Ты все равно не можешь без меня жить...

Я не знал, как уйти. Убеждал себя, что хочу это сделать, что я единственный, кого держат насильно здесь — в подобной удушающей связи. Я убеждал себя, что задыхаюсь. Но, несмотря на миллиарды оправданий, я пытался вырваться из туго затягивающихся вокруг груди веревок. Глотал слезы и чужие комплименты, которые оставляли лишь горький привкус у нёба. Ни то что голос, отдающийся привкусом сигар и алкоголя. Я изнывал в его плену, корил себя и снова возвращался в безразличные объятия. Для него все было так просто. Я помню - тогда в библиотеке...это был наш первый поцелуй без привкуса отчаяния. Я помню ухмылку на тонких губах, прищур изучающих глаз, тогда он сказал мне “не воспринимай все так серьезно”. Спустя пару лет, оказалось, что я выглядел так, будто рухну в обморок. И, кажется, я на мгновение потерял сознание, твердо стоя на ногах. Хотя...не стоит врать, коленки от его поцелуев у меня подкашиваются до сих пор. Все мои попытки сбежать говорили мне о том, как я красив, даже писали картины, стихи, письма. Все горело в огне, а меня распаляло его молчание. До сих пор гадаю, что этот демон - гроза девичьих сердец- нашел в несуразном мальчишке, которого тогда встретил? Я не спрашиваю, потому что для него все просто и я не хочу усложнять. Иногда, мои тревоги вырываются наружу — тогда я вижу его самое страшное лицо. Его задевает это, заставляет чувствовать, будто я назойливо и упорно стучусь в закрытую дверь его неприступного замка. И тогда он усиливает оборону. Тогда он метко целится и попадает прямо в трещины в моей броне. Она треснула, когда бледные губы с обжигающей ухмылкой коснулись моей щеки, а затем скулы, шеи...Они оказались непривычно теплыми. И совершая побег в чужие объятия, в чужую любовь - я окунаюсь в ледяное озеро под палящим солнцем, испытывая поначалу эйфорию. Но потом...Мне жизненно необходимо тепло этих губ, рассыпающееся дождем по груди, по плечам, по бедрам. И там, где я убеждал себя, что задыхаюсь - оказывается единственным местом, временем и состоянием, в котором я действительно могу дышать. И как бы я ни убеждал себя, что не могу сбежать, что не могу захлопнуть двери, что могу жить иначе, по правилам, как все...Я возвращаюсь раз за разом, отвергая эту праведную ложь, прорываясь к единственной правде — я не хочу уходить. Его хлесткий взгляд, широкие ладони, горячий рот, слегка обветренные губы, да даже вес его тела на моем — ощущается желанием жить. — И кто же был на этот раз? Его шепот запускает бешеное биение сердце, без него оно замерзает. Дыхание обжигает плечи, ключицы...А мое лицо горит от стыда, когда я думаю о своем предательстве. — Какая разница? Я же не расспрашиваю тебя о тв...Черт! Больно же! Я с каким-то мазохистским удовольствием ощущаю боль, растекающуюся горячей волной по телу от места укуса. — Если я спрашиваю - значит мне интересно. Или тебе разбили сердце? Я с недовольным мычанием, пытаюсь оттолкнуть его от себя, показывая, что не в настроении говорить о своем разбитом и склеенном по кусочкам сердцу. Я выворачиваюсь под ним и тянусь к помятой пачке абсолютно дешевых сигарет, оставленных на прикроватной тумбочке. Мои запястья были предусмотрительно перехвачены, я никогда не мог выбраться из этой мертвой хватки, оставляющей после себя следы - печать. Может, сейчас и могу, но я никогда не пытался. Где-то от желудка и к низу живота растекается жар, словно бы я выпил раскаленного золота. Захлебываясь воздухом, оставляя попытки побега. — Как бы ни хотелось...Не влюбляйся в кого-то другого... Его шепот болезненнее удара розгами, но я лишь прячу порозовевшее лицо в пуховых подушках, давя в себе желание задать справедливый вопрос “почему?”. Но для него все так просто. Так просто оставить меня себе, как игрушку, валяющуюся на чердаке, как старый дедушкин портсигар...Ради памяти, ради удобства. Так просто присвоить меня и запретить уходить. Он может даже запретить мне дышать, я перестану, если он захочет. Поэтому не спрашиваю, я знаю, что усложняю все то, что он видит таким прекрасным в своей простоте. — Не заводи отношений, даже если это то, что спасет тебя, - я не хочу слушать, а потому пытаюсь концентрироваться на горячих ладонях на своих бедрах. Я приподнимаюсь навстречу, лащусь, будто бы преданный домашний кот, а он продолжает шептать назойливым внутренним голосом, который невозможно заглушить даже криком, — ты все равно не можешь без меня жить...