Нищенка

Анжольрас никогда не помогает нищим. Подлинная бедность умирает за работой или даже в канаве, но никогда с протянутой рукой. Ему самому когда-то вскоре после приезда в Париж, когда его обворовали, почти неделю пришлось провести на улице; и он не любит приглядываться к бездомным. Кроме уличных мальчишек , которым за небольшие деньги можно было давать ответственные и деликатные поручения. Но все же одним февральским вечером он подобрал ее на улице. Преодолевая брезгливость, он наклоняется над покрытым лохмотьями телом молодой женщины, Она еще дышит: медленно, неровно. Но не может даже руки поднять. Ее звали Анриеттой, это он узнает днем позже , когда она ненадолго придет в себя. А пока для него это просто молодая девушка, почти ребенок, ужасающе худая: голод и болезнь почти не оставили плоти на ее костях. Если бы не эта худоба, она была бы очень похожа на его некрасивую старшую сестру, пошедшую внешностью в отца. В семнадцать лет она отравилась опиумом. Он, стараясь не думать, что скажет квартирная хозяйка, с трудом (такая худая, она оказалась неожиданно тяжелой), притаскивает ее себе домой и посылает за Комбефером."Скоротечная чахотка,- сказал тот. -Ей осталось недолго. И, как ты знаешь, это заразно, Эжен. Будь осторожен".И Анжольрас смирился с мыслью, что в его комнате какое-то время будет жить незнакомка. А ему самому придется превратиться в сиделку. Привыкнув к бедности и голоду, он никогда не мог привыкнуть к грязи. Он почти ничего не узнал о ней, кроме того. что она из провинции, работала швеей, ей двадцать лет. Был ребенок. да слава богу помер. Зато его она расспрашивала жадно, и он сам не заметил, как впервые рассказал кому-то о своем прошлом. Впрочем, никаких страшных тайн в его коротенькой жизни не было. Он был сын судьи, известного своими беспощадными приговорами и хрупкой дворянки, умершей при его рождении и оставившей сыну свою несколько неестественную в своей правильности красоту. С семнадцать лет он ушел из дома, высказав чуть не получившему удар родителю все, что он думал о его работе, защищающей привилегии богатых и губящей бедных. Отец, хоть и бывал с ним строг, почти до жестокости, втайне нежно любил сына и не раз делал попытки отыскать его в Париже. Тщетно, он сменил фамилию и не оставил адреса. Анжольрас (так его теперь звали) больше трех лет перебивался переводами с итальянского, немецкого и английского. Об этом периоде он вспоминает украдкой с ностальгической улыбкой. Тогда его не раз мучил голод, а издатели часто обманывали неопытного юношу. Тогда приходилось экономить даже на свечах, при которых он до зари читал, забывая об усталости и, часто, о пропущенном обеде Руссо, Дидро, Монтеня, все что ему удавалось достать о Великой Революции. Постепенно его финансовое положение перестало быть столь отчаянным, он снял довольно приличную комнату, вместо крошечной каморки. где не было ничего кроме жесткой и продавленной в нескольких местах кровати, стола и стула. Анжольрас стал изучать право и сообщил об этом в холодно-вежливом письме отцу. Тот ответил так же холодно, хотя и выразил радость, что его сын образумился и пойдем по семейным стопам. Также он извещал сына. что скончалась его тетушка. сестра матери и все свое состояние оставила своему племяннику. Большею половину этого состояния Анжольрас пожертвовал на благотворительные заведения, другую положил в банк и, расчитывая строго экономить. полагал, что их хватит лет на десять. Понимая. что он в любой момент может оказаться в тюрьме, о смерти Анжольжорас еще всерьез не задумывался. Он был счастлив, что пропала необходимость работать и все свое свободное время намеревался посвятить пропаганде революционных идей. Этого он своей гостье. конечно. не сказал. Но она могла и сама кое о чем догадываться. примерно через месяц ей стало резко хуже, она почти не приходила в себя. Анжольрас пригласил Комбефера (тот сказал только, что этого следовало ожидать), и они принялись толковать о делах "друзей Азбуки". И только когда Комбефер уходил, Анжольрас увидел, что пациентка в полном сознании и смотрит на них своими внимательными темно-зелеными глазами. Ни он ни она ни словом не обмолвились об этом разговоре. Умирала она тяжело, непрерывно бредила. Звала какую-то Нинетт.Однажды. когда Анжольрас менял ей холодный компресс на лбу, она почти со сверхъестественной силой вцепилась в его запястье и безумным взглядом оглядела его с ног до головы. "Молодой какой. красивый. Жалость то какая.Благослови вас бог, сударь, пусть он будет милостив к вам, как вы ко мне". В груди у нее хрипело. слова прорывались с трудом. Анжольрас был всегда, как и его кумиры, холоден и спокоен (во всяком случае он считал себя таковым). Но эти слова задели его за живое, (на глазах у него выступили слезы) и даже (смешно сказать) напугали. Она пророчила ему близкую смерть. Умерла она два дня спустя. не приходя с тех пор в сознание. При нем эта девушка упоминала каких-то родных на юге. но он не знал ни адреса ни фамилии. Они с Комбефером вдвоем проводили ее в последний путь. Но с тех Анжольрасу во сне часто виделась нечеловечески сильная хватка на его запястье и хриплый шепот:"Благослови вас бог. сударь". Это видение преследовало его и в последний день, великий день в его такой короткой жизни, на баррикаде.