Так-то лучше, милая!

Я носил тебя на руках, обцеловывал твои холодные кисти, валялся в ногах, как погибающий от жажды в агонии заблудший странник. Последний глоток твоего смеха, последний вдох твоего запаха, точно сама жизнь… Сколько можно трусить, прятать в песок голову и прочие ответственные части тела?! Все, что бы я ни озвучил, не изменит ровным счётом ничего. Имею ли я право?! Ещё немного и все чудо последних дней развеется как предрассветная дымка. От того, что я чувствую, что значит слово «невовремя», больше всего не хочу узнать, о чем оно наверняка. — Мир должен знать, как минимум, что я ем! Почему ты не снимаешь? Это же жемчужина сербской кухни, — то ли я так проникся ее предложением поучаствовать в съемках влога, то ли стал рабом ее улыбки и всех желаний. — В последние дни все, что мы едим — жемчужина. На солидное украшение затягивает, — Даша снова не доела первое блюдо и перешла ко второму, хотя в ресторане у реки, кажется, самые маленькие порции во всей Сербии. — Значит, украшение… — что бы она ни имела в виду, идея уже поселилась в мое подсознание. Не сговариваясь, парочка то ли недо друзей, то ли недо любовников уставилась на мудрое спокойствие водной глади Саввы. «Несвоевременный мой. Такой нужный, манящий, накаляющий. Новый человек в старом обличьи. Плут и бродяга. Забыть бы только ту боль из прошлого, которая от раза к разу подло прорывается в настоящее. Нам обоим пора узнать и вызубрить, что значит слово «невовремя"»

***

Какой-то буйный посетитель не со зла, а просто от избытка чувств, разогнал траекторию своего хмельного полета от стены и до стены, то и дело задевая посетителей семейного ресторанчика национальной кухни в одном из пригородов Белграда. Паша с Дашей не заметили, как недалеко от них завязалась драка. Незаметно Даше в голову прилетел стул. Почти сутки ожидания, протоптанные траншеи в полу самой лучшей палаты на всю больницу. Надежда сожгла в пепел все, что ещё держало в себе жизнь. Через пару часов здесь будет ее муж. — Паша… Паш… я должна тебе кое-что сказать… — как только она пришла в сознание, его имя было первым, что слетело с губ девушки. — Те люди… Я не могла тебе сказать… они охотятся на Алехина… Ты должен знать… В твоём отеле готовят спецоперацию. Мне нужно туда… — Даша вертела головой из стороны в сторону, закрывала глаза, ненадолго ее взгляд фиксировался на Паше и все заново. — Даша, мы в Белграде, тебе никуда не нужно. Как ты? Помнишь, что с тобой произошло? — Паша гладил ее волосы, отмечая высокую температуру. Все хуже, чем ужасно. — Голова очень болит… Что со мной сделали эти люди? Я же просто шла к тебе… На свидание… Мне помешали, это правда… — Все хорошо, не волнуйся! Я… Я позову врача. После визита доктора Даша не стала спокойнее — куча непонятных слов, обеспокоенный Паша, постоянно поглядывающий на телефон… и огромный пробел в памяти. — Мы, и правда, в Белграде… Давно? Мы вместе? Паша? — Вопрос. Пауза. Вопрос. Пауза. Вопрос… Паша не отрывался от окна, сидя у больничной койки. Он намерено скрестил руки на груди. Огромных усилий ему стоило не касаться слабых ладошек, что сжимали белоснежную больничную простынь. — У меня свой отель здесь. Ты приехала пару дней назад. Мы… — напряженные пальцы сжимали голову и тянули волосы. Дурацкая жизнь. Если бы не муж, можно было бы придумать что-то, снова обмануть, но побыть счастливым пока не вскроется правда. — Конечно… Все сложно, как обычно. — У нас уже все хорошо. Как ты себя чувствуешь? — Голова болит и… Мне страшно, Паш… Как много я не помню? Это ведь не навсегда? — Нет. Нет, все придет в норму. Там, в твоей голове что-то нарушилось, но все восстановится через пару