Жертва

Однажды Заркону сказали, что у каждого галра есть вещь, ради которой он будет готов пожертвовать всем. Тогда ещё юный принц легкомысленно отнесся к словам учителя: он просто не мог представить, какое из всех имеющихся у него благ он мог бы возвести на пьедестал — и отринуть остальные. Он был доволен своим положением, он был уверен, что военное мастерство позволит ему одержать верх на Крал Зера, любил хорошую драку и был глубоко привязан к друзьям. Боевые товарищи были теми, за кого Заркону было бы не жалко умереть, не будь он таким сильным и почти непобедимым воином. С ними ему было веселее чем со всеми галра вместе взятыми: находясь на равных, без гнета субординации, будущие паладины стали почти что семьей. Семья… Заркон женился последним: ему приходилось постоянно укреплять своё положение на престоле, да и завоевательные миссии, в которых он нередко был в альянсе с друзьями, отнимали много сил. Оглядываясь назад, он понимал, что тогда просто не встретил ту самую любовь, ради которой можно будет отвлечься от дел. Хоневра была не просто Алтеянским алхимиком. Она была лучшей, ученым с горящими глазами, повенчанным с алхимией и страстно набросившимся на неразгаданную тайну Квинтэссенции. Тем не менее, вышла замуж она именно за Заркона. Ему многое говорили про этот брак и припоминали чаще, чем он успевал расправляться с наглецами. Чтобы сам Император Дайбазаала женился на иномирянке, ещё и плюющей на правила дворцового этикета? Заркону было всё равно, что Хоневра не присутствует на церемониях: подумаешь — переписать глупые правила ради любимой жены! Тогда он впервые вспомнил о словах учителя — но разве это жертва? Император был уверен, что сможет выстроить для любимой идеальную жизнь без потерь для самого себя. Вскоре на Дайбазаале смирились с новой Императрицей. На всю планету и колонии было объявлено о том, что научный центр у разлома на пороге открытия нового вида энергии. Квинтэссенция даёт такие результаты, каких не достигло ещё ни одно королевство, даже Алтея. И, что самое важное, достать это вещество можно было только здесь, на Дайбазаале! Первые экологические ухудшения на фоне горделивого торжества тогда даже не заметили. Заркон уже много лет не общался с друзьями лично: с тех пор, как Галра стали Империей, нужда в военной поддержке пропала. У каждого из пятерки были свои планеты, свои семьи, дети… И всё же паладины собрались вместе, когда на Дайбазаале произошел побег существа из квинтэссенции. Они, кончено, справились. Альфор представил друзьям своё новое изобретение — Вольтрон, с помощью которого можно было расширить давно неизменные границы союзной коалиции. А ещё Альфор, видно, боясь, что Заркон и его технологии Квитэссенции превзойдут Алтеянские. Он предложил закрыть разлом. Хоневра восприняла это болезненно: больше десяти лет работы, и всё насмарку! Конечно, Заркон отказал другу. В прежде безоблачных отношениях появились первые грозовые тучи. Заркон был возмущен — но вскоре все его переживания были сметены главной новостью последних лет: Хоневра смогла зачать ребенка! У галра не поощрялись межрасовые связи, полукровок было критически мало, поэтому никто не знал, чего ждать от этой беременности. Будучи алтеянкой, императрица и вовсе могла не выносить сильное галрийское дитя. Заркон пытался отгородить супругу от всех забот — но она рвалась в лабораторию, снова и снова повторяя, что они уже совсем близко к разгадке секрета квинтэссенции. Её глаза горели нездоровым блеском, и император не мог противиться. Алтея и Дайбазаал окончательно рассорились. Разум Заркона затуманился. …стоя на пороге шлюза Чёрного Льва Заркон глубоко вздохнул. Перед глазами, как случается в минуту опасности, пронеслась вся жизнь. Он сомневался, что сможет пережить прыжок в Разлом, не знал, чем ему это грозит. Но что он знал точно — так это то, что друзья не простят ему предательства. Что ж, пусть будет так. Император бережно прижал к себе дрожащую Хоневру. Сейчас, истощенная болезнью, она была почти невесомой, точно бумажная, но даже в лихорадке она продолжала цепляться за жизнь. Как и их ребенок. Заркон вдруг понял, что имел в виду учитель. Сейчас он был готов отринуть всё, что было в его жизни, лишь бы вылечить Хоневру и дать их сыну появиться на свет. Пусть даже ему самому придется погибнуть. Если Хоневра считает, что квинтэссенция спасет их, у императора нет причин подвергать её слова сомнениям. В конце концов, какой у него есть выбор? Все ошибки, которые можно было совершить, он уже совершил, жалеть нет ни времени, ни сил. Заркон открыл внешнюю стенку шлюза — и нырнул в поток плотного света. Свет прошел сквозь него, выжигая досуха. Что-то невыносимо яркое ударило его под дых, перед глазами потемнело, а легкие взорвались болью. Схватив Хоневру за высохшую ладонь, Заркон почти поверил, что она была права, и сейчас всё будет хорошо. Зря.