Проклятие съедобности

Ведьма в ярости осматривала свой домик и бормотала себе под нос. - Негодяй, негодяй… Украл-украл-украл… Ах ты ж негодяй… В домике был почти прежний беспорядок, и только очень опытный глаз мог заметить разницу. Ведьма обладала очень опытным глазом, правда, только одним. Второй был затянут бельмом и уже много лет ничего не видел, но все же старуха с легкостью заметила следы вторжения. Сдвинута лавка, мелкая царапина на полу, неплотно закрытая крышка на котелке… Кто-то влез в избушку, пока она ходила по лесу, и… - Зачем? - взвизгнула старуха, и тут же снова тихо забормотала, - Зачем-зачем? Зачем? Она полезла в свой сундук, и тут же поняла, что опасения были оправданы. - Моя тетрадь! Моя… Ах ты негодяй! - ведьма забегала по тесной комнатке, схватила скалку, грозно замахала ею… Наконец, остановилась. Бормотание стало совершенно неразборчивым, она встала на четвереньки и стала словно бы обнюхивать свой сундук, из которого была совершена кража. - Нет-нет… нет… не… - бомотала она еле слышно и вдруг захихикала. - Ага! - сказала ведьма, - Вот ты и попался дружок! - носом она почти упиралась в пятно слюны с вкраплениями жевательного табака. - Посмотрим-посмотрим, что же тебя вразумит, дружочек, - теперь ведьма говорила весело, осторожно, тряпицей собрала плевок, положила на стол и стала рыться среди своих горшков и трав. - Эх-эх-эх, дружочек, - огорченно сказала ведьма, - Ты же спёр мои тетради, как же я теперь… Ах… Она вынула с самого дна сундука пару листков с полустершимися каракулями. Похоже, вор посчитал, что это просто мусор. - Заклятие съедобности… - по слогам, медленно прочла старуха, замолчала и стала изучать находку. Потом тихонько захихикала. - Ах, дружочек, ах… - забормотала она снова и захлопала в ладоши, - Будешь знать, как воровать у бедных беззащитных старушек! И ведьма начала раздувать огонь под большим котлом… Боб Рыло вошел в таверну. Все вышло, как нельзя лучше, легко и непринужденно. Странно даже, что тот хмырь так трясся. Пришел, вошел, забрал, вышел - никто и не заметил… Осталось только добраться до столицы, отдать бумаги и получить денежки… Легко. Странно даже, что за такую легкую работу обещали так много… Он бросил хозяину пару монет, пообедал, прикинул время… Пожалуй, можно проехать до вечера еще немного, не стоит задерживаться. Ночевать лучше подальше отсюда… На всякий случай. Велел конюху заседлать коня, сел и поехал. Ехал не спеша, все равно до следующей таверны недалеко, к ночи спокойно доберется… Под дневным солнцем снял рубаху, чтобы ветерок приятно овевал плечи, а не спина промокала от пота. И тут заметил, что конь как-то странно дергает головой. Похоже, криворукий конюх как-то криво закрепил узду… - Вот балбес, - вслух подумал Боб, слез и стал поправлять ремни. Конь вел себя странно, нервно дергал головой, грыз удила, словно бы ему что-то мешало во рту. Рыло одной рукой постарался удерживать голову, а второй полез нащупать, что же там мешает. Рука немедленно вся оказалась в слюне, конь словно бы слегка успокоился, и даже попытался ласково лизнуть. Но ничего мешающего Боб не заметил. Когда он вынимал руку, конь слегка сжал челюсти, словно пытаясь укусить, но получил по храпу, и отстал. Боб снял узду и осмотрел её. Всё было в полном порядке. Конь лез мордой под руки, сопел в ухо и иногда пытался лизнуть Бобу щеку. - Чего раздурился? - удивленно произнес Боб, и попытался осмотреть губы коня - может, где повреждено, что он так нервничает? Конь с готовностью подставил пасть. Бобо обеими руками придерживая пасть открытой, стал рассматривать края губ… Там ничего такого не было, только слюна. Он глянул на язык, длинный и гибкий, тоже весь покрытый слюной… И тут на него что-то нашло - он никак не мог оторвать взгляда от этой длинной и полутемной пещеры - конской пасти. Ребристое бледно-розовое нёбо, гибкий, все время шевелящийся язык, плоские и потемневшие зубы… Он завороженно провел пальцами по языку… И тут конь попросту закрыл рот, удерживая обе ладони внутри. Не укусил, просто плотно сжал, и принялся мусолить. Сперва Боб просто удивился и попробовал высвободить руку, но не тут-то было. Конь сжал сильнее, до боли в запястьях, и потянул вверх. - Хей, ты что, одурел? - прикрикнул на коня Боб, но тот не обратил внимания, медленно затягивая руки глубже. Губы, челюсти, язык - Бобу показалось, что всё это как-то ласкает его руки, и он совершенно не боялся. Просто удивился. Такого не могло происходить, но происходило… Горячая, влажная пасть постепенно надвигалась все дальше и дальше, руки уже кажется, должны были уйти в глотку, и тут Боб словно очнулся. Конские губы уже были прямо перед лицом, а он по-прежнему стоял неподвижно. - Отпусти, ты… - Боб не придумал, как обозвать коня, и изо всех сил задергался, пытаясь высвободить руки. Конь крепко, но почти не больно, сжимал челюсти и мотал головой, не уступая ни сантиметра. Когда Боб немного устал и остановился, конь вдруг слегка ослабил хватку, и тут же раскрыв пасть, хапнул Боба за голову. Стало темно, в нос ударил запах травы, смешанный с кислым запахом слюны. Теперь Боб испугался, к тому же он почувствовал, что конь, кажется, становится больше… Больше стали зубы и язык, дальше отодвинулась глотка… Последнему Боб порадовался бы, если бы верхняя губа не лежала по-прежнему на его затылке. Он попробовал дернуться, больно ударился о зубы и замычал. Тут длинный язык высунулся, проскользил по подбородку и дальше и, словно прилипнув к груди, потянул Боба внутрь. Боб почувствовал, что штаны стали слишком свободными и сползают вниз… И тут Боб понял, что не конь становится больше, а он сам уменьшается, и конь попросту вынимает его из одежды. Он снова отчаянно забился, и снова совершенно безрезультатно. - Эй, не дури, что с тобой такое! - заорал Боб, и тут же в рот ему набилась конская слюна с привкусом травы. Он попытался отплеваться, но это было довольно сложно, ведь лицом его вдавило в язык. Он повернул голову. Глаза не открывались нормально, залепленные слюной, он заморгал и разглядел, наконец, движущиеся туда-сюда плоские зубы, поминутно скрывающиеся за языком. Конь сглотнул, и тело человека рывком сдвинулось вперед. Теперь уже живот лежал на языке, ноги болтались снаружи, руки почти целиком ушли в глотку. Штаны свалились и лежали бесформенной грудой у копыт, сам человек стал совсем маленьким - примерно по колено себе-прежнему. Конь помусолил грудь и лицо, не обращая внимания на жалкие попытки человека вырваться. Снова подтянул языком часть тела и сглотнул. Голова Боба въехала в глотку, стало совсем темно. Гулко билось где-то рядом сердце, слышалось чавканье и причмокивание, когда конь продолжал затягивать Боба внутрь. - Проклятая ведьма! - догадался Боб наконец, - Она прокляла меня! И тут язык подхватил его между ног, чтобы в очередной раз втянуть глубже. Боба словно обожгло касание слюнявой плоти к пенису, он охнул, ощущая неожиданное удовольствие. Язык проскользнул вперед и назад по члену, затем еще раз, словно конь удивился, что это выросло там, где только что было почти гладко. Из мыслей Боба тут же пропала ведьма, все его внимание сконцентрировалось на собственном члене, который не спеша изучал конь. Он облизал его, облепив горячей слюной. Потом язык скользнул обратно в пасть, немного втягивая все тело, и член уперся в нижнюю губу. Мягкая и очень большая, губа немного подалась, и член вдавился в плоть, отчего Боб застонал от удовольствия. И тут губа двинулась вниз, скользя по головке, открывая члену путь в пасть, и когда он оказался свободен и закачался, как маятник, Боб кончил, разбрызгивая семя по губе и зубам. Язык тут же снова выскользнул, пробуя новый вкус, и Боб почувствовал себя на седьмом небе. Конь облизал пенис ещё раз, потом ещё, и Боб кончил снова. Похоже, коню понравилось, и он попытался ещё раз добыть “лакомство”. После пятого раза у Боба звенело в ушах, а пенис упорно не желал больше подниматься. Конь разочарованно всхрапнул и втянул, наконец, пах и задницу Боба внутрь. Снаружи оставались только ноги, но у Боба, после “доения” не было сил даже подергать ими. Он смирился, и просто ждал, когда всё это закончится. Конь ел медленно, после каждого глотка подолгу мусоля попавшее в пасть. Боб подумал, что наверное, так кони едят вообще всё… только жуют, а не мусолят. Вспомнил вид зубов, плоских, крупных… Способных легко раздробить кости, и подумал, что хорошо, что проклятие действует так, а не иначе… И тут конь шумно вздохнул, забрал в пасть ступни и закрыл, наконец рот. “Вот и конец мне”, - подумал Боб, чувствуя, как конь не спеша мусолит пальцы ног, облизывает пятки… и, в конце концов, глотает. “Зря ты обидел бедную беззащитную старушку, ох зря!” - раздался прямо в голове Боба чей-то визгливый голос, и… И он проснулся. Позднее утро. Пели птицы, жужжали