоминал скрежетание ржавой двери. — Это звучит прекрасно, — женщина взболтнула вино, мягко качнув рукой, и на ее ссохшемся, морщинистом запястье блеснул толстый рубиновый браслет. — Я бы с удовольствием притащила своих поганых внуков, потому что, знаете ли, у них сейчас одно только развлечение - их электронные модные цацки. Тфу! — она показательно сплюнула себе под ноги.        — Возможно, это не так уж и плохо, — Геральт скосил на нее глаза и тут же пожалел, что открыл рот. На ее пожелтевшем лице сложилась отвращенная гримаса: она злобно прищурилась и воинственно поджала сухие, тонкие губы.        — А вы, молодой человек, видимо вообще не разбираетесь в настоящем искусстве.        — Ну почему же, — спокойно ответил ей Геральт и, ловко выхватив с подноса пробегающего мимо официанта длинный фужер с шампанским, шагнул в сторону пренеприятнейшей собеседницы, утягивая за собой свою спутницу. — Могу заверить вас, все скорее даже наоборот, — он механически ослепительно улыбнулся. — Последние несколько лет моей жизни очень тесно связаны с подобными историческими феноменами. Простите меня за мою нескромность, но возможно, я один из лучших в своей области.        — Да? — дама скептически выгнула бровь. — Неужели? И про какую же область мы сейчас говорим?        — Я страховой следователь. Помогаю вернуть людям украденное или утерянное. Не за бесплатно, конечно, — шампанское оказалось кислым до рези в челюсти. Отвратительно дорогое, мерзкое пойло. Геральт сдержался, чтобы не поморщиться после первого же глотка. — Например, моим последним делом была пропажа подлинных самурайских облигаций страховкой в сто миллионов. Правда, Сара?       Повисшая на его руке девушка захлопала длинными ресницами.        — О, да, — защебетала она. — Он действительно лучший. Эти облигации принадлежали моей сестре. Когда они пропали, она просто не знала, что делать. Страховая компания так долго не могла прислать специалиста, что мы совсем отчаялись. А потом появился этот прекрасный человек и просто спас нас. Он вернул бумаги буквально в течение нескольких недель. Просто чудо.        — Именно так мы и познакомились, — Геральт мягко коснулся ее щеки губами, и едкий запах цветочных духов едва не лишил его сознания. В помещении было слишком душно. Было бы невероятно, если бы кто-нибудь додумался распахнуть пару окон, но, разумеется, такое счастье не положено в подобных местах. Только отвратительные женщины, отвратительные разговоры и отвратительное пойло. — А сейчас я помогаю Саре с выставкой. Как раз сегодня мы закончили с проверкой подлинности последних картин. Думаю, через несколько дней вы сами сможете их увидеть.       Их собеседница теперь смотрела на него с нескрываемым интересом.        — Что ж… — она впилась цепким взглядом крохотных крысиных глазок Геральту в лицо и, к счастью, не заметила, как у него дернулись желваки. — Вам удалось меня удивить, молодой человек. Такое увлечение собственным делом… Поистине поражает. А я, раз уж так говорить, повидала так много, что была уверена, что меня уже почти невозможно ничем поразить… Могу я каким-нибудь образом получить ваши контакты? В нашем с вами положении всегда нужно быть уверенным, что нас оберегают лучшие. Думаю, вы меня прекрасно понимаете.        — Понимаю, — кивнул Геральт и, тяжело сглотнув остатки осевшего на языке шампанского, мелко вздрогнул, потому что трухлявая собеседница игриво подмигнула ему ярко подведенным глазом. Геральт заглянул Саре в лицо, ища поддержки, но та видимо была слишком занята разглядыванием остальных гостей раута и даже не заметила, в какой плачевной ситуации оказался ее кавалер.       Еще не хватало, чтобы в этой старой кошелке ожила давно почившая хищная львица. Когда минутами ранее она смотрела со всей своей холодной презрительностью, Геральту было куда уютнее.        — Моя визитка, миссис, — он вытащил из нагрудного кармана аккуратную карточку и протянул ее двумя пальцами, надеясь отвязаться, но эта попытка с треском провалилась.       Женщина кокетливо выпятила плечо, скрытое под болеро.        — Ну что вы, — она приняла визитку и даже не взглянула на нее. У Геральта от омерзения екнуло в печенках. — Мисс, — поправила она его. — Мисс Флэтчер. Для вас можно просто Абби.       Отступившая ненадолго тошнота вернулась, и у Геральта свело желудок. Он хотел улыбнуться, но от ужасного открывшегося вида губы совершенно не хотели слушаться, и поэтому он по-дурацки закивал головой, едва не закатывая глаза от абсурда ситуации.        — Дамы, мне нужно вас покинуть, — не найдя другого выхода, вежливо произнес он, и Сара послушно вынырнула из-под его руки.        — Все в порядке? — просто спросила она, поправляя верх платья, немного съехавший от долгих объятий.        — Конечно, — Геральт отставил почти полный фужер, который до этого все еще зачем-то держал у себя. — Не волнуйся.       Мисс Флэтчер оказалась куда напористее его спутницы. Она ухватила Геральта за запястье, не давая сделать ни шагу. Тот нахмурился и попытался высвободить руку, но это оказалось непросто. Скрюченные пальцы сжимались вокруг его руки так, будто хотели оторвать ее при малейшем движении.        — Но вы же вернетесь к нам? — женщина придвинулась к нему вплотную. От нее пахло тяжелым восточным парфюмом так сильно, как будто она жила на фабрике по его производству, но даже этот удушающий запах не мог перебить сухой, склизкий шлейф старости, тянущийся в разные стороны. — Мы же только познакомились. Вы не можете так просто оставить нас.        — О, миссис… — Геральт оборвал себя на полуслове и, кривясь, исправился: — Абби. Вы даже не заметите моего отсутствия. Даю слово.       На морщинистых щеках появился намек на румянец, и удовлетворенная дама разжала-таки пальцы, оставляя после себя яркие красные полосы на светлой коже.       И, видел Бог, Геральт не хотел этого делать. Но, подавшись соблазну, он манерно поднес к губам ее морщинистую ладонь, сухо прижимаясь губами, и ловким движением незаметно расстегнул не дающий ему покоя рубиновый браслет на запястье мисс Флэтчер, незаметно сдвигая его себе под рукав пиджака.       Женщина продолжала улыбаться. Геральт хитро улыбнулся ей в ответ и отвесил быстрый поклон.        — Вы убедили меня, — хихикнула она и, наконец, опустив взгляд на полученную визитку, добавила: — Мы ждем вас, Александр.       Александр Уильям Джонсон. Страховой следователь. Компания «Стерлинг-Бош». Два сотовых номера, напечатанные красивыми рублеными буквами.       Геральт не знал, существовал ли вообще человек с именем Александр Уильям Джонсон. Скорее всего, да. На земле семь миллиардов человек, не могло быть такого, чтобы не было никого с такой строчкой в паспорте.       «Стерлинг-Бош» торговал стеклопакетом где-то под Глазго, они проверили это несколько раз. Никаких выходов дальше первых бедных районов, никаких связей. Ничего.       На любой звонок сохраненная запись автоматически ответила бы своим приторно дружелюбным тоном, мол, вы позвонили в страховое агентство.       Визитку ему сделал Лютик за пятнадцать минут в каком-то онлайн редакторе и распечатал, забив в ламинат.       Полная липа.       Подобных визиток у Геральта был целый портмоне. Может быть, штук пятнадцать или даже больше.       Для него работа лицом на широкую публику было делом чрезвычайно выматывающим. Потому что он был причастен к десяткам крупных ограблений по всем Штатам, и если бы он отвлекся хотя бы на минуту, сразу оказался бы за решеткой.       