***
Зобнин перебирался из Иркутска в Санкт-Петербург с большими надеждами: пусть и не Москва, но все же возможностей больше, чем в Сибири. Несмотря на то, что родители были категорически против, он собрал рюкзак, весьма скудный бюджет, накопленный им за год подработки, и ранним рейсом поезда уехал в Петербург. Во время долгой поездки он много читал: и классику, и зарубежные новинки. Зобнин вообще был начитанным парнем. Когда его друзья гоняли мяч во дворе, он зарывался в очередной рассказ или повесть и читал до поздней ночи. Зачастую родителям даже приходилось силой заставлять его ложиться спать. К 20 годам он уже прочитал более двух сотен книг и останавливаться не собирался. В плацкарте часто приходилось отрываться от очередной захватывающей истории, поэтому Рома злился, что ему приходится терять нить повествования. Помимо этого, отовсюду пахло то лапшой быстрого приготовления, то рыбными пирогами, которые ушлые пассажиры успели прикупить на одной из станций. Поэтому, когда они, наконец-то, прибыли в Петербург, на выходе из вагона Зобнин полной грудью вдохнул северный воздух. План его пребывания в Санкт-Петербурге был прост: он снимает дешевую койку в хостеле, проходит собеседование и после приема на работу перебирается на съемную квартиру. На деле же оказалось, что план ничерта не был простым. Отучившийся всего два курса в институте Зобнин совсем не имел превосходства перед другими кандидатами на желаемую должность. Да сейчас каждый второй отучился на менеджера, так что выбор для работодателей весьма и весьма обширный. После каждого интервью, Рома слышал «мы не можем вас взять без высшего образования», «у вас недостаточно опыта», «как это вы приезжий и не проживаете в Петербурге?». Мечта об успехе, что теплилась в его душе, рассыпалась в прах. У него заканчивались деньги, и если он еще хоть пару дней прожил бы в хостеле, то даже не смог бы вернуться обратно в Иркутск. Гордость не позволяла парню устроиться работать кассиром в фаст-фуд, поэтому от отчаяния он чуть ли не выл. Когда до судного часа его денежных средств оставалось всего два дня, он брел под мелким моросящим дождем и свернул на одну из узких улочек, где еще не был. Жутко хотелось есть, но все, что он мог себе позволить, это дешевый бич-пакет. Как назло, дождь стал сильнее, поэтому Зобнину пришлось спрятаться под ближайшей крышей неприметного трехэтажного особняка. Он прислонился к деревянной двери, утыкаясь лбом в слегка облезлую краску. Перед глазами все растекалось, поэтому он не сразу заметил лист бумаги, на котором от руки было написано объявление «В театр срочно требуется администратор. В обязанности будет входить помощь руководителю. Зарплата договорная». В самом низу листа шел номер телефона для связи. Зобнин прикусил губу, раздумывая над написанным. Через минуту он достал из промокшей насквозь толстовки телефон и набрал номер. После пары гудков трубку сняли и приятный мужской голос поприветствовал: - Алло? - Здравствуйте. Это вы ищете администратора? - Да, все верно. - Меня зовут Роман. Я бы хотел работать у вас.***
- Так, значит, ты приехал из Иркутска? – уточняет высокий мужчина с искристыми голубыми глазами, который представился Артемом. - Да, хотел устроиться менеджером, но здесь предложение намного ниже спроса, - шмыгает в ответ Зобнин, вытирая нос. Не хватало только простудиться. - Понимаю, друг. Это тебе еще повезло, что ты не в Москву поехал. Там бы тебе не только отказали, но еще и обокрали бы. Петербург в этом плане культурней. - Слушайте, Артем… - Можешь на «ты», - тепло улыбается мужчина. - Эм, хм, - теряется Рома. – Да, хорошо. Так вот, Артем, я сразу скажу, что у меня нет высшего оконченного образования, официально я нигде еще не работал. Институт бросил после второго курса. Денег у меня сейчас практически кот наплакал, поэтому через пару дней меня вышвырнут из хостела. Поэтому если все вышеперечисленное тебе не подходит, то лучше сразу скажи, чтобы я купил билет обратно до Иркутска. Но еще хочу сказать, что я могу оперативно работать, выполнять несколько поручений разом и очень ответственный. Так что если возьмешь меня администратором, то увидишь, что я отличный помощник. - Ого, - смеется Дзюба, находясь под впечатлением. – Вот это монолог. Очень пронзительный. Мне понравилось. Что ж, Рома, ты интересный парень. Видно, что филонить от работы не будешь. Это мне сейчас и нужно. Видишь ли, человек, который дал денег на создание этого театра, полностью доверил мне всю организацию, а рук на это, как понимаешь, не хватает. Нужно проделать много работы: провести ремонт здания, найти персонал, актеров, создать практически с нуля сцену. В общем, дел немало. Поэтому если ты готов безвылазно сидеть над этим проектом, то я с удовольствием возьму тебя работать. И даже дам тебе внушительный аванс, чтобы у тебя была возможность оплачивать жилье. Что скажешь? Над ответом Зобнин не раздумывал ни минуты: - Я согласен. Когда начнем?***