дней, максимум через неделю и ты все вспомнишь. — Впервые он говорил с ней уверенно без фальши, вранья, ощущая себя взрослым и ответственным рядом с ней. Только в настоящем ничего хорошего для него не было. Рано или поздно она уедет. Скорее всего, навсегда. Голова мужчины сама по себе упала на грудь. — Все будет по-прежнему. Сингапур. Муж. Путешествия. — Эй, ну ты чего? Паша? Ты мне совсем не помогаешь выздоравливать. «О чем она вообще? Какая от меня помощь? Я все только порчу. Вру на автомате! Но только не грусти, моя девочка. Я на все готов… А ты — вряд ли…» — Так, если нужна моя помощь — только скажи, что мне делать? Вкусная еда, сербское устное народное творчество в авторском переводе, песни? Предупреждаю, готовлю я хуже, чем пою. А голоса и слуха на меня не хватило. — Все таланты ушли на красоту и обаяние? Сто тысяч раз ответ «да!». Не мог человек с элементарным подобием разума так сломать ей жизнь… — Спорить с тобой опасно! — Не спорь! Потому что я уже устала. Расскажи, пожалуйста, как все закончилось с Алехиным. Или не закончилось? — Даша в какой-то момент испугалась, что сейчас в больнице она находится по его вина. Хотя он уже никому не мог навредить несколько лет. — С Алехиным покончено. Хотя проблем по его вине было море… Вспоминать не хочу и тревожить тебя. — Помоги мне вспомнить только приятное. Как ты оказался в Белграде и как часто мы видимся… Расскажи о нас. Рассказать, что предал ее и не один раз? Рассказать, что «мы» — это смертельная ее боль и его глупость и трусость? Рассказать, что самостоятельно наживаю одни проблемы? Лучше провалиться сквозь землю на этом же месте. — О нас… Отель подарила тетя Эля,. Ты теперь тревел-блогер., как раз изучаешь Сербию. Я тебе в этом помогаю. И мы… — «не вместе, потому что ты замужем», таким должен был быть честный ответ, но в дверь сначала постучали, потом тихонько приоткрыли. Интересно, если бы времени было немного больше, Паша бы рассказал про мужа, который сейчас входил в палату без особого беспокойства. — Даша, привет! — дежурное приветствие явно не было достойно статуса любящего мужа, чей взгляд принялся с явным недовольством изучать Павла. — Здравствуйте! — неуверенно Даша пыталась сфокусироваться на фигуре незнакомца. Павел спешно провел ладонью по спутанным волосам девушки. Спасибо приглушенному свету ночника, она не видит его сцепленных дрожащих губ. Чужим голосом из него вырвалось: — Поправляйся, Даша! Мужчина вылетел из палаты уверенный в том, что после разговора с мужем Даша его снова возненавидит. Они провели вместе восхитительные несколько дней. Пожалуй, на этом стоит закончить. Разрушить иллюзии, пока они не стали болезненными. Остановить такие обыкновенные для него геройства, за которыми следуют совсем негеройские слова и поступки. Три дня Паша провел в своем номере в глубокой отключке на грани алкогольного отравления и полного истощения, чего с ним не было за все время в Белграде. Очередная издевка судьбы над ним. Каждая попытка стать взрослее заканчивалась полнейшим фиаско. Стоит ли пытаться дальше? Ради чего? Ради провала, звонков тети, обеспокоенной скорее положением бизнеса, а не самим племянником, вынужденной возни озлобленных подчиненных, которых так же интересует только его платежеспособность… На четвертый день один особо находчивый портье пробрался в номер хозяина через балкон. Такого назойливого под видом увольнения не жалко спустить с того самого балкона. — Шеф, вас разыскивают из больницы. Это срочно! — протянул трубку к уху портье, понимая, что возможности Павла весьма и весьма ограничены. Через час Паша выскочил из ледяного душа. Не дожидаясь лифта, решил спуститься в холл, перепрыгивая