Гаремоведение для чайников / Exploring The Harem Route Without A Map

Много чего можно сказать о силе повторения. Повторение привело к тому, что эта идея взошла и густо заколосилась в голове Ло Бинхэ, и он невольно возвращался к ней всякий раз, когда Учитель эдак невзначай упоминал эту самую идею посреди очередной повседневной беседы. — Если Бинхэ собирается расширять свой гарем, то пусть проконсультируется сперва со своим Учителем. Вокруг хватает людей, которые ищут своей выгоды и будут не прочь воспользоваться наивностью моего очаровательного ученика. — Знаешь, пошли Мобэй Цзюня выступить на турнире от твоего имени. Я слышал, что в качестве награды объявлена рука одной капризной леди. Она будет поистине ужасным приобретением для твоего гарема. — Выбирая себе жён, не покупайся на красивую внешность. Хорошие навыки административной работы гораздо больше пригодятся в хозяйстве. Этот учитель нуждается в толковом помощнике. — Стоит ли мне присмотреться к мужским кандидатурам для пополнения гарема, как думаешь? Гарем то. Гарем это. Ло Бинхэ категорически отрицал свой возможный интерес к любой персоне, которая не являлась при этом его возлюбленным супругом, но ненавистное ему слово с удручающим постоянством продолжало всплывать ни с того ни с сего посреди разговора, как будто кто-то вписал его в посвященную ему книгу судьбы или что-то в этом роде. Он рыдал и падал ниц к ногам Учителя, вымаливая прощение за наималейшие сомнения в своей верности, которые он ненароком вызвал. А в ответ получал только нечитаемый взгляд и брошенные в сторону слова, что Учителя, дескать, совершенно не волнует, если Ло Бинхэ и захочется чего-то такого в будущем. Ло Бинхэ хотел воззвать к равнодушным Небесам и поклясться всеми богами, что он не хочет и не захочет завести гарем ни в каком виде. В Бездну клятые демонические традиции! Таким образом, он дал себе слово твёрже гранита и алмаза, что сделает Учителя центром своей личной вселенной. Он заботился обо всех нуждах супруга с неослабевающим тщанием, как самый преданный слуга, а также он начал следить за тем, чтобы не проявлять сколько-нибудь заметного интереса, общаясь с новыми людьми, просто для того, чтобы не подавать Учителю неправильных идей. Тогда, где-то посередине между агонизирующими надеждами на светлое будущее его брака и гаданиями, с какой такой стати его Учитель столь рьяно поддерживает идею о необходимости наличия у него гарема, Ло Бинхэ пришел к совершенно неожиданному выводу. (Этот вывод был скорее реакцией на стресс, нежели результатом взвешенного обдумывания, в чём он признался себе гораздо позже.) Это Учитель был тем, кто всегда хотел гарем. Его муж хотел гарем и постоянно ронял намёки, пытаясь исподволь вызнать мнение Ло Бинхэ по этому вопросу. Ло Бинхэ был таким идиотом. На самом деле, эта идея никогда не имела отношения к нему, ну конечно же, нет. Единожды придя к такому выводу, он без особых усилий сумел отсортировать свои собственные чувства касательно вопроса. Таким образом, он отделил своё человеческое неприятие от своей демонической распутности, ну, или отсутствия таковой. Ло Бинхэ стал одержим чувством вины, которое он испытывал всякий раз, когда видел направленный на его Учителя взгляд Юэ Цинъюаня, полный плохо скрываемой тоски, или всякий раз, когда являлся Лю Цингэ и притаскивал очередной веер, который Учитель позабыл у него во время того или иного визита. Он также испытывал неприятную горечь во рту от иррациональной ревности всякий раз, когда приезжал Шан Цинхуа, привозил в подарок свежие сплетни и обменивался с Учителем шутками, которые так ни разу и не сумели расшифровать ни Ло Бинхэ, ни Мобэй Цзюнь. Словом, его первая реакция на желание супруга иметь гарем была предельно человеческой и выражалась твёрдым «ни за что». Но после его вероломная демоническая половинка заняла другую сторону, томно подмигивая ему заместо приветствия, и он внезапно поймал