насекомые… Пахло навозом - совсем рядом была навалена здоровенная куча. Он лежал совсем голый на обочине дороги. Чуть в стороне валялась его одежда и седельная сумка. Коня было видно, он пасся поблизости среди деревьев, и первой мыслью Боба было поймать его, оседлать и поехать дальше… В конце концов, это же был сон, хоть и очень натуральный… “С чего бы это меня так сморило посреди дороги…” - подумал Боб, - “И кто меня раздел…” Волосы слиплись, словно были намочены чем-то, а потом высохли… Боб глянул вслед коню, поспешно надел штаны и решил, что пешком будет спокойнее. К полудню Боб устал, а до деревни было еще здорово далеко. Он шагал и корил себя за то, что не стал ловить коня. “Мало ли, какие сны...” - думал он, - “Теперь из-за ерунды приходится шагать пешком...” Вчерашний сон почти забылся, как это происходит со снами, теперь Боб сам удивлялся, что на него нашло, что он бросил хорошего коня… В конце концов, он же денег стоит! Наконец, Боб высмотрел чуть в стороне от дороги небольшую полянку, и решил отдохнуть и пообедать. С собой у него было немного хлеба и сыра, а ещё фляга с разбавленным вином. Он уселся прямо на траву, вытянул гудящие ноги. - Хоть погодка радует, - сказал он сам себе, и достал припасы. Трава была мягкой, легкий ветерок приятно овевал лицо, Боб отдыхал. Проверил, на месте ли украденное, попробовал разобрать, что же там написано, но читать он умел плохо, а картинки были слишком уж редкими и непонятными. Похоже, старуха шкрябала свои заметки для себя, и иногда рисовала что-то своё… - Кажется, тот хмырь подбил меня спереть колдовские записи ведьмы, - сказал сам себе Боб. - Вот так штука… Она, наверное, здорово разозлилась… Он вздрогнул, вспомнив свой сон - гулкие глотки, слюна, лезущая в глаза… - И все таки, ничего она со мной не сделала! - решительно сказал Боб, - Только и может, что страшилки во сне насылать! - и встал, чтобы собираться. И замер. На другой стороне полянки стоял огромный медведь. Открыл пасть и облизнулся. И не спеша потрусил прямо к Бобу. Тот почувствовал, что ноги онемели. В голове билась одна единственная мысль “Вот-черт-вот-черт-вот-черт...”. Глаза не могли оторваться от приоткрытой пасти, где желтели здоровенные клыки. Когда медведь прошел половину расстояния, Боб очнулся. Лихорадочно огляделся по сторонам и быстро полез на дерево. “Хорошо хоть”, - подумал он, - “я снял сапоги, чтоб ноги отдохнули” - босые ступни не скользили по коре, и он взлетел вверх птичкой. Медведь подошел к дереву, поглядел наверх. Шумно вздохнул. Широко зевнул, на пару секунд приковав взгляд Боба к своему языку, зубам и глотке… И не спеша полез наверх. - Проклятая ведьма! - пробормотал Боб, и заорал на весь лес - Помогите! Спасите! Медведь лез не так быстро, как подгоняемый страхом Боб, но тоже легко и уверенно. Боб полез выше, в надежде, что более тяжелый медведь не осмелится залазить туда, где ветки станут тоньше. Медведь и в самом деле через некоторое время остановился. Сидел прямо под Бобом, смешно шевелил носом, принюхиваясь, облизывался. Боб заорал ещё раз, - На помощь! Спасите! Медведь вздохнул, словно удивляясь глупости человека, и попробовал потянуться к Бобу. Ветки заходили ходуном, и одна нога Боба сорвалась. Он вцепился в ствол и беспорядочно замахал ногой в поисках опоры. Нога утвердилась на чем-то влажном, и Боб сперва немного успокоился… Но тут ногу сжало и потянуло вниз. Боб заорал. Медведь спокойно стиснул челюстями стопу и тянул вниз. Человек начал дрыгать второй ногой, пытаясь попасть медведю в нос. Пару раз ударил, медведь сердито рявкнул, и цапнул, поймав вторую ногу, и упустив первую. Боб начал пытаться бить его свободной ногой. Отбитая левая пятка стиснутая жаркой плотью словно отдыхала, и теперь правая продолжала попытки. Медведь только морщил нос, пытаясь уклоняться. Потом Боб попал неудачно, и отбил пальцы о твердый медвежий череп. - Ах ты ж… - выдохнул он, и на пару секунд замер. Достаточно, чтоб медведь рванулся и подхватил вторую ступню. - Дрянь ты этакая! - заорал Боб, пытаясь выдернуть ноги. Зубы сжались сильнее, острые и крепкие, боль пронзила ноги, перехватило дыхание. Медведь дернул, и Боб не удержался. Теперь он висел вниз головой, удерживаемый только медвежьими челюстями, и раскачивался. Голова закружилась, земля вдали ходила ходуном. Боб пытался ухватиться хоть за что-нибудь, но ветви ускользали. Медведь тем временем начал так же не спеша спускаться. Пару раз он неаккуратно стукнул раскачивающегося человека головой о ствол дерева, от чего Боб на пару секунд потерял сознание. Пришел в себя почти тут же, и пожалел. Медведь нашел толстую ветку, уселся на ней, и принялся не спеша пожирать. Мощные лапы сжали бока, ноги по колени ушли в пасть. Боб заметил, что снова уменьшается - свалилась рубаха, штаны превратились в комок ткани около пасти. Медведь раздраженно рявкнул, и разорвал их когтистой лапой. Боб представил, что сделает медведь с ним самим, если он станет отбиваться слишком успешно, и затих. “В конце концов, после коня я просто проснулся… Может… Может…” - он не решался договорить сам себе, чтоб “не сглазить”, но появилась надежда выжить. Медведь довольно хрюкал, чавкал, причмокивал, и заталкивал его в пасть. Когда он добрался до паха, Боб вспомнил, как конь несколько раз вылизывал член и возбудился… Но медведь лишь разинул пасть пошире, и впихнул ягодицы, член и половину живота одним махом внутрь. Все же трение о шершавое и скользкое нёбо доставило позволило Бобу получить немного удовольствия, но… “Конь был лучше” - подумал он, и следом за этим - “Боги, о чем я думаю?”... Медведь добрался до груди и теперь, опустив взгляд, Боб видел черный кожаный нос, забавно подергивающийся, принюхивающийся к добыче. Видел верхнюю губу, покрытую бурым мехом. Она вздергивалась, обнажая желтоватые зубы, и надвигалась. Спиной Боб чувствовал, как по лопаткам елозит широкий язык. Он чувствовал, что ноги стиснуты узкой трубой пищевода, что ягодицы съехали в глотку, что горячее дыхание обдает его подбородок… - Надеюсь, на этот раз я тоже проснусь, - сказал он, глядя, как верхняя губа в очередной раз поднимается, и накрывает шею. Медведь облизнул его затылок, рыкнул, не понравился вкус волос. Кожа вкуснее. Он фыркнул, облепив лицо своей жертвы слизью, и быстро заглотил голову. Снаружи остались только руки. Перед носом Боба проплыли зубы - мелкие резцы, массивные клыки… Потом розовое нёбо… а потом стало темно. Медведь немного посмаковал торчащие из пасти руки и с чавканьем втянул и их. Облизнулся и улегся… Когда Боб почувствовал, как за его пальцами смыкаются челюсти, он снова услышал “Ох и зря ты обидел бедную беззащитную старушку”... Он хотел было выругаться в ответ, но мощный глоток столкнул его, наконец, свободно падать в желудок, и он с плюхом шлепнулся в кислоту. Дыхание перехватило, все тело обожгло и он потерял сознание… Проснулся ранним утром. Голышом. Рядом с деревом, где устраивал привал, и на которое лазил от медведя. И рядом со здоровенной кучей дерьма… Одежда разбросана недалеко, все цело, только штаны разорваны огромными когтями. Боб торопливо достал из сумки запасные. Вспомнил дорогу. Осмотрел свои вещи. Седельную сумку, которую он нес, как заплечный мешок, распаковал, забрал самое необходимое. Завернул в тряпку, оставшуюся от штанов. - Пойду до города не останавливаясь, - сказал он сам себе, - С дороги не сходить, к животным не приближаться! Дорога оставалась неблизкая, и надо было облегчить свою ношу, насколько это возможно. Боб вспомнил неумолимо надвигающиеся челюсти, вспомнил ощущение жжение всего, когда он на краткий миг оказался в желудке медведя… Вспомнил, что первый раз он проснулся, едва его лишь проглотили, а на второй - успел уехать в желудок… И решил, что лучше избежать следующего раза. Он быстро вышел на дорогу и пошел. “Отдам добычу хмырю и потребую, чтоб он снял проклятие” - решил Боб. Мелькнула мысль, может, вернуться и отдать старухе украденное… но кто её знает, чокнутую ведьму, она скорее всего не отпустит просто так. “Ясно же”, - думал он, - “Что она и хочет, чтоб я вернул ей её бумажки. Потому и не добивает каждый раз! А потом? Зачем ей снимать с меня проклятие?” Так размышляя, он шагал милю за милей. Поздно вечером, усталый и потный, он пришел в город. Спросил, где здесь таверна “Жареный гусь”... Женщина показала рукой, проводила взглядом. Заметила, как бродячая собака подошла и понюхала его руку, и как он отскочил от неё, словно его укусили. А собака всего-то лизнула… “Чокнутый какой-то”, - решила она и забыла о странном мужчине. Боб пришел в таверну. Снял комнату на три дня, заказал пожрать в комнату. Попросил, как придет человек в широкой шляпе и спросит “лесную добычу” - сказать ему. Хозяин равнодушно кивнул, но когда Боб расплатился вперед за все три дня