***
— Тебе взять чего-нибудь? — русский проурчал на ухо, навалившись на плечи США сзади. — Колы, будь добр, — Америка довольно улыбнулся, чувствуя лёгкий румянец на щеках. Хороший день. Как и любой другой в их теперешней жизни. Они сидели в кафе, на самом дальнем столике, чтобы, в случае чего, кто-нибудь из них положил ладонь на чужое колено и стал гладить. Обычно так делает Россия, любящий доводить американца в людных местах. Забавно. Интересно, где Россия? Он взглянул на время на телефоне. Прошло пару минут. Он ведь ушёл только колы взять, так? Тогда почему он так долго? Разве пара минут — это долго? Мы же на свидании. Зачем стоять там столько? Штаты обернулся, чтобы взглянуть на кассу. Россия мирно болтал с девушкой, на губах его — улыбка, от которой могла бы растаять любая. И любой. Америка же растаял. Сам же американец нервно дёрнул своим уголком губ, наблюдая, как русский, забрав напиток, быстро направился к их столику. Проследив за ним взглядом, США слегка сжал телефон в руке. — Чёрт, — на щеках его играл лёгкий румянец. — Пришлось болтать с ней, чтобы получить скидку. Знал же, что надо было брать карту, а не надеяться на наличку. Эта русская лиса просто пыталась добиться скидки? — Мог бы спросить наличку у меня. — Мы на свидании, идиот. — И что? Платили бы напополам, — Америка нахмурился. — У нас так не принято. Мужчина должен оплатить всё свидание для своей пассии, чтобы та почувствовала себя особенной, — он проговорил это спокойно, но в конце чуть улыбнулся, на секунду опустив взгляд. — С тобой невозможно не быть особенным, — на автомате вырывается у него. — Ты лучший. — Я знаю, — и ухмыльнулся. Россия тихо фыркнул, а после и вовсе засмеялся так, что заставил сердце США биться чуть быстрее. Он и сам слегка засмеялся. Как можно ревновать это солнце?***
Счастливые дни тянулись долго и сладко. Каждую неприятную мысль в голове американца Россия, словно слыша, тут же рушил своей любовью, заставляя его неловко улыбаться, как подросток. А потом им пришёл конец. Резко, как будто кто-то разбил бутылку о стену. Нет, не кто-то. Германия. Этот ублюдок постоянно находился подле них. Он называл Россию своим другом, звал выпить пива в свободный день и, словно пытаясь не показывать своих мыслей по поводу русского, звал и Америку, будто ничего не происходит. Но мы ведь знаем, что это не так. Америка ловит их взгляды друг на друге. В частности от Германии. Он видит, как тот смеётся с его шуток, с которых сам США не мог выдавить и улыбки. Притворяется. Эта мразь хочет заполучить его себе. Россия просто не видит. Он думает, что смог наконец-то найти друга. Но ведь США тоже его друг. Только ещё более лучший. Пусть он обращает это внимание на США, а не на этого любителя пива. Он ведь наверняка уже раздел его русского в своей голове. Думает, как бы они сладко проводили время друг с другом. Ёбаный изврат. Определённо да. Но США постарается, чтобы у него всё полетело по пизде. О, он отлично это умел.***
Америка не заметил, как в последнее время всё чаще стал брать ведущую позицию в постели, не сводя с России взгляда. До этого мог только по праздникам, если русский особенно не в состоянии. Он раздевал его почти сразу же, как только они возвращались с вечеров, где были не только они одни. С глухим рыком расстёгивал надоевший русский ремень, который постоянно гремит чёртовой бляхой. А после сдёргивал штаны вниз, не заботясь о том, порвутся те или нет. Когда РФ ведёт — он почти не реагирует и полностью сосредотачивается на партнёре. Словно отстранённый от всего процесса. Раньше американца это заводило, сейчас — ощущение, словно Россия не хочет заниматься с ним любовью. С этой мыслью вжимает его в стену лицом, трётся ещё не вставшим членом о кожу на пояснице, вызывая сдержанный стон у русского и заставляя того слегка выгибаться навстречу. И это всегда так красиво. И лестно. От осознания, что только Америка знает эти точки. Это осознание заставляет его прикусить собственную губу и развернуть РФ лицом к себе, чтобы поцеловать с нежностью, а после и взять на руки, дабы отнести в постель. Там он сможет наслаждаться видами и оставлять столько меток, сколько сам этого захочет, начиная с щиколотки и заканчивая лёгким покусыванием загривка. Оказывается, Россия снизу — кто-то с нереальной чувствительностью к телу и почти что незамедлительной реакцией на сказанные в ухо грязные словечки. Америка бы и не подумал. Кажется, эта роль закрепилась за ним. Потому что русский совершенно был не против, а сам американец утолял свои ревнивые мысли и наслаждался новым РФ перед ним. Только перед ним.***
