Погружение

      Вкусная, вкусная, какая же Роуз вкусная… Она чем вообще думала, приходя в его комнату без нижнего белья? Ладно лифчик, это он ещё как-то пережил, но, твою ж мать… И без трусов… Кровь вскипела мгновенно, перед глазами всплыла пелена, дыхание стало глубже и сильнее. Она отсюда не уйдёт, он оставит её себе. Всю.       Она легко поддалась его напору и упала спиной на постель, подставляя под его губы и зубы своё тело. Хакс снова и снова проходился по её шее и мягкой коже, рычал от удовольствия, собственные руки скользили по всему её телу, сжимая так сильно, будто он хотел добраться до её внутренностей. Роуз снова стала мягкой, податливой, как кукла, ни следа той властности, что она проявляла на пляже. И это ему очень нравилось. Они с ней могут играть в такие невероятные игры…       Хакс отодвинулся немного, разглядывая вчерашние и только что поставленные метки. Теперь он вышел за ту часть, которую она прикрывала платком, на ней теперь буквально написано, что она его. Это было именно тем, что он хотел. Роуз закинула голову назад, упираясь затылком в постель, обе её руки безвольно лежали по бокам, она глубоко дышала, и Хакс видел, как поднимается её грудь с горошинами сосков. Он хочет съесть её. Очень. И она готова ему это позволить… Так почему он должен отказывать себе? С гортанным рыком он вцепился в её живот зубами, укусами двигаясь выше, и она вся дрожала и всхлипывала. Он добрался до груди, оставил сумасшедший отпечаток зубов на ней вокруг одного соска, а потом принялся его легонько покусывать, наблюдая за реакцией на лице Роуз. Она зажмурилась, то и дело облизывала губы, скулила и пару раз шептала что-то, похожее на «Пожалуйста». Она точно идеальна. Хакс подобрался, откинул свою простыню и обоими коленями упёрся в мягкий матрас. Одной рукой он стащил с неё платье, швырнув в сторону, и сполз ниже. Есть тут одно местечко, где он ещё не оставил свою метку…       Хакс взглянул на реакцию Роуз и она с благоговением смотрела, как он устраивается между её ног. Он поднял одну и принялся покусывать кожу на внутренней поверхности бедра, спускаясь ниже. Он уже чувствовал её запах, видел, какая она мокрая и ждёт его, вся сжимается в предвкушении. От этой мысли он сжал зубы особенно сильно, и во рту появился слабый привкус железа. Хакс отодвинулся и осмотрел место укуса. В нескольких местах отпечатков наметились небольшие ранки. Ох… Улыбка расцвела сама собой. С громким рыком он придвинулся ближе и вылизал рану, периодически загребая в сторону складок и легонько касаясь их языком.       Роуз начала плакать и просить ещё сильнее и чаще. Если она так хочет, он даст ей это, всё даст… Какая же она вкусная, и её кровь, и её влага, и кожа, и собственные запах… Хакс помог себе пальцами, раскрыв её для себя посильнее, и принялся наслаждаться всем тем, что у неё было, и что она давала ему. Роуз задохнулась, взвыла, её скрутил спазм, и он специально засунул в неё язык поглубже, чтобы почувствовать оргазм. Прекрасно, просто прекрасно. Отпускать её было выше его сил, так что он дождался, пока она перестанет сильно сжиматься, и пошёл на второй заход. Периодически он срывался обратно к ране, снова кусал её, так, чтобы всё время шла кровь, и слизывал её. Вкусы мешались во рту, и Хаксу казалось, что он сам сейчас кончит, только от этого.       Комнату прорезал резкий звук. Роуз замерла и удивлённо посмотрела на него, пока он отодвигался от неё, непонимающее вертя головой. Кто посмел?.. Рык вырвался из горла, и он слетел с кровати на звук, как ищейка, водя носом туда-сюда. Кто, блять?.. На глаза попался телефон, который разрывался трелями. Звонил чёртов, сука блять, Бен, грёбанный, Соло. Почему вся эта семейка такая неугомонная?!       Хакс подхватил аппарат, снизу вверх разглядывая его. Он сам дрожал от злости, что его прервали, и от возбуждения, которое било по всем мышцам. Палец с такой силой вдавил кнопку отключения, что ему показалось, что больше телефон не заработает никогда. Он швырнул его обратно на стол и резко повернулся. И замер.       