Когда наступает нужное время родственные души всегда найдут друг друга - даже если они находятся в разных мирах.
***
«—Численность населения Земли около 7,3 миллиардов человек, из них более восьми с половиной миллионов проживают в Нью-Йорке. Тысячи разных лиц изо дня в день проходят мимо, десятки оставляют свои отпечатки в твоей жизни и также бесследно исчезают. Мы часто произносим фразу:«Как тесен мир», но так ли это на самом деле? Оглянитесь. Некоторых вы можете встретить единожды, улыбнуться им и никогда больше не увидеть, они забудут о вас в ту же самую секунду, но среди этих людей может находиться тот самый, что одним своим вторжением в вашу жизнь снесет все там к чертям, перевернет былые представления об окружающем мире и вольет в обыденные серые дни палитру красок. Родственная душа, по мнению интернета, это образное выражение, называющее человека, к которому другой человек чувствует глубокую или естественную близость. Близость подразумевает сходство друг с другом, любовь, романтические отношения и так далее. Многие, кто уже встретил ее, ответят также, но это определение подразумевает собой нечто большее, чем оно есть. Расспросив многих своих знакомых и сопоставив их слова с друг другом, я увидела, что научные определения и рядом не стоят с тем, что говорят по уши влюбленные и счастливые люди, когда с упоением и дрожью в голосе окунаются в воспоминания и, прикрыв глаза, передают все скопленные эмоции. Вот один отрывок из моего диалога с подругой, которой удалось встретить человека, уготованного ей судьбой: — Что такое родственная душа? Это... ну, это как лучший друг, но больше. Это единственный человек в мире, кто знает тебя лучше, чем кто-либо другой. Кто-то, кто делает вас лучше. Нет, на самом деле, они не делают вас лучшим человеком — вы делаете это сами, потому что они вдохновляют вас. Родственная душа — это тот, которого вы рядом с тобой навсегда. Он один из тех, кто знал и поверил в тебя раньше, чем все остальные, или когда больше никто не будет. И что бы ни случилось, ты всегда будешь любить его. Ничто не сможет изменить этого. Люди боятся, теряются в догадках и бьются об стену, жаждя найти того, чье имя появится на их запястье в виде тонких черных линий в ночь твоего совершеннолетия. Оно будет с тобой до тех пор, пока тот самый человек не найдет тебя. Как бы то ни было, но до вашего рождения судьба решила все за вас и люди, идущие с вами рука об руку ранее, ни за что не заполнят пустоту внутри, которую способна заполнить только родственная душа. В априори вы не почувствуете связь. Даже если этот человек будет вечно рядом, находиться целыми днями в поле зрения, то вы все равно не ощутите тот щелчок внутри, предупреждающий о его близости. Так сложились обстоятельства, что «метка» появляется только с совершеннолетием двоих партнеров. Кто-то ждет пару лет, чтобы наконец-то узнать инициалы родственной души, кто-то сразу же в ночь 21-летия. Очень неудобно, правда? Наверное, вы задаетесь вопросом:«А что же будет с теми, кто отверг свою судьбу или не нашел ее?». Шанс, как показала статистика, велик, но я никому не пожелаю оказаться в их числе. Такие «счастливчики» теряли смысл жизни, закрывались в себе и искали замену в других, что не раз заканчивалось провалом, оставаясь до конца жизни сами по себе. Вот что поведал мне один такой источник: — Что же со мной произошло, когда после долгих поисков я сдалась и решила плыть по течению, наивно полагая, что мое само ко мне придет? Я пожалела. Вся моя жизнь потеряла всякий смысл. Ни в одном другом я так и не смогла найти свое, родное. Узнавая о том, что они также, как и я, забили на правила, во мне просыпалась маленькая наивная надежда, что есть шанс обойти систему и найти мою любовь не таким способом, но как же я ошибалась. У меня было множество партнеров, среди которых и находились те, с кем я представляла дальнейшую долгую счастливую жизнь в браке, но все было не то. Ночами я плакала и выла, впадала в депрессию и молила Бога лишь о том, чтобы в один прекрасный день, идя за покупками, невзначай встретить его и упасть к нему в объятья, но видимо, у судьбы на меня другие планы. Как мы видим, у этой истории есть две стороны медали. Ты не сможешь заменить родственную душу кем-то другим. Твой единственный выход — терпеть или свыкнуться, третьего не дано. Любой из нас может оказаться на этом месте, потерять свою родственную душу и по новой выстраивать сломанную стену внутри себя кирпичик за кирпичиком. Именно за это я ненавижу судьбу: не для всех все заканчивается happy endом, как нам втирали сопливые книги и однообразные фильмы. Жизнь остается такой же тяжелой ношей, как и была без всяких знаков свыше и другой белиберды. Мы создатели своего счастья и навсегда останемся ими. Побоюсь сказать, что каждый в этом мире будет счастлив и не встретится с неудачей, что испытала героиня, про которую я писала выше, но помните — все в ваших руках». — Спасибо Люси, вполне неплохо, — мистер Скотт положительно кивнул и указал на посадочное место посреди аудитории, около которого уже заждались две довольные морды. — Были недочеты, но в целом, твоя работа, как всегда, одна из лучших. Если есть вопросы, то сама знаешь когда ко мне подойти. — Спасибо, — облегченный выдох сорвался с пухлых губ. Как никак, но она несколько месяцев работала над этой писаниной ради пяти минут рассказа для всех. Хотя, как для всех. Многие просто демонстративно достали телефоны, как только произнесли фамилию Люси, пока две яркие макушки с улыбкой до ушей вслушивались в каждое ее слово. Девушка быстро плюхнулась на свое место и уронила голову на парту. Чем чаще она прочитывала свое эссе, тем сильнее в ней просыпалось чувство страха. Около недели Хартфилия искала по просторам интернета человека, который сможет поведать свою счастливую историю. Таких оказалось множество, даже больше, чем она предполагала, но для полного разгрома ей необходима информация от лица человека, поведавшего боль и потерю самого дорогого, что у него было. Та бедная женщина... Ее она нашла совсем внезапно. Одна из претенденток на место в ее работе внезапно вспомнила о своей дальней родственнице и дала Люси ее номер. Около часа облегчение не оставляло Хартфилию и долгие поиски добровольца, который щедро даст ей интервью, не казались такими мучительными, пока не появилась новая проблема. У кого будет столько сил, чтобы рассказать кому-то о таком? Годами эта женщина искала того самого и ничто не обвенчалось успехом, а тут ей позвонит какая-то студентка и попросит ее сказать пару слов для своего эссе. Где-то в глубине Люси напоминала себе, что без доказательств о противоречивости родственных душ ее работа не будет столь интересной, но если она наберется храбрости и позвонит на этот чертов номер, то зачет ей обеспечен. Несмотря на ожидания, миссис Бейкер с удовольствием согласилась на ее предложение и была не против сама приехать в Нью-Йорк к Люси. Все шло хорошо, что несомненно помогало девушке свободно вздохнуть и расслабиться, но ответ на ее вопрос о родственной душе залег где-то в недрах сознания. Дрожь в приятном голосе, еле заметные слезы и тихий шепот — из-за всего этого Хартфилия не раз пожалела, что заставила такую милую и добрую женщину ворошить прошлое и вновь переживать все эмоции, которые она испытывает и по сей день. — Эй, ты чего? — чья-то рука толкнула обездвиженное тело Люси, — ты расстроилась, потому что твое эссе не стало самым лучшим? — Джувия заправила прядь за ухо и со взглядом ребенка повернула голову набок, стараясь разглядеть лицо подруги. — Джу, — прошипела другая девушка и приложила палец к губам. — Что ты несешь? Не усугубляй ситуацию, пожалуйста. — Эльза, все хорошо, я в порядке, — слабая, но правдоподобная улыбка убавила пыл Скарлет, пока Локсар, насупившись, теребила локон волос на пальце. — Прости, стоило сначала подумать, прежде чем гово... — Я же сказала, все нормально, — Хартфилия оборвала синеволосую на полуслове и добавила в голос столько уверенности, что блондинка и сама поверила в это. Люси за три года обучения на курсе журналистики писала и работы похуже. Ночами ее крики о неудачном работах и десятках испорченных тетрадей раздражали соседей, однокурсники не раз шутили над ее внешним видом и больном лице, когда сил на подбор одежды и косметику просто не было. Этот институт высасывает из нее энергию целиком и с каждым годом, сессии и регулярные пары, которых бывает не меньше четырех, заставляют усомниться в своем давно принятом решении поступать на журналиста, но с детства в маленькой белокурой девочке зародилась маленькая мечта — стать превосходной писательницей, как и ее мать когда-то. До рождения Люси, Лейла покоряла множество стран своими книгами, путешествовала по миру и занималась благотворительностью, но повстречав Джудо, который в будущем окажется ее мужем и отцом ее ребенка, вся карьера