Этот метод утолять свою ревность работал ещё долгое время. США постарался на ура, чтобы разнообразить их постель и в принципе времяпровождение. Русский даже стал отказывать Германии в некоторых предложениях выпить на выходных. Потому что штаты уже нашёл, чем им заняться, отчего Россия последующие дни ходил в мечтаниях. Выкуси, ублюдок. Ага. Выкусил. В один из дней, когда Америка снял с возлюбленного рубашку, он обнаружил небольшой синяк, так похожий на засос. Россия, конечно, сказал, что это определённо точно Не засос, исказив лицо в правдоподобном недоумении. Очень правдоподобном, Америка почти повёлся. Он хотел этого, но мысли в голове стали роиться, как тараканы. Почему их так много? Наверное, это был первый раз, когда Россия заметил его ревнивую натуру. Удивительно даже. Если раньше он незаметно для себя успокаивал это в Америке, то как только стал замечать, действия его изменились. Отрицательно для США, деля его мысли и поведение на две части.***
— Ты правда не доверяешь мне? — РФ нахмурился. Америка не нашёл, что сказать. Это был первый раз, когда Россия ушёл из дома. Первый за несколько лет совместного проживания. Он просто ушёл, оставив американца одного со своими мыслями. А они, отнюдь, не были радужными. Они были наполнены унижением себя, ещё большим недоверием к России и, главное, незнанием, что делать. Абсолютным незнанием. Ведь, по сути, его мысли и есть недоверие к партнёру. К тому, кого Америка любит. Почему он ведёт себя как ревнивая жена в браке на грани развода? Он ведь наоборот делает всё так, чтобы России было хорошо. И им хорошо. И он, Америка, заставил своё солнце уйти из дома. Он ушёл за ним где-то через пару часов после собственных рассуждений, полный желания извиниться и подарить своему партнёру самый лучший вечер. Однако далеко не ушёл. Наткнулся на Германию и Россию в нескольких метрах от дома. Тот вёл его Россию, перекинув руку через плечо. — Какого хера ты здесь делаешь? — Америка даже не заметил, как тон его голоса сменился. — Исправляю твои ошибки, — мужчина нахмурился, подходя ближе и осторожно подталкивая РФ к американцу. Тот был пьян. — Ты же знаешь, что у него тонкая душа. США поджал губу. Подзабыл. Конечно, когда столько времени думаешь только о том, был ли он в чьей-то постели или нет. — Знаю, — ткнувшегося ему в грудь русского он прижал к себе. — А откуда это знаешь ты? Германия посмотрел на него, как на идиота. — Я его друг, если ты не знал. С которым тот делится переживаниями по поводу своего партнёра, который неожиданно стал пилить его своей беспочвенной ревностью. Скажи, зачем было заводить отношения, если ты цепляешься за то, почему край его рубашки не заправлен в штаны? — О, прости, просто с появлением кое-кого, кто пытается отнять внимание России, которое полностью принадлежит мне, я стал более критично мыслить. Удивительно, он сразу направился к тебе. — Америка… — теперь же на лице было удивление, смешанное с раздражением. — У меня есть девушка. Но тот уже не слушал. Он вёл своего партнёра в дом, сжимая плечо.***
С США что-то не так. К этой мысли он пришёл, когда увидел пять тёмно-синих пятен на плече русского под утро. Что он делал остальную часть времени — не помнил. Кажется, думал о ревности. А о чём же ещё? Но это ведь он сам вынудил его на такие мысли. Нет. Только не Россия. Это из-за чёртового Германии. Да. Это он вынуждает Америку так мыслить. Рушит их отношения. Определённо. Американец нервно улыбнулся на собственные мысли. Он с беспокойством гладил русского по голове, прижимая к своей груди. Где-то шесть утра. Надо будет попросить прощения. Перестать ревновать. И доводить Россию до того, что тот будет уходить к кому-то ещё, чтобы высказаться. РФ ведь ненавидит высказываться. Как же долго штаты ведёт себя так, что русский