Шрамы

       Первый раз Джошуа видит у неё шрам летом, когда духота сгущается над съёмочной площадкой. Сухой воздух больше обжигает лёгкие, чем позволяет вдохнуть, и Гроте заезжает за русскими коллегами на микроавтобусе вместе с Вольфом, чтобы отвезти на прохладную речку.        Джошуа никогда не забудет, как Ирина поворачивается к нему боком, поднимая круглые солнцезащитные очки на волосы и смеясь над шуткой Черни, и в глубоком разрезе лёгкой майки, оголяющей лифчик, мелькает крупный шрам прямо под грудью. Гроте замирает, отказываясь верить глазам, а ветер колышет майку, и шрам скрывается под тонкой тканью.        Она говорит:        — Завис?        Она говорит:        — Я понимаю, что в Германии мало красивых девушек.        Она говорит:        — А вот купальник надену, что делать будешь?        Джошуа тогда молча приподнимает свою футболку, показывая точно такой же шрам на том же самом месте. Она молчит до самого конца поездки.        На следующий день Старшенбаум ведёт себя так, будто ничего особенного не произошло, будто над самым сердцем у них нет отметин, призванных соединить их бунтующие души. Ира только смотрит пристальнее, вглядывается в него внимательно, когда думает, что он не видит, и у неё на лице все раздумья написаны.        Каждый раз, когда Ирина широко улыбается, и весь её вид показывает, насколько она счастлива, у него внутри всё судорожно сжимается от мысли, что он должен быть не один такой, тонущий в этих глазах.        Она говорит:        — Не смотри на меня так.        Она говорит:        — Ничего не определено.        Она говорит:        — Я не верю в это.        Джошуа кивает и зовёт её в кино, зовёт в кафе, зовёт в ночные клубы, даром, что Сидоров напрочь запретил нарушать режим, и на вечеринки друзей.Старшенбаум отказывается, Старшенбаум отнекивается, Старшенбаум некогда этим заниматься; у неё забот больше, чем она может разгрести. Иру несут туда буквально на плече.        Джош надеется, что так будет всегда.        Первый раз Гроте видит у него шрам летом, когда небо всё сплошь серое и затянутое тучами. Джошуа заезжает за Ириной, чтобы отвезти к лесу по поручению режиссёра.        Винц от скуки тренируется во дворе. Киферу не холодно, Кифер в одних спортивных штанах. Винценц крутится на турниках, подтягивается, извивается, точно змей; и сквозь морось, ничуть не отвлекающую Кифера от занятий, Гроте замечает на его рёбрах отчётливо знакомую отметину. Кифер улыбается, будто всё зная, и от этого в животе у Гроте скручивается тугая пружина напряжения.        Он молчит до самого конца поездки, а Старшенбаум надо бы что-то сказать, но она проглатывает слова, перекатывающиеся по языку.        Она говорит:        — Не молчи.        Она говорит:        — Я знаю, ты видел.        Она говорит:        — Я не знаю, что делать.        Джошуа кивает, у Джошуа в голове хаос из разных мыслей, но всё, что он произносит:        — Решать тебе.        Она говорит:        — Ещё ничего не потеряно.        Она говорит:        — Ты замечательный.        Она говорит:        — Ты ещё найдёшь своего человека.        Она понимает, что заранее врёт, что выбора как такового и небыло, что всё решено давным-давно, и стыдливо отводит глаза в сторону. Джошуа понимает, что она врёт, но только растягивает губы в слабой улыбке: для него выбора не было никогда — он всегда выбирал её.