отошла на второй план. Выпадали минуты, когда Лейле удавалось сесть за стол и схватиться за ручку, подбиваемая кучами идей и неповторимыми сюжетами, но как только карие глаза смотрели на пустой листок, вся целеустремленность разбивалась в пух и прах. — Нет ничего страшнее для писатели, чем пустой белый лист, — шептала Лейла на ушко засыпающей дочери, закрывая прочтенную сказку на ночь. После школы Хартфилия подала документы в несколько университетов и добивалась поступления именно в один: в котором, когда-то, училась и ее мама. Блондинка и не надеялась, что сможет осуществить свою мечту и пойти по стопам Лейлы, но наивная детская надежда не теряла силы, а только удвоилась, как только на ее почту пришло сообщение о поступлении. Ее взяли, она безупречно сдала все экзамены и поступила на журналиста, нашла лучших подруг и жила лишь одной мечтой о прекрасной будущей жизни со своей родственной душой, но ни в ком из потока она не видела такового. Люси обладала идеальной внешностью. Ее утонченной фигуре, изящной бледной коже и золотистым волосам могли позавидовать все девушки университета; при этом всем Хартфилия со школы не знала оценок ниже «хорошо» и «отлично», что еще сильнее давило на самолюбие ненавистниц. Люси не без усмешки наблюдала за всей этой картиной со стороны и блаженно закрывала глаза, когда мимолетом слышала слащавые голоски стерв, обсуждающих ее внешний вид и маленькие неудачи. Этакое внимание к своей персоне только веселило и напоминало, что весь ее труд над собой, частые самобичевания и тщательный анализ каждой ошибки или проступка — все это имело свои плоды. Лишь две девушки были не такие, как все. Они не шли за остальными, не делали столпотворений посреди коридора с рассказами о том, какая же сегодня Люси плохая, а наоборот — увидели в ней то, на что остальные забили и продолжили копаться в чужом грязном белье. Эльза и Джувия подарили Хартфилии последнюю надежду в женскую дружбу без всяких лицемерий и предательств. Скарлет словно игривое пламя. Все парни мечтают прикоснуться к полыхающему, такому манящему огню и укротить его, подстроить под себя и сломить ту сталь в аловолосой девушке, будоражущей кровь любого, кто хоть пискнет в ее сторону. Несмотря на умопомрачительные параметры, ради которых Эльза не раз садилась на диеты и днями напролет торчала в зале с тираном-тренером; на длинные алые волосы и мягкие черты лица, весь институт знал ее как зловещую Титанию. Некоторые ассоциировали Скарлет с распустившейся ароматной и кровавой розой, желаемой для всех окружающих, но при этом такой недосягаемой. Как ни странно, у данного цветка есть и вторая сторона — шипы. Все шарахаются от нее, как от огня, но также не могут отвести взгляда. Говорить, как Алая расправляется с теми, кто посмел упрекнуть ее в каких-то действиях или невзначай посмеяться над каким-либо проступком, лучше не стоит. Локсар называют полной противоположностью Эльзы. Если Скарлет своевольна и неукротима, как огонь, то Джувия сдержана и спокойна, как вода. Для остальных она также является эталоном красоты и ничем не отступает в красоте Эльзе, но парни больше предрасположены к тихой Локсар, которая не отгрызет тебе конечность за неповиновение, что нельзя сказать о второй девушке. Волосы цвета ледяной волны и сапфировые глаза кружили голову всем, но помимо статной внешности Джувии достался и роскошный характер. Даже самые ее глупые поступки или слова превращаются в детскую причуду, которую никто не воспринимает всерьез и смеются как ни в чем не бывало, но будь на ее месте абсолютно другой человек, он бы тут же стал посмешищем для всех. Уж так устроен наш мир. — Хартфилия, — Люси поморщилась и посильнее уткнулась в рукав теплого свитера, лишь бы не слышать смех этих дебилов. — Харе спать, пара скоро начнется. — Да мне плевать. — Ууу, кто-то сегодня не в настроении, — до нее донеслось какое-то шуршание, а вскоре почувствовалось тепло чужого тела рядом с собой. — Грей, отвали от нее, — строго произнесла Эльза и от острого пронзительного взгляда не осталось и следа, когда ее глаза направились в сторону уставшей подруги. Ей нужен был отдых, но присутствие надоедливых персон рядом никак не поможет Хартфилии расслабиться и хотя бы немного изолироваться от этого паршивого мира. Люси слышала в голосе Скарлет поддержку и была ей благодарна за это, как и Джувии, которая сидела по левую сторону от нее и мягко касалась ее волос. — Да ладно тебе, — Фуллбастер беззвучно рассмеялся и приобнял одной рукой Люси. Сложно сказать, делает ли он это специально, чтобы позлить ее, или же правда хочет приподнять настроение, но ничего из этого не привлекает блондинку. В данный момент ей необходим покой, желательно на недельку-две, но с Греем и его дружками это будет крайне тяжело. — А что с ней? — тихо спросил Джерар у девочек, пока Хартфилия старательно отбивалась от приставучего парня. — Дайте ей время.***
Голова была забита окончательно. Все оставшиеся пары девушки либо болтали, либо спали поочередно, иногда предупреждая друг друга о приближающейся угрозе в виде старика профессора или противной мымры преподавательницы. Несмотря на долгий сон посреди лекции, голова трещала похуже, чем когда Люси находила каждый раз новый повод для осушения бокала и всю ночь валялась у туалета. Тот день был для нее позорным и она не забудет, как добрые Грей с Джувией вместо того, чтобы веселиться с остальными, придерживали ей волосы и носили то уголь, то марганцовку. Именно в ту ночь Локсар хотела привести в действие план по заполучению Грея, но тут появилась одна нажравшаяся особа и испортила все. Сколько бы Хартфилия не извинялась, подруга отнекивалась и добродушно улыбалась. Она была одной из тех, кто не влюбляется во всех подряд, хранит себя лишь для того единственного и верит во всю ту чепуху с родственными душами. Если многие забивают на эти правила и проводят время с теми, кого выбрали без всяких имен на запястье, то Локсар же верит во все те сказки. Ее наивность может иногда поражать. Ее темно синие глаза обретают блеск при одном упоминании о ее судьбе, ладошки потеют, а все остальное испарялось за секунду. Эта девушка исключает любую мысль об отношениях с кем-то другим, кто первоначально ей не подходил, отшивала даже тех, кто годами бегал за ней и видели в ней принцессу, нуждающуюся в любви; ее равнодушие к ним пугало. В подростковом возрасте она наотрез отказывалась близко общаться с противоположным полом, если только видела в них настоящий друзей, не рассчитывавших на что-то большее. Находились хитрецы, которые втирались в доверие Локсар, демонстративно проявляли себя только как товарищи, но наедине показывали истинные намерения. Что бы они не делали, девушка оставалась верной себе и выкидывала к черту таких людей из жизни. Больше всего ее раздражало такое отношение к себе, что они недооценивают ее, играются и вертят так, как им вздумается. Это их главная ошибка. Но ко второму курсу все кардинально поменялось. В жизни Джувии появился человек, сломавший все ее убеждения в пух и прах. После него ранее прожитые годы в одиночестве, которые были предназначены одному единственному, не казались истраченными попусту. Этим самым стал Грей Фулбастер с другого потока. На первом курсе девушка лишь исподтишка наблюдала за ним, на совместных лекциях и вовсе не отводила взгляда, иногда утыкалась носом в ежедневник и чиркала там ручкой странные символы. Данные действия были не свойственны такой потрясающей девушке, которая игралась чувствами парней и не давала им и шанса получить тот заветный приз, снившийся им по ночам. Грей был холоден практически ко всем, кроме своего круга общения. Его ледяные глаза могли запросто вдавить в пол любого, и это не было исключением для девушек. Несмотря на возраст, когда общество полностью контролирует твои действия и дальнейшую жизнь, Фуллбастер имел голову на плечах. Да, он устраивал такие вечеринки, после которых на следующий день вставать не хотелось; да, он пил, как не в себя и баловался разными вещами, но он знал грань и понимал, когда стоит остановиться. Обычно люди с гулящим образом жизни не отказывают себе и в девушках, ночами забываются где-то дома у новой пассии, когда прошлые жертвы с предвкушением ждут твоего звонка. Есть много разных причин, из-за которых бо́льшая часть мужчин прыгают в постель к первой встречной, но никто не ищет причин остановиться. Грей не пользуется своим положением среди девушек и не пытается произвести на кого-то впечатление. Он такой, как он есть, и те, кто ему нужен, уже находятся рядом. Этим то он и зацепил Джувию. Что уж греха таить — парень полностью подходил под описание идеального парня: волосы цвета вороньего крыла, темно-синие проникающие глаза и тело с обложек модных журналов. У девушки были слабости с такому типажу, еще до этого она встречала копии своих фантазий, но несмотря на это, Локсар держала