не выдержал и напился до такого состояния? Месяц? Три? Полгода? — О Господи, — голос у американца сел. А на глазах он почувствовал слёзы, которые стремительно накапливались. — Я идиот. — В последнее время очень даже, — хрипло ответили ему, прежде чем крепко обвить руками талию. Американец вздрогнул, а объятья стали только крепче. — Может, выпороть тебя за такое поведение? Смотря на РФ удивлённо и с лёгким румянцем на щеках, он даже не нашёлся, что сказать. Даже мысли в голове затихли. — Тогда тебе придётся терпеть это поведение ещё очень долго. — Не припомню, чтобы тебе нравилось подчинение, — он хмыкнул. А после они тихо засмеялись. Определённо, у них всё наладится.***
— Да что с тобой, блять, не так?! — голос РФ отражался от стен. Америка стоял посреди комнаты, тяжело дыша. Под ногами валялся телефон. Или его остатки. Но телефон не Америки — России. — Мы договорились, что ты больше не общаешься с ней, — он посмотрел исподлобья, оскалившись. — Мы договорились, что ты засунешь эту ревность себе в задницу, — русский упал на колени перед ним, чтобы подобрать телефон. Ему, определённо, пизда. — Ебанутый. На нём же было столько информации… Глаз Америки дёрнулся. Интересно, кто в этом виноват. — Восстановишь. — Ты повредил карту, — послышался тихий рык. США не заметил. — Мне похуй. — А мне — нет, — Россия резко дёрнул его за ногу. Америка, не ожидая этого, навернулся на месте, ударяясь затылком о пол. Россия всё ещё держал за ногу. Он, соответственно, дёрнул ей на чужое лицо, краем уха слыша хруст. Заебал. Дальше — как в тумане. Американец очнулся, когда застонал особенно громко, скребя тупыми ногтями по скользкому полу. Как же жарко и сухо. И пахнет кровью. Это уже не первый раз. Не первый раз, когда его мозг так отключается. У России, наверняка, тоже самое. Об этом он думает, когда, повернув голову, встречается взглядом с нахмуренным у партнёра, заломившего ему руку. У носа запёкшаяся кровь. О, он тоже слегка недопонимает. Знакомо. Без дополнительной смазки и возбуждения, как такового — отвратительно больно. Но на границе сознания штаты думает, что так ему и надо. Ведёт себя, как истеричная сука. Раньше было по-другому. С любовью, что ли. Взаимной. Сейчас же основную часть занимают ревность, ссоры, ругательства и взаимные побои. Ну и, конечно, жесткий секс. Тут уже как пойдёт — кто первым довёл, тот и снизу. Забавно, на самом деле. Обычно доводит Америка, из-за чего потом с шипением отмывается в ванной или блюёт чужой спермой, попавшей не в пищевод. Россия может и жалеет о таком своём поведении, но не показывает. А если и показывает — у них начинается новая ссора, потому что РФ напивается в эти моменты. Единственное, что держит его на мысли, что они ещё дороги друг другу — поцелуи. Так банально и глупо, но это правда. Когда Америка чувствует, что его глотку более не занимает чужой член и появляется чувство, словно ему насыпали в горло рыбьи кости — тут же чувствует, как к нему прижимаются губами и настойчиво толкаются в рот, чтобы чуть ли не вылизать изнутри. С особой нежностью и похотью, кажется. Да, они ругаются, но последнее, чего хочет каждый из них — заставить почувствовать себя использованным и униженным. Наверное, единственные рамки, которые у них остались. Потому что брезгливости и отторжения от какой-либо жестокости или извращения более не осталось. На этом всё. Никаких слов о любви больше нет. Кто-то даже думает, что они больше не вместе. На деле же — приплавились друг к другу, как змеи во время спаривания. Им бы помочь. Отодрать друг от друга и сводить к семейному психологу, а лучше — к психотерапевту. Вот только он не зря сравнил их со змеями. Если кто-то залезет в этот клубок кислоты — лишится руки от обоих. Мы и сами разберёмся. Кажется, в этом они застряли окончательно, когда Россия разбил Германии нос, стоило тому отозваться негативно в сторону Америки. На самом деле Америка те слова заслужил, потому что они снова довели друг друга до драки, но, когда РФ довольно чётко сказал ему не лезть в их дела, на лице США проявилась странная улыбка. Как будто что-то переключило в сознании. Германия больше не был объектом ревности у Америки. Наоборот. Он высмеивал его в своих мыслях, чувствуя склизкое чувство победы внутри. Определённо, так намного лучше.***