оживился. - Может, молодой человек желает вина? Компанию? - спросил он, и Боб решил, что здесь-то уже не страшно. Город! Кто его здесь может сожрать? В любом случае - крикни и прибегут на помощь… Он кивнул. - Сперва мыться, потом вина, закуски и компанию! - он добавил к монетам еще две, - Есть тут у вас симпатичные компанейские девушки? За окном было совсем темно, но здесь уютно горел свет. Боб почувствовал себя совсем хорошо, когда немного выпил - словно напряжение, что гнало его всю эту дорогу, отпустило. Он налил себе ещё, отхлебнул и стал ждать… Девушка пришла, едва он налил себе второй стаканчик. Одета она была так, что сразу было ясно, что она “компанейская”. Боб заулыбался и галантно встал ей навстречу. Одеваться после мытья он так и не стал - зачем? Он замотался в простыню и расслаблялся... - Сударыня, чертовски рад вас видеть! Девушка жеманно захихикала, и Боб налил второй стакан и подал ей. - Не соблаговолите ли? Девушка с готовностью взяла, улыбнулась и отпила. Села рядышком. Глянула вниз, где простыня проваливалась между ног и невзначай положила руку туда. - Ах, какой вы галантный кавалер, - сказала она, и начала гладить сквозь ткань член Боба. Боб поставил недопитый стакан и обеими руками взялся за тонкую ткань, еле скрывающую грудь. Нащупал соски, провел по ним большими пальцами. Девушка ахнула, и стянула с него простыню. Следующие несколько минут они смеялись, гладили и щипали друг друга, пили вино и снова смеялись. Боб раздел девушку, и удивился - обычно такие красавицы в дорожных тавернах не работают… Впрочем, в полумраке и после трех стаканчиков - все девушки становятся красавицами. Потом она опустилась перед ним на колени и стала облизывать член. Язычком она гладила и ласкала, всасывала и отпускала, сжимала губками и… Боб прикрыл глаза от удовольствия, а она умело обрабатывала клиента… Когда Боб кончил, она ласково слизала всё, и выдохнула. - Как удивительно вкусно… - и снова прильнула губками к паху. Боб плыл на волнах удовольствия, почти не слыша её слов, но через полминуты что-то его встревожило. Он осмотрелся по сторонам, пытаясь понять, что же не так. Вокруг “не так” было все, но никак не удавалось понять, что же конкретно… И тут он глянул на партнершу… Она так увлеклась своим занятием, что не заметила, что Боб немного уменьшился. Теперь его член полностью входил в рот вместе с яичками, а язычок гладил ягодицы. - Стой! - сказал Боб, и девушка нехотя остановилась. - Почему? - спросила она чуть капризно, - Ты такой сладкий, - она хихикнула. Боб задумался. Что делать? Выгнать дуру? Но, черт побери, он уже уменьшился вдвое от исходного размера! Если она обидится, как её выгонять? - Послушай меня, - решился Боб. И рассказал ей всё. Начав, он никак не мог остановиться - одно тянуло за собой другое, и он, сам не заметив, рассказал ей все. Она сперва хихикала и порывалась продолжить, потом стала слушать внимательнее, наконец, сказала. - А если просто отдать ведьме её бумажки? Она ведь отстанет? - Я уже не могу идти до ведьмы! Меня сожрут по дороге! Я сюда-то еле дошел. Девушка задумалась. - Давай подумаем об этом завтра, - предложила она, - Сейчас поздно, тебе, наверное, хочется спать… - Да, - ответил Боб, - да, завтра, наверное, придет уже мой наниматель, и снимет с меня проблему. Ты свободна. Он нашарил в своем кошельке здоровенную монету и отдал девушке. Она улыбнулась и начала одеваться. Боб хотел дождаться, пока она уйдет и закрыть двери, но усталость, вино и недавняя любовь вымотали его… Мари медленно одевалась и прислушивалась, как клиент засыпает. Спешить не хотелось, уходить - тем более… Оплачена ночь, вернуться раньше - значит, нарваться на неприятности… а может, и на сверхурочные. Зачем оно надо? И история, которую клиент рассказал любопытная. Интересная. Сперва она решила, что паренек двинулся. Головой ударился, или выпил лишнего… бывает… Но потом она как-то не сразу сообразила, что он в самом деле меньше стал. Сперва-то она не обратила внимания - смотреть было неудобно. Ну, стал член во рту удобнее помещаться, так, наверное, приловчилась просто… А как он остановил, да она посмотрела - мать-моя, да он и в самом деле на голову ниже стал, чем она… А был-то выше. Словно выстрелив ей в рот семенем, он слегка сдулся… Мари хихикнула и облизнулась. Она первый раз с таким удовольствием делала минет. Просто реально вкусно! И сам член, и яички, и семя… Даже волоски, что попадали в рот не раздражали, а приятно щекотали. Жаль, что клиент решил остановиться… Мари подумала прилечь где-нибудь рядышком и подремать до утра. Идти к папаше… да ну его! Обязательно придумает ей еще работу, либо к другому клиенту пошлет, либо посуду мыть отправит. Вообще, такая жизнь ей не нравилась, но деваться было некуда… Что она умеет? Что она может? Вот была бы она, как та ведьма, что парня этого прокляла… Тогда поостереглись бы её обижать. И папаша бы не бил, и посуду мыть не пришлось бы… И отсасывать бесчисленным клиентам не надо было бы… Мари не любила отсасывать. Кое-как научилась подавлять тошноту и делать ласковое лицо… Но всем мужикам только и надо было. Да и папаша настаивал, чтоб она больше сосала, чем трахалась - так не забеременеешь. Она снова глянула на дремлющего клиента и вспомнила, как вкусно катался его член по язычку… Как приятно было его облизывать, целовать, сосать везде… Даже между ягодицами облизывать - и то было удивительно вкусно, наверное, потому, что он только что помылся. “Хотя, нет… Он же рассказал про проклятие ведьмы” - вспомнила она, - “Так оно, наверное, работает”. Мари смотрела на спящего и непроизвольно облизывалась. “Может, облизнуть его разочек-другой? Спросонья-то он не сразу врубится… Потом, может, прогонит, но как вкусно… Нет, нельзя. Он потом папаше скандал закатит, побьют…” И тут она вдруг подумала, - “Интересно, а если я, например, верну ведьме украденные тетради, она меня научит так же?” И тут же она придумала простой и незатейливый план. Снова скинула с себя тоненькое платьице и пристроилась рядом со спящим. Осторожно убрала одеяло, полюбовалась на лежащего мужчину… Нет, смотреть было особо не на что, но как он “вкусно” лежал! “Надо начать с поцелуев, чтоб не мог говорить”, - мелькнула мысль в голове, и она не стала откладывать. Чуть смущало, что возможно, она так становится убийцей… “Но ведь он говорил, что потом просто просыпается… Ничего страшного с ним не будет!” Боб проснулся от дремы от того, что его целовали, страстно и жарко. - Что… - попытался он спросить, и тут же услышал жаркий шепот. - Я тебя люблю! - и тут же женский рот накрыл его губы, а язычок нахально влез ему прямо в рот. Это было удивительно приятно, и на миг он расслабился, но даже сквозь сонную негу он чувствовал какую-то неправильность. Что-то было не так… Девушка… как же её звали? жарко и жадно целовала, облизывала подбородок и щеки, губы и даже уши, её ручка лежала на члене и ласково гладила там, она игриво покусывала маленькими ровными зубками, и целовала, целовала. Рукой он почти машинально нашел её грудь и сжал её, удивившись, насколько она большая… Кажется… И тут он вспомнил и попытался освободиться. - Эй, - крикнуть не вышло, потому что после поцелуя он запыхался, и надо было перевести дыхание. Получилось лишь громко прошептать - не надо! - Любимый! - ответила девушка и снова накрыла его рот своим. С тревогой Боб заметил, что накрывается при этом не только рот, но и подбородок и нос. Он попытался оттолкнуть девушку, но сил не хватало. Впрочем, она сама немного отодвинулась и обиженно спросила. - В чем дело? Тебе не нравится? - и Боб растерялся. Он же объяснял этой шлюхе… Неужели, она такая дура, что все забыла? - Мур-мур-мур, - сказала шлюха и жарко задышала ему в ухо, слюняво облизнула, намочив язычком волосы аж до затылка. - Прекрати! - потребовал Боб, но из-за удовольствия вышло как-то нерешительно. - Ты же сам не хочешь, чтоб я прекратила, - ответила девушка и прильнула к его губам снова. Чуть-чуть погладила язычком губы и нос, потом открыла ротик… Несмотря на полумрак, видно было очень хорошо. Темно-красные губки разошлись, открывая вид внутрь. Маленький язычок, жемчужные зубки… Потом все это надвинулось, стало темно. Девушка накрыла ртом все лицо целиком, по-кошачьи заурчала прямо в ухо, ласково облизала щеки и лоб. Язык нашел его губы и попытался влезть между… Боб даже на миг подумал, не укусить ли её, чтоб вразумилась, но… Если она в ответ укусит? Верхние зубки твердо лежали на левом виске, а нижние упирались в правую скулу… Этак, если она вдруг даже непроизвольно укусит… К тому же… Ему все это доставляло удовольствие. Опасливое, конечно, странное такое, но все таки. Сопротивляться не хотелось… Она так мягко, так ласково лижет, так жарко и сексуально дышит прямо в ухо… Так ласково гладит ручкой член, жаль только, что после вчерашней