себя в руках. Теперь все по-другому. Сложно сказать, какие между этими двумя отношения. Сложно что-то говорить, когда один бегает за другим, а второй же, как всегда, необыкновенно холоден. Люси проводила с Греем множество профилактик на тему влюбленной подруги и все заканчивалось одной и той же фразой: — Мне нет до этого дела. Я не влюблял ее в себя, пусть сама и решает эту проблему. Она так и делала. Чем чаще Джувия была рядом, тем больше Фуллбастер привыкал к ней. Эльза советовала придерживаться особенной тактики, которая всегда срабатывала и, как ни странно, не ошиблась. Хоть и малозаметно, но темноволосый неуверенно, но бросал косые взгляды на счастливую влюбленную Локсар, отвечал не так отстраненно, как раньше и хмурился, когда не получал внимания со стороны девушки, что стало обыденной вещью. За два года многое произошло. Пока Джувия руками рыла землю, чтобы добиться взаимности со стороны Грея, тот неожиданно сблизился с Люси и Эльзой. Если раньше они и словом не могли обмолвиться, то сейчас собираются на переменах и весело что-то обсуждают. Позже примкнули еще двое: Джерар и Гажил. Редфокс без энтузиазма стоял рядом и недовольно цокал на едкие замечания парней, когда те замечали его раздраженный взгляд. Нельзя было сказать, что тому не нравилось такое сближение своих друзей с какими-то новыми девчонками, но их частое появление в его жизни надоедало, а учитывая, что они собирались так чуть ли не каждую перемену, бесило еще больше. После первой встречи с Гажилом, Люси запуталась в своих ощущениях. От парня веяло за километр недружелюбностью и опасностью, которые он без стеснения открыто проявлял, но если бы не Грей и его уговоры, она бы не стояла тут так долго, а давно бы развернулась и ушла. Хартфилия не слаба духом и может выдержать этот пытливый взгляд — который, между прочим, еще хуже, чем у Фуллбастера, — но рядом с ним девушка представляла себя в роли загнанного в угол крольчонка огромным свирепым хищником, не знающего пощады. Так продолжалось недолго. Чем чаще они сталкивались, тем она лучше замечала за хмуро сведенными бровями и вечным цыканьем не ненависть, а простое показушное недовольство. Все-таки лед таял, и девушки были безумно рады этому. Самым, наверное, адекватным из их компании, оказался Фернандес. Он первым согласился на предложение Грея о знакомстве с подругами Джувии и первым начал разговор в первые минуты молчания. Помимо этого, он был категорически против алкоголя и всего того, что шло после него. Как такой парень подружился с этими двумя раздолбаями, осталось загадкой и до сих пор. Лед таял и не только внутри Гажила. Главной задачей Эльзы на многие годы было отличное окончание университета, далее работа, обеспечивающая и удовлетворяющая ее во всех смыслах, и только потом личная жизнь. Если Джувия категорически была против любых отношений с парнями, Эльза же не отказывала себе в маленькой интрижке на пару недель. Она не раз выслушивала нотации от Локсар за такую свою слабость и продолжала до тех пор, пока не наступил день рождения Джерара. В тот злополучный день Эльза была сама не своя: сначала девушке позвонили рано утром с наитупейшим вопросом, который могут задать в девять утра, а на сонный вопрос:«Какого черта ты меня будишь только ради этого», аловолосая узнала очень интересную информацию. — Я предупреждала тебя, что позвоню ради того, чтоб ты помогла мне. — Помогла с чем? Люси, быстрей, мне скоро вставать на встречу с Тони. — Какой еще к черту Тони? Ты забыла про Джерара? — А что с ним? Этот звонок стал стартом неудач для Скарлет. Из-за трудной недели все слова парней и подруг о скором радостном событии просто исчезли в никуда. Обрывки, где Джерар с улыбкой до ушей мямлил что-то занятой Эльзе, а через пару минут к ней подлетели подруги с визгами, по-тихоньку возвращались на свое место. Как она могла прослушать их слова? Кое-как ей удалось взять себя в руки и приготовить все для приближающегося мероприятия, но новое платье и купленный подарок не смогли вернуть девушке хорошее настроение. Чем ближе они подъезжали к съемному двухэтажному дому, мило снятому родителями именинника как подарок на 21-летие, тем сильнее странное чувство разгоралось в груди. Что-то, что издалека напоминает волнение или предвкушение, но незнакомое доселе чувство ощущалось гораздо острее. Ладони не находили себе места и меняли местоположение каждый пять секунд, от губ не осталось и следа, лишь две кровавые полоски; Эльза теряла счет тому, сколько она успела выпить шотов, любезно предоставленных, видимо, наемным барменом, только ради успокоения сердца. Его стук ударами проносился в ушах, и никакая музыка не могла заглушить внутреннюю тревогу. Эльза нутром чувствовала, что вот-вот должно произойти то, что обратит в пыль ее настоящее и будущее, все ранее составленные планы рухнут за долю секунды. Хотелось забить на все: на громкие басы рядом стоящих колонок, на визги каких-то приглашенных сук, которые наивно полагали, что их кудахтанье будет схоже со словами песен, и особенно на пугающего рядом паренька. С самого начала ее прихода к стойке, он без стеснений разглядывал все открытые участки кожи аловолосой, реагировал на все ее незначительные движения, что выводило ту из себя по щелчку пальцев. Стрелка часов почти перевалила за двенадцать, а Скарлет не становилось лучше. Адекватные люди допивали первые стаканы или ждали дружного возгласа:«С днем рождения, Жорик», чтобы без угрызений совести пригубить что-нибудь покрепче дешевого шампанского и вина, но исключения, в которые входила Эльза, лежали в отключке в разных местах этого дома и клялись себе, что это в последний раз. Скарлет мечтала как можно быстрее присоединится к ним и забыть поскорее о плохо начавшемся дне, начать новый без этого щемящего чувства внутри. Возможно, будь она сейчас с Тони в его квартире, в обнимку, то не оказалась бы в таком положении. От шота к шоту она теряла нить времени, что томительно ее вела к кульминации вечера. Глаза уже давно забыли, как фокусироваться на чем-то определенном, голос в голове вторил остановиться и сконцентрироваться на разрушающем изнутри ощущении, но сил не осталось. Голоса, вой, музыка, крики — последнее, что слышала Эльза, перед тем как взглянуть в эпицентр событий и взглянуть на виновника торжества. Пять. Музыка затихла. Четыре. Джерара поочередно хлопали по плечу, что-то шептали на ухо, на что тот отмахивался и по-детски улыбался. Только сейчас Скарлет заметила, как он красив. Три. Все смеялись, громко выкрикивали цифры до совершеннолетия Фернандеса и окружили того сплошь и рядом. Именно тогда зеленые глаза поймали карие. Два. Все вокруг замерло. Эльза не видела ничего вокруг, кроме как бледного лица парня, стоящего в пяти метрах от нее. Один. — С днюхой, братан. — Появилась? Да ну, покажи! Скарлет никогда не чувствовала себя так паршиво, как сейчас. Ранее выпитая водка разом ударила и окончательно расхерачила в хлам здравый рассудок. Последнее, что она помнит, так это как ее подруги схватили руку Фернандеса, дабы разглядеть имя его судьбы, а сам парень смотрел прямо на Эльзу и по одним губам она поняла его слова. — Блять. Алая макушка медленно приземлилась на стойку рядом с ранее выпитыми шотами, а рука медленно поднялась на уровень глаз девушки. На ее запястье наконец-то появилось расплывчатая надпись, но Эльза была слишком пьяна, чтобы разобрать имя того, с кем она разделит дальнейшую жизнь. — Джерар Фернандес. Если вы думаете, что сразу после этого случая новоиспеченная парочка накинулась друг на друга с распростертыми объятьями, то вы глубоко ошибаетесь. Все описанные ранее слезы радости от встречи еще раз доказывали, что тупые книги не стоят и рядом с тем, что происходит на самом деле. После той ночи Эльза и Джерар держали дистанцию, да такую, что на протяжении недели шарахались при виде друг друга. Скарлет привыкла быть вольной птицей, в последнюю очередь задумывалась о предначертанном имени на запястье и никак не планировала откладывать ранее поставленные цели так скоро. Она себе не изменит и будет идти до конца, поработает над собой, а уж потом подумает о Джераре. Раньше же как-то без него справлялась. Последний же считал по-другому. Его виденье всего этого смешивалось с взглядами Локсар и той же самой Эльзы, но если он повстречал свою судьбу так рано, то не намерен отступать. После долгих недель явных игнорирований, косых взглядов и неприветливых кивков при случайном столкновении, у парня сдали нервы. Все пошло наперекосяк, когда маленькое стройное тельце зажали где-то в углу коридора университета. Джерар наплевал на все прелюдии и, приподняв чужой подбородок, с остервенением впился в губы Скарлет. Да, до того решающего для них дня он не видел в этой девушке ничего, кроме как симпатичной третьекурсницы с неоднозначным статусом среди учащихся этого гребанного университета; да, она не вызывала