Friends

Виктор и правда задолбался за этот бесконечный месяц. После того, как он исполнил свою мечту, поступив в престижный университет на бюджетное обучение, его график не давал просвета даже на приём пищи. Витя вставал слишком рано, чтобы успеть принять короткий душ, умыться, позавтракать и успеть на автобус, расписание которого меняется чуть ли не ежедневно. И из-за последнего пункта Витя приходит либо поздно, либо слишком поздно. В принципе, как сегодня. Уже подбегая к остановке, парень увидел, как на самой остановке от общественного транспорта остаётся лишь его название, а чуть дальше виднеется светящаяся вывеска номера автобуса и его конечных, которая спешно удаляется.  — Черт бы тебя побрал! — вопит не сдержавшись светловолосый. Стоит ли напоминать, что вплоть до минут всё забито? А я напомню. Два часа езды на автобусе при пробках, полтора — без них и Виктор мог уже находится на следующей остановке, от который он должен был проехать минут двадцать на маршрутке, а там пешком потратить еще минут десять. Больше всего утомляемость проявляла себя из-за дороги, чем из-за учебы, но и она не давала отдыха. На первом курсе было много пар, и Витя просто молился Богам, радуясь тому, что пять пар было только один раз в неделю — среду. В конце каждой пары от души задавали домашнего задания, а на некоторых предметах (довольно непростых) каждое начало пары начинали с самостоятельных работ. Витя сам порой (времени не было удивляться каждый день) удивлялся, как же до сих пор не умер под горами конспектов и почему в кошмарах все еще не снятся лекции, пускай и прошел только первый месяц учебы. После пар парень собирается домой. Придя на остановку, он замечает свежее расписание своего автобуса, который по сути отъехал, буквально, четыре минуты назад. На остановке парень стоит около часа, чтобы сесть в пустой транспорт. Когда парень приезжает домой, то снимает куртку, вешая её сразу же на крючок в прихожей, и про себя считает, сколько дней он уже не ел что-то кроме листов бумаги из тетрадок. После этого в голову приходит всегда один и тот же вопрос: «сколько дней осталось до смерти от голода или паразитических червей?». Он обещает себе, что как только сделает домашку, то сразу попытается приготовить что-нибудь съестное, если не уснёт на тетрадках за столом. «Поскорее бы каникулы», — думает светловолосый. При этой мысли он улыбается. До ближайших каникул, конечно, не рукой подать, но Витя решает об этом не задумываться, ведь во время каникул он наконец-то сможет увидеться со всеми своими друзьями. Но, кажется, с одним из них он увидится раньше. … Воскресенье — святой день. Однозначно. Родители уехали ещё полчаса назад, громко захлопнув дверь, а парень спал, пытаясь из этого утра вытянуть весь сон. Но кто сказал, что жить легко, а мечты сбываются? Громкая трель дверного звонка раздалась в гостиной так неожиданно, что парень в кровати едва не подскочил. Виктор старался не обращать на это внимания, надеясь, что человек за дверью подумает, будто его нет дома или он умер. Но его надежды не оправдались, так как вскоре в дверь стали стучать, походу, ногами. Пробормотав какое-то ругательство в сторону нарушителя его спокойствия, парень откинул нагретое одеяло, вставая. Босые ноги шлёпали по коридору, издавая топот, а сам парень тер глаз. Все это время в дверь продолжали настойчиво стучать. — Да иду я, иду! — раздраженно крикнул Витя, чтобы его услышали. Не смотря в глазок, что было немного опрометчиво с его стороны (вдруг, вор или кто похуже?), он распахивает дверь с самой злой физиономией, которую только смог состроить. — Ну наконец-то вы соизволили открыть дверь, заяц, — голос был переполнен сарказмом, но он и разбудил Виктора окончательно, заставляя огромными глазами уставиться на пришедшего. На пороге стоял ёбаный Томас. Быстро преодолевая лестничные пролеты, Том материл своего лучшего друга на чем свет стоит. С начала сентября тот стал меньше появляться в сети, оно и понятно, учеба как никак. Но периодически с ним можно было перекинуться парами предложениями. Впрочем, несколько дней назад даже это прекратилось. В сети он не был, а на звонки не отвечал, что было странно, потому что даже чертова учеба не отвлекает его до такой степени. Поднявшись на нужный этаж, Томас нажимает на кнопку звонка. Если с Витей и правда случилось нечто серьёзное, то что? А не лучше было позвонить родителям этого зайчонка, чтобы узнать почему же их драгоценнейшее создание не выходит на связь? — Вот же блять, — почему эта мысль пришла в его голову только сейчас? Но