Геральт быстрым, уверенным шагом направился в туалетную комнату, на ходу находя за ухом спрятанный за волосами передатчик, из которого доносились приглушенные, хриплованые смешки.        — Эй, Лютик, — тихо пробормотал Геральт, ловко петляя между людьми. — Слышишь меня?        — Слышу, — голос на другом конце хохотнул. — Ну и задал же ты жару. Я лучший специалист и я помогаю Саре с выставкой, — ехидно передразнивая, повторил слова Геральта мальчишка и, судя по последующим звукам, откусил кусок чего-то вкусного. В ответ желудок Геральта грустно заурчал, потому что нормальной еды он не видел с тех самых пор, как новая личина вынудила его поселиться в приемных залах. Только однажды он смог вырваться и вернуться в их временную квартиру, где за пару часов наверстывал недельное упущение.        — Это же сработало, — Геральт едва не сбил с ног миниатюрную официантку с блюдом, полным крабовых тарталеток.       От одного взгляда ему уже становилось дурно от этих тарталеток. От этих бутербродиков размером с детскую фалангу. От крошечных кубиков сыра, нанизанных на шпажки. Почему ни на одном вечере не предлагали пасту, стейки или печеную картошку?        — Черт, — Геральт едва слышно простонал. — Я такой голодный. И у меня во рту вкус фруктовой мочи. Омерзительно. Как только выберусь, купим чего-нибудь съедобного.        — Ага… — согласился Лютик и замолк, а спустя мгновение его голос, ставший неожиданно серьезным, прервал шуршание динамика: — Не вижу тебя на камерах. Вряд ли это глючат мониторы. Где ты?        — Подхожу к туалетам.       Сосредоточенный, сконцентрированный только на словах Лютика Геральт налетел плечом на выходящего из уборной мужчину, и тот, мотнувшись в сторону, сердито обернулся.        — Прошу прощения, — небрежно бросил ему Геральт, даже не взглянув назад, и тут же едва не врезался в закрывающуюся дверь.       В туалетной комнате кроме него самого никого не было. Геральт облегченно вздохнул и прочистил горло.        — Я на месте, — сказал он в полный голос. — Выводи меня отсюда. Давай быстрее. У нас есть минут пять до тех пор, пока меня не хватятся.       Лютик запыхтел и застучал по клавиатуре. Геральт слышал, как быстро тот щелкал по мыши и крутит колесико, и как его компьютеры гудели и пищали.        — Будешь слушать меня и выберешься минут за восемь.       Геральт согласно кивнул головой, как будто мальчишка мог увидеть.        — Слева от туалетных кабинок есть белая дверь для персонала. Я открою замок, когда ты подойдешь, — принялся давать указания Лютик. — Только дай знать, когда. У меня все еще непонятки с изображением, так что идем по приборам. Выйдешь в коридор, запоминай повороты. Дважды направо, потом налево. Дверь во двор на обычном рамочном ключе, откроешь сам. Все понял?        — Вроде бы, — Геральт медленно втянул носом воздух, пахнущий хлоркой и апельсиновым освежителем воздуха. Хотя бы не потом и проспиртованными духами. — Два раза направо, один раз налево.        — Да, и вот еще, — спешно воскликнул Лютик, заставляя Геральта вздрогнуть. — Стоишь еще?        — Стою.        — Будешь во дворе, не вздумай лезь через забор. По ограде протянуты датчики движения. Выйдешь через калитку.        — Лютик, — нетерпеливо перебил его Геральт. — Я понял. Открывай, я сваливаю отсюда.       Замок пискнул, и Геральт дернул металлическую ручку. Дверь послушно распахнулась, открывая перед ним длинный, серый тускло освещенный коридор.        — Удачи, — протянул Лютик, и Геральт, хоть и не видел, был готов поклясться, тот скрестил пальцы на всякий случай.       Неважно, сколько раз он уже делал это. Безусловно, со временем появился опыт и понимание, что следует делать, если всё катится в тартарары. Но без капли волнения это не проходило никогда.       За последние несколько лет было много аналогичных коридоров, туалетов, вентиляционных шахт и подвалов, и, наверное, Геральт побывал в каждом.       Светить лицом он не любил. Лютик справлялся с этим куда лучше. У парня был врожденный актерский талант и постоянная потребность в публике. Если нужен был лезущий не в свои дела фрик, пылкий ловелас или паренек, ищущий работу в крупной корпорации, мальчишка отыгрывал так, как будто претендовал на «Оскар» за главную роль. Однажды он так заигрался, что дважды получил повышение в рекламной конторе и выпустил в продажу упаковку для кукурузных хлопьев.       Конечно, все это для Лютика было баловством. Возможно, он бы и в этот раз «баловался», расхаживая с шикарной девушкой по гламурным приемам вместо Геральта, если бы действительно не был занят. Всё то время, что Геральт голодал и ухлестывал за, вроде бы, Сарой, Лютик следил за ним через камеры и делал копию «Мадонны в зелени». По образцу, найденному в интернете. Чертов гений, думал Геральт, но, разумеется, никогда в жизни не собирался говорить это вслух.       Потому что нельзя было просто так вынести Рафаэля из национальной галереи.       Оригинал меняли на готовую подделку.       По этой схеме они с Лютиком уже выкрали несколько работ Густава Климпта на триста миллионов и «Рождение Венеры».       А Геральт тырил машины, гонял на мотоцикле и попадал, не целясь. И еще у него был холеный пресс, на который наивно покупалось большинство представительниц прекрасного пола, и это было тоже немного полезно.       В наушнике раздался громкий, присвистывающий звук, как будто кто-то с хлюпаньем отпил из кружки. А затем послышался хруст, который Геральт мог узнать из тысячи других. Так хрустели ужасные печенья, которые Лютик всегда клал рядом с компьютером. У него была отвратительная привычка заедать нервы всякой дрянью и шуметь в микрофон.       Геральт торопливо ковырялся скрепкой в замочной скважине.       Лютик снова хлебнул чаю.       Рука дернулась, и скрепка с визгом выскочила из дырки.        — Лютик, ты издеваешься что ли? — убийственно прошипел Геральт, сгибаясь ближе к замку.        — Ну вот именно сейчас - нет, — почти серьезно ответил тот. — А что?        — Ты жуешь мне в ухо, — Геральт утробно зарычал.        — Жую тебе ухо? — было кристально ясно, что мальчишка издевался, но голос его оставался спокойным, едва пропуская звенящие смешные ноты.        — Я хочу свалить отсюда, пока меня не заметили, — совсем тихо процедил Геральт, уже остервенело раздирая скважину. — В следующий раз этим займешься ты. Слышал?        — Слышал, — подтвердил Лютик уже обыденным голосом. — Не отвлекайся. И меня не отвлекай, я слежу за теплодатчиками. Скажешь лично, когда вернешься.       Самодельный ключ наконец-то попал в резьбу, Геральт выкрутил его до упора и услышал, что Лютик облегченно вздохнул и, звонко пробежавшись пальцами по кнопкам, снова присосался к чашке.        — Считай, дело сделано. На улице уже темно, так что не думаю, что из окон тебя кто-нибудь заметит, — мальчишка неожиданно хмыкнул. — Кстати, эта миссис Флэтчер поставила на уши весь персонал, пытаясь найти тебя. Очаровательная старуха. И этот мертвый пудель на ее плечах… Что она в тебе нашла?        — Это я в ней кое-что нашел, — буркнул Геральт, внезапно чувствуя себя отчего-то пристыженным.        — Серьезно? Я почти в восторге, — шутливо присвистнул Лютик. — Начали нравиться женщины постарше?        — Скорее уж двести грамм рубинов, которые я сдернул с ее запястья, — хмыкнув в ответ, протянул Геральт и вышел на улицу, прикрывая за собой калитку.       Лютик, кажется, поперхнулся уже приготовленной насмешкой и, не найдя нужных слов, потрясенно принялся мычать себе под нос мелодию какой-то популярной старой песни.       Вечерний колючий холод заставил Геральта поежиться, запахнуть пиджак и ускорить шаг.