себя на полностью противоположной мысли. Почему бы и нет? Разве гаремы не были целиком нормальной вещью в демонических браках? И для мужей, и для жён гарем служил показателем силы и влияния: чем больше брачных альянсов заключалось, тем лучше. Он мало того что был признаком авторитетности и контроля демона над своими любовниками, с точки зрения демонической культуры это ещё и считалось весьма романтичным. Всерьёз обдумывая это в своих самых сокровенных мечтах, даже Ло Бинхэ вынужден был признать, что образ сильного и могучего Учителя, которого почитали и которому поклонялись прекрасные притворно-благонравные наложницы, оказал на него сокрушительное действие. От сказочного видения у Ло Бинхэ дыхание перехватило. О да, его муж всецело заслуживал всеобщей преданности и обожания со стороны своих самых преданных поклонников. И вне всякого сомнения, Ло Бинхэ стоял бы коленопреклонённым у его ног в знак абсолютной любви и покорности, как и полагается первому консорту. Ох. Было нечто весьма пьянящее в том, как его привычное чувство ярого собственничества столь внезапно сменилось своей противоположностью — всеобъемлющим стремлением быть чьей-то собственностью. Ло Бинхэ, первый консорт своего повелителя и господина, своего мужа Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ, первый супруг. Это звучало слаще музыки. *** Итак, если гарем был тем, чего хотел его муж, тогда прямая обязанность Ло Бинхэ — обеспечить ему это. Теперь Ло Бинхэ начал действовать рационально и методично, следуя указаниям Учителя до последней буквы. Первое, было важно заложить хорошее и респектабельное основание. Ядро, которому он сможет доверять и для которого интересы мужа будут на первом месте, как однажды мудро посоветовал сам Учитель. Позже, когда число членов гарема станет двузначным, придёт и черёд союзов, замешанных на чисто политических выгодах или с целью усладить взор неземной красой. *** «Верность намного важнее прелестного личика». Его Учитель сказал так однажды, в очередной раз ссылаясь на тот самый гарем, который у Ло Бинхэ не было ну никакого желания создавать для себя. Это упоминание больно царапнуло Ло Бинхэ осознанием того, что у Лю Цингэ имелись в наличии одновременно и верность, и прелестное личико. Данный факт нисколько не способствовал уменьшению недовольства Ло Бинхэ, поэтому в конце концов он сделал своё предложение единственным удобным для него способом. — Дуэль? — Лю Цингэ остро глянул на демона, и его рука крепче сжала рукоять меча. Ло Бинхэ мог видеть, что его одолевал соблазн, потому как любые битвы соблазняли его. Но даже с точки зрения разума с-одной-прямой-извилиной, как у его шишу, спонтанно брошенный Ло Бинхэ вызов прозвучал чрезвычайно подозрительно. — Если ты победишь, я подарю тебе Учителя, — издеваясь, произнёс Ло Бинхэ. Ага, щас! Разбежался! — Да как ты смеешь! — как он и ожидал, озадаченное выражение лица Лю Цингэ сменилось бешенством и желанием немедленно атаковать, а его духовная энергия прямо-таки искрила от убийственных намерений. — Шэнь Цинцю тебе не вещь, от которой можно вот так избавиться, ты, бесстыжий ублюдок! — Если ты проиграешь, я подарю тебя Учителю в качестве трофея. Растущие убийственные намерения враз как ветром сдуло и рассеяло в облаке замешательства. — Погоди, что… То, что последовало за этим, можно было описать только как самую жалкую пародию на дуэль, в которой Ло Бинхэ когда-либо приходилось участвовать. Ему навсегда запомнится Лю Цингэ, который вертелся вокруг него, как неуклюжий подросток, держащий палку от метлы заместо меча. Какая жалость, что у них не было зрителей, которые могли бы позднее засвидетельствовать, что Лю Цингэ пережил невероятно забавный крах во время поединка. И какая поистине жалость, что Ло Бинхэ в итоге пришлось прервать поединок досрочно, разоружив своего шишу. Он опасался, что в противном случае Лю Цингэ закончит тем, что споткнётся о свою