она ушла также неожиданно как и пришла, потому что дверь до сих пор никто не открыл. Даже если не мог открыть Витя, то его родители могли. Тогда он стал уже долбить по двери — то, что сейчас всего лишь девятый час утра он позабыл. Подступающую панику прервал крик из квартиры, а в следующую секунду дверь открыли. — Ну наконец-то Вы соизволили открыть дверь, заяц, — проговорил Томас, начиная осматривать своего друга. Парень стоял перед ним в одних пижамных штанах, весь взъерошенный и заспанный. Плечи Виктора были опущены, а под глазами находились синяки. Видок не бодрый. Томасу стало даже совестно оттого, что пришёл ни свет, ни заря, но он сразу же откинул эту мысль, ведь это недоразумение перед ним само виновато. — Ты какими судьбами-то? — подал голос Виктор, выводя Томаса из транса. Давно он не слышал его голос. Сейчас он звучал не приглушенно, из-за двери, а рядом. Брови сами собой нахмурились. — Дашь пройти? — не дав ответа на вопрос, Томас задал свой. Заяц удивленно моргнул, а затем поспешно открыл дверь пошире. Когда Том все же зашел в квартиру, то решил ответить. — Ты исчез с радаров: в сети не появляешься, на звонки не отвечаешь, — перечислял он, повесив куртку. Парень бросил взгляд на Виктора, но, не получив ничего в ответ, прошел на кухню — завтрак сам себя не приготовит. — А, телефон, точно! — будто вспомнив что-то, воскликнул светловолосый. Шлепая босыми ногами по полу, Виктор быстрым шагом направился за своим другом. — Он у меня накрылся. — И ты так легко об этом говоришь? — А чего ты ожидал? — А компьютер? — Времени не было тупо включить его. Развернувшись, Томас изгибает бровь, пристально глядя на паренька, который только пожимает плечами. Старший обреченно вздохнул. — Иди умойся, там… оденься, не знаю, — открыв холодильник, сказал брюнет. — Я пока завтрак приготовлю. Виктор осоловело моргнул: — Зачем? — Что «зачем»? — Зачем ты это делаешь? — Чтобы ты поел. Что за вопросы? Витя закрыл холодильник, не дав просмотреть все там находящееся Тому. — Только не говори, что ты ради этого пришёл ко мне. Ты мне не жена, не мамочка, — тон светловолосого был уверен, а глаза стреляли любопытством. Он облокотился плечом о холодильник и сложил руки на груди. — Зачем ты здесь? — Я же сказал, что от тебя за последние четыре дня не было ни сообщения, ни звонка. А потом на мои ты не отвечал, — раздраженно начал Томас. Боже, что непонятно? Что он еще хочет услышать от него? — Это ясно, это я понял, но зачем ты приехал ко мне домой, в девять, мать его, утра? «Не понимает. Он и правда не понимает», — ошалело подумал Уотсон. — А что я должен был еще сделать? — спрашивает сероглазый. Он ждал от Вити ответа, но тот молчал. Тогда Том продолжил. — Ты не в сети, не отвечаешь на звонки, что я должен был подумать? Что?! — неожиданно даже для себя перешел он на крик. Что говорить о Вите, который вздрогнул, отшатнувшись назад. — Вдруг ты в больнице, вдруг тебя, блять, избили или ты умер?! Каждое предположение было хуже другого! — серые глаза стали приобретать опасный блеск, а руки сжались в кулаки. От еще большей неожиданности Виктор прислонился спиной к стене. — Как я должен был поступить? — Томас упирается руками по обе стороны от светлой головы, закрывая все выходы отступления. Напряжение между ними можно было резать ножом. Витя распахнутыми глазами смотрит в чужие, дыша через раз и переваривая всё услышанное. «Много как, — думает Витя. — Ты же мне даже не родственник. Почему ты так переживаешь?» Поток мыслей прерывается, когда Том касается длинными пальцами его щеки, ведя ими к шее. Он притягивает Витю к себе, а тот окольцовывает руками чужую шею, заставляя парня перед собой удивленно раскрыть глаза, самостоятельно врезаясь в чужие губы. «К черту». Они целуются по-животному, вылизывая всё, что попадается на пути, их языки сплетаются, а зубы стучат друг о друга. Томас подхватывает Витю под бёдра, не разрывая поцелуй. Добраться до спальни выходит не сразу. Они целуются как сумасшедшие, и, кажется, спина Вити успевает познакомиться со всеми стенами в доме, потому что сделать больше двух шагов и не прижать его к одной из них для Томаса оказывается слишком сложно. Свою толстовку он теряет еще на выходе из кухни, футболки лишается в коридоре. Еле дойдя до спальни, Том аккуратно кладёт парня на кровать, нависая над ним, оставляя укусы-поцелуи на чужой шее, ведя мокрую дорожку до живота и ниже. Витя начинает елозить по постели, пока старший сжимает руками его бёдра, а после Том, оторвавшись от живота, стягивает с парня штаны вместе с бельем. Витя