усталости он почти не встает, даже неловко перед девушкой… Ротик снова отпрянул, и Боб собрал всю свою решимость. Он оттолкнул девушку и сказал твердо и сердито. - Хватит! Не… И девушка захихикала. Оттолкнуть её не вышло - она была сейчас очень большой. Боб с удивлением и страхом понял, что его ноги упираются ей в грудь, а член она теребит пальчиками, а не ладонью, при этом не опуская руку. - Ну, не злись, сладенький, - сказала она, и собралась снова “целоваться”. И тут, глядя в открытый рот шлюхи, глядя на слюни, что текли по языку, на розовую внутренность щек, на белоснежные зубки… на весь жадно раскрытый рот, он понял, что эта шлюха отлично понимает, что происходит. И наслаждается этим. Язычок дернулся, на миг открылась черная глотка - девушка сглотнула излишек слюны и Боб попытался закричать, но успел лишь охнуть, когда рот накрыл его голову. Теперь губки лежали на шее, язычок ласково елозил по лицу, в уши ударило тихое довольное урчание. Кажется, девушка пыталась с набитым ртом сказать что-то вроде “мур-мур-мур”. Теперь Боб перепугался по-настоящему. Изо всех сил дернулся, захрипел - губки, удерживая, плотнее сжали шею, от удушья потемнело в глазах. Шлюха поднялась, кажется, села. Руками она с легкостью удерживала его руки прижатыми к телу. Боб попытался пинаться, но удары попадали во что-то мягкое и упругое… В сиськи, догадался Боб. Конечно, если бы он мог ударить сильно, может быть, ей и стало бы больно, но… Боб был маленьким, и продолжал уменьшаться. Язычок девушки заскользил по телу снаружи, обливая слюной, обдавая жаром. Она не пыталась заталкивать его в рот, она просто вылизывала его, а он уменьшался все больше. Как леденец… И все больше уходил в ротик. Просто из-за того, что уменьшался. Он понял, что девушка больше не держит его руками, что он уже до локтей во рту. Зато стало свободнее, можно было даже упереться руками в язычок приподнять голову… - Не надо… - умоляюще выдохнул Боб, глядя прямо в рот, на шевелящуюся розовую плоть, на зубки, большие и блестящие от влаги, на лужицы слюны на языке… на глотку, которая то приоткрывалась, то снова пропадала, когда язычок елозил туда-сюда, сглатывая излишки слюны, снова лаская тело жертвы… К его удивлению, ротик открылся и девушка аккуратно, пальчиками, достала его. Сейчас он весь целиком был в длину меньше её ладони, она легко удерживала его сжав двумя пальцами под ребра. - Сладенький мой! - сказала она, - Не бойся. Ты же сам говорил, что, мол, просто просыпаешься потом. - Зачем тебе это? - спросил Боб, и сам удивился, насколько тихо и пискляво, насколько жалко он говорил. - Я верну ведьме то, что ты спер, а она меня научит! - ответила девушка, - Я знаю, меня тут все считают дурой, которая только и годится, чтобы сосать! Ну, вот я и сосу. Тебе нравится? Боб начал придумывать, чтобы такое сказать громадной проститутке, которая собралась его сожрать. Она тем временем снова улыбнулась, озорно и чуть виновато, и добавила, - К тому же, ты очень вкусный. И облизнулась. Взгляд Боба словно прилип к её рту, казалось, время замедлилось, и он во всех подробностях рассматривал, как накрашенные красные губки разошлись, влажно блеснули белые зубки, между них выскользнул розовый язычок, потянулся вперед, коснулся верхней губы, заскользил по ней слева направо, и затем снова ушел в темноту между зубами. Губы сомкнулись и наваждение кончилось. Боб собрался с мыслями и заговорил, вкладывая всё убеждение, что смог собрать. - Послушай. Давай поделим мой гонорар пополам. Ведьма неизвестно, как отреагирует - вдруг она не захочет тебя учить? А денег там прилично! Тебе хватит, чтобы уйти отсюда и начать новую жизнь. Или мы можем стать партнерами! Признаюсь, я веду не слишком честную жизнь, и мне пригодилась бы в партнерах красивая девушка. Причем, в моем деле не надо будет никого развлекать - только немного отвлечь! Ты сама удивишься, насколько это просто и… Девушка то ли от внимания, то ли от удивление приоткрыла ротик, и Боб сбился с мысли. Взгляд снова оказался прикован к этой темноте, к влажной пещере. Рот приоткрылся совсем немного, было видно только чуть-чуть - нижние зубки и там, глубже, скрытый в тени, язычок. Девушка заметила, что он замолчал и заговорила. - Сладенький мой, ты забыл сказать о простой вещи - зачем я-то буду тебе в той прекрасной жизни, если я тебя отпущу? Что помешает тебе кулаком сломать мне нос, например. Или выбить зубы? Так что, извини, я буду придерживаться первоначального плана. Но из извинения могу доставить тебе капельку удовольствия. Боб не очень понимал, о чем она говорит, завороженный, он следил, как открываются и закрываются губы, как блестят зубки, как скользит туда-сюда язычок… Но когда ротик раскрылся шире и надвинулся, он все же запищал в страхе. Целиком он в рот все еще не помещался, и ноги остались снаружи. Зато член оказался прямо на губе, и тут же поднялся, несмотря на усталость. Губкой и язычком, она принялась ласкать и гладить все тело, и член в особенности. Глаза снова оказались залеплены слюной, к тому же, он то и дело макался лицом в лужи, пару раз как раз тогда, когда язычок особенно чувствительно касался члена. Он ахал, вдыхал слюну, закашливался, промаргивался, смотрел, как девушка сглатывает излишек жидкости и снова ахал от невероятного удовольствия. Потом он понял, что стало совсем темно, рот закрылся. Он стал таким маленьким, что вошел в ротик целиком, причем, оставалось еще куча места. Кажется, он стал размером с ноготь, не больше… Он попробовал осмотреться - повернулся в ту сторону, где был выход. Увидел узкую щель между губами, стену зубов, закрывающий проход язык… - Отпусти! - пропищал он, - Забирай все, только отпусти! Всё вокруг заходило ходуном, язык закачался, прижал тело Боба к нёбу. Из глотки ударило ветром, несущим звук - девушка ответила. - А я и забираю все, разве не так? И после этого она сглотнула. Мари прислушалась к своим ощущениям. Эйфория проходила, на смену приходило понимание, что она только что сожрала живьем человека… Она прислушалась. Нет, кажется, тихо, никто не кричит изнутри… Она торопливо налила себе полный стакан вина, выпила и пошла собираться в дорогу. Боб покатился в полную темноту, по жаркой узкой трубе… И в конце концов плюхнулся в горячую жижу. От кислого запаха перехватило дыхание, все тело обожгла боль, которая никак не кончалась. Боб застонал, сил сделать что-то еще не было. Между ног было как-то особенно больно, и он рукой попробовал нащупать, что же там такое… и с ужасом понял, что его члена больше нет, он растворился… Что вся кожа горит, как в огне, а кое-где уже и кожи-то нет. - Нет-нет-нет… - прошептал он бессильно, с каждой минутой ожидая, что вот сейчас он потеряет сознание и потом проснется… Пусть даже мордой в кучке женского говна, но проснется! - Зря ты обидел беззащитную старушку! - услышал он вредный скрипучий голосок, и тут на него сверху полилось вино… К вечеру третьего дня Мари добралась, наконец, до хижины в лесу. Пришлось бы шагать и дольше, но удачно по дороге она нашла брошенного коня, вполне дружелюбного и спокойного, и дальше дорога стала намного легче. Она спешилась, охнула от боли в спине и бедрах - с непривычки все ныло, постояла. Решилась, подошла ко входу, тихонько постучала. Дверь от толчка приоткрылась с негромким скрипом, изнутри послышался голос. - Входи, входи, доченька, не бойся. Мари вошла. Постояла, привыкая к полумраку, положила на стол мятые тетради. - Вот… - сперва она собиралась торговаться, но сейчас решила, что не стоит. Если старуха может такое сотворить, то лучше с ней договариваться, а не торговаться. Кто её знает, ведьму, что она может? - Молодец, доченька, - ведьма быстро скрюченными пальцами схватила тетради, перебрала их, вглядываясь в них пустым бельмастым глазом. При этом живой подслеповато моргал, глядя куда-то мимо Мари. Ведьма отодвинула тетради. - Знаю, доченька, все знаю, - забормотала она. Мари приходилось вслушиваться, чтоб разобрать слова, - И что скажешь? Тебе ведь понравилось, да? Я знаю, знаю, понравилось. Мари покраснела и промолчала. Ведьма захихикала. - И правильно, и хорошо, что понравилось. Нам, девочкам, - ведьма снова хихикнула, - надо любить такое, чтоб неповадно было обижать беззащитных девочек… Мари набралась смелости попросить, - Я хотела… - Знаю, знаю, доченька, - перебила ведьма, - Только сперва есть еще одно дельце, маленькое и миленькое… А потом-то да, как вернешься, так и научишься, да-да-да. - Что я должна сделать? И вот Мари вернулась обратно в город. Обратная дорога была еще легче, она привыкла ехать верхом и ноги и спина перестали ныть. Ну, и мазь помогла, конечно. Ведьма снабдила её советами и мазями, лепешками и… Теперь, когда она въехала в город, маленький пузырек словно стал холоднее - постоянно напоминал о себе. Дорогой она уже