в нем романтических чувств, и уж тем более не видел в ней свою будущую любовь — сейчас же все иначе. Он долго терпел, давал им время все обдумать и ждал того момента, когда они, как взрослые люди, разберутся, но если эта стервозная сучка решила оставить все, как есть, то Фернандес возьмет все в свои руки. Все учащиеся давно разбрелись по кабинетам, голоса учителей раздавались в самых затаенных местах учреждения. В любой момент из аудитории мог выйти какой-то ученик и увидеть их, целующихся среди коридора, но впервые Джерар не жалел о своем отсутствии на паре. Впервые голову заполнили не предстоящие проблемы дома с родителями по поводу его прогула, а именно причина. То, с каким желанием Скарлет отвечает на его ласки, как жадно сминает губы и зарывается руками в волосы, а затем тянет назад, бесповоротно сносит крышу. У них есть шанс. Он уверен, что Эльза вскоре сдастся и прекратит строить из себя деловую даму с распланированным будущим, просто нужно время. Время им обоим. Воспоминания давно минувших дней приятно грели душу и напоминали, что когда-нибудь такое произойдет с Люси, но изо дня в день девушка сверлит взглядом календарь и помечает оставшиеся дни до ее совершеннолетия. Ею движет лишь детский интерес, не больше. Вдруг ей повезет и сразу же, в полночь, она узнает «желанное» имя будущего воздыхателя? Глупости. Осталась пару чертовых месяцев, а преддверие предательски исчезает с энтузиазмом что-либо делать. Из года в год она теряла радость ко всем праздникам, не считая тех, когда можно забыть про учебу и хотя бы немного уделить времени себе. С ее привычными походами от универа до дома, иногда прерываемые нечастыми прогулками с подругами, она ничем не отличалась от запрограммированного робота: как всегда, к концу учебного года, все эмоции растворяются в куче стопок с недоделанными работами и в домашней рутине, все запланированные встречи то и дело переносятся то на одну неделю, то на другую, а вскоре и вовсе забываются к приближению сессии или иных экзаменов. Эльза и Джувия не смели возражать и давали подруге столько времени, сколько потребуется, но вакуум вокруг Люси крепчал и разрастался с неминуемой скоростью. Он разъедал ее изнутри и напрочь мешал здраво посмотреть на все происходящее со стороны. Прошло больше трех недель. Весна наградила Нью-Йорк каждодневными ливнями и дерьмовым настроением с гарантией на весь месяц, но проблески света сквозь плотную пелену туч дарили людям новую надежду на один единственный теплый день, но в маленькой однокомнатной квартире ничего не менялось. Темные шторы закрывали девушку от всей городской суеты мягким одеялом с ног до головы, не пропускали и тонкую полоску яркого света с улицы; затупляли самые громкие звуки по ту сторону, чему хозяйка была чрезмерно рада и еще раз мысленно хлопала себе за удачно подобранную в магазине мебели вещь. Каникулы шли мучительно долго, Люси же пользовалась отводившимися выходными от университета и днями напролет совершала один и тот же маршрут вот уже третьи сутки: кровать, кухня, туалет, но, к ее сожалению, пища или любые другие предметы быта не восстанавливаются сами по себе, и блондинке приходится через силу тащиться в ближайший магазин. Эта обыденная ситуация забирает все ее силы, поэтому Хартфилия перестраховывается и покупает всего как можно больше, чтобы не повторить выход из дома вновь, по крайней мере, в ближайшие дни. Холодильник заполнен еще с той недели и почти ничего, кроме как скоропортящихся продуктов, не было тронуто. Она ничего не ела со вчерашнего дня, может больше. Она пыталась, правда пыталась, но организм отвергал все, к чему Люси прикасалась. Даже любимые хлопья, которые в подростковые годы приводили ее в восторг, вызывали внутри тугой ком, медленно и болезненно подступающий к горлу. Через пять минут руки придерживали крышку туалета, а из глаз лились слезы от бессилия. Это не было первым разом, поэтому Люси сдалась и не противилась ужасной боли в животе то ли от голода, то ли от чего-то еще. Ее прежняя жизнь покатилась к ебеням и с этим ничего не поделаешь. Огонь внутри нее иссяк уже давно, как только сотни попыток взять себя в руки не обвенчались успехом. Она и разрушающая изнутри пустота, рука об руку. Люси кричала, много кричала. Страх в глубине души рос вместе с зарождающейся ко всему апатией, страх за то, что ничего не будет, как прежде. Подушка впитала уже все пролитые слезы, но все равно Хартфилия просыпалась от противной, прилипающей влажной ткани к щеке. Люси снились кошмары. Вовремя появившееся в квартире снотворное, которое, как оказалось, было любезно оставлено мамой при последнем ее визите, давало блондинке шанс забыть на пару часов головную боль от бессонницы и не видеть одну и ту же картину перед глазами вот уже какую ночь. Иногда же в глупую голову лезли мысли нахерачиться таблетками и навсегда забыть это состояние, но слабые отголоски рассудка все еще держали ее пусть и слабыми, вот-вот готовыми порваться, веревками. Прошло еще пару дней. Она держалась, правда держалась. Пятый день подряд в ее квартиру ломятся, разрывают телефон и она знала, кто так старательно старается нарушить ее одиночество. Как по расписанию, в первый же день посыплись звонки и сообщения от Локсар и Эльзы с просьбой встретиться на днях, как в былые времена оторваться дома с бутылкой вина и обсудить все девчачьи вещи, но отклика так и не последовал. Третьекурсницы не теряли веры и приперлись с утра пораньше к двери подруги — никто не открыл. Чтобы успокоить их, Люси отправила в общую беседу короткое сообщение:«Хватит названивать, я поехала к родителям». Она нагло врала. Все затихло. Девушки успокоились и лишь попросили отвечать на их сообщения, на что Люси согласилась и отключила все уведомления. Она не хотела никому причинять беспокойств, но так нужно было ей самой. Спустя еще день телефон выключили и оставили пылиться в тумбочке. Так будет лучше для всех. К концу недели, когда до привычных будней в университете оставалось каких-то три дня, мобильный взяли в руки. Хартфилия достала старые наушники и укуталась в плед. Она не готова возвращаться в свою прежнюю жизнь, ей нужно еще время, чтобы все исправить и стать той Люси, которая не пряталась дома от внешнего мира и не бросала друзей. Той, которая улыбается по-настоящему, утирает нос завистливым курицам и без задней мысли рвется в бой. Кем она стала? Разве ее устраивает то, что творится с ней сейчас? Почему все не может быть как раньше? Песни сменялись одна за другой, многие предательски вызывали ностальгию прошлых двух лет, когда она только переступила порог своего нового, как потом выяснилось, талантливого учреждения. Обрывками проносились воспоминания ее первой встречи с будущими лучшими подругами, идущими за ней по пятам вот уже три года. Вот они на ночевке у Эльзы, тут они курят на балконе и рассказывают нелепые и стыдливые истории из жизни, а тут... Тут она осознала, что за все ее двадцать лет она не встречала таких верных и потрясающих подруг. Данный факт Скарлет и Локсар узнали только напоив лучшую подругу крепчайшим ликером, но Люси не пожалела о своих словах. Они многое повидали вместе и их безбашенные выходки залягут глубоко на дно, где блондинка хранит самое ценное и сокровенное. Она не забудет их, никогда. За два дня до универа Люси решилась просмотреть список входящих звонков и опешила, когда наткнулась на контакт:«Гажил». Неужели она в таком дерьме, раз о внезапном исчезновении забеспокоился даже непроницаемый Редфокс? Быть не может. Может его уговорили? Пролистывая вниз снова и снова, Хартфилия удивленно хлопала глазами и поклялась себе ни за что не заходить в соцсети — это добровольно подписанный смертный приговор. Девочки, Грей, Джерар, родители и куча незнакомых номеров. Нет, она точно в дерьме. Насладиться последним днем покоя не дал звонок дверь. Стучали долго и с равномерными промежутками, но чем дольше девушка утыкалась носом в подушку и подбирала слюни, тем сильнее до нее доносились крики с прихожей и чужие голоса. Какого черта? — Люси! — крик был все ближе и ближе и сопровождался стуком каблуков. Блондинка с испугом открыла глаза. — Проверь ванную, а я в зал. Из-за одеяла, в который плотно укуталась Люси по самую голову, она не могла разобрать людей, ворвавшихся в ее квартиру, но ключ был только у одного человека. Она попала. — Господи, милая! — что-то тяжелое упало на пол и сразу же кровать прогнулась под чьим-то весом. — Как же ты нас напугала! — родные руки попытались откинуть покрывало, но Хартфилия хваталась за него, как за спасательный круг. Нет, они не должны волноваться. С ней все хорошо. Им не стоило приезжать. Женщина не выдержала и силой вырвала из рук дочери мешающуюся ткань. — Люси... — нотки страха и волнения пронеслись в приятном голосе. Вместо ее девочки на кровати лежала измученная и потрепанная — во всех смыслах — девушка с безжизненными