- Тём, там парень пришел на прослушивание. Он записан у тебя на 15 часов. Ты готов с ним пообщаться? - Сейчас, дай мне пару минут, - прокричал Дзюба откуда-то из недр кулис. Рома не может поверить, что вот уже почти год он живет в Санкт-Петербурге, и практически вдвоем с Артемом они создали этот театр. В первые месяцы было нелегко: ни Дзюба, ни Зобнин никогда не занимались организацией ремонта в особняках, поэтому несколько раз они даже вздорили, пытаясь решить, чей вариант лучше. Но, тем не менее, им удалось прийти в общему знаменателю, и уже через 4 месяца их театр выглядел невероятно: пастельные тона отлично вписывались в общую концепцию улицы, оттеняя зеленоватые оттенки соседних зданий. Внутренняя отделка тоже была шикарной: широкие лестницы, соединяющие три этажа, мягкий ковролин, уютные красные кресла и диванчики, раскиданные по всем этажам. Ну, и венцом своей совместной работы Дзюба и Зобнин считали зал и сцену. Выдержанный в красно-черных тонах зал и огромная полукруглая сцена выглядели единым целым. Основной персонал тоже был найден быстро: Артем подключил свои театральные связи в Питере, и вот в их театре трудилось уже около 30 человек. Безусловно, самым важным и главным во всем этом процессе был поиск актеров. Дзюба уже нашел несколько замечательных исполнителей. Первым появился Денис Черышев, которого Артем выцепил в каком-то маленьком театре на окраине города. Тот театр буквально дышал на ладан, поэтому Денис без зазрения совести покинул его. Он был очень приятным и всегда улыбающимся парнем. Вместе с ним Дзюба забрал и звукооператора Марио. Как потом оказалось, Черышев и Фернандес были парой, и разводить этих неразлучников было бы крайне жестоко. Марио, в свою очередь, помог привести в театр Федора Смолова. Парень был очень талантливым актером, но из-за своего непростого характера не задерживался надолго в том или ином месте. С Фернандесом они познакомились во время совместной работы. Несмотря на то, что со Смоловым найти общий язык было не так-то просто, лучезарный Марио смог расположить к себе актера и подружиться с ним. Поэтому, когда в очередной раз Федор находился в поиске новой площадки для реализации себя, Фернандес предложил ему пройти прослушивание у Дзюбы. Артем временами и сам был не подарок, но, тем не менее, он сразу обозначил Смолову, что если тот будет мешать творческому процессу на сцене, то они тотчас же попрощаются. Федор, который был наслышан о таланте Артема в качестве постановщика, сменил свое отношение к происходящему, и в итоге наладил контакт с Дзюбой и остальными. - Так, я готов, - выползая из-за кулисы, произнес Артем, немного откашлявшись. Часть его лица была перепачкана чем-то черным, и Рома ухмыльнулся. - Ты что, в уголь упал? Или новый грим тестируешь? - В смысле? - У тебя половина лица в какой-то черной дряни, - Зобнин подошел к режиссеру и указательным пальцем провел по его щеке, стирая небольшую дорожку жирной субстанции. - Вот блин, - кряхтя, ругнулся Дзюба. – Видимо, залез в чертово масло. - Ты опять сам полез в какой-то механизм? - Ромка, ну, ты же знаешь, что пока сам не удостоверишься, то ничего работать не будет. Вспомни, как на прошлой неделе у нас доделали лестницу, а потом я встал на нее, и деревяшка отломилась. - Артем, ты не встал на нее, а начал прыгать. - Потому что только так и проверяется прочность чего-либо, - взмахнул руками Дзюба. – К тому же, я лучший объект для тестирования: если уж выдержит меня, то других тем более. Ладно, где там этот актер? - Ждет тебя за дверью зала. - Ну, зови его тогда. Чего время терять. Дзюба направился за небольшой стол, который располагался рядом с пультом звукооператора. На столе были раскиданы бумажки, в которых сам Артем ногу сломит. Каждый раз, когда Рома предлагал что-то выкинуть, то Дзюба махал на него руками и говорил, что все это ему дико нужно, хотя на половине из листов была написана или нарисована какая-то чушь, которую и сам режиссер-то истолковать не смог бы. Артем расселся в широком красном кресле, закидывая ноги на стол. Рома хмыкнул непосредственности друга и открыл дверь в зал, приглашая претендента. Актер был высоким, с резкими чертами лица и шевелюрой до плеч. Он неспешно поднялся на сцену и остановился у самого ее края. - Здравствуйте. Представьтесь, пожалуйста, - сказал Артем, откидываясь на спинку кресла. - Меня зовут Марк Дубовский, - низким голосом сообщил парень на сцене. – Я актер больших и малых театров. Я уже успел сыграть в нескольких крупных постановках. Думаю, вы обо мне слышали. - Нет, - лаконично ответил Дзюба. Зобнин