***

      Лютик стоял, облокотивший на стену, прямо у двери в квартиру. Хрен его знает, сколько он так простоял, но стоило только Геральту войти внутрь, тот налетел на него, сверкая своими огромными глазами и чересчур широко улыбаясь. Геральт даже не успел увернуться, мальчишка уже висел у него на шее, возбужденно дергая ногами.        — О, мы сделали это, — едва ли не пропел Лютик, вихляя перед нахмуренным лицом. — Сде. Ла. Ли.        — Ничего мы еще не сделали.       Во рту еще оставался мерзкий привкус гадкого шампанского. Хотелось запить и напиться. В слюни. Потому что, хоть Рафаэля на руках у них еще не было, но да, Лютик был прав, и самая сложная часть этой волокиты закончилась, оставались лишь косметические мелочи. А сухая рука мерзкой бабки все еще стояла у Геральта перед глазами. Но знакомого с ней Александра Джонсона можно было похоронить вместе со всеми его несчастными предшественниками и тяпнуть стакан виски за упокой.        — Да брось, — продолжал наседать Лютик. — Давай, сделай счастливое лицо. Ну, — он провел холодным пальцем по глубокой, залегшей меж бровей морщине. — Я заслужил, — от него пахло приправами, которыми засыпали его любимые крекеры, и голодный желудок утробно заурчал.       Геральт отклонился и изобразил подобие довольного оскала.        — Ага. Я принес тебе сувенир, — он неловко вытащил из кармана браслет и махнул им у мальчишки перед носом. Красные камушки заманчиво блеснули в тусклом свете. — Ты же любишь такие цацки.       Все внимание Лютика мгновенно устремилось на новую безделушку, и он спешно облизнул пересохшие губы.        — Какая красота, — протянул он, хлопая ресницами. — Какая дорогая красота. Ее недурно можно толкнуть, кстати.        — Ага, — безразлично отмахнулся Геральт. — Развлекайся.       Он уже приметил в глубине комнаты валяющуюся на столе пачку сигарет и теперь отчаянно желал наконец-то закурить. Лютик, казалось, его рвений не замечал и отпускать из своих липких объятий не собирался. Бегающий взгляд вернулся на сведенные, тяжелые брови, и мальчишка наигранно скуксился.        — Улыбнись, — он на всякий случай сунул браслет в задний карман тесных джинсов, чтобы тот не занимал и без того небольшое пространство между ним и Геральтом, и пододвинулся еще ближе. — Я же так давно тебя не видел. Ну. Хочу увидеть улыбку.        — Лютик, я устал, — с подкатывающим раздражением ответил Геральт, стараясь уйти из-под пытливого взгляда. — Это ты тут сидел на жопе. А я отплясывал канкан. Так что будь любезен... — он опасно рыкнул и нахмурился еще больше.        — Видел я твой канкан, — мальчишка обиженно надул губы. — На заднице у той мадам.       Геральт обреченно простонал и глянул на Лютика, как на конченного идиота.        — Я с ней не спал.        — Зато щупал там, где родная мать не трогала. Да? Видел я ее довольную морду, так что не нужно тут...        — Я с ней не спал, — твердо повторил Геральт, перебивая разгорающуюся пылкую тираду. — Хотя следовало бы. И не корчи из себя ребенка.        — Я не...        — Ты - да, — Геральт поджал губы, наконец вырвался из чужих ослабевших рук и едва ли не бегом пустился к столу. Пепельница и купленные Лютиком сигареты лежали все там же, где он в свое время их оставлял.       Он вытянул первую попавшуюся папиросу и закурил, наслаждаясь долгожданной порцией никотина. Сколько он уже не курил? Он уже и не помнил. Сигареты были ужасными. Лютик в них нихрена не разбирался и скорее всего купил первую попавшуюся пачку. Но сейчас это было не важно.        — Эй, — услышал он полный негодования голос, но принципиально не поднял глаза. Мальчишка бы никуда не делся и мог в любое время возместить весь свой накопившийся дефицит внимания, а вот времени на перекур обычно было мало. — Вообще-то ты можешь расслабиться.        — Я и расслабляюсь, — Геральт насмешливо фыркнул. Спину ломило. Аристократическая осанка, гори она синем пламенем, давала о себе знать.        — Ну конечно, — Лютик сделал неуверенный шаг в его сторону.        — Ага, — довольно согласился Геральт, все еще уделяя больше внимания сигарете, нежели нетерпеливому Лютику. Серый дым забивал тесную комнату и заставлял недовольного парня морщить нос.        — Тут нельзя курить, — зачем-то буркнул Лютик, прекрасно зная, что это было последним, что могло остановить Геральта.        — Ага, — на тот же лад кивнул тот, делая очередную глубокую затяжку. — Я помню.        — Ну и? — Лютик вскинул брови в немом укоре, и Геральт наконец посмотрел на него в ответ. — Может, хоть скажешь мне что-нибудь?        — Я сейчас сдохну с голоду. Осталась какая-нибудь твоя хрень? — это было определенно не то, на что Лютик рассчитывал.       Мальчишка слабо дернул опустившимися уголками губ.        — Я ничего не покупал... — его улыбка окончательно померкла. — Я хочу домой, — как будто невпопад брякнул он. — Давай купим билеты? Все равно делов-то осталось на пару дней...       Они собирались уехать уже второй год, вернуться в Европу и купить наконец-то машину. Так, чтобы никаких жеманных девиц, съемных квартир и постоянных переездов. Так, чтобы Геральт не курил каждый раз, стоило вернуться. У них уже было достаточно много денег. Даже не так. У них уже было настолько много денег, что они могли уехать, куда угодно. Но никак не получалось. Последнее дело было чем-то, что маячило у Лютика перед носом, но он никак не мог до него дотянуться, как бы быстро не бежал. Он надеялся, что хотя бы Рафаэль мог поставить всему этому точку, но очередная тлеющая у Геральта между пальцев сигарета говорила об обратном.       Лютику нравилась публика, нравилось выбираться в свет, если Геральт давал ему добро. Но вот постоянный страх проснуться однажды утром за решеткой и сесть на неопределенный срок не нравился совершенно. В этом даже не было спортивного интереса. Это было весело когда-то, лет пять назад, когда они с Геральтом только познакомились, и в крови бурлил азарт и желание нагнуть весь мир. Но сейчас все это казалось лишь необузданной жадностью и абсурдом, граничащим со слабоумием.       Геральт, по всей видимости, считал иначе.        — Мы же об этом уже говорили, — скривился он и, выдохнув облако едкого дыма Лютику прямо в лицо, свободной рукой потрепал его по вихрастой макушке.       Лютик вернул улыбку на место, но в этот раз она была сдавленной и кривой.        — Ага. Да, конечно, — сухо отозвался он. — В паре кварталов есть неплохой итальянский ресторан. Работает до одиннадцати.       Геральт широко ухмыльнулся.        — О. Переоденься, я как раз докурю.       Геральт снова и снова обещал, что после следующего дела они точно завяжут. Но вот после какого из многочисленных следующих дел, оставалось для Лютика загадкой. Стоило понять, что Геральт просто этого не хотел, но такие догадки парень гнал от себя как можно дальше. Потому что мысль о том, что адреналин и весь этот преступный раж были для Геральта важнее него, что-то очень неприятно стягивало в желудке.       И вот сейчас тоже. Длинные спагетти, накрученные на вилку, скатывались под кислым взглядом обратно в тарелку и ни в какую не лезли, хотя в животе все голодно урчало. Жареный, обмазанный густым соусом бекон вызывал лишь откровенное чувство отвращения. И все это было в такой же степени красиво, в какой и омерзительно.       Лютик раздосадованно сморщился и отбросил от себя вилку, откидываясь на спинку подальше от стола. Геральт глянул на него исподлобья и тут же вернулся обратно к своему долгожданному ужину.        — Ешь, — насмешливо подсказал он, но мальчишка только сильнее скривился и отвернулся от макарон.        — Как-то нет аппетита, — нехотя буркнул Лютик.        — Может хотя бы выпьешь со мной? — Геральт скосился на стоящую в центре стола бутылку вина. Хорошего вина. Того, которое можно было пить, не думая о моче и скисших фруктах.       Лютик прошелся по ней беглым, недовольным взглядом и нехотя кивнул.        — Да, выпить можно, — он загнул белую манжету рубашки и схватился за стеклянное горло бутылки, сразу же разливая темную жижу по бокалам. — Ты так и не рассказал, как у тебя все прошло.        — Сносно, — расплывчато ответил Геральт, подхватывая свой стакан за тонкую ножку. К мясу вино шло хорошо, и он от души наслаждался приятной едой и ощущением полного контроля.        — Ты узнал все, что нужно?        — Да, — Геральт на мгновение уткнулся задумчивым взглядом в глубину багрового напитка и прихлебнул на пробу. — У меня есть пропуск. Могу входить и выходить, когда захочу.        — А что с охраной? — Лютик тоже отпил, но в отличие от собеседника всей прелести напитка за ту сумму, которую они отвалили, не почувствовал.        — Все с ней нормально. Там стоят датчики и пара сканеров, но мои пальцы есть в базе, и система меня пустит. Сара решила, что дать мне допуск к экспонатам будет хорошей идеей, — губы Геральта довольно дернулись, и мальчишка догадался, что тот был причастен к такому прекрасному решению глупой мисс. Геральт мог быть достаточно убедителен, когда чего-то хотел. А Рафаэля Геральт хотел неописуемо. — Если я возьму «Мадонну» для оценки, мне никто ничего не скажет. Так что надеюсь, у тебя все готово. Не хочу тут больше торчать, это становится опасно.        — Ага. Стоит в шкафу, — Лютик взболтнул бокал. — Ты не думаешь, что это слишком?.. Слишком легко, — тяжело закончил он и вздохнул, мельком поглядывая на Геральта. Тот оставался спокойным и лишь кровожадно отрезал куски от своего недожаренного стейка.        — Это и должно было быть легко, — просто ответил Геральт. — Я же тебе говорил, она поведется на облигации. Где ты их нашел? — он заинтересованно выгнул бровь, не отрываясь от тарелки.       Мальчишка поджал губы.        — Она повелась на твою жопу, — едва слышно шикнул он и сразу же залил возмущение кислым вином. — Ее сестра очень удачно сцапала их с аукциона, который стоял у меня на счетчике. Вообще-то я хотел их просто слить. Но что вышло, то вышло, — он отсалютовал Геральту стаканом.       Господи, он не хотел этим заниматься. Не хотел. Он устал быть Адамом Вортом и даже Робин Гудом уже не хотел быть. Он хотел собаку. Какую-нибудь большую и пушистую, такую, с которой он мог бы обниматься холодными вечерами и пить в кресле кофе с ликером. Но вместо этого у него был лишь длинный, тянущийся за ними след от самого побережья и орава копов с кривыми ориентировками. Совершенно не похоже на собаку.       У них с Геральтом был дом. Они купили его как-то после очередного удачного дела и даже успели провести там какое-то Рождество. Лютик тогда подумал, что было бы хорошо провести так всю оставшуюся жизнь. А на следующий день у них уже был самолет обратно в Штаты.       Он устал. У него уже болели глаза от бесконечных мониторов.       Геральт говорил, что ему не стоит беспокоиться, и, если что-то случится, он сможет его защитить. Но Лютику больше не нужна была защита. Ему нужен был дом. Их с Геральтом дом, куда он мог бы возвращаться после скучной, обычной работы, ужинать обычной едой и пить обычный чай. Без закидонов. Без кожаных курток и тачек, без пушек в тумбочках. Возможно, он бы скучал первое время по рубашкам от Ив Сен-Лоран, но, скорее всего, он бы привык.       Лютик вздрогнул от звона стаканов. Геральт чокнулся с ним своим, выбивая из размышлений, и теперь с интересом смотрел поверх тарелок.        — Что-то не так? — мягко спросил он, видимо, подобрев, наевшись.       Мальчишка только тяжело мотнул головой и выдавил подобие улыбки.        — Просто не верится, что скоро все это кончится, — бесстыже соврал он, не отводя взгляд. — Мы так долго с этим провозились...        — Ага, — Геральт повелся. Или сделал вид, что повелся, чтобы не лезть Лютику в голову.        — И куда дальше? — на всякий случай поинтересовался тот, хотя совершенно не был уверен, что хотел услышать ответ.        — На север? В Нью-Йорк скорее всего, — легко ответил Геральт и, заметив, как напряглись у Лютика плечи, зачем-то добавил: — Ты молодец.        — Давай лучше выпьем, — без особого энтузиазма предложил тот, поморщившись.        — За нас? — Геральт сверкнул глазами.        — Конечно, — Лютик обольстительно улыбнулся.       И подумал, что уже не был уверен, каких «их» тот имел ввиду.

***

      Геральт прихватил его за задницу, когда Лютик уже ковырялся в дверном замке. Это не было неожиданно, только если совершенно не своевременно, и у Лютика не было настроения. Он ждал этого часа три назад, а не тогда, когда Геральт ясно дал понять, что по простым, бытовым радостям жизни скучал намного больше, чем по нему. Было, мягко говоря, обидно.        — Неужели этой твоей Сары тебе было мало? — устало съязвил Лютик, вваливаясь в квартиру.       Геральт поморщился и громко фыркнул.        — Ты все еще обижаешься?        — Я не обижаюсь, — прозвучало неправдоподобно.        — Неужели?        — Да, — Лютик сверкнул в темноте глазами. Он не обижался. Он просто не был уверен, что все еще этого хотел.       Геральт настиг его в два больших шага и навис сверху, едва ли не прижимая к холодной стене, но прошло уже слишком много времени с тех пор, когда Лютика это приводило в восторг, и еще больше с тех, когда его это пугало. Он лишь спокойно поднял на Геральта взгляд и дернул губами.        — Надо выспаться. Завтра сложный день, — сказал Лютик, все равно мягко опуская руки Геральту на плечи. — Сходи в душ, от тебя тащит пафосом.        — Лютик, — хрипло позвал тот, словно пропуская все мимо ушей. — Что происходит?        — Ничего, — простодушно ответил мальчишка. — Ничего нового, — пояснил он на всякий случай. — И вся эта хрень с выставкой мне не нравится, что бы ты не говорил. У меня хреновое предчувствие.        — Это из-за Сары? — не понял Геральт.        — Из-за всего. Я хочу домой, Геральт, — в словах Лютика больше не было напора, только струящаяся тоска. — Вот и всё.        — Мы поедем домой, — уже неизвестно в какой раз сказал Геральт и поджал губы. Лютик нелепо ухмыльнулся.        — И когда же? — он уже откровенно издевался. Не над Геральтом. Над самим собой.        — Когда все это кончится, — Геральт нахмурился. — Я же уже говорил.        — Это никогда не кончится, — Лютик широко растянул на лице улыбку и думал только о том, что год назад он, может быть, даже заплакал. Сейчас же даже плакать уже не хотелось. — Ты же знаешь. Тебе не нужен Рафаэль...        — Я знаю того, кому он нужен, — опасно рыкнул Геральт в ответ, перебивая и без того неуверенный голос. — Не начинай, пожалуйста. Мы ведь обсуждали...        — Я и не начинаю, — мальчишка окончательно откинулся на стену и прикрыл глаза. — А ты не заканчиваешь. Что мы делаем, Геральт? В этом просто нет смысла, — он вдруг ухмыльнулся и, зацепившись за какую-то нелепую, проскочившую мысль, вдруг пропел: — Нет смысла говорить о том, что между нами было. Это ранит нас, прошло, и нет сейчас. Всё я отдавал, ты не скупился тоже. Нечего сказать, так зачем играть?       Он часто пел, когда не знал, куда выпускать беснующиеся эмоции. Иногда совершенно не вовремя, как, например, сейчас.       Геральт предупреждающе шикнул.        — Эй. Лютик.       Но того было уже не остановить, особенно прямо перед припевом, поэтому он затянулся в полный голос, красиво выводя нужные ноты:        — Все выигравший возьмет. Кто проиграл - уйдет. Победы не познав - жизненный устав.        — Лютик, песня не об этом, — низко проговорил Геральт, и между его бровей залегла глубокая морщина.       Лютик остановился и как будто недоуменно захлопал глазами. А потом сморщил нос и прищурился.        — Ты не будешь петь со мной? — вместо должного ответа спросил он.        — Нет, — отрезал Геральт.        — Тогда давай потанцуем. Мы давно не танцевали, — продолжил наседать Лютик.        — Нет музыки.        — А я тебе на что? Вообще-то я неплохо пою, — мальчишка самодовольно проскользил одной ладонью, все еще лежавшей у Геральта на плече, ниже, сжимая чужую руку. — Ну. Все равно никто не видит.       Геральт не нашелся с ответом. Было бы у него чуть больше времени, он бы придумал, что сказать. Но Лютик, почувствовал заминку, сразу же подхватил второй куплет и, оттолкнувшись от стены, пихнул Геральта в центр небольшой комнаты, втягивая с неуклюжие топтания, которые он называл танцами.        — Я в твоих руках тебе принадлежал. Я думал, что не зря строил для меня, строил этот дом. Казалось, в нем сильней я. Но я был просто глуп так вот поступать...       Лютик действительно пел неплохо. Возможно, даже хорошо, хотя Геральт никогда в этом не признавался. Нечего было тешить и без того безмерное эго. А еще мальчишка умел выбирать такие песни, которые умудрялись выворачивать ему душу, и это ужасно раздражало.        — Лютик, — совсем страшно сказал Геральт.       Тот сделал вид, что не услышал, продолжая мотаться из стороны в сторону.        — Пусть Боги все решат, они ведь не грешат. А мы внизу родных теряем дорогих. Все выигравший возьмет, кто проиграл - уйдет...        — Все. Хватит! — наконец громко воскликнул Геральт, сбрасывая с себя чужие руки. — Если ты хочешь на концерт, просто купи билеты.       Лютик сразу же обиженно надул губы и неожиданно даже для самого себя заткнулся.        — Ты вообще в норме? — все так же раздраженно продолжал Геральт. — Мне нужно, чтобы ты был в норме. Мы еще не закончили. Рано пока петь.        — Мы никогда и не закончим, — грустно ухмыльнулся Лютик и покачал головой. — Я пойду спать. Приходи, как захочешь.       Он показательно развернулся и, на ходу стягивая с себя приталенный, как никому идущий ему пиджак, ушел в спальню, тихо прикрыв за собой дверь.       Геральт раздосадованно дернул уже опостылевшую рубашку, чуть не отрывая пуговицы, и когда грудь обдало прохладным воздухом, замер на мгновение. И вмазал по стене, туда, где минутами ранее стоял улыбающийся Лютик. Наверное, они должны были потанцевать. Или спеть. Или хотя бы поговорить.       Когда он лег в кровать, Лютик не спал, но лежал к нему спиной и не повернулся, почувствовав рядом чужое тело. Геральт не стал его трогать. Потому что просто не стал.