глазами. Синяки под ними говорили о не одной бессонной ночи, а похудевшее тело о явном голодании. Лейла попыталась коснуться детской щеки и правдоподобно улыбнуться, скрывая свою дрожь, но Хартфилия резко отвернулась и закусила губу. Они не должны были видеть ее такой. Чуть позже, когда все встанет на круги своя, она бы приехала навестить их, как в былые времена. Если бы она только сумела остановить все раньше и не поднимать на уши всех подряд, то ей бы не пришлось прятать лицо. — В ванной пусто, как и на кухне, — впопыхах протараторил Джудо и встал в дверном проеме. Прекрасно, даже он тут. Сердаболий редко встречался с дочерью. Из-за вечных командировок и большой нагруженности на работе блондинка с раннего возраста привыкла к его отсутствию и общаться с отцом только через телефон или sms. Когда ему удавалось закончить со всем раньше и вернуться к семье на пару дней, они всегда накрывали большой стол и разговаривали обо всем, что было на душе. Такие дни Хартфилия вспоминала с трепетом и непременно ждала вновь, пока все не перевернулось к ее двенадцати годам. Их компания рушилась и теряла все связи, денег на содержание просто не оставалось, а работники не выдерживали такого темпа работы и увольнялись. Это был сложный период для их семьи и чтобы не потерять все, Джудо поголовно погряз в работе и тогда Люси начала забывать его очертания. Она изо дня в день доставала старый семейный альбом и вглядывалась в его лицо, пыталась запомнить его во всех подробностях, но ничего не помогало. Заместо отца в ее воспоминаниях проплывала серая дымка. Лейла прекрасно видела состояние дочери и умоляла приехать мужа хоть на день, но ответом служило привычное: — Дорогая, это все ради нашего будущего. Шли года. Бизнес вновь вернул бывший авторитет и продвинулся еще выше, но Джудо было мало. Он не останавливался на достигнутом и пахал еще больше, чем когда-либо мог. По этому поводу было миллион ссор, куча разбитой посуды и угрозы о разводе. Как бы Люси не было больно это слушать, но она не встревала и держала язык за зубами, хоть иногда и позволяла себе упрекнуть отца в равнодушии к своей жене и дочери. Ближе к восемнадцати все устаканилось и папа соизволил почтить их скромный дом своим присутствием, но было уже поздно. Все было не как прежде и ни Лейла, ни Люси уже не ждали так возвращения мужчины, как раньше. Ни шикарно накрытого стола, ни радостных поцелуев, абсолютно ничего. Жительницы дома приняли его визит как данность. Позже Лейла простила мужа и забыла об его ошибках, что нельзя было сказать о Хартфилии. Обида нарастала все сильнее, когда мама, словно ничего не было, целовала вернувшегося с работы мужа и с упоением выслушивала рассказы о работе. Как после всего произошедшего она так спокойно болтает с ним? Почему так мило улыбается и, как ни в чем не бывало, готовит завтраки по утрам? Осталось еще чуть-чуть, и она съедет отсюда. Нужно потерпеть. На утро, когда Люси с блеском в глазах осматривала собранные вещи, дабы убедиться, что ничего не забыто, Джудо виновато извинялся перед дочерью. Было приятно видеть, что он осознает свои косяки, да и бессмысленно держать дурацкую обиду, когда на счету каждая минута. Так, на счастливой ноте, Хартфилия уехала покорять Нью-Йорк. — Люси, — папа одним шагом оказался рядом с кроватью и оперся на плечо Лейлы. — Мы место себе не находили. Почему не отвечала? — Ты в курсе, что не на шутку всех перепугала? — тихо, чтобы не спугнуть, начала женщина и пальцами зарылась в грязные блондинистые волосы. — Вчера нам позвонила Эльза с расспросами о тебе. Ты им сказала, что остановилась у нас? — Люси стыдливо молчала и притянула колени к груди, прячась от пытливых глаз родителей. — Малышка, просто объясни: зачем ты довела себя до такого состояния? Что-то серьезное произошло? Все так волновались за тебя, могла и... — Хватит! Перестаньте! Я хотела побыть одна, ясно? Если бы я сказала им об этом прямо, то хрен с два бы они меня оставили в покое. — Люси, так же нельзя. Они беспокоились о тебе, а ты вела себя, как последняя эгоистка, — от кого, от кого, а вот от отца Люси этого не ожидала. Весь накопленный стресс вмиг навалился на ее спину с новой силой и ко всему прочему добавилась невыносимая злость, сжигающая все на своем пути. Она многое ему не высказала, сразу же простила и выкинула куда подальше старые обиды, но эта фраза вернула Хартфилию в прошлое. То, как она ночами перелистывала страницы этого чертового альбома, только чтоб не забыть родного отца; то, как она крепко обнимала маму и тихо нашептывала на ушко слова поддержки — моменты разом заполнили пустую голову и Люси захотелось выть. Тишина прервалась смехом. Истеричным смехом. — Да ну, серьезно? — из карих глаз текли слезы, а глухой смешок перерастал во что-то большее, как только Люси повторяла чужие слова про себя вновь и вновь. Эгоистка. Эгоистка. Эгоистка. — Это говорит мне человек, который ради работы оставил семью и вообще забыл об ее существовании? — она мечтала всеми феромонами души задеть отца за живое. Выплеснуть яд, хранившийся внутри нее все эти годы и убивающий последние надежды на нормальную семью. Она хотела, чтобы он прочувствовал на своей шкуре все те страдания, которые причинил им с мамой. Ярость закрыла пеленой глаза и мешала здраво мыслить, подкидывала самые жестокие и желчные фразы для последующих криков, и Люси не противилась минутному порыву. Не ему говорить об эгоизме. — Вспомни, как мы ночами звонили тебе и просили вернуться. Ты приехал? Правильно, нет, а почему? Потому что, твою мать, ты не видел ничего вокруг, кроме своей компании и ее продвижения! — Не смей так говорить с отцом! — Лейла привстала и схватила тонкое запястье, привлекая внимание дочери. — Да что ты! — она оскалилась и приблизилась к чужому лицу. — Скажи еще, что меня одну парили его вечные разъезды, а ты не уходила в себя, полностью забывая о моем существовании! — Люси, это все было ради... — это было последней каплей. За долю секунды Хартфилия соскочила с кровати и подошла вплотную к мужчине. Она годами думала, что простила его, оставила все позади и предвкушала, как после долгой разлуки ее родители накинуться на нее с распростертыми объятьями, откинут все дела и их маленький мирок сплочит их вновь, но сейчас, когда папа стоит перед ней, как всегда, одетый с иголочки, и с двояким выражением взирает на исхудавшее тело сверху вних — кулаки чешутся. — Джудо, скажи ей! Не позволь он прижать себя к стене, ухваченный двумя маленькими ручками за грудки, Люси бы и с места его не сдвинула. Она не слышала мольб мамы остановиться, не останавливалась придавливать отца к стене, а лишь только смотрела вперед, на человека, разрезавшего вдоль и поперек все ее представления об идеальной семье. Не будь она так возбуждена, то никогда в жизни бы не позволила себе таких действий, но в это мгновение все происходящее в этой маленькой однокомнатной квартире казалось таким правильным. — Ради нашего будущего, да? — тяжелый выдох сорвался с пухлых губ. — Ты сам в это веришь? — спросила она больше с мольбой, чем с издевкой. Люси сильнее сжимала ткань выглаженной белой рубашки. Эти слова из года в год служили ей второй колыбельной на ночь, которой она могла только давиться и также верить. Безотказно клала в рот, пережевывала, выплевывала, и так по кругу. — Мы не просили тебя об этом. Я ничего не говорю о том, когда компания была по уши в дерьме и ее стоило вытаскивать оттуда любой ценой, но почему после того, как все вернулось в прежнее русло, ты не остановился? Неужели в окружении любимого кожаного кресла и стопок бумаг с печатями тебе гораздо приятнее, чем с нами? Миллионы людей живут в бедности, мечтают оказаться на нашем месте, но стоит ли это все того? Объясни мне, и я отстану от тебя, — Люси медленно, но приходила в себя. На нее больше не давили родные стены ее маленькой комнаты, которую она обустраивала лично около пар месяцев, не пугали ворвавшиеся лучи солнца, приятно греющие кожу на спине, хотелось лишь провести этот последний день одной и поистине насладиться редким, выдавшимся без туч днем. Послужило этому хорошая ссора и адреналин? Возможно. Джудо с опаской молчал и бегал глазами по лицу дочери. В карих глазах гас огонь, воспламенившийся по его глупости, но любое его движение способно возобновить ту бурю, которая окончательно разрушит ветхую связь между ними. Лейла нервно бегала глазами по затылку дочери, иногда поглядывала на своего мужа. Его лицо оставалось непроницаемым, а вот Люси полностью ослабила хватку и отшатнулась. — Дорогая... — В чем смысл нашего с мамой будущего, где рядом нет тебя? — вот что ее терзало все время, и наконец она призналась. Вместе с комом ненависти к отцу в ней разрасталась еще большая злоба к его работе. Она забрала у нее самое ценное: забрала человека, в котором она души не чаяла, с восхищением рассказывала подругам в средней