Америка моргнул. — Хочу выжечь своё имя на твоей груди, — спокойно произнёс мужчина, наблюдая за курящим РФ. Тот в свою очередь взглянул на него устало. — А потом выжечь и у себя. Чтобы, даже во время секса с другими, ты знал, что я всегда буду присутствовать. И ты никогда не сможешь избавиться. На губах России поступила ухмылка, он наклонился к Америке через стол. Они были на кухне. На столе стояли кружки с остывшим кофе. — Я сниму скальп, — ухмылка стала больше. — У обоих. А потом заставлю тебя сожрать это в сыром виде. — Надеюсь, меня вытошнит на твою рану. — Надеюсь, мы сгниём в одной комнате. Штаты искренне засмеялся. Как же отвратительно хорошо на душе. Первый раз Россия отреагировал на такие мысли вслух бурно: с отвращением исказил лицо, после обеспокоенно нахмурился и отступил на шаг. Сейчас же втянулся, как наркоман. Америка на самом деле старался сдерживать их. Старался, но по итогу послал всё нахуй, позволяя русскому увидеть, какой же гнилой партнёр ему попался. Россия показал ему, что у американца выбор не лучше. Интересно, они одни такие на весь свет? Оба наслаждаются тем, как гниют из-за друг друга, более не желая возвращать всё обратно. А зачем, когда обоих устраивает? Обоих?***
— Думаю, у нас ВИЧ. От этой мысли вслух, сидящий в кресле Россия звонко рассмеялся. А потом, когда увидел, что лицо у Америки серьёзное и даже мрачное, нахмурился. — С чего? — Ты подцепил. — Единственное, что я подцепил — твоё больное сознание, ублюдок. Россия уже не говорит о том, что не изменяет. Он просто игнорирует это в своей голове, словно каждый раз отключает звук. — Я не могу перестать думать об этом, — американец сел в кресло напротив. Его разноцветные глаза метались по комнате. — Вдруг мы больны. И не знаем об этом. — Мы определённо не больны. — Но, — он нервно улыбнулся. — Мы ведь не знаем наверняка. Мои мысли так роятся в голове, что я даже не могу вспомнить, из-за чего стал так думать. — Давай сдадим анализы, — русский поднял одну бровь. — Может, у нас уже и СПИД давно. — У нас… что? — глаза у США раскрылись от шока. Он словно готов был в это поверить. Что-то не так.***
Анализы ничего не дали. Ну, у них ничего не было. России, если честно, всё равно. Хотя он даже немного расстроился, ведь надеялся на какой-то сюрприз в их жизни. Америка же смеялся на радостях, как ребёнок. А потом взглянул на Россию, как на кого-то чужого. — Ты мог их подделать. — Зачем мне это? США замолчал. Мысли так и не дали ответа на это, поэтому он, просто отмахнувшись, ушёл делать кофе для себя. Видимо, теперь всё равно. Оно и правильно — с этими анализами одна морока. Русский прошёл вслед за ним, подавив зевок. — Давай отметим. — Я ненавижу, когда ты пьяный в хлам, — спокойно проговорил мужчина, доставая ещё одну кружку. — У тебя горькая потом. — Не знал, что ты её ещё и распробываешь, — его лицо исказилось в усмешке. — Хочу посмотреть, какой ты, когда пьяный в хлам. Можно? — Хочешь зарезать меня, пока я не могу ничего сделать? — Свяжу. Никогда не видел тебя настолько беззащитным. Они смотрели друг на друга некоторое время, прежде чем США со вздохом кивнул. Может, с алкоголем и мысли из головы уйдут. Так раздражают.***
Первый раз за несколько лет, когда они делают это осторожно. Конечно, и до этого никто никого не рвал, в силу старой привычки проявлять хоть немного приличия, но болело всё равно нещадно. Сейчас же США ни разу не застонал от боли и даже не зашипел. Просто несвязно мычал что-то, сжимая чужие плечи ногами и двигая бёдрами. Россия никак не двигался, лишь смотрел. Он не понимал, почему у них такое вошло в редкость. Почему в обязательную часть приплелось это животное подчинение, а что-то такое, человеческое — осталось в стороне. Никакого желания двигаться. Мужчина нахмурился, положив свои ладони на его колени по бокам от головы. У него такие тонкие ноги. Красивый. — Я скучаю. Он почти проскулил. Даже не узнал собственный голос. Штаты взглянул на него туманно, после, посмотрев более осознанно и с более сильным румянцем на щеках, сказал наклониться. Россия наклонился, получая лёгкий поцелуй. Еле ощутимый. Из-за чего поцеловал в ответ, желая большего. Америка что-то простонал, двинув бёдрами ещё раз, прежде чем получить такое же движение со стороны русского. Лёгкое удовольствие разлилось в районе живота, напоминая что-то, что было давно. Первый раз за долгое время, когда единственное из нового, что было на теле американца и русского — лёгкие засосы и царапины на спине. Они лежали на кровати, рассматривая тела друг друга. Никто ничего не говорит; каждый думает о чём-то своём. Может, мысли даже близки друг с другом. Кажется, будто оба засыпают в одно время.***