Роуз сидела на кровати, совершенно голая, опустив ноги вниз и разведя колени, так, что её всю было прекрасно видно. Руки лежали на бедрах, грудь медленно поднималась вверх, она дышала ровно и спокойно. Но всё это было не так пугающе, как её выражение лица. Он думал, что на пляже, с её игривостью и лёгкой властностью, она была тёмной. Нет, вот сейчас она была тёмной. Её глаза сузились, но продолжали сиять, губы сомкнулись в плотную линию, во всём лице чувствовалось напряжение. Она была ниже, но смотрела на него свысока. Хаксу захотелось упасть перед ней на пол и ползать в ногах, настолько она была хороша. Чёрные волосы разметались по плечам, и она выглядела как богиня смерти и хаоса. Он догадывался, что она не проста, но это…       — Какой плохой мальчик, — низким голосом сказала Роуз, и собственные ноги подкосились от этого тембра. Захотелось сжаться, прикрыться, и одновременно с этим возбуждение хлестнуло по спине, как хлыст. — Искусал меня. Оттрахал своим языком. Хм, ужасное поведение.       Она склонила голову набок, разглядывая его. Хакс не выдержал. Он медленно опустился перед ней на колени, но едва они коснулись пола, она мотнула головой в сторону кровати:       — Туда.       Одним прыжком, прямо мимо неё, он оказался на кровати, растянувшись на животе. Его всего трясло от ожидания. Что дальше? Что она будет делать дальше?..       — Мне надо о тебе позаботиться, иначе завтра тебе будет больно, милый, — несмотря на такую нежную фразу, её голос всё ещё был жёстким. Он почувствовал, как прогибается за ним постель, но не мог даже двинуться без указания. Хрупкая ладошка властно прошлась по его ягодицам и слегка хлопнула по коже.       — Какая белая, — а затем она начала втирать в него мазь, холодок от которой распространялся по всему телу, но Хакс буквально плавился от этих движений. Она совершала сильные мазки, почти грубые, ни следа той ласки, которую она дарила ему днём на пляже. И какого-то чёрта, впервые в жизни, его это заводило даже больше, чем собственные игры. Пока Роуз мазала его ноги и руки с задней части, Хакс трясся от каждого движения. Низ живота сводило спазмами, член неудобно и почти больно упирался в матрас, но ничего, совершенно ничего, он не мог с этим сделать.       — Перевернись на спину, — когда он выполнил её требование, то увидел, как Роуз сидит рядом на коленях, продолжая смотреть на него, как на непослушного ребёнка. Она легко пробежалась пальцами от ног до его груди, миновав член, и Хакс задохнулся. Пусть она к нему притронется, она же видит, как он хочет её, почему она этого не делает?.. Роуз продолжила свою пытку, втирая мазь в его грудь, особенно сильно на сосках, ноготками задевая их. Теперь он знал, что она чувствовала, когда он прикасался к ней подобным образом. Дичайшее желание уже просто получить хоть какое-то облегчение от непрерывного возбуждения. Ахереть…       Роуз скользнула к его ногам, в пару движений завершив свою экзекуцию, и слезла с кровати. Хакс расстроенно застонал, но она резко обернулась.       — Тихо, — связки отказали мгновенно, и всё, что он мог, это тупо лежать и смотреть по сторонам, в надежде, что его просто тут не бросят. Роуз возилась где-то за пределами кровати, а потом снова залезла на неё. Она оглядела его, тяжело вздохнула, будто он весь был большой проблемой. А потом её ладошка, всё ещё в мази, скользнула по его члену, и кожу захолодило так, что его затрясло. — Об этом месте тоже надо позаботиться.       Хакс хотел бы кивнуть, но тело предало его. Сила её движений и холод ментола сплелись в странное, невероятное ощущение, где-то на грани боли и удовольствия, и его снова и снова трясло. Он услышал звук открывающейся фольги и его затопила радость. Скоро его мучения кончатся, она трахнет его, как подобает, и он сможет, наконец-то, кончить. Пожалуйста, пусть она уже это сделает…       Роуз раскатала презерватив, но не торопилась делать что-то ещё. Хакс приоткрыл глаза и глянул на неё. Её подбородок был властно поднят, она оглядывала его, как своё имущество, как свою любимую собственность, и это подкинуло его ещё выше.       — По… пожалуйста, — проскулил он. Роуз метнула на него взгляд и усмехнулась.       — Я же просила, быть тихим, — ужас, что она сейчас всё-таки уйдёт из-за его неповиновения, ослепил Хакса, он закрыл глаза и сжал крепко губы, чтобы больше ни одно поганое слово не смогло испортить того, что она с ним делала. — Хороший мальчик.       Роуз плавно пересела ему на бедра, устраиваясь поудобней. Он почувствовал, что она всё такая же мокрая, и её влага размазывается по его ноге. Хотелось стонать от удовольствия, но она же приказал ему быть тихим. Он призвал всё своё терпение и смирение, чтобы пройти до конца, каким бы он ни был. И был вознаграждён.       Роуз упёрлась рукой в его грудь и мягко приставила кончик члена к своему входу, слегка касаясь. От контраста холодка, которым он был окутан из-за мази, и её жара, под веками заплясали звёзды. Медленно, очень медленно, наслаждаясь каждым движением, она опустилась на него до самого конца, вобрав в себя полностью. Второй раз за день Роуз оседлала его, и первый был ничем, по сравнению с происходящим. Горло завибрировало от стона, но Хакс быстро погасил его. Она же приказала… Он не может ослушаться. Обе её руки упёрлись в его грудь, она поддалась вперёд, двигаясь вверх, и холодок обжигающе прошёлся по плоти, освобождённой из плена её тела. Она почти до конца выпустила его, а потом резко упала обратно. Буквально упала. Громкий стон Роуз прорвал тишину комнаты, пока Хакс боролся с собой, чтобы не кричать от счастья и восторга. Она повторила своё движение, один в один, и снова повторила, сильнее упираясь в его грудь, и повторила ещё раз. И повторяла, не наращивая темпа, так же плавно поднимаясь, и стремительно падая вниз.       Хакс открыл глаза, но ничего не увидел, зрение всё-таки подвело его. А потом он понял, что пялится в потолок, и в зрачках летают белые мушки. Приложив силы, он скосил взгляд на девушку, которая его брала, и поражённо открыл рот. Прекрасней, чем сейчас, Роуз просто не могла быть. Красная, ужасно довольная, наслаждающаяся каждым движением, тяжело и глубоко дышащая… Её веки трепетали, губы слегка приоткрылись, синяки и укусы по всему телу смотрелись как украшения для богини. Он унесёт этот образ в могилу. Забыть не сможет никогда...       Она громко застонала, а потом упала ему на грудь, не открывая глаз. Но она не кончила, хоть и была близка. Хакс заволновался. Почему? Они оба близки, он знает, он хочет…       — Не могу… Ноги болят… — просипела Роуз ему в кожу своим обычным мягким голосом, и Хакса как переключило. Прежде чем она успела хоть как-то среагировать, он перевернулся на бок вместе с ней, задрал её ногу повыше, и принялся вдалбливаться. Её руки скользнули ему за спину и вцепились в кожу, царапая, но ему было вообще наплевать. Он держал её в своих руках, вколачиваясь даже с большей силой, чем она падала на него, так что они всё-таки кончили, и пришли к этому весьма быстро. Сжимая маленькое тело в своих руках, Хакс стонал и пытался добить и её, и себя, подёргиваясь внутри Роуз. Еле-еле пережив оргазм, они не расцепили свои руки, да и свою связь там, внизу, тяжело дыша.       Лежали долго. Думать он не мог, вообще, плавая в блаженстве и тепле её тела. Едиственное, что получилось сделать, это выйти из неё, снять долбанный презерватив и кинуть его в сторону.       — Я думаю, нам надо это всё-таки хоть как-то обсудить, — сказала Роуз спустя минут двадцать, когда они оба уже почти заснули.       — Завтра обсудим, спи, — просипел Хакс, крепче прижимая её к себе и вдыхая её запах. Она послушно замолчала, тоже устроилась поудобней в его руках, и они вырубились.