школе о его достижениях, но не переходила границы, чтобы не показаться выпендрежницей. Когда-то и Люси задумывалась идти по стопам папы, разглядывала книги на прилавках, связанные с этой сферой и умудрилась купить несколько, но вскоре были сожжены. Она не бросит семью, уж лучше она найдет малооплачиваемую работу и будет посвящать всю себя детям и мужу, чем не сумеет жить рядом с ними и не отдавать им всю любовь. Слова возымели должный эффект. Непробиваемая маска хладнокровия дала трещину, и Джудо слабо, но искренне улыбнулся. — Простите меня, — Лейла подняла растерянный взгляд на мужа, пока тот собирался с мыслями и устало прикрыл глаза. Он не заслуживает ни их, ни их прощения, но он сделает все ради того, чтобы поменять это. Перед ним уже стояла не та маленькая девочка, которая пускала все на самотек и, как маленькая собачка, послушно ждала хозяина до последнего. Настало его время замаливать все грехи. Лучше поздно, чем никогда. — Я виноват во всем: в том, что пропустил твое взросление, в том, что не был рядом в самые тяжелые моменты для тебя, и для тебя, Лейла, — мужчина со всей любовью, на которую был способен, посмотрел на жену и протянул к ней руку. — Вы — самое дорогое, что было, есть и будет в моей жизни. Я рад, что когда-то повстречал тебя в Амстердаме. Ты была такой, такой... Незабываемой. Ты не боялась людей, танцевала с прохожими и пела во весь голос. Я не мог позволить себе такого, я жил мнением окружающих и не позволял себе подобных действий, но ты раскрыла во мне то, что я не мог найти годами, за что я по сей день тебе благодарен. И я рад, что благодаря нашим общим усилиям на свет появилась Люси. Последняя, услышав свое имя, незамедлительно подняла голову и настороженно бегала глазами по заплаканному лицу матери. Она не старалась спрятать их или вытереть рукавом, казалось, что она даже не замечала их, только влюбленно, как подросток, смотрела на мужа и устроилась у него под боком. Потребовалось столько времени, столько страданий и бессонных ночей, истерик и слез, чтобы в один обычный день разобраться со всем и получить попытку начать все заново. Сердаболия если и давно простила мужа, появившийся в сложный период айсберг внутри медленно, но верно таял, а сейчас от него не осталось и следа. — Идем к нам, — блондинка колебалась и не спешила упасть в семейные объятья, пока Джудо не выдержал и сам потянул дочь к себе. Это однозначно самый лучший день в ее жизни. День, когда они начнут все заново.***
Прошел месяц после того инцидента. Отношения с папой наладились, она пообещала навещать их с мамой как можно чаще и больше внезапно не пропадать. Последнего Люси не обещала, но для пущей правдоподобности заверила, что еженедельные смс-ки им обеспечены. С универом проблем не было, девушка не изменяла себе и продолжала хорошо учиться, как и раньше, подкармливая стадо овец новыми успехами, которые из кожи вон лезут перегрызть глотку самоуверенной особе. Пропавший аппетит вернулся с новой силой, и все прожитые дни без должного питания обрушились сокрушительной волной, от чего блондинка на каждой перемене бегала в буфет и скупала все вкусные булочки. Вес пришел в норму и излишняя худоба сошла на нет. Как Люси и предполагала, через пару дней боевой настрой вернулся и мысли скрыться от посторонних глаз больше не лезли в голову. Послужило тому примирение с родителями или же возвращение к привычному ритму жизни — непонятно, но повторять те ужасные дни она не собиралась. В первый же день, когда Хартфилия с двояким чувством счастья и горечи завалилась на любимое место, на нее обрушился шквал негатива со стороны подруг. Такими злыми Люси еще никогда их не видела. Эльза бегала от места к месту, долго кричала что-то про волнение и угрозы; предупреждала, что если такое вновь повторится, то она самостоятельно выломает дверь и выбьет из нее Хартфилии дерьмо. Джувия вместе с блондинкой молчала, иногда поглядывая на ее реакцию, промежутками кивала и сдерживала разбушевавшуюся подругу, когда кто-то из сокурсников попадался под горячую руку. Мысленно Люси надеялась, что Локсар обойдется краткими замечаниями и они оставят эту тему позади, но она никогда так не ошибалась. Только Скарлет закрыла рот, как новая волна криков и возмущений пришла от Локсар. Девушка в несвойственной ей манере материлась, да похуже любого сапожника. Рассказывала, какого было ей и Эльзе, когда они узнали, что Люси вовсе не в Бостоне*, а торчит днями напролет дома. Полностью доверяя подруге, девушки поверили ее сообщению и на какое-то время оставили ту в покое, но последней каплей стал бесконечной голос оператора, который без конца монотонным голосом твердил: — Аппарат абонента выключен или находится вне зоне действия сети, пожалуйста, перезвоните позже. Первой не выдержала Эльза и позвонила Лейле. О том, что Скарлет намеревалась поехать прямиком в родной город Хартфилии, чтобы надрать той зад, Джувия умолчала. Люси долго, очень долго, о-о-очень долго позволяла девочкам упрекать себя за свой эгоизм. Если бы не раздавшийся вовремя звонок, спасший ее от гибели, она бы точно откинулась. Девушки поубавили пыл и блондинка больше не боялась сидеть меж двух огней. Смотря на преподавателя по основам редакторского дела, который раньше бесил всех невнятной быстрой речью и противными зализанными набок волосами, Люси поймала себя на мысли, что несмотря на все ее слова о сожалении насчет поступления на факультет журналистики, она безумно соскучилась по этим стенам. Нигде она не получала столько приятных воспоминаний, как здесь. Именно тут она повстречала лучших подруг, новых друзей в виде трех полоумных парней, и нашла свое призвание. Как бы ни было трудно, сколько бы непреодолимых преград не вставали на ее пути — она не позволит никому отнять ее счастье. — Какого хрена, Хартфилия?! — громко возмущался Грей, размахивая руками, как и Джувия больше часа назад. Про себя Люси усмехнулась, но на лице сохраняла спокойствие, которое, по-видимому, сильно задело парня. — Ты че, оглохла? — Мы уже провели с ней профилактическую беседу, больше такого не повторится, — Эльза быстро сложила все принадлежности в сумку и подошла к прибывшим парням, после посмотрела на Люси. — Так ведь, Люси? — спрашиваемую пробрала дрожь. На лице Скарлет царила беззаботная улыбка, но голос не предвещал ничего хорошего. Хартфилия сглотнула и неуверенно кивнула. Умирать так рано не входило в ее планы. — В следующий раз не пропадай, ладно? Еще таких истерик я не выдержу, — явно подразумевая свою девушку, сказал Джерар и увернулся от летевшего в него кулака. — Мы даже Гажила подключили, а он, между прочим, и сам волновался за тебя! — продолжал кричать Грей и пальцем тыкнул в рядом стоящего Редфокса. Так значит, позвонить ей было его добровольным решением? Будто бы прочитав на лице блондинки возникший вопрос в ее мыслях, Гажил тихо чертыхнулся и в своей манере ответил: — Ничего я не волновался. Просто эти придурки задолбали писать в общий чат про тебя, вот я и решил попробовать. — Да-да, поэтому первым вызвался штурмовать ее квартиру? — Когда такое было, ублюдок? — Мне тебе сообщения показать, железяка? По венам разлилось забытое ощущение нужности кому-то, когда есть люди, которые в самые сложные для тебя моменты не сбегут, а будут рядом. Эти десять дней без них оказались пыткой, и если бы ее одиночество продлилось еще больше, она бы попросту сломалась. Вспоминая их вечные звонки, взволнованные голоса и просьбы провести время вместе, Люси не успела заметить, как что-то холодное и соленое припало к ее губам. Это были слезы радости. Больше Хартфилию не оставляли. Все ее свободное время девушки забрали себе — блондинка и не сопротивлялась. Давно забытые вечеринки, намеченные по любому поводу, вернулись в будничную жизнь молодых студентов, но некоторые воспоминания от них были скрыты тонной алкоголя. Такая жизнь всех устраивала и здесь никто не задумывается о том, что тебя ждет в будущем, кем ты будешь работать и встретишь ли имя родственной души. Ты отдан на растерзание самому себе и никто не может ограничивать тебя в действиях, как и происходит сейчас. Дом Грея, который от и до забаррикадировали пьяные тела, был где-то за городом. Люси любила стоять здесь и размышлять о чем-то, наблюдать за луной, чей свет отражался на ровной глади незнакомой ей реки. Слишком часто она бывала тут и выучила все детали большого участка, иногда умудрялась под шумок выскользнуть из дома и босыми ногами пробежаться по песку, насладиться тем, как холодная вода касается твоей кожи. Здесь Хартфилия чувствовала, что это ее место. — Когда-нибудь я обязательно куплю домик неподалеку отсюда. В этот раз причиной быстрой спешки блондинки стало не привычное любование окрестностями и желание свободы от давящей атмосферы внутри, а чудовищная боль в висках, сопровождаемая редкими рвотными позывами. Как только она выбралась на балкон, выдохшееся