gold on her neck // good time girl

Европейская бронза — это, по оценке Ирины Владимировны и Александра Васильевича, весьма хорошо. Если пойти дальше, это хорошо и по оценкам тех, кто обожает давать оценки всему вокруг. Но только в сочетании с чужим золотом. Как будто бы "сборная России" существует не только словами на бумаге. Гнев разрушителен, её гнев краснее платьев и разодранных колен, из-за него у Вани прибавляется синяков, у тренеров — обид, у неё самой — в целом, проблем. Вопросы "почему?" и "за что?" неправильные, единственный правильный — "как?" Только ей не хочется ответов, ей хочется только, чтобы золото было на ней. Метод Ирины Владимировны и Вани, изображать улыбку до тех пор, пока не устанет лицо или пока правда не поверишь в то, будто всё в порядке, ей всё ещё не подходит. Ей бы подошло заживо похоронить первопричины где-нибудь под яблоней на даче, но боже упаси признаться в таком штатному психологу. Всё оказывается неожиданно просто ещё летом, когда их с Викой селят в соседних комнатах на сборах и они сталкиваются так часто, что можно сойти с ума. Утром, днём, вечером, если бы она вставала ночью, наверняка бы и ночью тоже. Вика приходит к Жене Тарасовой, её соседке, Вика ходит умываться в одно и то же время, ходит в душ сразу за ней и умудряется быть настолько везде, что Саше кажется, будто она уже может вычислить её голос среди сотни звучащих одновременно. Оказаться вдвоём в одной раздевалке — уже выше её сил. Саша переодевается со льда, а у неё тренировка начнётся вот-вот. Это такая глупость, просто детский сад, когда она смотрит взбешённым загнанным зверем, приближаясь к её скамейке, намереваясь объяснить очень по-простому, что с ней нихрена не стоит пересекаться лишний раз. Когда Вика встаёт навстречу, ей уже кажется, что это голубоглазое счастье сейчас ответит в похожем тоне или даже начнёт раньше неё. Она оказывается права только частично — Вика правда опережает, когда вдруг кладёт свои руки, очень лёгкие, на её плечи. Что может быть сложнее и проще? Сашу толкает вперёд только инерция, но краткосрочный шок оказывается моментом перехода грани. Целовать Вику оказывается так же легко, как и ненавидеть её. Когда они отскакивают друг от друга, как ошпаренные, из-за шагов в коридоре, её неожиданно отпускает в первый раз за несколько долгих дней. Всё тайное становится явным в один прекрасный день, вот бы этот день настал тогда, когда не придётся смотреть Ване в глаза каждый день, он не простит её никогда, он не поймёт, кто вообще может это понять, если даже ей самой сложно? Новое сообщение от Вики больше раздражает, чем волнует, потому что вокруг так много людей: журналисты, представители Федерации, тренеры, Ваня, ещё Бог весть кто. Им подчёркнуто нечего делать в одной комнате вне соревнований. Вместо "некогда" Саша отправляет "не знаю, наверное попозже". Дело, может, не в Викиной обезоруживающей мягкости, а в её собственном адреналине. Это всё так долго, завершить дела самой и дождаться, пока все будут заняты своим, и ей кажется, будто она вот-вот свалится с ног от усталости. Но всё равно идёт. Саша заходит без стука, потому что дверь приоткрыта на сантиметр, ясно, что для неё. В тесном бюджетном номере почти всё как на ладони с порога, и её медленно стабилизированное настроение вдруг совершает рывок вниз: Вика любуется собой в зеркале, на ней только ночная сорочка и тяжёлое случайное-неслучайное золото. Она замирает от этой наглости, не зная, стоит ли кинуться назад или сначала сказать ей пару ласковых, но как всегда не успевает — ситуация неожиданно становится ещё хуже. — Заходи скорее, закрывай дверь, — Никита, собственной персоной, такой радушный и понимающий, что от ужаса бросает в жар. Надо бежать. Саша делает шаг вперёд и спиной давит на дверь, щелчком подписывая себе приговор, Вика протягивает ей обе руки, всё так плохо, что внезапно становится хорошо, она оглядывается на него только раз, когда позволяет ей обнять себя со спины. — Хочешь примерить? У Никиты в руках второе золото, у неё только горькая усмешка взамен. — А давай. Он накидывает ленту на её напряжённую шею, она поправляет ей волосы: теперь вдруг становится ясно, почему Вика не отходила от зеркала. Это не мир и не олимпиада, но первая победа над... — Вы тоже их обыграете, — снова вмешивается он, глядя на его-её медаль в зеркале. — Не забивай себе голову сейчас. Стоит только слегка повернуть голову, чтобы их взгляды столкнулись, и наедине, вблизи он кажется таким же спокойным и покорным, как Вика, пожелай она сейчас перерезать ему горло, легко смогла бы. В его присутствии Вика лишний раз не говорит, но её рук на талии достаточно. Саша так чертовски устала, что думает только несколько секунд перед тем как коснуться её руки одной ладонью, а второй позвать в объятия его. Если уже не приходится думать ни о какой победе, почему бы просто не провести время хорошо? Кто из них целует её первым, она уже не различает.