решила, как и что она станет делать - бедняга-вор, которого она проглотила, рассказал достаточно… Осталось лишь решить еще одно дело. Или два… Она взвесила флакончик. “Три капли” - так сказала ведьма. А тут полный флакон… Она вспомнила, как незадачливый воришка смешно пищал, как он охал от удовольствия… Ему нравилось, ему точно нравилось! Он боялся, все так… но ему нравилось. Придется встретиться с папашей, ведь встреча с “клиентом” назначена в его таверне. Папаша… Старый пьяница, подкладывал дочку под гостей заведения, да и сам не прочь был потискать её, а если отказывать слишком активно, пребольно бил. Мать она не помнила, возможно, папаша сжил её со свету, а может, она сама сбежала… Готовка, уборка, обслуживание гостей днем в зале, а вечером и ночью - в номерах - все это было её обязанностью… Папаша будет в ярости, ведь она сбежала почти на неделю, и ему пришлось убирать самому. И надо будет как-то с ним договариваться… Она снова оценила флакон. “Клиент и папаша… Или лучше наоборот?” - подумала она, - “Не стоило обижать беззащитных девочек…” Она хихикнула, и повернула к таверне, где когда-то - неделю назад! - работала… Папаша при виде неё выпучил глаза и покраснел. Мари неплохо знала старого пьяницу, и догадывалась, что он хочет ругаться и не хочет скандалить при клиентах… Тем более, что возможно, кто-то из клиентов захотел бы потом переспать с нею. Она радостно улыбнулась, и сказала. - Папочка, мой дорогой папочка, я так по тебе соскучилась! Того так перекосило от удивления и возмущения, что Мари даже подумала, не хватит ли его кондрашка прямо тут… Но ничего, крепкий уродец, крепкий… Выдержал, хотя и покраснел, и голос хриплый от сдерживаемого гнева. - Марка, иди-ка сюда! И Мари пошла, на ходу окидывая взглядом зал таверны. Посетителей немного, но кажется, “клиент” тут. Сидит в углу, цедит пиво, ни на кого не смотрит… Лучше бы все-таки уточнить, но похож… Вслед за папашей она вошла в кладовку. Он повернулся, явно собираясь разразиться бранью - он всегда сперва бранился хриплым полушепотом, потом бил… Мари обворожительно улыбнулась и протянула папаше уже открытую флягу. Он машинально схватил, отхлебнул. Прикрыл глаза, посмаковал… Отпил еще. Неудивительно, Мари купила это пойло за бешеные деньги, к счастью, в вещах того воришки нашлось немного денег… - Ты где такое украла? - спросил почти нормальным голосом. - А вот куда на работу ходила, там взяла, - ответила она спокойно, думая при этом, как быстро подействует та капля, что она добавила в пойло… или оно уже действует? - А ты у меня молодец… - папаша приложился к горлышку фляги еще раз и отставил уже пустую. Уже выхлестал. - Не даром я тебя воспитывал, не даром… Куда подевалась-то? - Ой, ну папа, что ты спрашиваешь и спрашиваешь, я устала… - она говорила, улыбалась, и следила за ростом отца. Кажется, все еще не работало… “Что делать, если капнула мало?” - обеспокоенно подумала Мари, - “Вдруг надо весь пузырек на одного человека? Но ведьма говорила - пару капель”... Скрывая тревогу, она продолжала улыбаться и тут заметила, что папаша как-то внимательно следит за её губами. Для пробы она медленно облизнула губу, и увидела, что он внимательно рассмотрел каждое движение. “Действует!” - обрадовалась она. - Дай-ка, дочка, я тебя расцелую! - сказал папаша, и полез обниматься. Мари, которая обычно старалась не давать пьянице повода себя потискать - противно все же, на этот раз с готовностью пошла навстречу. Дальше было совсем просто. Слюнявые поцелуи, хриплый шепот, предложение пойти в комнату… Папаша, кажется, совсем потерял голову - то ли от зелья, то ли просто не имел привычки пользоваться ею, и понял, что что-то идет неправильно только когда оказался уже сидящим на её ладошке. Да и то - это она привела его в чувство, оторвав от своих губ и звучно клацнув зубами прямо перед его лицом. Папаша Крив никак не мог понять, что произошло. Только что все было так славно - дочурка, прелестница и умница, решила наконец приласкать папашу, а тут… Её зубки звонко клацнули прямо перед лицом, в лицо брызнула слюна… Впрочем, он и так почти весь оказался в слюне - кажется, Мари облизала его с головы до ног… и… - Что?... Увидеть лицо дочери было сложно - прямо перед ним были губы, зубы… и он не мог оторвать взгляда от них. Рот дочери приоткрылся, внутри задвигался розовый язычок, в лицо ударило ароматное дыхание - она заговорила. - Смешному фокусу меня научили, правда, папа? Папаша Крив попытался что-нибудь сказать, но никак не мог придумать что. Происходящего просто не могло быть! Тем временем Мари медленно открыла рот, провела язычком по губам, поднесла Крива прямо ко рту, дохнула, словно обогревая… Он онемел, ослаб и бессильно смотрел, как надвигается огромная пещера рта, как шевелится в темной глубине язык… Правда, одновременно со страхом, он словно снова почувствовал, как этот язычок гладит все тело, жаркий и влажный, как губки ласково касаются члена и лица… и груди, и рук, и ног… “А сейчас она может коснуться всего этого одновременно… и не только губами”, мрачно подумал он, и произнес, обращаясь к этой огромной розовой, странно притягательной, пещере: - Доченька, ты же не… - Моя дочерняя любовь к тебе глубока… Как моя глотка! Ты же мне сам говорил, что правильно сосать надо с глубокой глоткой. Хочешь оценить, насколько? Ветер слов овевал лицо, глаза следили за движением губ, зубов, языка, глотки… Он с трудом подавлял желание протянуть руку и коснуться языка… И тут до Крива дошел смысл слов. Одновременно захотелось орать от страха и… И нырнуть туда, в темноту, в жаркую и мокрую трубу… Он боролся со своим безумием и молчал, пока дочка не закрыла ротик. И тогда он заплакал. - За что… за что ты так… - Папаша, - Мари немного отодвинула его ото рта, чтоб он мог сосредоточиться на её словах, - Папа, успокойся. Скажи просто - человек, который спрашивал про “лесную добычу” - это тот тип в углу? Крив не сразу понял. А когда понял, о чем она спрашивает, очень обрадовался. Он ответит, она уйдет и все станет по-прежнему… - Да, он пришел еще три дня назад, спросил и живет здесь, кого-то ждет. - Ну, - ответила Мари, - Значит, он дождался. И засунула отца в рот. Тот хотел было крикнуть, возмутиться, а может, и умолять, но ей было безразлично. Сейчас даже месть не сильно беспокоила её - папаша оказался таким жалким, таким глупым… И таким вкусным. Просто маленький сладкий кусочек. Она не спеша мусолила шевелящийся комок, чувствовала, как он уменьшается дальше, как он пару раз кончил - удивительно, не смотря на размер, привкус сразу менялся. Наконец, проглотила. Прислушалась. Изнутри ничего не доносилось… и тут Мари почувствовала, как её отпускает напряжение. Она была свободна! - Старый похотливый козел! - прошептала она. Затем окинула взглядом кладовку, минуту подумала, и пошла на кухню. Валентерт фон Гинзи, так его звали, но здесь он пользовался именем Валь. Не стоит в таких местах щеголять дворянским званием… И вообще, лучше, чтоб про него меньше знали. Уж он-то, чародей, знал, что ведьмы мстительны и коварны, и чем меньше будет следов, ведущих в замок Гинзи, тем лучше. К сожалению, воришка запаздывал… Возможно, переоценил свои силы? Он собирался пару дней наблюдать, потом два дня ехать… По всем расчетам давно должен быть здесь… Может, ведьма оказалась не по зубам ушлому парню? И тут к столику подошла красотка-разносчица, поставила кружку пива и шепнула, - В счет лесной добычи, сударь. И вышла из зала, но не на кухню, а по лестнице на второй этаж, туда, где располагались личные комнаты постояльцев… “Лесная добыча” - условный знак. Наконец-то! Валь не спеша выпил. Нельзя спешить - народу сейчас почти нету, наверняка кто-нибудь запомнит, если он бросится прямо вслед за разносчицей… Да и пиво оказалось очень неплохое, он и не думал, что в этой дыре подают такое. Бросил на стол пару монет, не спеша пошел к лестнице. Все в порядке, он просто возвращается в свою комнату. Девушка ждала наверху. Улыбнулась. - Мой друг попросил меня поговорить с вами о вашем деле, - сказала она тихо. Валь заметил, что сама она очень красива, а когда говорит, то рот движется просто очаровательно. “Может, добавить капельку премии...” - подумал он, и сказал, - Давайте пойдем в мой номер и все обсудим спокойно. И тут же обругал самого себя - девушка в номер, вдруг она решит… не то, чтобы он был сильно против, но… неловко как-то. Но девушка, снова очаровательно улыбнувшись, пошла вперед. Валь отметил, что губки девушка почти не красит, а зубки просто удивительно ровные и блестящие… Очень красиво, очень. Он поймал себя на том, что хочет поцеловать её… И возможно, если он будет достаточно любезен, то… Они зашли, и Валь старательно запер дверь. Девушка спокойно ждала. Он обернулся и пригласил её садиться. - Добыча при тебе? - спросил он, и девушка