Бог Весны

Бальдр был богом Весны, и сад при нем был так же плодороден и красив, как и при Фрейе. Атрей смотрит на нелепую и тощую фигуру Бальдра, склонившуюся над плодородной почвой. Редкая, жидкая борода, вытянутое, изможденное лицо, нервные, суетливые движения. А сад так же прекрасен. Если не лучше. Атрей глубоко вдыхает. Он помнит запах растений, леса, старой черепахи, что хранила дом. Атрею достаточно памяти, чтобы продержаться. Бальдр разрешил ему выйти только сейчас, выбраться из-под груды шкур, которые совсем не грели и ничем не пахли. Бальдр каждый день заставлял его есть безвкусное пойло, которое готовил сам. Бальдр каждый день уговаривал его поправиться. А еще Бальдр просит называть его так, как Атрей никогда не назовет. Не сможет. Его отец был могуч, высок и силен. Бальдр на голову ниже, тощ и нелеп. Впрочем, Бальдр тоже силен. Пока еще слишком силен, чтобы Атрей смог попытаться его убить. Кошмары о том, как Бальдр восстает из мертвых, весь в крови, и начинает душить его, повторяются снова и снова. Атрей просыпается с криками, наяву видит то же лицо и думает, что его сейчас убьют. Атрей не хочет умирать, он хочет отомстить. А для этого нужно вырасти и научиться убивать. Он упорно впихивает в себя безвкусную жижу. Ему нужны силы. — Это болезнь отобрала у тебя все чувства, — уверяет Бальдр. Но это неправда. Атрей знает, уверен — это сделал Бальдр. Когда убил его отца, убил Фрейю, когда играючи отобрал у него всех, кто дорог. Когда пытается заменить их всех. Бальдр склоняется над жухлым растеньицем и что-то бормочет. Даже пальцы бога покрыты рисунком, и Атрей внимательно сравнивает со своим. Он до сих пор не знает, зачем Бальдр оставил на нем эти метки, но понимает, что это как-то связано с тем, что происходит. С тем, что он прекратил медленно угасать и умер окончательно. Атрей равнодушно смотрит на распустившийся цветок. Весь сад усеян ими, словно мусором. - Мальчик, — прикосновения доставляют явное удовольствие Бальдру, а Атрей не понимает, почему. Он внимательно разглядывает запястье мужчины, запоминая рисунок и подмечая мелкое отличие от своего. Раньше он этого не замечал. Впрочем, Бальдр никогда не давал себя разглядывать, быстро перемещаясь, каждую секунду о чем-то суетясь. Отец был степенен. Каждое его движение было сильным, монолитным. Атрей тоже хочет быть таким. — Она поддерживает твою жизнь, — отвечает Бальдр. Атрей чувствует, что он не лжет. Кажется, бог уже давно ждал этого вопроса. Но уже следующий приводит его в бешенство. — Неблагодарное отродье! — взрывается Бальдр и бьет его по лицу, ничуть не сдерживая силы. Атрей отлетает к дому и медленно оседает. Думает, что умрет, но боли все равно не чувствует. Бальдр, все так же суетливо и сбивчиво извиняясь и ругаясь, снова укладывает его перед огнем. Поит безвкусным отваром, что-то тихо напевая. Атрей со скуки прочитал все книги, что остались на полке. Он замечает, что каких-то не хватает, но не решается спрашивать. Бальдр не разрешает ему выходить из хижины и сада, объясняя, что мир стал еще опаснее, а Атрею необходимо набираться сил, чтобы победить болезнь. Бальдр сломал его лук и стрелы, отобрал нож, и теперь Атрей не может даже тренироваться. Дни сливаются в один большой ком, время здесь как будто перестает идти. Атрею кажется, что Бальдр сумел заклясть само время. Чтобы провести вечность в хижине матери, воспитывая названного сына. Но в один из дней что-то меняется. Бальдр суетится больше прежнего, торопится. Торопится так, что не успевает изготовить отвар, который вливает ему в глотку перед каждым своим уходом. Всего лишь сыпет угрозами на прощание и обещает награду, если Атрей будет послушным мальчиком. Атрей умный мальчик. Преодолеть заклятие, которое наложил Бальдр на дом, он все равно пока не сможет. И тратит драгоценные часы на то, чтобы перевернуть верх дном всю хижину. Находит то, что хотел, спустя лишь полдня. Еще на подходе к дому — Бальдру нравится смаковать это слово «дом» — бог чувствует неладное. Он ни за что бы не оставил Атрея одного без всех необходимых мер предосторожности, если бы не срочный приказ Одина. Ведь Атрей был все лишь маленьким запутавшимся мальчиком. Больным мальчиком, которого чуть было не погубил родной отец своей ненавистью к его сути. А Бальдр спас, от Кратоса, от Фрейи. А Атрей спас уже его — от проклятия матери, от ненависти, от одиночества. Атрей нуждался в нем, и это заставляло Бальдра быть терпеливым. Сейчас он чувствовал, что терпению приходит конец. Атрей уже не может испытывать боли, но по его глазам было видно, что он до сих пор боится его. Зло злит и одновременно доставляет странное удовольствие. — Атрееей, - тянет он медленно, уже неторопливо проходя меж перевернутой утвари. — Мальчик, не прячься. Больно не будет. — Нашел-таки, маленький гаденыш, — на полу лежали книги о рунической магии, которые он предусмотрительно спрятал от мальчишки. Ему было слишком рано знать о том, что происходит. Взгляд у Атрея ненавидящий, зрачки расширены. Он стоит в позе затравленного зверька. А в руках… Когда Бальдр понимает, что у мальчишки в руках, вся злость уходит, и он начинает смеяться. Атрей ожесточенно рвет выписанное Бальдром на его ладони заклятие щепкой от стрелы из омелы. Отсмеявшись, он подходит, выбивает из рук мальчишки деревяшку. Прижимает Атрея к себе, отчески целуя макушку и не обращая внимания, как Атрей в попытке отпихнуть размазывает кровь по его телу. И наконец-то отвечает на тот вопрос. Атрей воет от ужаса и отвращения. Он совсем забыл, что Бальдр был и богом Любви.*