тело плюхнулось в любимое кресло, которое всегда занималось ею при любых посиделках здесь. Здесь был ее собственный мир. Небо облачилось в темно-синий, почти черный цвет, только звезды украшали его тьму; полнейшая тишина была как мед для уставших ушей, потому что слушать вечные подпевания толпы их любимых песен было явной пыткой, учитывая чуткий слух девушки. Каблуки полетели в сторону и освободившись от лишней части гардероба, Люси откинулась на спинку. Не хватало только бутылочки воды и приятного собеседника рядом. Идиллия. — Не помешал? — об идиллии можно забыть. Ей не нужно было открывать глаз, чтобы понять, кто стал нарушителя ее покоя. Знакомый низкий голос вызвал лишь улыбку, а рука сама указала на посадочное место около себя. — Можешь тут поселиться, я не против, — он рассмеялся и пригубил коричневую жидкость из стакана. Второй протянул подруге. — Это вода, не парься, — карие глаза скептично оглядели друга, но не довериться ему было большой ошибкой. Жадно глотая и выпивая все содержимое, блондинка облегченно вздохнула и вытерла тыльной стороной ладони оставшиеся капли на губах. Она приходила в себя. — Умница. — Тоже поплохело? — Я не слабак, в отличие от некоторых, — ухмылка долго не заставила себя ждать. Вот гад. — Просто тоже люблю сидеть тут, как и ты. — Понятно, — чем-то они были похожи. Сколько она себя помнит, Фуллбастеру нравились все то же самое, что и ей. Будь то какая-то точка зрения или место по типу этого; ссорились они меньше всех, потому что причин таковых не было. Везде и во всем они находили компромисс, не раз ловили себя на том, что в какой-то ситуации поступили бы абсолютно одинаково. Характеры все же были разные, но и тут проскакивала схожесть между ними. Из-за этого Джувия не раз ревновала и попадало больше Хартфилии, нежели Грею — последний вовремя убегал и с жалостью глядел на Люси. Позже они нашли способ, который помог бы им открыть Локсар глаза, и все прошло отлично. Дружеские объятья больше не выглядели флиртом или чем-то интимным, но и перебарщивать с терпением подруги они не решались. — Кстати, у моего лучшего друга через неделю день рождение. Пойдешь? — Люси заинтересованно повела бровью и повертела пустой стаканчик. — Помимо Джерара и Гажила у тебя есть друзья? — Не беси меня, Хартфилия, — та довольно рассмеялась и мысленно отдала себе пять. Пьет он лучше ее, агаконечно. — Ладно, только не скули. Что за друг то? — Ты его знаешь, это Нацу. Вы как-то раз виделись, помнишь? — Нацу, говоришь... — где-то она припоминала этого парня, но полностью вспомнить его образ не получалось. — Не совсем. Поконкретнее. — Он когда-то выпивал с нами, но не долго. Розоволосый такой, вы еще с ним вроде повздорили. Точно. Тем вечером Хартфилия знатно накидалась и в такой неподходящий момент Грей подвел к ней незнакомого парня. Он был красив, ну уж очень красив. Они долго рассматривали друг друга и первой не выдержала Люси, которая вместо того, чтобы протянуть руку в знак дружелюбия, накинулась на него и случайно блеванула прям на чужую кофту. Все бы ничего, если бы она не услышала: — Не умеешь пить — не пей. Вообще ненавижу девушек, которые пьют. Ведешь себя, как последняя идиотка. Парень развернулся и ушел, больше Люси его не видела. Такой злой она еще не была. Да кто он такой, чтобы осуждать ее? Хотелось разбить его смазливую рожу об стену и выкинуть бездыханное тело в море. Так бы она и сделала, если бы вовремя отшедший от шоке Грей не ринулся предотвращать грядущий скандал. Больше они не встречались, это и к лучшему, иначе бы девушка точно не стала стоять столбом, как в прошлый раз, и высказала бы этому подонку все, что думает. — Вспомнила? — блондинка вздрогнула от неожиданности. Фуллбастер прекрасно помнил все в мельчайших деталях и специально заставил подругу вновь вернуться в тот вечер, и это того стоило. Женское лицо вмиг зарделось то ли от злобы, то ли от стыда. Вот же веселье. — Этот гаденыш у меня еще получит, — злобно прошипела Люси и тонкие пальцы сжали подлокотник. — Он еще пожалеет о своих словах. — Спокойно, — парень поднял руки и протянул одну к чужому колену, слабо сжал. — Я почему-то думал, что тебе уже все равно. — Я бы посмотрела на тебя, скажи тебе такое. И вообще, с чего я должна идти на его день рождение? Уверена, что он даже не знает о твоим приглашении. — Чем больше людей, тем веселее. Да и он не такой злопамятный, как ты. — Заткнись!***
Что-то было не так. У такому умозаключению Люси пришла после долговременного анализирования всех своих косяков. Все шло своим чередом: учеба, дом, встречи с друзьями, но с приближением ее дня рождения все стало валиться из рук. Место привычных зачетов и идеальных отметок заняли нескончаемые долги и завалы, легчайшие работы не поддавались усердным часовым стараниям написать хоть что-то, что уже нельзя говорить о грядущем окончании года. Вот-вот на Хартфилию градом посыпятся задания еще сложнее, а она ни один хвост закрыть не может. Помимо проблем с универом появилось чувство, идущее за ней по пятам уже который день, оно разрасталось с геометрической прогрессией, не давало сконцентрироваться и войти в былой ритм. Настроение то взлетало до небес, то падало хуже некуда. Друзья не упустили шанса пошутить насчет биполярного расстройства блондинки, но именно тогда одна Эльза задумчиво вперилась в пол и вела себя нервно весь оставшийся день. Джувия, боясь, что предыдущее самобичевание Люси вновь повторится, не отходила от той ни на шаг. На самом деле, Хартфилия уже планировала записаться к доктору и провериться у специалистов, пока Скарлет не пришла внезапно к ней домой. Она мялась, делала все неспеша, словно любое резкое движение может повлечь за собой ужасающие последствия, но удачно скормив все запасы сладкого аловолосой и усадив ту на мягкое кресло, девушка наконец заговорила: — Что ты чувствуешь? Вопрос холодом обволок комнату — Люси вздрогнула, но не подала виду. Что она чувствует? К чему это? Неужели она тоже сомневается в том, что с ней все в порядке? — Люси, это очень важно. Скажи мне. Повторять не пришлось. Блондинка выдала подруге все, что происходило странное с ней за последнее время. Расскажи она кому-нибудь другому о своих промахах, те бы незаинтересованно махнули рукой и сказали:«Так со всеми, не парься», но это, черт возьми, продолжается слишком долго. Эльза слушала, не перебивала, иногда дополняла что-то и попадала прямо в точку. Это удивляло и ужасало одновременно. Во-первых, эта женщина приперлась к ней ночью, даже не удосужившись предупредить, во-вторых, она настолько точно снимала с языка последующие слова, что Люси становилось не по себе. У нее все на лбу написано? — Так и знала, — Эльза достала сигарету и поднесла к губам, ловко чиркнула спичкой и возникшее пламя перенеслось на тонкую длинную гадость. Иначе эту противную штуковину блондинка назвать не могла. — Не одной мне посчастливилось так рано узнать имя своего избранника. Хартфилия стояла столбом и вглядывалась в тонкие черты лица. То ли вина тому, что она ничерта не понимала, к чему клонит нежданная гостья, была сонливость, то ли она и вправду тупая и завалы по учебе только ее вина. — Не вдупляешь? — она скинула пепел вниз и язвительно улыбнулась. В ответ получила отрицательное мотание головой и крик в карих глазах с просьбой поскорее закончить со всем этим дерьмом. — Помнишь, я тебе рассказывала, что на дне рождении Джерара мне было херово? Я думала, что этому послужило ужасное начало дня, да и пара выпитых бутылок перед выходом, — Люси хмыкнула и неодобрительно покосилась на пальцы Скарлет, которые тянулись за следующей сигаретой, — но я ошиблась. Недавно мы поднимали эту тему, и Джерар рассказал мне, что в тот день чувствовал то же самое, что и я. Кожа покрылась мурашками из-за сквозившего через окно ветра. Клубки дыма плотным облаком тянулись к покрасневшему лицу, от чего с синих от холода губ слышались замечания в сторону довольной Скарлет. Та, в свою очередь, ждала хоть какой-то реакции, но помимо недовольной моськи и ожидающе сложенных на груди рук она ничего не видела. Да, это все звучит бредово и, в какой-то степени мистично, что не вписывается в нашу шаблонную жизнь, но все по-настоящему. — Я не находила себе места, вечно будто искала кого-то и сердцем чуяла, что этим вечером случится что-то необратимое — так и случилось. Неделю назад Джерар рассказал мне, что вел себя абсолютно так же. Смекаешь, к чему я веду? — опять в ответ неуверенный кивок. — Ты меня вообще слушаешь? — Эльза, зачем ходить вокруг да около? Ну одинаково вы себя вели, ну и что... — Блять, — руки, до этого выкинувшие сигарету в окно, ухватились за чужие плечи и сжали до белых следов. — Мы испытывали тоже самое, что и ты, когда вот-вот бы узнали имена наших родственных душ. Дошло наконец? Последний пазл во всей этой странной картине нашел свое место. Пазл, ставший самой главной