Сотрудничество

***

Она не любила его отпускать. Конечно, он был профессионалом, он ни разу не промахнулся за всю свою карьеру, но она ненавидела говорить ему готовиться к операции и как бы невзначай прибавлять следом: «Будь аккуратнее.» Иногда она ненавидела и самого его. Особенно когда вспоминала то, что он сделал с её родителями. Поэтому она так упорно впивалась в его губы, кусала их чуть ли не до крови, царапала спину так, что после этого оставались красные следы от ногтей… Она любила причинять ему боль. И от этого часто становилось легче. 47-й не помнил об этом, не знал о том, какие смешанные чувства она к нему испытывает, он считал все это обычной… Взаимопомощью. В то время, как для неё это являлось одновременно спасением и проклятием. Она любила и ненавидела. И это было её наказанием. Агент любил её, но по-своему. И это было его наказанием. Он любил наблюдать за тем, какой она бывает за работой: сосредоточенное лицо, пальцы рук быстро и четко скользят по клавишам клавиатуры, глаза неотрывно смотрят на экран компьютера, пока темные аккуратные брови нахмурены, а волосы прилежно уложены и еле касаются ее миниатюрных плеч. Она была красивой. И иногда она принадлежала ему. Всего на ночь. Они оба мечтали о чём-то большем, но оба понимали, что это невозможно: он убийца её родителей, он агент; она работник МКА, она ненавидящая его девушка. Они часто проводили время вместе, обсуждая новое задание, новую цель, детали следующей миссии, частыми были их прикосновения, иногда даже было место лёгкому флирту. Но дальше дело не заходило. Максимум — страстный секс прямо на столе, тот самый, во время которого она выгибается навстречу, скользит острыми ноготками по его сильным рукам, впивается в его широкие плечи и лопатки, а он, не сдерживаясь, раз за разом входит все глубже, все сильнее, все быстрее, все приятнее, входит так, что Диана невольно откидывает голову, прикрывает глаза от наслаждения и кусает губу, ненавидя себя за то, что невольно поддаётся навстречу его смелым и грубым движениям. Он знал, что она любит пожёстче. Сам он предпочитал точно такой же секс, и только в этом их вкусы были схожи.

***

Воспоминания возвращались вспышками. Сначала он испугался: возможность вспомнить своё прошлое была… Неожиданной. И даже пугающей. Они с Дианой искали зацепки, информацию о его детстве, юношестве, хоть что-то, что смогло бы помочь понять, как он стал таким, каким он являлся. И теперь, когда ответ был прямо перед ним, он сомневался. Страх неизведанности сковал все его тело, и его глаза неотрывно смотрели на противоядие. Диана впервые для себя отметила, что он что-то чувствует. Хоть что-то чувствует. И она подошла, положила руку на его плечо, еле слышно прошептала слова поддержки и покинула комнату, понимая, что это его собственный выбор, что он должен сделать это сам. И он сделал. Диана не знала, как на это реагировать. Теперь он мог вспомнить, что он с ней сделал. Он мог вспомнить, как испортил ей жизнь, изменил её саму, изменил все. Теперь он мог понять, почему она так относилась к нему. Но от этого не становилось легче. Он все ещё не знал, что с этим делать, что делать с его… Чувствами. Да, он чувствовал. Он вспоминал. Он раз за разом возвращался в своё прошлое и осознавал, что он натворил. Но снаружи он все ещё оставался холодным, хотя внутри бушевал целый ураган эмоций, и именно это раздражало Диану. Его самоконтроль. Его ледяная стена, которую не могла пробить даже она. Так думала она сама, терзая саму себя каждый раз, когда вспоминала его. Эмоции, противоречивые эмоции охватывали её, она не могла сопротивляться, не могла взять себя в руки, потому что л ю б и л а. И не контролировала это.

***

«Диана спасла мне жизнь.» Теперь он знал все. И он был благодарен ей за все, что она сделала. Он был благодарен даже за ненависть: он всегда помнил, что он сделал. Всегда помнил об этой ошибке, но в глубине души понимал, что не мог поступить иначе: это была миссия. Он всегда выполняет миссии. И именно это его погубило. Именно об этом знала МКА. Диана тоже знала об этом, знала, что это известно МКА, и все же… Совершила предательство. Она знала, что он придёт за ней, знала, что она умрет от его рук, знала, что он избавит её от мучений после того, как она… Спасла девочку. Это главное. Она закончила все, что ей нужно было закончить. Они оба это понимали. «Повод для её устранения серьёзный, но я не рад этому поручению. Впредь я буду упоминать её как «цель». Я не должен вовлекаться в это эмоционально.» Потому что так было легче. Легче было отключиться от эмоций и просто завершить задание. Но прямо тогда, когда они оказались лицом к лицу, он понял, что с трудом сможет это сделать, если он вообще это с м о ж е т.

***

— Я должен убить тебя. Зачем ты это сделала? — Произносит он, глядя на её тело, лежащее на кафельной плитке в ванной, так удачно завернутое в шторы, которые висели рядом с душевой кабинкой. — У всех есть свои табу… Даже у тебя, 47-й… — Многозначительно произносит Диана, и он берет её за руку, только сейчас осознав, что он сделал. — Диана, я… — Начинает было он, чтобы извиниться, крепко сжимая её руку в своей руке, но она прерывает его: — Нет. Она уже давно простила его. Она уже давно поняла, как она умрет, и эта смерть самая подходящая для неё. Это довольно-таки символично — умереть от рук собственного проклятья. Но она даже не могла представить для себя другой смерти, точно также, как и продолжения своей жизни. — Я не могла оставить её там. — Будто оправдываясь, произносит Диана и с доверием смотрит ему в глаза. И он молча смотрит на неё, но в этом молчании она слышит его понимание и сожаление. И просит лишь об одном: — Она не должна стать такой, как ты… Пообещай мне. И он пообещал.