кивнула, показала на небольшую сумку. - Давай поговорим про оплату, - сказала она и медленно облизнулась. Валь с удовольствием смотрел, как она проводит язычком по губам, подождал, пока розовый язычок скроется за белыми зубками и достал кошелек. Развязал. Отсчитал условленные пять золотых, при этом поглядывая на реакцию девушки. Не ошибся. Золота она явно не видела в таком количестве… Она ещё дважды облизнулась, пока он считал, и… была-не была! - Валь положил рядом еще три монеты, и сказал, - Это вам с вашим другом, а это, - он указал на три отдельные монеты, - Ради вашего прекрасного рта! Он хотел сказать “глаз”. Конечно, он не мог сказать такую нелепость, но, кажется, девушка не заметила. - Ооо, - очаровательный ротик округлился, губки вытянулись вперед, зубки почти не были видны, в глубине, в тени язычок выгнулся… Девушка цокнула язычком. - Вы очень любезны, сударь, - ответила она, - Могу ли я как-то ответить на вашу любезность? С этими словами она придвинулась к нему ближе, табурет шкрябнул по полу, но Валь не обратил внимания на это. Он взял её обеими руками за голову, притянул к себе и поцеловал прямо в губы. Дальше было невероятно! Она не просто ответила на поцелуй, она… Валь понял, что происходит что-то не то, лишь когда оказалось, что его собственные чары чем-то полностью заблокированы. Он вообще-то хотел всего лишь задуть чарами свечу, но… Девушка в это время усердно и со вкусом сосала его член - просто потрясающе, неудивительно, что он все забыл. Валентерт фон Гинзи сконцентрировался. Он не стал отрываться от девушки, он умел концентрироваться совершенно не обращая внимания на потребности тела. Магия заблокирована, но чем? Кто? И что происходит? Мари заметила, что “клиент” отвлекся и как-то напрягся. Член уже лежал во рту очень удобно, но всё же мужчина был ещё очень велик - если дойдет до сопротивления, она не справится. Она поспешно оценила ситуацию - они оба были уже голые, он лежит на кровати, она сидит рядом и сосет… Огреть его по башке, пока не очухался? Не выйдет, едва она отпустит член, чары ослабнут, а он все-таки маг. Не маг не стал бы посылать за ведьмиными записями, не магам они ни к чему. Она открыла ротик пошире, и заправила туда всё - и член, и яички. Язычком потянулась и защекотала дальше, к заднице… Чуть прижала, приотпустила, снова сжала, провела и… Маг кончил прямо в глотку, она испугалась, что закашляется, но заклятие хранило от таких неприятностей. Было лишь очень вкусно. Валь успел понять, что блокировка чар как-то связано с напитком, что он выпил… Он был почти уверен, что сделала это та самая ведьма, и начал уже мысленно нащупывать слабое место в блокировке, и тут он кончил. Оргазм сотряс его всего, девушка с удивительным мастерством выкачивала из него сперму, а она все не кончалась. На миг мелькнуло какое-то беспокойство, но он отложил его на потом - сейчас было слишком хорошо. Мари поняла, что парень увлекся, и заторопилась. Она сглатывала семя, пила его чувствовала, как с каждым выбросом “клиент” уменьшается, но до безопасного размера было еще очень далеко. Она подождала, пока оргазмы прекратятся, и выпустила член. Надо было действовать осторожно. - Ого, какой ты! - Мари точно знала - хочешь парню вырубить мозги - восторгайся его отростком, - Невероятно! - воскликнула она и скорее перебралась к его лицу, чтоб он не успел заметить, насколько он стал меньше. Почти вдвое… “В самом деле, невероятно” - подумала она и хихикнула. Валь немного перевел дух, и тут прекрасная девушка оказалась прямо перед его лицом. Она улыбалась, она шумно дышала, она блестела глазками… а он… “Ничего от поцелуя не будет,” - подумал Валь, - “Подождет моя магия, никуда не денется!” И тут она влезла своим язычком в его рот, и стало не до того. Её дыхание, её слюна, её губы - всё это настолько сладко, настолько приятно каждое касание, что он забыл о любых угрозах. Он наслаждался. Валь всё ещё наслаждался, когда заметил, что губы не елозят от щеки к щеке, они просто охватили всё лицо, а ласкает его только язычок. Он попытался открыть глаза, и проморгаться, они слиплись от слюны, но то, что он смог разглядеть воскресило тревогу. Рот девушки практически наделся на лицо, перед глазами шевелилась розовая плоть, слюна залепляла глаза и нос. Во внезапном озарении он понял все! Ведьма поймала глупого воришку, и послала эту шлюху, чтоб убрать и его! И он уже попался в ловушку… Но нет! Фон Гинзи не сдаются! Валь собрал все силы, и рванулся наружу. Девушка явно не ожидала такого резкого рывка, и голова со звонким “чпок” вырвалась на свободу. “Проклятие!” - подумал Валь, сравнив размеры, - “Все зашло слишком далеко!” Он едва дотягивал до коленей девушки, зато от неожиданности она его почти выпустила, и он рванулся еще раз. Свобода! Он молча, сберегая дыхание, бросился к двери, и тут девушка прыгнула следом и ухватила его за ногу. Валь свалился, почти не заметив удара, попытался ударить девку второй ногой. Та, не обращая внимания на дрыгания, затолкала ногу в рот. Левая ступня тут же погрузилась в расслабляющий кайф, в мягкую и ласковую негу… Захотелось влезть туда же целиком, насладиться касанием и…. Валентерт снова отбросил наваждение и дернулся. Не тут-то было. Теперь девушка была готова, и держала крепко. Потянула к себе, подняла. Встала. Валь беспомощно болтался, свисая из её рта. Перед лицом качался туда сюда животик, так мило гладкий, так женственно пухленький, что ему захотелось прильнуть и погладить… Он не удержался, и погладил по коже рукой… А девушка тем временем подхватила вторую ногу, и тоже засунула её в рот. - Назначь любую цену! - Валь решил, что настало время переговоров. Девушка явно из простонародья, должна купиться недорого… - Му-ху, - ответила девушка с набитым ртом, и втянула ноги до самых коленей. Валь отметил, что при этом сам он уменьшился, и теперь перед лицом были сиськи. Очень красивые сиськи ,в других условиях он бы только радовался ткнуться лицом в такие, но… Хотя, он и так ткнулся лицом - девушка положила ладонь на затылок и прижала его голову к своей груди. “Опасается, что я буду кричать…” - понял Валь, наслаждаясь мягкостью кожи, и лаской язычка и губ на… “Уже на бедрах?” - понял Валь, пока скользил по сиськам вверх. Он ещё уменьшился, и теперь сиськи торчали где-то внизу, а перед лицом было горло. - Я очень богат, девушка, ты упускаешь очень хороший шанс! - воскликнул Валь, и ему показалось, что девушка приостановилась. - Та жалкая мелочь, что я тебе показывал - ерунда, я… - Валь старался говорить как можно убедительнее, что было непросто, учитывая, что он видел только шею девушки… И тут она еще немного втянула его, и подхватила язычком член. Ему и до этого приходилось постоянно бороться с вожделением, с желанием не сопротивляться и смириться, погрузиться с головой в ласковую темноту… А когда член оказался во власти язычка и губок, он потерял концентрацию. Валь стонал, Валь слабо трепыхался, Валь выгибался - вовсе не с целью вырваться из жадного рта, просто от невыносимого наслаждения. И когда губки сомкнулись перед его лицом, он лишь тихо вздохнул, смирившись с судьбой. Ротик приоткрылся, дразня Валя картиной свободы - комната, освещенная вечерним солнцем, смятая постель, окно, за которым солнце, свобода… и вокруг всего этого, рамкой - темные изнутри, влажно блестящие зубы, чуть выгнутый ковер языка, алые губы… Валь в последний раз собрал свою волю и бросился наружу, но язычок выгнулся и он откатился назад. Ротик закрылся, и Валь почти обрадовался, что можно больше не сопротивляться наслаждению. Всё кончилось. Он признал поражение и отдался на волю ласкающей его девушки. Напряжение битвы отпустило Валя, руки и ноги расслабились, он мягко перекатывался на волнах язычка… Рот иногда приоткрывался, и между зубками проникал свет, ярким блеском освещая розовое и белое, слюну и мелкие пупырышки на языке, гладкую поверхность щёк и чуть ребристое нёбо… И когда он скатился в глотку, то почти не заметил этого в наслаждении каждым касанием… Мари проглотила “клиента”. “Какие они все-таки все… ” - подумала она, - “Я богат! Я откуплюсь!” - она хихикнула, - “Может, девочка просто хочет кушать...” Посмотрела на флакончик. Там оставалось совсем немного, на одну порцию. Подумала, кого ведьма могла иметь ввиду… Вспомнила “жениха”, Мика, который трахал всех, до кого мог дотянуться, называл её “моя шлюшка” и бил… “Вырастет - станет такой же, как папаша” - подумала она, - “Если вырастет…” Она снова глянула на флакончик. Подумала. Потом аккуратно засунула его обратно в сумку и пошла собираться в обратный путь. Что-то очень смущало её. Что-то было слишком просто и неправильно, и из почти звериной осторожности, она не стала делать следующий шаг. Ещё через полтора дня она снова подходила к лесной хижине. Погода немного испортилась, похоже, скоро