***

      Геральт ушел по расписанию. В половину одиннадцатого. На плече у него висела широкая, квадратная сумка с «Мадонной» Лютиковского производства, а на ремне - бейджик с магнитным пропуском. С самим Лютиком они обменялись взаимными любезностями и стандартными, вызубренными инструкциями прежде, чем входная дверь захлопнулась, и мальчишка потащил к столу пачку рабочего печенья.       Связь работала хорошо. Геральт громко топал и тяжело вздыхал на каждый хруст соленых крекеров. Лютику было неспокойно, и он перебирал пальцами крупные камни на подаренном Геральтом, стыренном браслете, как четки, пытаясь заставить себя успокоиться. Казалось, так он не волновался никогда. Наверное, только самое первое время, когда он только вливался во всю эту адскую атмосферу. Сейчас это только еще больше напрягало.       Геральт же был профессионалом. Ничего не могло пойти не так. Банально нечему было пойти не по плану, потому что все его элементы они уже давно разложили по своим местам и были готовы ко всему. Геральт должен был просто войти и затребовать подлинную картину на оценку, а потом вернуть на ее место копию. Просто. Войти.       Лютик дергался с каждым новым шагом, доносящимся из наушников.       Его картина была идеальна. Лучше просто невозможно было сделать, единственное, он позволил себе ляпнуть авторский тусклый цветок в даль поля на фоне, как подпись. Все художники же оставляли подписи. Но когда это хоть кто-нибудь бы заметил, они с Геральтом должны были быть уже далеко.       Лютик слышал, как шумели вокруг машины, шуршали двери и шумела толпа. Но ему все еще что-то не давало покоя, неприятно щекоча желудок.        — Геральт, — неуверенно позвал он, сжимая браслет слишком сильно. — Может, в задницу этого Рафаэля? Найдем что-нибудь другое.       Тот лишь насмешливо хмыкнул.        — Иногда я не знаю, почему я все еще с тобой, — Лютик растер ледяными пальцами переносицу и сунул в рот очередное печенье.        — Потому что ты меня любишь, — слишком самоуверенно ответил вдруг ему Геральт. Мальчишка аж крякнул и чуть не подавился крекером, потому что Геральт должен был молчать до самой галереи. А затем Лютик улыбнулся.        — Не расслабляйся, если все еще собираешься наебать Соединенные Штаты на кучу бабок. Но я по-прежнему не в восторге. Подсоединюсь к камерам по старым каналам, когда будешь на месте.       У них было готово все. Кроме Лютика. Вот он как раз готов не был. Мальчишка думал, а могло ли это все испортить? Вряд ли, решил он, когда из-за помех Геральта на какое-то время перестало быть слышно.       А потом все, да черт его дери, пошло через задницу, и Лютик не удивился, хотя и знатно испугался.       Геральт вдруг зашипел в микрофон, и мальчишка услышал совсем рядом чужой голос, которого не должно было быть.        — С вами все хорошо, сэр?        — Да, — сдавленно отозвался Геральт. — Свело ногу, ничего страшного. Сейчас буду в порядке.        — В любом случае представьтесь, пожалуйста, — снова услышал Лютик, и по спине у него побежали злые мурашки. Вот это определенно было не по плану.        — Александр Джонсон, — спокойно проговорил Геральт отточенным голосом. — Стерлинг-Бош. А в чем, собственно проблема, офицер?       Лютик замер на вдохе. Судя по геолокации, Геральт был у галереи. И никаких копов там не должно было быть. Точно не сегодня.        — Геральт, что происходит? — едва слышно шикнул он в микрофон, стараясь даже не шуршать оберткой из-под печенья.        — Никаких проблем, сэр. Стандартное усиление охраны, — будто бы услышав, пояснил, видимо, полицейский. — И рабочее следствие. К сожалению, не могу рассказать вам больше.        — Следствие? — Геральт великолепно сыграл удивление. — А что случилось? Меня должны были оповестить, я соорганизатор выставки.        — Извините, сэр, но это закрытая информация, — отрезал упрямый коп. Лютик чертыхнулся и наспех забил в поисковик все возможные инциденты, но интернет ему ничем не помог. Черт.        — Могу ли я тогда встретиться с Сарой? — снова послышался Геральт.        — Если вы имеете в виду мисс Нортон, то, к сожалению, сейчас она занята.        — И чем же, позвольте узнать? — Геральт звучал уже раздраженно, и Лютик почувствовал, что тот начинал выходить из роли. А это было гораздо хуже внеплановой полиции.        — Не могу вам сказать, — механически прозвучало в ответ.       Лютик прикусил губу.        — Уходи. Возвращайся, Геральт. Картина никуда не денется, вернешься завтра, — яростно отчеканил он, но остался не услышанным. Чертов упрямый идиот. И на кой ляд ему вообще тогда нужен был координатор, если он все равно делал все так, как хотел?        — Послушайте, — у Геральта дернулся голос. — Может, вы не понимаете, но там за дверьми я оставил кучу денег не по чеку. И столько же часов работы. И я понятия не имею, почему ваше начальство не удосужилось поставить меня в известность, но, в лучшем случае, я напишу на вас жалобу. Вы видите бейдж? — скорее всего, рассерженный Геральт уже взмахивал им перед носом у неизвестного Лютику мужика. — Могу прочитать для вас, если плохо видно. Тут написано. Полный доступ.        — Извините, мистер Джонсон, но я... — уже не так уверенно протянул коп, впечатлившись увиденным. Двухметровый Геральт умел производить нужное впечатление.        — Простите, а что вы? — перебил тот его. — Вы стоите на входе и даже не можете объяснить мне, что происходит на моей же выставке. Вполне возможно, что в суде весь понесенный мною финансовый ущерб будет решено возмещать именно вам.       Лютик чуть не ударил себя по лицу. Система работает не так, хотел влезть он, но вовремя захлопнул рот. Господи, действительно, откуда Геральту-то было знать, как это должно было работать. Но он в любом случае должен был идти по сценарию, а не запарывать прекрасно прописанный характер своей сраной пассивной агрессией и абсурдными импровизациями. Черт. Он запросто мог себя спалить.       Но, к счастью, коп разбирался во всем этом не лучше, а потому, знатно пересравшись от озвученной угрозы, махом растерял весь свой профессионализм.        — Мистер Джонсон, возможно, мы с вами друг друга неправильно поняли. Но все, что я скажу, будет сугубо между нами. Вчера вечером, — он на секунду замешкался. — Поступило сообщение. Один из гостей опознал на открытии среди присутствующих мошенника, подозреваемого в сотнях краж в трех Штатах. Нам очень повезло, что пока из галереи ничего не пропало. Сейчас наш ведущий детектив и мисс Нортон вместе с очевидцем отсматривают записи камер...       Лютик даже не дослушал. Он, казалось, даже забыл, как дышать, потому что в какой-то момент понял, что голова шла кругом от недостатка кислорода, а сдавленные легкие безжалостно жгло.        — Блять, — вырвалось у него. — Геральт, сваливай оттуда, пока тебя не повязали. Засунь Рафаэля себе в задницу. Тебе нельзя внутрь! Уходи. Бегом! — прикрикнул мальчишка, запоздало прощелкивая вчерашние сохранившиеся записи. Лицо Геральта было везде. Не заметить его было невозможно, потому что он ошивался в самом центре, щеголяя в своем выходном костюме. — Мы в дерьме. Геральт, мы в дерьме! Тебя кто-то узнал.       Геральт молчал. Лютик даже не слышал его дыхания.       А потом он неожиданно просто, коротко рассмеялся.        — О, вот как. Тогда прошу прощения, офицер, — это прозвучало легко и непринужденно, но, к сожалению, Лютик знал его достаточно хорошо, чтобы услышать в смеющемся голосе звенящую тревогу. — Вы правы, сегодня мне здесь будут не рады. Что ж, зайду как-нибудь в другой раз. Дела могут и подождать, — он хмыкнул.       Мальчишка вздрогнул и так сильно сжал в ладонях уже горячий браслет, что на коже остались вмятины из-под граненых камней. Уходи, билось у него в голове. Просто не геройствуй и не лезь.        — Всего хорошего, офицер, — пожелал Геральт, подразумевая конец диалога, но коп прокашлялся и шагнул.       Видимо, ближе к Геральту.        — Извините, мистер Джонсон, но не могли бы вы оставить свои контакты?        — Простите? — недоуменно переспросил тот.       Визитка. Дай ему визитку, хотел подсказать Лютик, но вдруг заледенел, будучи не в силах произнести ни слова. На столе валялась стопка мятых карточек. Геральт выложил их вчера из карманов, когда раздевался. Зато, безмозглый идиот, сигареты на этот раз он утащил с собой. Ну, конечно. Этого следовало ожидать, раз день и без того катился к чертовой матери.        — Контакты, — повторил полицейский. — Сотовый номер или почту. Это необходимо, если у детективов возникнут вопросы.        — А, да, конечно, — Геральт похлопал тебя по пустым карманам. И захрипел. — Ох, черт, похоже я оставил визиточницу в офисе, — он не знал липовые телефоны наизусть. Их даже Лютик не знал, он просто протанцевал пальцами по клавиатуре, когда забивал нужные поля. — У Сары... У мисс Нортон, — вежливо поправил себя Геральт. — У нее есть все мои номера. Ваши коллеги могут уточнить все данные у нее.        — Тогда под запись хотя бы имя и вашу контору, — не отставал коп, будь он неладен.        — Конечно, — кисло согласился Геральт и замялся. Все его предыдущие персонажи вдруг затанцевали в памяти, мешаясь между собой. Как не вовремя.        — Александр Уильям Джонсон, — мертвым голосом произнес Лютик, надеясь, что хотя бы в этот раз Геральт его услышит.        — Александр Уильям Джонсон, — послушно повторил тот таким же замогильным тоном.        — Стерлинг-Бош, — мальчишке казалось, что он слышал, как у Геральта грохотало сердце. Или это было его собственное, уже невозможно было понять. В такой заднице они оказывались впервые, слишком расслабились.        — Стерлинг. Бош, — Геральт запнулся и со свистом выпустил из себя скопившийся воздух. — А теперь, если позволите, у меня еще остались дела в другой части... города. Да.        — Разумеется, — слава небу, попавшийся полицейский оказался не только туповатым, но еще и глухим и ничего настораживающего не расслышал. — Рад был познакомиться, сэр.        — Взаимно, — выплюнул Геральт и круто развернулся на пятках. Он шел медленно, стараясь держать спину, но за первым же поворотом сбился и побежал. Сумка стучала ему по спине, и Лютик глох от каждого такого удара. — Мы проебались, — Геральт хрипел и задыхался, но не останавливался.        — Это ты проебался, — зашипел Лютик. — Кто мог тебя опознать? Кого ты видел на приеме?        — Никого, — озлобленно ответил ему Геральт. — Никого!        — Ну а тебя кто-то видел. Идиот, — мальчишка безвольно упал на спинку кресла. — Спускайся в метро. В толпе тебя сложнее будет отследить.        — За мной нет хвоста, — возразил Геральт, вставляя слова между судорожными вдохами.        — Может ты просто снова его не увидел, — съязвил Лютик, не спуская глаз с мигающей, обозначающей Геральта точки на мониторе. — Подземка будет через четыре дома.        — Но...        — Спускайся! — едва ли не заорал он в микрофон.       Геральт недовольно запыхтел, но спорить не стал.       До квартиры он добирался чуть ли не в два раза дольше, чем ехал в галерею. Обратная дорога вышла запутанной и сумбурной. Геральт вышел за две станции раньше и плелся дворами. Лютик лишь изредка давал указания о поворотах и издевательски громко хрустел печеньем, слушая в ответ раздраженный бубнеж.       Когда Геральт ввалился в квартиру, пачка уже опустела. Он сбросил на пол опостылевшую сумку и грохнулся на диван прямо в обуви.       Лютик смерил его тяжелым взглядом. И промолчал. Его самого трясло и знобило, и губы, казалось, были ледяными.        — Давай, — Геральт слепо махнул ему рукой. — Говори.        — Что именно? — едко переспросил мальчишка, пытаясь отдышаться, как будто это он только что совершил олимпийский забег через половину города.        — То, что ты меня предупреждал.        — Я тебя предупреждал, — он согласно кивнул головой. — Теперь мне все это не нравится еще больше. Мы в полной жопе.        — Ага. Сделаешь чай?       Лютик фыркнул, и с губ слетели налипшие крошки от крекеров.        — Чай? — он выгнул бровь и едва сдержал дернувшиеся губы.        — Да. Черный, пожалуйста. Без всякого твоего дерьма с цветами.        — Раз уж мы в жопе, можешь попить с дерьмом и с цветами, — Лютик нехотя оторвался от кресла и потянулся. — И вообще-то это не цветы, а трава.       Геральт с силой растер ладонями лицо до красноты и глянул на мальчишку сквозь пальцы. Тот стоял уже в дверях и почему-то не спорил. Видимо, атмосфера не располагала.       Чайник закипал чертовски долго. Конечно, не дольше, чем обычно, но в этот раз несчастные несколько минут растянулись в целую вечность. В воздухе звенела тишина и тихое шипение воды из-за стенки. Громче всего звенела у Геральта голова. Он ждал, когда же Лютика прорвет, и тот выльет на него весь свой рассерженный монолог, как делал это всегда, если у них что-то шло наперекосяк, но в этот раз Лютик тихо сидел у него в ногах и только время от времени кусал себе губы.       Когда кнопка чайника отщелкнула, никто не пошевелился. Потому что на самом деле Геральт не хотел чай, а Лютик так далеко погрузился в собственные мысли, что даже не услышал.        — Нам нужно уезжать, — практически неслышно произнес он, когда Геральт уже ничего от него не ждал. — Чем быстрее, тем лучше.       Геральт поднял на него глаза и нахмурился.        — Рано. Нужно забрать Рафа...        — Ты совсем свихнулся? — неожиданно злобно зашипел Лютик, даже не давая закончить. — Забрать Рафаэля? Как ты себе это представляешь? — он криво оскалился. — Зайдешь и вынесешь его, как ни в чем не бывало? Да тебя повяжут, как только ты высунешься. У них его твое лицо, Геральт, — проговорил он по буквам, отчеканивая каждый звук и вбивая его в белобрысую голову. — И пальцы. Это же была охрененная идея, да? Оставить отпечатки в базе. Ты объебался. Поэтому пакуй чемоданы, пока копы еще не успели накидать поверх твоих отпечатков штук двадцать других ограблений.       Он увидел, как у Геральта напряглись плечи. И хотя его лицо оставалось по-прежнему спокойным, Лютик знал, что ничего хорошего ждать не следовало.        — Без Рафаэля мы не уедем, — коротко ответил тот сквозь зубы.        — Господи, — обреченно застонал Лютик. — Да хоть на один день забудь про свой сраный кодекс. Или как ты его называешь? Твоя профессиональная гордость тебе никуда не встанет, если тебя посадят. А тебя посадят, — уверенно заявил он. — У них есть на тебя все. Понимаешь? Все.       Геральт кивнул.        — Поэтому туда пойдешь ты.        — Что? Я? — Лютик не выдержал и холодно рассмеялся. — Нет уж, пас. Я туда не сунусь. Там сейчас охраны, как в Пентагоне.        — Других вариантов у нас нет.        — Есть, — жестко отрезал мальчишка. — Я беру билеты, и мы сваливаем отсюда. Ты же говорил мне, последнее дело, и всё, мы свободны. А сейчас пора остановиться. Нужно остановиться, потому что это конец.        — Ты не понимаешь, — Геральт скривился, как от зубной боли, и поднялся, чтобы смотреть Лютику прямо в глаза. — Мне нужна эта картина.        — Зачем? Что в ней такого, чего не было во всех предыдущих?        — Я... — он запнулся и почему-то опустил взгляд. — Я пообещал ее достать.        — Уверен, кому бы ты ее не пообещал, он поймет, — Лютик фыркнул и прикусил изнутри щеки.       Его тошнило. Не сиди он, обязательно бы грохнулся, потому что все это было так мерзко, что не давало дышать. Ему на мгновение показалось, что ему страшно. Возможные перспективы очутиться за решеткой пугали до чертиков, но еще хуже было то, что Геральт не шел навстречу. Лютик хотел списать это на стресс, на азарт, на... Да на что угодно. Но, даже закрыв глаза, он знал, что в этот раз не заметить очевидного не выйдет. Геральт просто подсел.       Пытаться забрать у него Рафаэля было равносильно попыткам забрать героин у наркомана.       Геральт смотрел на него с насмешкой, и в глубине его глаз Лютик видел сожаление.        — Чайник закипел, — устало вздохнул мальчишка. — Пойду заварю дерьмо с цветами.       Он медленно поднялся, надеясь, что Геральт его остановит. Но тот не остановил.       Дерьмо с цветами было на самом деле отвратительным. Лютик пил и давился, каждой клеткой своего тела ожидая, что ему дадут добро собирать вещи.       Геральт допил, громко опустил чашку на стол и, на ходу закурив, вытащил из тумбочки пистолет. Чай чуть не вышел у Лютика обратно.

***

      Лютику не спалось. То ли чай давал о себе знать, то ли расшалившиеся нервы, но он бессмысленно переводил взгляд с электронного циферблата часов, стоящих на комоде прямо напротив кровати, на потолок и обратно. Снова и снова. Раз за разом, зачем-то, словно специально травя душу, вспоминая последние несколько лет, проведенных рядом с Геральтом.       Был ли в них смысл? Или только детское веселье? Он ведь тогда так рвался, пытаясь втянуться, и что сейчас? Ничего? Смачный плевок в лицо? Он горько усмехнулся.       Геральт простодушно храпел рядом, и Лютик раздраженно пнул его под одеялом пяткой. Тот в ответ лишь дернул на себя пододеяльник и отвернулся. Мальчишка от негодования сжал зубы и громко засопел, давя подкатывающие слезы.       Когда-то они были счастливы вместе. Ну, по крайней мере Лютик так думал. Когда-то Геральт видел в нем чуть больше, нежели голос из микрофона, и ставил еще немного выше дорогих побрякушек и бумажек. И как давно это, интересно, было? Ох, Лютик тогда только выпустился из университета и наотрез отказывался идти работать. Такая участь казалась ему скучной и предсказуемой, а хотелось чего-нибудь острого, щекочущего нутро. Такого, чтобы захватывало дух...       Геральт всхрапнул, врываясь в унылые мысли, и в этот раз Лютик пихнул его куда настойчивее. Да, решил он, отчего-то злясь на абсолютно все вокруг, ни чай, ни нервы не были виноваты. Это все Геральт со своей больной носоглоткой.       Как он вообще додумался сбежать из дома с огромным, мрачным мужиком, ошивающимся вне закона?       Ах, да.       Он же его любил.       Лютик на всякий случай глянул на мерно вздымающееся рядом плечо, как будто проверял, действительно ли именно в этого мужика он в свое время по уши втрескался. И, да, мужик был все тот же. Только вот содержимое черепушки у него было не тем.       Старый Геральт его слушал.       Этот же казался едва ли знакомым.        — Ты не спишь, — неожиданно прозвучало рядом, и Лютик чуть не взвизгнул от прорвавшего тишину тихого, хриплого голоса.        — Не сплю, — дергано согласился он, округлившимися глазами наблюдая за тем, как на него поворачивается помятое ото сна лицо.        — Что-то не так? — заспанный Геральт соображал удивительно туго, но при всем этом был так же удивительно мил. Он даже опустил Лютику на щеку тяжелую ладонь и аккуратно погладил пальцем. Скорее уж протер, но посреди ночи была не большая разница.        — Много что не так, — мальчишка скривил губы, стараясь улыбнуться.       Нельзя было говорить о таком ночью. После полуночи все разговоры всегда заканчивались плохо и обязательно уходили не туда, куда было нужно. Слишком уж много личного могло вылиться наружу в такое время.       Но Геральт почему-то об этом не подумал.        — Если хочешь, рассказывай, — буркнул он, вновь закрывая глаза.        — Не хочу, — в груди у Лютика все стянуло в тугой комок под ребрами. Он хотел, но ему было так больно, что спирало дыхание, а касающаяся его рука жгла раскаленным железом. — Я... — он сипло выдохнул, собираясь с силами, и зажмурился сам. — Я хочу домой, Геральт.        — Я помню, — спокойно ответил тот. — Как только забе...        — Нет, — выпалил мальчишка, до скрипа сжимая челюсти. — Я больше так не хочу. Я устал. Я хочу быть с тобой, как... Так, как бывают вместе нормальные люди. У нас есть дом. У нас есть деньги. Геральт, у нас есть очень много денег, — голос у него предательски дрогнул. — Я, — он сухо сглотнул. — Я хочу обручиться. И жить долго и счастливо, блять. А не так. Это не похоже на долго и счастливо. Понимаешь? Я хочу пожить спокойно, даже если...       Лютик замер. Тугая тишина грохнулась ему на голову, а сердце грохотало в ушах. Мальчишка чувствовал, что, хоть Геральт и делал вид, что спал, его пальцы сжались сильнее, а сам он настороженно застыл.       То, что Лютик собирался сказать, сломало бы все. Все, что у него было. Он горел и задыхался, силясь выдавить из себя эти слова. Потому что так было правильно.        — Даже если и без тебя, — закончил он, и ему показалось, что его вот-вот стошнит.       Геральт развернул его к себе и, мягко огладив щеку большим пальцем, заставил приоткрыть глаза.        — Ты уверен? — он смотрел на него, и его взгляд почему-то был печальным. — Все это скоро закончится, и кто знает, что будет потом.       Нет, лихорадочно застучало у Лютика в голове. Нет, он не был уверен. А Геральт не должен был быть грустным, потому что ему должно было быть все равно, так же как ему было наплевать на Лютика уже много времени.        — Это не закончится никогда, — убито сказал мальчишка. — Поэтому, да. Я уверен.        — Хорошо, — Геральт сухо улыбнулся. Он улыбался так, когда старался казаться вежливым, и Лютику вдруг стало еще хуже. Он бы отдал что угодно за то, чтобы хотя бы в этот момент Геральт не казался, а был настоящим.       Или же это и был настоящий Геральт. Лютик уже не понимал. Он уже ничего не понимал.       Он приподнялся на локтях и легко коснулся губами ледяного лба. Лютик злобно приказал своей ноющей грудине заткнуться.        — Завтра сложный день, — задумчиво протянул Геральт в своей обычной манере. У них, мать их, каждый день был чертовски сложным, мог бы и не напоминать. — Мне еще лезть за «Мадонной». Нужно выспаться.       Тогда нам скорее нужно попрощаться, хотел сказать Лютик. Но не стал. Он молчаливо впитывал в себя каждый момент их короткого поцелуя и просто надеялся, что сможет быстро уснуть.