собственную ногу и по чистой случайности напорется на Синьмо. *** «Детская дружба может со временем перерасти в прочнейшие вечные узы». Ло Бинхэ проигнорировал тот факт, что его муж, скорее всего, имел в виду Нин Инъин, когда произносил эти слова. Даже учитель в своих предположениях мог сморозить глупость, да и Ло Бинхэ пугала сама мысль о том, что Нин Инъин могла бы стать для него кем-то большим, чем боевая сестра. Тем не менее мудрость этих слов его Учителя была неоспорима, как и всегда. Вполне возможно, что накопившиеся за прошедшие года чувства потенциально способны достичь пика и переродиться в романтическую привязанность. Они также способны переродиться в утраченные возможности и бесконечную неловкость, как это и произошло с Юэ Цинъюанем и его, скажем прямо, бесящим комплексом вины. — Ты задолжал Учителю, — утвердительно сказал Ло Бинхэ. Это не было вопросом; ему на самом деле были неинтересны детали. — Это правда, — согласился Юэ Цинъюань и наклонил голову в своей обычной вежливой и в то же время снисходительной манере. — Однако это касается только Сяо Цзю и меня. — Он не любит, когда ты называешь его так, — остерёг Ло Бинхэ. Ему не раз приходилось видеть гримасу на лице Учителя в момент этого обращения. — Мне говорили об этом, — неохотно признал Юэ Цинъюань, и выражение сожаления на его лице усилилось до зубного скрежета у Ло Бинхэ. — Я больше не имею на это права, но у меня просто нет иной альтернативы. Это был самый длинный разговор с Юэ Цинъюанем на памяти Ло Бинхэ, и он оказался именно таким неловким, как и представлялось. В сожалениях Юэ Цинъюаня по-прежнему сквозила невысказанная преданность, и в самом что ни есть практическом смысле Ло Бинхэ втайне восхищался пассивной агрессией, которую этот человек направлял на него всякий раз, когда разговор касался Шэнь Цинцю. Другими словами, Юэ Цинъюань был идеальной кандидатурой на роль «детской любви», обладая в своём роде тщательно выстроенной личностью, которая предположительно как нельзя лучше подходила для балансирования между эмоциональными манипуляциями и борьбой за власть внутри гаремной иерархии. Да, разумеется, Ло Бинхэ предварительно обдумывал всё это довольно долгое время. В итоге Ло Бинхэ пришлось смягчиться, он искренне понадеялся на то, что неловкость в будущем исчезнет, но в настоящий момент вполне хватило того, что Юэ Цинъюань согласился пересмотреть свой подход. Казалось добрым знаком, что этот человек был готов поменять своё собственное отношение ради того, чтобы не испортить свои отношения с Учителем окончательно. — Если ты пообещаешь никогда больше не называть его «Сяо Цзю», я гарантирую, что ты сможешь назвать его «мужем». Юэ Цинъюань моргнул. Он открыл рот, чтобы заговорить, но сумел извлечь из своего горла только невнятное сипение. — Я… — Юэ Цинъюань опять моргнул, удивительно походя на вытащенную из воды рыбу. — Я обещаю? Было непохоже, что Юэ Цинъюань полностью осознавал, на что он только что подписался. Скорее, эти слова вышли из его рта без его разрешения, как будто его страстное желание наконец-то одержало победу над разумом, но Ло Бинхэ был милосерден и, таким образом, благородно принял эту клятву от имени своего мужа. Он не собирался давать Юэ Цинъюаню шанс нарушить свои клятвы на этот раз. *** — Знаком ли ты с идеей полиамории, Бинхэ? Бинхэ не был знаком, поэтому Учитель нашёл время и в один прекрасный день объяснил ему всё в шокирующих подробностях. Его муж настолько вжился в роль просветителя и ментора, что потом продолжил объяснять ему такие идеи, как открытые отношения, свингерство и другие формы немоногамных отношений. Под конец Ло Бинхэ почувствовал себя толковым словарём. Вернее, таким словарём, который, даже не имея рта, хочет в отчаянии кричать и умолять своего супруга о милосердии. И вместе с тем Ло Бинхэ теперь был уверен, что знает все доступные варианты, из которых он может выбрать. Или, точнее говоря, он