частью, а также причиной странного поведения Хартфилии. Все намеки, которые плавно кидала Эльза, отрезвляющей волной нахлынули на нее. Это значит, что... — Скоро я узнаю его имя? — не веря своим словам, Люси мотнула головой. Сколько она не читала статей о людям, уготованных тебе судьбой, ни в одном не упоминалась столь важная информация. Не может быть. — Да, Люси, да. — Погодь, — блондинка скинула руки подруги и прикоснулась горячим лбом к холодной поверхности стекла. — А что с теми, кто находит соулмейта спустя долгое время после совершеннолетия? Они чувствуют это с приближением совершеннолетия своего партнера? — Не знаю, — Эльза помедлила, но решилась обнять блондинку со спины. Чужое тепло успокаивало, но мысли продолжали лихорадочно мешаться и все больше вопросов оставались без ответов. — Но одно я могу сказать точно, — шепот разнесся прямо над ухом. — Через два дня все изменится. Обещаю, ты найдешь его. Я помогу тебе, во что бы то не стало. Больше эту тему никто не поднимал. Девочки решили, что Эльза останется на ночь, как раз и обсудят грядущий день рождения Люси. Мало-помалу все недочеты устранились сами собой, проблемы с местом проведения аловолосая взяла на себя, оставалось составить список приглашенных. Обе сошлись на том, что не нужно устраивать парад на весь мир и самых близких будет достаточно, но только Хартфилия собралась закрыть ежедневник с заметками, Скарлет подскочила с места. — Мы кое-кого забыли, — не спрашивая разрешения, блокнот вырвали из рук. Пара секунд, и на пустой строке красовалось чье-то доселе знакомое имя. — А он то нам зафига? — Люси с силой зачеркивала надпись, но переусердствовала и слегка разорвала страницу. Подруга ухмыльнулась и пододвинулась ближе к разъяренной хозяйке квартиры. А Грей был прав. Нацу Драгнил возымел должную реакцию. — Чего ты так лыбишься? Грей все рассказал? — Ае. В мельчайших подробностях, — уголки губ поползли еще шире от вида разъяренной, но в то же время милой девочки, которая обиженно надула губки и перестав мучать блокнот, откинула его как можно дальше. — Еще он передал, что если ты не пригласишь этого паренька, то он обидится. — За что ему обижаться? Без своего дружка день то проживет. — Не в этом дело, — Эльза откинулась к спинке кровати и, как чеширский кот, довольно облизнулась. — Ты не пришла на его день рождения. — У меня были дела, которые не требовали отлагательств, и он это прекрасно знал, — уже спокойнее подытожила Люси и зачерпнула ложку любимых хлопьев с молоком. — Да и вообще, меня там никто не ждал. Однозначно судьба сама не хотела, чтобы я там появлялась. — Решайте эту проблему сами, не впутывайте в это меня. Мое дело передать. Хартфилия насупилась, но ничего не ответила. Все-таки злость она выместит на ее «любимом» друге, а сейчас она подумает о более важных вещах.***
Как девушки не пытались сократить круг приглашенных гостей, все шло коту под хвост. Один звал знакомого, тот еще одного, и такая длинная цепочка довольно заходила в дом и заполоняла собой все пространство. Снятый участок не был рассчитан на большое количество народу, но как назло всем находилось место. — Такими темпами вся выпивка и еда закончится раньше времени, — сказала Локсар, глядя на оккупированные со всех сторон столы. — Их никто не звал, им стыдно хотя бы? — Остынь, все нормально, — сначала Люси правда боролась с нескончаемыми посетителями в доме, но после пяти выпитых шотов, любезно предоставленных парнями, недовольство отошло на второй план. Как там Грей говорил? Чем больше народу, тем веселее? — Нам же потом все убирать, не им, — это Гажил подметил верно. Судя по тому, с какой скоростью заполняется мусором каждый уголок, утром Люси будет кричать и злиться от того, что позволила этому стаду испортить ее отходняк. Несмотря на всю эту ситуацию, Хартфилия чувствовала себя превосходно. Ее больше не томило странное ощущение внутри, спады настроения и вовсе прекратились, что не может не радовать. В этом есть и свои минусы: Эльза могла ошибаться и никакая метка не появится на ее руке ровно в полночь, когда все радостно будут выкрикивать имя именинницы и разглядывать ее запястье. Может, это и к лучшему, ведь сложно сосредоточиться на чем-то важном, когда под боком маячит внезапно появившийся парень. Она рассчитывала на удачное окончание универа, найти работу по специальности и только тогда задуматься о семье, но если судьба распорядится иначе, Люси не станет сопротивляться. Кто бы это не был, она не даст слабину и не оставит в стороне детскую мечту. Веселье только начиналось. Из колонок ревела громкая музыка, а за ней и крики взбудораженных гостей; гостинная вмиг превратилась в танцпол и любой желающий выходил в центр, заводя толпу одним движением. Для всех эта была очередная тусовка с еще большим количеством алкоголя и распланированной программой для приглашенных. Интересно, они вообще в курсе ради кого устраивался праздник? К удивлению блондинки, ее персона не оставалось в тени и раз в пять минут к ней подходили незнакомые лица, от всей души поздравляли и сыпали комплиментами, даже находились те, кто дарил подарки и со спокойной душой продолжали развлекаться. Хоть какой-то плюс. — Скучаешь? — донесся сзади чей-то голос. Подняв голову, Хартфилия лицезрела хитрую мину Грея. Подозрительно. — Не сказала бы, — сказала девушка, принимая принесенный Фуллбастером стакан. Складывается ощущение, что ее тут споить пытаются. — А ты? — Развлекаюсь, как видишь, — темноволосый лениво улыбнулся, но пугающие искры так и читались в его глазах. Спихивая все на пьянство, Хартфилия забила на необычное поведение друга и уже собиралась поискать Эльзу, как вдруг случилось это. — Братан, ты где был? — секунда — и перед Люси стоял какой-то парень, которого насильно приволок сюда Грей. Дежавю. Перед тем, как блондинка подняла голову и изумленно разинула рот, вместо запаха пота и алкоголя она почувствовала легкий аромат мяты вперемешку с табаком. Хартфилия понятия не имела, почему тут же не скорчилась и не зажала нос рукой, так как на дух не переносила всю эту тему с сигаретами и похожими вещами. Впервые хотелось уткнуться в ткань вещи, полностью пропитанной ее обладателем. — Люси, — как-то слащаво пропел Фуллбастер и придвинул Нацу поближе к имениннице. — Вы пока болтайте, а я поищу Джувию. А ты, — обратился он к подруге, переходя на шепот. — Не наделай глупостей. Обладай Хартфилия телекинезом — все наиострейшие предметы в доме вмиг полетели бы в одного паренька, явно не подозревающем, что как только она свалит от Нацу, то сразу же отвезет Грея в безлюдное место и ночами напролет будет ставить на том опыты. Если от него толку никакого, то для науки будет самое то. Розоволосый терпеливо ждет, осматривается и временами поглядывает на раскрасневшуюся девушку. К его счастью, она не успела разорить запасы бара и умело контролировала себя, все-таки к ней подходят гости и предстать перед ними в неподобающем виде не входило в ее планы, но руки так и чесались налить в стаканчик чего-нибудь да покрепче. Фуллбастер окончательно пропал с поля зрения. Ну ничего. Пусть с этого момента ищет себе место на кладбище, ублюдок. — С днем рождения. Люси вздрогнула от резкого горячего голоса над ухом. Нацу навис над ней и его взгляд напрямую был прикован к расширенным зрачкам потемневших карих глаз. Он терзал, впивался в кожу тонкими иголками, и Хартфилия шумно сглотнула. Ощущение, что в мечтах парня она давным давно заперта вместе с ним в какой-нибудь комнате и поставлена раком, никак не покидало ее, но воспоминания первой встречи отогнали глупые мысли. Она ему противна, наверняка в его вкусе длинноногие кучерявые брюнетки с силиконовым бюстом и готовые отдаться по первой же команде, что уж нельзя говорить о ней. Да, ее фигуре стоит позавидовать, никогда в своей жизни Люси не комплексовала по поводу внешности и по достоинству оценивала себя и свои способности, но у любой девушки потухнет огонь уверенности внутри, если мужчина, в которому она хочет запасть в душу, махнет на нее рукой и забудет после первой встречи. Пф, конечно же ей все равно на то, что он о ней подумает. Глупости. — Спасибо. Ответом послужила тишина. Музыка обволакивала стены дома и добиралась до всех присутствующих, но до них добиралось только шумное дыхание друг друга. Нацу держался также близко, оставляя между ними жалкие сантиметры и позволяя вдыхать мужской запах столько, сколько Люси могла себе позволить. Словно услышав запретные мысли девушки, он придвинулся еще ближе и с язвительным выражением лица вскинул бровь. — Что-то не так? — это фраза послужила холодным ведром воды для Люси. — С чего ты взял? — голос безразличен, но скрыть раздражение не удалось. Нацу усмехнулся и вернул имениннице те желанные метры свободы, позволяющие взять себя в руки. — Да так, — он вздернул плечами, — просто так показалось. — Тебе и вправду показалось.