***

      Роуз проснулась от того, что кто-то сжал её особенно сильно. Она слегка задохнулась, отодвинулась, но чужие руки её не пустили. Открыла глаза и уставилась на тумбочку. Её обнимали со спины, кто-то дышал в волосы на затылке, худые бледные руки с красными пятнами лежали вокруг неё кольцом. Арми. Точно, они заснули вместе… Вчера… Твою мать.       Она крепко зажмурилась, пытаясь не кричать от стыда и ужаса, вспоминая вчерашние события. Что она, чёрт возьми, сделала? Что произошло в её голове? Откуда это всё появилось, почему, ей так понравилось, откуда брались все те слова, что она ему говорила, пока… Пока просто трахала. Вот именно, она это сделала. И реальность была лучше её сумбурных фантазий. С Арми было хорошо, когда он был зверем, хищником. С ним же было хорошо, когда они поменялись ролями. И он послушно принял игру, будто только и ждал этого. Но вся проблема в том, что она, Роуз, хорошая девочка, она никогда такого не делала, да даже не мечтала. Её воротило от такого порно ещё сильнее, чем от обычного. И тут она просто взяла, и сделала такое. И ей ужасно понравилось. Надо было записаться к психиатру ещё тогда, когда она принялась дрочить Арми в коридоре, это уже было ненормально. А она дотянула до края, и вот, пожалуйста, она лежит в постели с мужчиной, которого практически изнасиловала вчера. Не будем брать в расчёт то, как он красиво и мощно завершил всё это. Кстати, у неё и правда всё болело, Роуз даже пошевелиться не могла.       Пришлось лежать в руках Арми, ожидая, когда он проснётся. Всё это время она думала, насколько же ей сейчас, блять, хорошо. Здесь, с ним, после вчерашнего, как бы за это не было стыдно. И как прекрасно он обнимает её, и как ровно дышит. Сердце снова сжалось и пустилось бежать. Хотелось разрыдаться прямо в его постели. Они уедут через четыре дня, и больше никогда не увидятся. Он твой курортный парень, роман на один отпуск. Но… Но… Она всё-таки всхлипнула, и Арми проснулся.       — Ты чего? — он попробовал привстать на локте, чтобы заглянуть ей в лицо, но Роуз закрыла его руками. — Ты плачешь? Что-то случилось? Тебе… Больно?       После этой фразы он мгновенно убрал от неё свои руки, да и вообще весь убрался, и она удивлённо обернулась. Арми сидел голый на краю кровати, испуганно глядя на неё.       — Прости меня… Прости… Я не должен был этого всего делать, правда, прости… — он зарылся рукой в свои волосы и затрясся от ужаса. Роуз присела, утирая слезы и совершенно не понимая, что происходит.       — Арми… Это ты прости, я не… Я ужасно себя повела… И это было отвратительно… — она подползла к нему поближе, и он удивлённо выглянул к ней из-за своих ладоней.       — Ты ошибаешься. Тебе не за что извиняться. Это я отвратительный, ужасно себя веду… Но ты была прекрасна, невероятна, — он сказал это и залился краской, снова скрываясь за ладонями. Роуз поняла, что ничего не поняла. И что он тоже ничего не понял. И вообще, что-то у них слишком много недопонимания возникло.       — Так, нам надо нормально поговорить. Но сначала мы идём в душ, потом завтракаем и только на сытый желудок говорим. Понял? — она ткнула в него пальцем, и он закивал. — Отлично, я пойду…       И чуть не свалилась с кровати, потому что ноги, разумеется, не держали. Арми еле успел подхватить её и затащил обратно на матрас. Так они и сидели, пялясь друг на друга, с руками на телах, не в силах отодвинуться.       — Эм… Ну, я попробую пойти, — сказала Роуз, глядя на его губы. Поцеловать хотелось просто невероятно, но она не знала, есть ли у неё право так поступить.       — Ага… Попробуй… Э, я помогу тебе! — сообразил, наконец-то, Арми, отпуская и слезая с кровати за её одеждой. Она смотрела на него в дневном ярком свете и захотелось захихикать. У него не только на руках были красные пятна. Вообще везде. И вся спина в мелких царапинках. От её рук. О боже… Арми нашёл её платье, помог его надеть и слезть с кровати. И всё это будучи голым. Роуз молилась, чтобы её опять не прорвало ни на что, потому что он выглядел одновременно дико сексуально и мило. Он довёл её до дверей, хотел уже вывести в коридор, но тут она нашла в себе силы.       — Дальше я сама, спасибо, — Арми смотрел на неё как брошенный щенок, пока Роуз выходила по стеночке из его комнаты. Она подавила очередное в себе желание его обнимать и целовать, и двинулась к себе.       