заставит выбрать Мобэй Цзюня. Ло Бинхэ и не думал заморачиваться, обращаясь напрямую к Шан Цинхуа. Он был не настолько глуп, да и Мобэй Цзюнь, как истинный чистокровный демон, наверняка не будет иметь возражений против самой идеи обмена. — Нет, — сказал Мобэй Цзюнь. — Не в качестве супруга, — подчеркнул Ло Бинхэ. — Как насчёт любовника? — Нет. — Наложник с привилегиями? — Нет. — Только в отсутствие других доступных вариантов? — Нет. — Только с применением афродизиаков? — Нет. — Только когда Шан Цинхуа проявит инициативу первым? — …Нет. Ло Бинхэ посмотрел на Мобэй Цзюня вприщур, как трейдер, скрупулёзно рассчитывающий налог на биржевую операцию. — Наложник с привилегиями только в отсутствие других доступных вариантов, только с применением афродизиаков и только когда Шан Цинхуа проявит инициативу первым, — Ло Бинхэ пресёк инстинктивный ответ Мобэй Цзюня поднятой рукой и резким взглядом. — Вы оба. Одновременно. Мобэй Цзюнь замер с созерцательным выражением лица, затем уступил. — Может быть. Ло Бинхэ воспринял это как свою безоговорочную победу. Ему нравилась идея получить двоих по цене одного, в любом случае. *** По уже сложившемуся обычаю, Ло Бинхэ следовал указаниям Учителя, когда это касалось дел сердечных либо дел, связанных с будущим гаремом. — Стоит ли мне присмотреться к женским кандидатурам для пополнения гарема, как думаете? — Ло Бинхэ смущённо намекнул своему мужу как-то раз за обедом. Он скроил невинную мордочку, стоило Учителю приподнять бровь. — Этот Учитель не был предупреждён, что Бинхэ уже присматривает себе кого-то в гарем, — Учитель сделал глоток из своей чашки с чаем, как будто пытаясь тем самым скрыть своё выражение лица в отсутствие бумажного веера под рукой. — У тебя имеется кто-то конкретный на уме? — Ну, — Ло Бинхэ стал загибать пальцы, — Лю Цингэ, Юэ Цинъюань, Мобэй Цзюнь и Шан Цинхуа уже дали согласие. Я думал, следующим станет Гунъи Сяо или, если Учитель пожелает, чтобы я принимал во внимание женщин, то, возможно, Лю Минъянь. Или, пожалуй, кое-кто поэкзотичнее, к примеру, как Ша Хуалин, или даже еще более экзотичный, как Чжучжи Лан? Напугав Ло Бинхэ, Учитель поперхнулся чаем и потом пытался откашляться и высказаться одновременно, что, честно говоря, совсем не помогало делу. — Что ты имеешь в виду, говоря, они «уже дали согласие»? — Шэнь Цинцю скептически поглядел на Ло Бинхэ. — Столько людей? Уже? — Я спросил, — Ло Бинхэ пожал плечами, осторожно отобрав вероломный чай и постукав Учителя по спине. — Учителю не стоит ни о чём волноваться, только готовиться к свадебной церемонии. Позвольте этому мужу обо всём позаботиться. Ло Бинхэ был весьма доволен собой, когда его Учитель от счастья лишился дара речи. *** — Что за херня, бро, — Шан Цинхуа подёргал своё дорогостоящее вышитое красное платье, как бы демонстративно сравнивая его с дорогостоящими вышитыми красными платьями остальных «невест». — Обратный гарем работает совсем не так. — Это только моя вина, увы, но я слишком полагался на канон, — простонал Шэнь Цинцю, также облачаясь в красные одежды, как и подобало жениху. — Я развратил Бинхэ своими идеями. — И ты думал, что это будет свадьба Ло Бинхэ? — Шан Цинхуа жестом указал на группу людей в красном, которые очень серьёзно дискутировали о гаремной иерархии в противоположном углу комнаты. — Как по мне, это куда больше похоже на свадьбу всех остальных присутствующих с Ло Бинхэ в роли агрессивного свадебного организатора прямиком из ада, в буквальном смысле этого слова. — Я не мог сказать «нет», — Шэнь Цинцю закрыл глаза и в отчаянии потряс головой. — Ло Бинхэ выглядел таким невероятно довольным проделанной им работой, что я просто не мог сказать ему «нет». — Угу, — Шан Цинхуа попытался утешить его. — Ну, по крайней мере, ты же не обзавёлся шестьюстами мужьями? То есть, пока еще нет. Шэнь Цинцю уткнулся лицом в свои ладони и издал обречённый всхлип, похожий на звук закипающего чайника.