через ступеньку, о чем сразу же пожалел. Если в голове прояснилось немного, то вестибулярному аппарату потребовалось больше времени. А так как пьяным обычно везет, обошлось без переломов. Уже в такси Павел потирал места ушибов. Врываясь в палату, Паша только сообразил, что его беспокойство слишком явное, чересчур. Там же сидит настоящий муж, которому положено так беспокоиться. Тогда почему его вызвали в больницу? — Предатель! — от неожиданности Паша не заметил, что прямо ему в живот летит бутылка с водой. Даша явно шла на поправку — очень точный и сильный удар согнул его пополам. Дыхание восстановилось не сразу. — Я, конечно, привык, что ты меня бьешь, но в этот раз за что конкретно?! — Какого черта ты пропал? Я здесь никого не знаю! Мне плохо! Мне больно! Мне страшно, в конце концов, вспоминать по чуть-чуть, то что я забыла! — А где твой любимый муж? — взглядом Паша изучил палату и пришел к немудреному выводу, что постоянного посетителя здесь нет. — К черту, Петю. Я теперь разведена! Он не смог дождаться, когда я смогу вернуться в Сингапур и подписать бумаги по разводу! Паш, мне плохо, очень плохо и одиноко… Какой чудесный момент насладиться близостью с ней, обнимать, утешать. Но нет! — Это даже хуже, чем все те разы, когда разбивал мне сердце ты! А это уже интересный поворот событий. — Петя рассказал мне все, с большим наслаждением, когда узнал, что ты тот самый Паша. И хуже всего то, что я все вспоминала сама каждый день, который проводила здесь абсолютно одна! Каждый день, медленно, событие за событием. Так больно было смотреть на него и невозможно оторваться, самые разные чувства внутри бушевали внутри девушки, накатывали волнами. Это он был здесь. Это он всегда возвращался к ней. И каждый раз с новой болью. Пашу будто пригвоздило спиной к закрытой двери. Каждое слово вонзало в его сердце отравленный дротик. Когда Даша отвернулась от него к окну, чтобы сдержать подступающие слезы, он засомневался в дальнейшем шаге. — Даша, но я здесь сейчас. — Его тело с огромными усилиями, шаг за шагом, стремилось утешить нежным прикосновением боль любимой женщины. Приближаясь к больничной койке, Паше все труднее было говорить. — Я… Прости меня, мне… Искренности ему было не занимать. Паша трезво понимал, что эта их встреча может оказаться последней. — Мой мозг издевается надо мной. Зачем я только с тобой связалась?! Ступор сковал его на пару мгновений, холодным потом прошибло от макушки до пяток. — Зачем связалась, спрашиваешь? — легкая ухмылка еще больше напрягла уставшее мужское лицо. — Затем, что влюбилась! Боролась с собой, но влюбилась! И, Даша, разрази меня гром, на моем фоне ты была такая правильная! Такая честная, я даже поверил, что тебя не достоин! С десяток раз наступал на такие грабли, что разбивали меня на осколки! Но ни разу не переставал думать о тебе! Поскольку Даша не смотрела на него, Паша уже склонился над ней, упираясь кулаком в стерильно белые простыни. Ему так хотелось, чтобы она услышала и запомнила каждое его слово. Но это же Даша. Даша Канаева. Стойкий солдатик! И Паша дал себе последний шанс, выделяя каждое слово, вкладывая всю боль в каждый звук. Он-то не железный. - Ни. Одного.Чертового. Дня! Даша все же вернулась к его глазам, которые поселили в нее то ли испуг, то ли осознание. Она даже сползла немного вниз по подушке. — Знаешь, Канаева, а с меня хватит! С каждым разом расставаться с тобой все больнее! Этот раз последний! Прощай! Рефлексы есть рефлексы. Даша среагировала молниеносно. Лишь бы он уже заткнулся и не сбегал. Не самый романтичный поцелуй. Их губы сцепились как два магнита. «Дурак! Никуда тебя не отпущу!» «Так-то лучше, милая!»