Спустя почти двадцать минут она кое-как вскарабкалась по лестнице на второй этаж, еле переставляя ноги. Болело всё, особенно внутренние стороны бёдер и грудь. Одновременно с этим в теле парила блаженная нега, которая приглушала боль. А уж фантомные воспоминания, от чего именно у неё всё так болит, вообще вымещали расстройство. Роуз заползла в свою комнату, взяла чистые вещи и двинулась в ванную. И только там смогла себя разглядеть.       Позавчерашние засосы были полной фигнёй, по сравнению с тем, что он сделал вчера. Теперь это уже не жертва насилия, а просто какой-то ходячий труп. Собственная кожа тоже покрылась пятнами красноты, а на одной стороне бедра и вовсе сиял такой укус, что по нему можно было слепки для пломб снимать. Соски горели, были красные и набухшие, вокруг одного — очередной укус. Роуз не могла вымолвить и слова, глядя на себя. Неудивительно, что Арми так паниковал. От такого вида любой с ума сойдёт. Господи, если он её захочет и в таком виде, то он точно двинутый и ебанутый на всю голову. Роуз прикрыла глаза, поглаживая израненную кожу. Её ничего не пугало из того, что он с ней сделал. Вообще ничего. Более того, ей это нравилось. Она ненормальная, сумасшедшая. Второй раз за утро на глаза навернулись слёзы, только теперь уже от отвращения к себе. Узнай её сестра, что Роуз творит в свой отпуск, точно сдаст её в психушку.       Она залезла в ванную и долго сидела под струями воды, выпуская боль вместе со слезами. В конце осталось такое опустошение, что Роуз даже думать не могла. Она заставила себя встать, завернуться в полотенце и вернуться в свою комнату. Пакет с мазями, который Арми вчера ей притащил, теперь был ох, как нужен. Обработав все болячки, она голышом легла в кровать, взяв в руки телефон. Быстро ответила подругам, что жива и здорова, посмотрела на диалог с Рей, думая, рассказывать ей новые подробности или нет, но свернула окно приложения.       Говорить с Арми прямо сейчас не хотелось. Это означало бы принять окончательно факт того, что ей нравится псих, да и она сама не лучше. Всё это было слишком для неё, Роуз не готовилась к такому, уезжая в отпуск на море.       Полежав в тишине, она открыла его книгу на телефоне. Погрузиться полностью в чтение не получилось, но общий смысл она улавливала. Главный герой метался от состояния дикого ужаса от своих деяний к всепоглощающему удовольствию в момент убийства или насилия. Роуз читала его мысли и думала, как это похоже на неё. Она творит что-то совершенно ненормальное, но при этом испытывает удовольствие. И не может принять эту свою сторону. Точно так же, как и она, герой страдал, заканчивая с очередной жертвой. Не в силах выдержать накала страстей, Роуз пролистала книгу до конца и прочитала концовку вместе с эпилогом.       Арми был прав, его книги мрачны. Герой так и не смог принять себя, как и весь тот ужас, что творили с ним и творил он, поэтому просто совершил самоубийство, признавшись во всех своих деяниях. В эпилоге описывался момент из его детства, единственная радость бедного мальчика, когда он играл в кораблики, которые сделал сам. А потом отец лишил его и этого, что окончательно погрузило сознание ребёнка во тьму.       Теперь она плакала ещё и за маленького Арми, который так страдал, и, кажется, он всё ещё не принял себя. Наверняка он думал о чём-то, вроде поступка его героя, просто уйти. Но то ли это была трусость, то ли он ещё пытался бороться, но Арми был жив и писал книги. Возможно, это являлось тем единственным, что помогло ему не сойти с ума окончательно, и удерживало его тёмную сторону под контролем. Роуз усмехнулась: её-то она уже видела. И что-то ей подсказывало, что ещё не во всей красе.       Раз они решили всё это обсудить, то она должна признаться, что прочитала его книгу. Для этого ещё нужно было собраться с духом. Она полежала немного, поглаживая себя по руке и стараясь сосредоточиться. Наверняка он разозлится, когда узнает. Но она должна это сделать.       Внизу Арми не было, и Роуз даже обрадовалась этому. Еда от Леи снова стояла на столе, до сих пор не тронутая. Значит, он не ел. Она постояла немного, мучаясь с выбором, но всё же аккуратно накрыла стол на веранде, убрала пепельницу подальше, чтобы они оба не начали дымить как паровозы, и пошла к его двери. Он открыл почти сразу, опять в простыне, и выглядел как грустная гусеница, которая занималась самоуничтожением.       — Арми, пошли есть, — Роуз еле выдала улыбку и вернулась на веранду. Она как будто погрузилась в какой-то тлен, и ничто не радовало. Ни яркий свет солнца, ни цветы Леи, ни её вкусная еда. Мужчина присоеденился через пару минут, снова во всём тёмном, и робко присел за стол.       — Приятного аппетита, — пробормотала она, пытаясь запихнуть в рот вкусный салат. Желудок урчал от голода, но… Она просто не могла.       — Я должен тебе признаться, пока не совершил чего-то ужасного, — сказал Арми, не притрагиваясь к тарелке. — Ты наверняка догадывалась, что у меня не особо простое прошлое…       — Я прочитала твою первую книгу, «Предел», — Роуз отложила вилку и подняла на него глаза. — Прости, что ослушалась. Мне было интересно.       Арми открыл рот от удивления и похлопал глазами. Злости не было, скорее, ужас.       — Ты всё… поняла? — тихо спросил он, сжимая и разжимая руки, которые лежали на столе.       — Да. Ты не особо умеешь маскироваться, знаешь ли. Правда, прости, — Роуз чувствовала себя ужасно. Предательницей. Будто она залезла в чью-то голову, покопалась там, а теперь не знала, как смотреть в глаза этому человеку.       — И почему же ты до сих пор сидишь со мной за одним столом? — в его голосе проскользнули нотки боли, отчаянья. Она зажмурилась, пытаясь не начать плакать.       — Почему я должна от тебя сбежать?       — Потому что я сумасшедший. Роуз, ты не понимаешь, — глубоко вздохнул он, растирая лицо ладонями. Вид у него был такой, будто он решался сделать что-то очень страшное. — Я правда хотел всё это сделать. Всё, что там написал. И после этой книги мне пришлось…       Он задрожал, его плечи затряслись. Ей хотелось его утешить, сесть рядом, но почему-то она решила, что он должен сам пройти через это.       — Я лежал в психушке. Вот. И наблюдаюсь у психиатра, сижу на куче таблеток, я чёртов псих, и у меня рвёт башню. Ты видела себя? Да ни один нормальный мужчина такого не сделает с девушкой, которая ему нравится. Ни один. А я сделал. И знаешь что? Мне безумно понравилось. И я бы сделал с тобой ещё что-нибудь ужасное, может, откусил бы от тебя кусок, порвал на части, закопал бы тебя в грёбанном лесу… Да я… Я отвратительный. Я даже не могу просить у тебя прощения искренне, потому что не испытываю вины, — он встал из-за стола, нервно расхаживая по небольшому пространству веранды. — Мне жаль, что ты узнала об этом. Я бы очень хотел просто побыть с тобой классным парнем, курортным романом, чтобы ты вернулась домой счастливая и довольная. А не вот это… всё.       Он обвел рукой весь её внешний вид. Пальцы у Арми задрожали, он снова сел на стул и вцепился руками себе в волосы. Роуз тупо смотрела на него и думала, что для таких признаний на улице слишком солнечно и светло. В фильме обязательно бы шёл драматичный дождь, гремел бы гром. Но они не в кино, и Армитаж Хакс — живой человек с кучей проблем, который вывалил ей их все, а теперь сидел и ждал, когда же она сбежит. Сбегать Роуз не собиралась.       — Арми, — он поднял на неё взгляд, продолжая сотрясаться. — Ты мне тоже нравишься. И я, похоже, тоже нуждаюсь и в психиатре, и в лечении, и ещё бог знает в чём, потому что мне всё это очень понравилось. И я хочу ещё. Так что если ты откусишь от меня кусочек, я вполне буду счастлива и совсем даже не против. Но боюсь, что моя… тьма, тоже вырвется, и тогда мы точно поборемся. Это я тебе советую от меня сбежать, потому что ты хотя бы знаешь, на что способен. А вот я прохожу это всё впервые, и мне страшно. Но очень, очень сильно хочется.       Он смотрел на неё изумлённо. Его рот открылся, руки свободно свесились по бокам. Роуз встретила его взгляд и видела, как он внутренне перетекает от себя обычного к тому зверю, которого он так упорно сдерживает. И ей это нравилось. Ей хотелось познакомиться с этим зверем лично и очень близко, и может, даже выпустить своего. Собственная рука задрожала от дикого желания снова к нему прикоснуться, но она сдержала себя.       — Я не хочу сбегать, — сказал Арми, еле совладав с голосом. — Я хочу… Это увидеть.       Роуз мягко улыбнулась, опуская голову. Она слышала, как он возится, приступая к еде, и она сама вернулась к своему салату. Теперь есть стало легче.       Они, наконец-то, договорились.