сгибает ноги в коленях и прикрывает лицо рукой, закрыв глаза. Его грудь тяжело вздымается, а пальцы рук слегка подрагивают, когда парень перед ним разводит его колени в стороны. Том невесомо проводит пальцами по внутренней стороне бедра парня, и наклоняется, чтобы оставить там поцелуй. Не удержавшись, скользит языком по коже, наслаждаясь солоноватым привкусом, и светловолосый крупно вздрагивает, когда Томас всасывает кожу, отчего член парня возбужденно дёргается, требуя прикосновений. Томас отстраняется, чтобы размазать пальцем слюну по оставленному им самим засосу, но больше не успевает ничего сделать, потому что Виктор поднимается и накрывает его губы своими. У Тома стягивает все внутренности, когда язык Вити скользит по его языку, руки Вити тянутся к шнурку на поясе штанов Уотсона. Поцелуй Вити горячий и уверенный, а его движения сквозят решительностью и желанием. Томас в нетерпении распутывает шнурок спортивных штанов, самостоятельно стягивая их с себя. Том переворачивает парня на живот, заставляя оттопырить зад и встать на колени, уперевшись лицом в подушку. — Где презервативы и смазка? — спрашивает брюнет, массируя чужие ягодицы и надавливая большим пальцем на колечко мышц парня, заставляя того прерывисто дышать. Тот молчал, хотя определенно всё прекрасно слышал. — Только не говори, что ты девственник и не планировал секс до двадцати пяти? — искренне удивляется Томас. — Ну уж точно не с парнем, — хмыкает Витя, чувствуя, как чужие пальцы надавливают на его губы, вынуждая впустить их. Он доброкачественно вылизывает каждую фалангу и даже увлекается настолько, что, когда пальцы выскользнули изо рта, расширяет глаза от неожиданности. Паренёк снова падает лицом в подушку, когда в него толкаются сразу два пальца. — Блять, — шипит светловолосый, пытаясь отстраниться, но сильная рука держит его за бедро, не давая это сделать. Томас протолкнул до упора пальцы, разводя их на манер ножниц и прокручивая их внутри, отчего Виктор скулит задушено, кусая подушку то ли от боли, то ли от наслаждения. Когда же, практически без сопротивления, входит третий палец, Виктор уже самостоятельно насаживается, несдержанно постанывая. Том, насладившись этой картиной вдоволь, вытаскивает пальцы, сразу толкаясь своим членом, наслаждаясь истошным криком-стоном, что вырвался из чужого рта. Зашла только половина, поэтому, чуть-чуть подождав, пока Витя привыкнет, Томас толкается, погружая член полностью в парня, и утыкается сразу в простату. — Бля-я-ять, — тянет Витя, закатывая глаза и выпячивая зад сильнее, пока Томас беспощадно прокусывает зубами кожу на чужой спине и шее. Они стоят так ещё немного, а после Томас делает очень резкий и меткий толчок, от которого парень под ним морщится, ощущая тёплую каплю, стекающую с его плеча, которую тут же слизывает Том. Он быстро набирает темп, слушая чужие стоны. Брюнет останавливается для того, чтобы перевернуть Витю на спину, на что тот шипит, чувствуя боль в плече, но не сопротивляется, встречая очередной толчок. Виктор надеется, что простынь и одеяло все же отстираются от крови. Он чувствует, как чужие руки ощутимо сжимают его шею, но не может ничего поделать, кроме как упереться в жилистую кожу ладонями. Витя жмурится и дышит через рот, изредка подмахивая бёдрами. Он толкает чужую грудь, приводя Уотсона в себя. Томас останавливается и убирает руки с чужой шеи, чем пользуется Виктор, толкая того на спину и седлая бедра, мгновенно ощущая чужие руки на своих ягодицах. Блондин упирается руками в грудь Тома, ерзая на члене, запрокидывая голову назад. Когда Витя приподнимается, чтобы опуститься снова, брюнет резко толкается, прижимая ноги своего любовника к себе, отчего Витя истошно вскрикивает от слишком глубокого толчка, падая лицом в грудь сероглазого. *** Спустя пару заходов, они молча лежали в кровати. Витя вырисовывал на груди Томаса непонятные узоры, а ладонь последнего покоилась в чужих волосах, пропуская пряди сквозь пальцы. — То-о-ом, — зовет Виктор, заставляя задремавшего парня обратить на себя внимание. — Мм? — рука брюнета снова начинает свое движение в волосах Вити. — Так зачем ты пришел ко мне в девять утра? — Ты так и не понял? — в ответ на вопрос светловолосый неоднозначно промычал что-то, что нельзя было обозначить как «да» или «нет». Томас страдальчески простонал. — Да потому что я о тебе, идиоте таком, беспокоюсь. Вдруг ты умер? Виктор не смог сдержать смешка: он никогда в жизни не видел этой стороны Томаса. И, чего таить, она ему нравится. — Мы же еще повторим? — Не сомневайся, зайчонок.