будет дождь, и в лесу стало сумрачно. Ведьма сидела на пороге, перебирала какие-то травы. - Ах-ах, доченька, - обрадовалась она при виде Мари, - Вернулась к бабушке, вернулась к старушке! - Ага, устала - жуть! - Мари заулыбалась и замахала руками, показывая, как устала. - Не похудела дорогой-то? Хорошо кушала? - спросила ведьма и захихикала. Мари вспомнила, как верещал папаша, как сладострастно стонал клиент, и кивнула. - Сейчас я тебя чаем-то угощу, доченька, от чаю силы прибывают, - засуетилась ведьма, и Мари насторожилась. Она сама совсем недавно всех любила угощать… и угощаться. Но, может бывает и просто чай?... Ведьма вынесла большую закопченную кружку, над ней клубился пар, запахло незнакомыми травами. Мари подумала ещё, пожала плечами и взяла кружку. Понюхала, с сомнением посмотрела на ведьму. Та, казалось, ничего не замечала, вернулась к своим травам, бормотала под нос что-то вроде “Стебель к стеблю, лист к корням, всё твоё отдайся нам” Она понюхала ещё… Пить было страшно. Где-то в лесу ухнул филин, хотя было ещё рано. Осторожно вылила из кружки на землю, проследила, как впитывается дымящаяся влага. Подняла глаза на ведьму, и увидела, что та смотрит на неё. - Умная и осторожная девочка, молодец, - сказала ведьма совершенно нормальным голосом, без бормотаний, без шамканья, - Только ты же уже вдохнула зелье! Мари начала вставать и пошатнулась. И увидела, как волосы ведьмы из седых и редких становятся черными и густыми. Как разглаживаются морщины, как выпрямляется горб на спине… И в то же время она поняла, что её руки и ноги слабеют, что кружится голова, что она дряхлеет… - Что ты сделала? - выкрикнула она, и поразилась, насколько слабым стал её голос. Голос старухи. - Ты же умненькая девочка, сама догадаешься, - ответила ведьма, и словно забыла о ней. Вернулась в хижину, вышла с маленькой запыленной бутылкой. налила себе маленький стаканчик. Обернулась к Мари, пояснила: - У меня традиция. Каждый раз, когда я омолаживаюсь, я выпиваю вино, которое ставила перед прошлым разом. Этой бутылочке - семьдесят лет, сейчас такого не делают. - Ты… ты же обещала, - прошамкала Мари. - Не болтай ерунды, - ответила ведьма, - Я обещала тебе показать свои чары, и вот ты их видишь! Мари лихорадочно думала, что же можно сделать, пока она еще не совсем древняя развалина. Внешне она, кажется, еще вполне ничего, но чувство слабости во всем теле просто убивало… Она попыталась привстать, охнула, свалилась на землю и вонючая старушечья моча потекла по юбке и по земле. - Фу-фу-фу, девочка! - засмеялась ведьма издевательски, - Веди себя прилично! - Хоть тряпку дай, подтереться, - простонала Мари, и ведьма засмеялась громче. Потом поставила стаканчик и легкой молодой походкой пошла в хижину. Она была уже совсем молодая красавица, черноволосая, большеглазая, длинноногая. Мари быстро встала, вылила остаток из пузырька в стакан ведьмы и скорее упала обратно. Голова кружилась и руки дрожали, но все же не настолько ужасно, как она изображала… Ведьма вернулась, кинула ей тряпку. - Вытрись и сядь ровнее. У меня праздник, а ты единственная гостья, - сказала ведьма и принялась пить, - Славное винцо, жаль, что тебе не попробовать. - Сука, - тихо сказала Мари, чтобы что-то сказать. Она ждала, но боялась показать. Ведьма снова засмеялась, показывая молодые белые зубки. Ведьма допила, подумала. Посмотрела на свою жертву. Подошла ближе. - Ты что это, уже подыхаешь, что ли? Мари хрипло вздохнула, но почти не шевельнулась. - Быстро ты, видать, в самом деле, устала. Дай-ка я гляну, зубы-то уже повываливались? - и Мари подумала, что кажется, заклятие действует - прежде тоже все начиналось с неожиданного интереса к её рту… Ведьма бесцеремонно повернула голову Мари, заглянула… Зубы еще не вывалились, выглядело все не так и плохо - все же ничего не происходит мгновенно. Рот был даже по-своему красив… Ведьма смотрела и думала о том, как многих обманула, как много было обещаний… И какие все вокруг дураки, что верят, верят, верят женской красоте, губкам-ножкам-сиськам, большим глазкам, жемчужным зубкам… Мари тем временем осторожно, чтоб не отвлечь ведьму от её дум, взяла в рот её пальчик и принялась облизывать. Вкус был ещё лучше, чем у воришки, чем у папаши и даже чародея… Потрясающий вкус. К тому же… Ей показалось, что с облизыванием к ней возвращаются силы - пока ничтожно мало, но… Ведьма вспоминала прошлые жертвы… Обычно глупенькие девчонки просто приходили за наукой, только нынче пришлось сперва гонять будущую жертву по делам. Зато теперь - концы в землю. Совсем скоро глупышка сдохнет от дряхлости, а она… О, она поедет в столицу, а может, и дальше. Впереди - лет тридцать беззаботного веселья, потом… Ведьма заметила, что её левая ладонь почти целиком во рту Мари. Да и бодрой молодости капельку убавилось. - Мерзкая девчонка, ты что, не стала мстить своим? Сэкономила зелье? Мари заспешила. Она снова стала сильной, да и не так уж она ослабла, как хотела казаться, и она крепко схватила вторую руку ведьмы, челюстями сжала кисть и приготовилась отбиваться. Ведьма тут же пребольно въехала ей локтем в живот и коленом между ног. “Хорошо, что я не мужчина” - подумала Мари, и попыталась челюстями и языком протолкнуть кисть руки глубже. Больше всего она боялась, что её стошнит, ведь она еще ни разу не глотала настолько больших предметов, к тому же ведьма дергала пальцами, то ли пытаясь поцарапать ногтями язык, то ли ещё что… Но ничего, кажется, магия действовала и тут тоже. От дергания пальцев становилось только вкуснее, несмотря на страх поражения, Мари наслаждалась. - Глупая сучка! - зашипела ведьма яростно, брызгая слюной, - Неужели ты думаешь… “Конечно” - подумала Мари, - “Раз ты ругаешься, значит, сама не уверена! К тому же, другого выхода у меня нет. Если я тебя выпущу, ты меня убьешь” Она сжала зубками запястье ведьмы. Та прервала ругань и охнула, и тут же снова ударила коленом. Мари обеими руками взялась за свободную руку и потащила её в рот. Ведьма попыталась царапнуть по лицу ногтями, но силы не хватило. Вторая ладонь втиснулась рядом с первой, Мари заработала язычком, лаская и вылизывая. Странно было одновременно ласкать и отбиваться от ударов, но так работало заклятие - лаской вытягивало силы и размер. Драться с ведьмой по-настоящему Мари страшилась, и старательно успокаивала себя ,чтобы больше ласкать язычком, чем кусаться. Заклятие работало. Она ощущала, как похищенная молодость и силы возвращаются к ней, и понимала, что выпустить ведьму ни в коем случае нельзя. Она стара и опытна, она обманулась однажды, но если ей дать возможность сделать хоть что-то… К тому же, её кожа имела такой дивный вкус! Ведьма придумала новый трюк. На миг она расслабилась, а потом из всех сил ударила лбом, стараясь попасть в нос девушке. Мари, к счастью, насторожилась, едва ведьма расслабилась, и почти увернулась, прикусила руки, получила удар между глаз. В ушах зазвенело, она застонала… Они обе застонали - из прокушенного запястья текла кровь. Мари слизнула её и почувствовала себя сильнее. А ведьма, кажется, начала, наконец, уменьшаться. На пару секунд ведьма и сама вырубилась - когда бьёшь лбом, получаешь по лбу… А когда в глазах перестали летать разноцветные пятна, она увидела, что уходит в рот девчонке по самые локти. Надо было срочно что-то предпринимать! - Ах-калдуй-балдуй, шагарах-магаррах! - заорала ведьма, глянула за спину девчонке и приказала - Убей глупую шлюху! Мари почти поверила. Её спасло то, что она слишком боялась отпустить саму ведьму, и лишь сжалась, в ожидании удара в спину… А когда удара не последовало, она все поняла. Сказать она ничего не могла, вместо этого она подмигнула ведьма и затолкала руки почти до самых плеч. Дальше было сложнее, дальше голова. Ведьма уменьшилась, но немного, ласкать и вылизывать - значило дать ей время, а, казалось, очарование рта никак не действовало. Она не терялась, не любовалась губками-зубками, не пыталась потереться о язык, как делали это прежние жертвы… Она билась за свою жизнь. Но и Мари билась за свою жизнь! Она постаралась успокоиться и принялась ласково и не спеша гладить язычком предплечья. Но не разжимала зубов. Ведьма оказалась на грани паники. Она чувствовала, как заклятие вытягивает из неё новую молодость и уменьшает её. Она чувствовала неумолимую притягательность рта, даже зубы, больно сжимающие руки, воспринимались ласково и нежно… “Неудивительно, что от этого заклятия никто не мог отбиться” - подумала она. Проклятая девчонка оказалась совсем не такой дурочкой, какой казалась. “Почему она не израсходовала весь флакон? Я же знала, что там есть ещё кто-то… Неужели, приберегла для меня?” - паника подступила к ведьме совсем близко. Она вдохнула-выдохнула, успокоилась и… И тут Мари положила обе руки ей на затылок, раскрыла рот широко-широко, и