***

      Когда он проснулся, Геральта уже не было рядом, и его половина кровати была холодной и пустой. Такой же пустой была тумбочка, где всегда валялся пистолет, и шкаф, где до этого стояла картина. Пустовал ящик с патронами и заначка с сигаретами на черный день. В груди у Лютика тоже было пусто.       Билеты до Лондона вышли ему в две с половиной тысячи баксов. Сущие пустяки, если подумать. Он легко нажал на зеленую кнопку для подтверждения оплаты и налил себе чай.       В квартире было холодно. И пусто. Мальчишка обратил на это внимание, когда начал собирать вещи. Все то время, что он провел тут, он этого почему-то не замечал. Одежды было много, но Лютик раз за разом с отвращением отбрасывал в сторону очередную дорогую рубашку, цветастый шарф или лоснящиеся брюки.       Пузатая спортивная сумка глухо шлепнулась на диван. Следом за ней опустился Лютик и прощально пробежался по комнате глазами. На столе он сгрудил все свои липовые документы, забрав с собой лишь какие-то кривые водительские права и настоящий паспорт. Груда макулатуры недовольно смотрела на него в ответ, но оставлять ее было даже как-то издевательски приятно.       Рядом с клавиатурой валялся браслет. Лютик случайно зацепился за него взглядом. И моргнул. А потом раздраженно зашипел и поднялся, подхватывая сумку. До рейса оставался час, нужно было выезжать, а не жалеть о том, что он бросал.       Он подошел к двери.       И обреченно застонал. Зачем-то еще раз глянул на часы, будто бы те могли ему помочь.       А затем, выругавшись, метнулся к столу и засунул кучку рубинов в карман. С мыслью о том, что продаст их по прилете. Да, только за этим.       Он не слышал ни гама машин, ни слов разговаривающего с ним таксиста, ни объявления в аэропорту. Он слепо смотрел на табло прибытия и просто ждал, когда стюардесса вышла бы для проверки билетов на посадку.       И когда, наконец, очередь двинулась, он вытащил телефон, чтобы выбросить старую сим-карту. На экране практически разряженного сотового висело уведомление о непрочитанном сообщении. СМС пришла с неопознанного номера, она была короткой и состоящей всего из одного смайлика. С тусклого дисплея на Лютика пялилась веселая розовая свинья.       Мальчишка не видел ее раньше никогда, но прекрасно знал, что она значила. Только то, что Геральта-таки поймали. Какая досадная очевидность.       Лютик усмехнулся и выбросил симку в ближайшую урну вместе с телефоном. А потом уверенным шагом двинулся к улыбающейся женщине в милом берете и протянул ей распечатанный билет.

***

      Усатый коп довольно улыбался, пряча широко растянутые губы за мохнатыми усами и время от времени вопросительно поглядывал на сидящего напротив Геральта. Тот молчал. Со стола к которому он был прикован, на него пялилась толстая, желтая папка. Что в ней было, он знал и без редких, едких комментариев полицейского, которые тот все равно самодовольно отпускал, не замечая, как от каждого у Геральта дергалась челюсть.        — Ну, что же? Не надумали признаться? — мужик упал на свободный стул так, словно чувствовал себя главной дивой на их немноголюдной вечеринке.       До дивы он не дотягивал столько же, сколько и Геральт. Был бы тут Лютик, он бы зашелся своим этим звонким смехом и показал бы им обоим настоящую диву. Но Лютика не было, и поэтому они лишь странно косились друг на друга и чувствовали себя неуютно.        — Нет, — коротко ответил Геральт и мотнул патлатой башкой. — Мне не в чем признаваться.        — Что же, мистер... — коп мельком глянул на папку. Имени на ней не было. — Не важно, — сконфуженно отмахнулся он. — Против вас имеется достаточно улик, чтобы посадить вас лет на двадцать пять. Не думаю, что ваше признание что-то сильно изменит. Можете молчать, сколько угодно.        — Спасибо, — Геральт ядовито улыбнулся и уткнулся злым взглядом себе под ноги.       У него перед глазами летел самолет. Куда-то в Париж. Или в Рим. Или в Прагу. Куда-то, откуда потом можно было пересадкой добраться до дома. На борту этого самолета сидел Лютик, слушал в наушниках старую попсу и, возможно, даже подпевал.       Будь у Геральта последнее желание, он загадал бы услышать его песни еще хотя бы раз. Потому что Лютик чертовски красиво пел и сверкал глазами в такие моменты.       Но у него не было последнего желания. Не было самолета. И единственный билет, который ему светил, был за решетку. Собственно, он ведь сам этого добивался. Нужно было улетать вместе с Лютиком и просто забить хер на эту треклятую картину. Потому что сейчас, сидя в тесной камере для допросов, Геральт кристально ясно понимал, что та, которой он пообещал «Мадонну», не волновала ни одну, даже самую маленькую клеточку его тела.       А вот Лютик - да.       Лютик пах солнцем и полевыми цветами, как и его дерьмовый чай.       В допросной пахло хлоркой и железом.       Коп что-то болтал и болтал, как будто это было важно. Геральт слышал только рев двигателей и свист ветра. И старую попсу, которая будто бы въелась к нему на подкорки.        — По закону вам будут предоставлены услуги адвоката, — наконец отчетливо произнес полицейский и показательно шлепнул папкой об стол, выдергивая Геральта из недр сознания.        — Мне не нужен адвокат, — Геральт устало вздохнул.        — Согласен, — уверенно ответил ему коп. — Но, к сожалению, он уже приехал, поэтому обсудите это с ним лично, — он постучал в дверь, и та открылась, запуская кого-то внутрь.       Геральт упрямо сверлил взглядом пол, не поднимая голову.        — А вот, собственно и он. Оставлю вас наедине. Дайте знать, когда вы закончите, — сказал полицейский уже этому несчастному адвокатишке.       Геральту даже было его немного жаль. Его дело действительно было гиблым. Никаких шансов. Особенно для государственного адвоката.       Тот прошелся, аккуратно положил на пол портфель и прокашлялся.        — Ну, как говорится, все выигравший возьмет, а кто проиграл - уйдет, — он неловко усмехнулся.       Геральт вздрогнул и так дернулся на стуле, что громыхнула цепь от наручников.       Он знал этот голос. Знал эти смешки в дрожащем голосе. Он, черт побери, знал эту песню.        — Там поется не об этом, — на выдохе протянул он и больно ущипнул себя за бедро, чтобы проверить, что не бредит.       Он знал эти глаза.       Они пялились на него, и в них читался с трудом сдерживаемый смех.        — Знаете АББА? — брови на лице его случайного собеседника поползли вверх.        — Выходит, знаю, — Геральт глупо кивнул головой, судорожно цепляя взглядом смешной галстук и растрепанные волосы.        — Ну, тогда очень приятно познакомиться. Меня зовут Юлиан Латтенхоф. Мне кажется, у нас есть все шансы вытащить вас на свободу, — Юлиан подмигнул и, помахав в камеру под потолком, протянул Геральту руку.