Америка поставил перед ним тарелку с яичницей. Россия только в вопросе поднял взгляд, когда увидел яичницу, а не что-то, что специально довели до состояния углей, в очередной раз обвиняя его в том, что он наелся у какой-нибудь шлюхи. РФ откусил немного, с подозрением смотря на партнёра. А потом, проглотив, откусил ещё. И ещё. Как же хотелось есть. Ощущение, словно они уже несколько лет не ели. А ведь так и было. Единственное, что было в их рационе — тайская еда на заказ и иногда перекусы на различных мероприятиях. — Ты сказал, что скучаешь, — штаты нахмурился, исказив лицо в недовольстве, чтобы по-детски не улыбаться, глядя на этого ребёнка. — Месяц назад. Месяц. И ещё несколько часов, фактически, месяц и один день. Но этого он не озвучил. — Ты считаешь? — он искренне удивился. — Мысли в голове говорят считать. Словно новый календарь в голове, — американец ответил спокойно. — Почему ты так сказал? — Я устал делить твоё безумие на двоих, — Россия положил вилку сбоку от тарелки. Видимо, время настало. Хотя и не хотелось. — Когда мы в последний раз ходили на свидание? Америка молчал некоторое время. — Пару месяцев назад? — наклонил голову вбок. — Три года, — и невесело улыбнулся. — Время так быстро летит, правда? Американец отступил на шаг. — Знаешь, — Россия продолжал говорить. — Может, это я во всём виноват. Ты думал об этом? Я ведь даже не знаю, когда начались эти твои мысли. Я просто… заметил их. Да и ты не рассказывал. Как образец «американской» жены. — У тебя глупые примеры. — Так ты согласен, что виноват я? Просто… Я ничего не знаю. Никогда даже не задумывался, а просто принял то, что ты ведёшь себя так. Я уже не помню себя в то время. Наверняка мудак. — Нет, — он нахмурился. — Я не винил тебя. Никогда. И даже если что-то и было — защищал в мыслях. Всегда. Это началось… или же всегда было со мной. Просто в какой-то момент я стал замечать мысли, стал задумываться над ситуацией, нервничать. После у тебя появился Германия и, наверное, тогда они стали жить со мной каждый день. Раздражают, конечно. — А ты… не хотел от них избавиться? — Россия опустил взгляд на тарелку. — Как от сорняка на огороде. — От такого разве избавляются? — Я не знаю. И ты не знаешь, — он опустил голову. — Почему бы нам… не проверить? — Почему «нам»? — Америка обеспокоенно нахмурился. Давно не было таких ощущений в голове. Его ощущений, а не навязанного гнева и раздражения мыслями. — У меня тоже мысли. И я… я и сам не знал, сколько прошло времени, пока не посмотрел днём ранее дату нашей последней фотографии. Представляешь? Я уже и сам не знаю, не говорю тебе о том, что не изменяю, потому что устал, или же потому что и сам не уверен в этом? Так много… Мыслей. Они молча смотрели друг на друга. Ладонь Америки аккуратно коснулась родных волос. — У тебя есть варианты? — Как насчёт врача?***
Солнце во всю светит. За окном весна. Где-то… где-то восемь утра. Да, точно. В их доме уже шумно. — Ты не забыл про таблетки? — Россия поправил пиджак на себе. — Выпил ещё полчаса назад, — Америка в спешке застёгивал пуговицы на рукавах. — Ты? — Пару минут назад, — он достал одеколон с тумбочки. — Вроде подействовало. — Надеюсь, ты не запивал алкоголем, — мужчина занавесил шторы и, обведя комнату взглядом, направился к выходу. Россия двинулся вслед за ним. — Если это собрание пройдёт ужасно, потому что тебя вырвет — не мои заботы. — Мы же оба знаем, что как раз твои. Они закрыли дверь. Заказанная машина уже ждала напротив дома. Америка слабо улыбнулся, когда его с нежностью взяли за руку и как можно быстрее повели в машину. Что может быть прекраснее?