затолкала её голову в рот. - Мфф! - только и смогла возмутиться ведьма. Голова в рот еле-еле прошла. Руки растягивали щеки в стороны, челюсть, казалось, вот-вот вывернется… Но Мари не решилась ждать ещё. Она видела, что ведьма что-то задумывает, что она на чем-то сосредоточилась, и решила, что ни в коем случае нельзя дать ей возможность сделать… Что бы она там ни задумала. Дышать стало трудно, глотка забита, рот забит, ведьма возмущенно булькала и пыталась вывернуться, роскошные черные волосы лезли в нос. Мари руками прижала хотя бы гриву волос к спине жертвы, чтоб не чихнуть. Чувствовала она себя совсем хорошо, молодость вернулась… Она надеялась, что это значит, что и ведьма ослабла, но не очень на это полагалась. К тому же выглядела ведьма хоть куда… Впрочем, и она сама тоже не сразу состарилась. Мари ласкала языком лицо ведьмы, облизывала подбородок, щеки… А ведьма укусила её за кончик языка. От боли слезы выступили на глазах, хорошо, хоть язык, кажется, не сильно пострадал. Она стала облизывать свою жертву осторожнее. Ведьма почти ничего не видела. Слышала лишь сопенье и чмоканье девчонки, оглушительное чмоканье. Когда и укус не заставил шлюшку открыть рот и вякнуть, она запаниковала. “Неужели вон там все и кончится” - ведьма смотрела в темноту глотки, куда уходили её руки, - “Нет-нет-нет, не может этого быть!” Мари лизнула дальше, и на язык попал мерзкий вкус давно не стиранного старушечьего платья. Похоже, чары изменяли вкус кожи, тела, но не касались тряпок… Значит, тряпки и не уменьшатся, а сдохнуть, подавившись пропотевшим грязным платьем она не хотела. Одной рукой она продолжила придерживать ведьму, чтоб она не сильно пиналась, а второй принялась снимать тряпье. Дело оказалось несложное, ведь ведьма уже уменьшилась, и платье болталось на ней совершенно свободно. Ведьма почувствовала, что девка раздевает её, и сразу догадалась, зачем. Насторожилась - ведь для того, чтоб снять платье совсем, его надо разорвать… Или выпустить руки - рукавов, к сожалению, у платья не было, но ведь как-то надо ж будет ткань снимать! А значит, девке понадобятся обе руки! А значит… И тут она почувствовала, что её немного выпускают. Губы чуть-чуть расслабляются, между зубок мелькнул свет… Ведьма осторожно попробовала выскользнуть, потом рванулась изо всех сил, и тут же в глазах потемнело от удушья - мерзкая шлюха сжала зубками шею. Мари аккуратно позволила ведьме освободиться немного, выскользнуть изо рта, чтоб зубы попали прямо на шею, и сжала. Ведьма слабо забилась, но беспорядочно и почти не мешала, и она спокойно разорвала ветхое вонючее тряпье. До штанов было пока не дотянуться, зато до пояса ведьма была готова к употреблению. Мари подхватила руками за бока и продолжила медленно заглатывать. Ведьма пришла в себя буквально через несколько секунд, и тут же поняла, что момент утерян. Девчонка в коварстве не уступала ей самой! Нет, будь у неё хотя бы пара минут, она бы конечно… Но не было и пары секунд, и девчонка сознательно следила, чтобы этих пары секунд не дать. Голова почти вошла в глотку, а плечи втиснулись в рот. Язык ласково облизал ключицы, и ведьма вдруг поняла, что до конца-то осталось совсем немного. Ещё чуть-чуть, и язычок коснется груди… Хватит ли силы воли, чтобы после этого хотя бы думать о сопротивлении? А уж если дойдет до киски, то силы воли почти точно не будет. У мужчин слабое место - это их хрен, а у женщин… Ведьма начала биться и пинаться, как могла. Получалось не слишком хорошо, зато она заметила, что голова выскользнула из глотки, и вообще стало свободнее! Когда ведьма начала пинаться изо всех сил, Мари остановилась. Она придерживала тело, чтоб она не ударила её сильно, но на большую часть ударов не обращала внимания. Просто держала и позволяла ведьме самой терять силы… И тереться о язык. В конце концов, ведьма еще немного уменьшалась, а её бестолковое дрыганье ногами привело к тому, что юбка и штаны свалились, и она осталась нагишом. И во рту стало свободнее… Мари крепче сжала бока, чтоб ведьма не выскользнула, и провела язычком по ключицам и груди. Ведьма не успела порадоваться частичной свободе, когда язык прошел по груди, обдавая её наслаждением. “Проклятье, у меня секса не было лет пятьдесят! Неужели...” - мелькнула мысль у ведьмы, когда второе, более плотное касание языка, повергло её в экстаз. Она застонала, выгнулась, и когда в третий раз язык наехал на грудь, она начала бессознательно тереться об него. Она знала, что такое быстрее уменьшает её, что наслаждаясь, она теряет не только волю к сопротивлению, но и силы, но ничего не могла поделать с собой. На третий раз язык оказался достаточно велик, чтобы выгнувшись чашей, подхватить груди и втянуть их внутрь. - Послушай… аххх, - ведьма решила, что пришла пора переговоров и торга, - Без меня ты не разберешься в моих записях-ах-ах… Язык гладил соски, язык гладил бока, губки придерживали под грудью - и все это было невыносимо приятно… и мешало сосредоточиться. - Я ведь сейчас маленькая и слабая, не смогу… оооо… Губки продвинулись вперед, теперь язычок ласкал сразу и грудь и живот, и ведьма уже почти ждала, когда же он коснется киски… И страшилась этого - ведь и сейчас ей едва хватало сил говорить… А жадная шлюха, кажется, не обращала внимания… - Ты можешь оставить меня-ааа… ещё-ооо… ох… маленькой, я буду тебе… а-ах… помога… ааах… Мари слушала предложение ведьмы и ни на грош не верила в него. Такое же предложение ей высказывал воришка, и чародей тоже… Отпусти, и я отдам все! “Отпусти тебя, как же!” - подумала она, - “Потом ни вдохнуть ни поесть-попить нормально нельзя будет - обязательно куда-нибудь что-нибудь подсыпешь!” Мари причмокнув, втянула ведьму глубже. Она немного опасалась запаха от задницы - ведь старуха была грязнулей, но кажется, заклятие с этим справилось. Пахло приятно. Она высунула языки лизнула дальше… Ведьма раздвинула ноги и почти уселась на кончик языка. Так целеустремленно, что Мари сперва подумала, что она задумала что-то очень коварное… Она попробовала быстро убрать язык обратно в рот, но ведьма стиснула его бедрами и въехала вместе с ним. Мари даже не сразу поняла, что происходит, а поняв, чуть не рассмеялась в голос - ведьма трахалась с её языком. Она терлась бедрами и сиськами, она елозила туда-сюда киской, она… Она уменьшалась с каждым движением. Она стонала, ахала, бессвязно причитала… Мари подумала, что, кажется, она все же победила, но все же решила осторожничать. “Может” - подумала она, - “Разжевать её? Мало ли, что она придумает, оказавшись в желудке хоть как-то свободной” К этому моменту ведьма уже влезла в рот целиком, Мари продолжала её немного ласкать, но в основном она справлялась сама. Раскусить её было совсем несложно, но… “Кто знает, как это заклятие работает?” - подумала Мари, и решила рискнуть. Когда ведьма кончила в восьмой раз, усталость и апатия стали больше возбуждения, порожденного заклятием, зато она снова могла связно думать. Она безразлично огляделась по сторонам. Она сидела, широко раздвинув ноги за огромном розовом ковре. До нёба она могла дотянуться, лишь встав в полный рост. До того места, где язычок касался передних зубов, было четыре шага… До глотки чуть больше, шагов шесть. Зубки образовывали неровную стену вокруг, между ними светлели щели. - Я проиграла безмозглой шлюхе, - прошептала она. Она долгим взглядом смотрела туда, где язык загибался, прикрывая провал в глотку. Она попыталась встать, но поняла, что после этого безумного секса нет сил… К тому же украденные у девчонки силы вернулись к ней, а сама она… - Загрызи меня - крикнула она хрипло. Она-то знала, что как бы тихо жертва ни шептала, заклятие донесет его слова до хищника… У неё осталась лишь одна надежда - она не была уверена, но кажется, если жертва умирает не в желудке, заклятие спадает… “Жаль” - подумала ведьма, - “Я не увижу, как у тебя в ротике внезапно вырастет вся моя дряхлая тушка, и разорвет твои челюсти”. Мари слышала, что сказала ведьма, и тут же уверилась, что она была права - разгрызать жертву нельзя. Ведьма могла потерять на какое-то время контроль над собой, но… “Интересно, что она задумала?” - подумала она, и аккуратно, чтоб не повредить, язычком столкнула тельце ведьмы в глотку. Когда ведьма поняла, что язычок толкает её не на зубы, а в глотку, она завизжала от бессильной ярости, но было поздно. Она была такой крошечной, что легко проскользнула и покатилась внутрь. “Как с горки в детстве” - подумала она, - “Уииии” - она горько засмеялась, и плюхнулась в горячую жижу. Дыхание перехватило, она потеряла сознание, и почти сразу после этого умерла, без следа растворившись в кислоте. Мари посидела немного, встала и пошла осматривать наследство. “Надо будет научиться читать” - подумала она, увидев на столе в хижине те записки, что вернула ведьме когда-то.