едва слышно хихикнул, а Марк раздосадовано крякнул. Где-то в зале тихо открылась дверь, и Рома обернулся, увидев Смолова, который мышкой прокрался на одно из мест и затаился, ожидая прослушивания. - Неважно, - спохватился Дубовский, взяв себя в руки после такого не слишком удачного начала. – Сегодня я прочитаю вам отрывки из книги «Потолочные проблемы Ника Харольда». Знакомы с ней? - Нет, - отрицательно помотал головой режиссер. – Расскажите, о чем она? - Все начинается с того, что у главного героя протекает потолок, после чего в его жизни запускается череда событий, которая приводит к необычной развязке. Больше по сюжету не буду говорить, вдруг решите прочитать. Скажу только, что герой в этой книге вел себя высокомерно, потому и получил по заслугам. Зобнин после этих слов возмущенно выдохнул. Он тоже читал эту книгу, и она ему жутко понравилась. Только главный герой вовсе не был высокомерным. Он был заложником воспитания своих родителей, а после их смерти ему пришлось заново строить свой характер и свою жизнь. Но, учитывая явную твердолобость Дубовского, Рома не был удивлен тем, что актер ничерта не понял задумку книги. Марк начал читать отрывки, и у спокойного и рассудительного Зобнина задергался глаз. «Талантливый» актер переврал все интонации и оттенки главного героя. Он произносил реплики бездушно, скомканно. Почти после каждой произнесенной фразы Рома бубнил себе под нос «ну, что за идиот». Его недовольство достигло апогея, когда Марк декларировал наиболее важный отрывок, после которого у зрителя должно было возникнуть сочувствие к герою. Но все, что хотелось сделать после слов Дубовского, это кинуть в него башмак. И тонкая душа Ромы этого не выдержала. - Ты что, спятил?! – прокричал Зобнин, вскакивая со своего места. – В этом моменте герой признается, что ему приходится заново учиться жить, переделывать себя. В каждом своем слове он страдает! А ты произносишь это так, будто он конченный эгоист, да еще и нарцисс, каких свет не видывал! Марк замолчал, разглядывая парня со сцены, и, приподняв в недоумении одну бровь, спросил: - А ты вообще кто? - Я.., - Зобнин замялся. Действительно, он ведь не профессионал. Даже не актер. Разве он может кого-то критиковать? – Я – администратор. - Ну, тогда и администрируй, - ухмыльнулся актер. – Или ты думаешь, что сможешь отыграть лучше меня? Так тогда давай, иди на сцену. Рома робко обернулся на Дзюбу, но тот с интересом смотрел на него и едва заметным кивком указал на подмостки: мол, дерзай. Тяжело сглотнув, Зобнин на негнущихся ногах поднялся на сцену, вставая рядом с Дубовским. Тот, скорчив рожу, отступил чуть назад, освобождая место для Ромы. Зобнин растерянно посмотрел в зал на Артема. Тот подбадривающе смотрел на него в ответ. Рома еще раз сглотнул. Вот какого черта он вылез? Он же не актер, что ему сейчас делать? Что вообще делают в таких ситуациях? Порывшись в памяти, он мысленно воспроизвел строки из отрывка, и попытался произнести их так, как читал в первый раз. Он вспомнил, какие эмоции испытывал в тот момент, вчитываясь в буквы на страницах. И с каждым произнесенным словом, Зобнин все больше чувствовал огонь, разгорающийся внутри него. Он говорил с запалом, хлестко, но в то же время с оттенками мягкости. Его взгляд был устремлен наверх, так что невозможно было увидеть, как на его прочтение реагировал Дзюба. Закончив, Рома резко выдохнул, наконец, опуская взгляд на Артема. Краем глаза он увидел, что Смолов сидит с открытым ртом, приложив руку ко лбу. Когда взгляд сфокусировался на Дзюбе, то все, что удалось разглядеть в полутемном зале, это уголки его губ, дернувшиеся в улыбке. Мгновение спустя, режиссер произнес: - Вы успешно прошли прослушивание. - Правда? – Дубовский с широкой улыбкой выбежал вперед, складывая руки у груди. - Это я не вам, - сказал Дзюба, поднеся руку к подбородку. – Зобнину. Поздравляю, теперь у нашего театра есть еще один актер.***
- Черт, Артем, почему я вообще на все это согласился? – Рома заломил руки и в панике ходил по гримерке. - Потому что ты скрывал от нас свой талант, а врать друзьям не хорошо, - прокомментировал Дзюба, не отрываясь от своих записок. - Но я же никакой не актер! У меня даже профильного образования нет. Это же наш первый спектакль. Вдруг я подведу всех? - Ромка, вот чего ты кипишуешь? – Артем поднял взгляд от листов бумаги и рассматривал Зобнина в отражении в зеркале. – Я выпускаю тебя под свою ответственность. А я, знаешь ли, дорожу своим местом и этим театром. Поэтому если бы не был уверен в тебе на сто процентов, то ни о какой игре на сцене речи бы и не шло. Так что постарайся расслабиться, получить удовольствие. Люди в зале не оценят, если ты будешь скованным. Вспомни, как окрыленно ты себя чувствуешь, когда играешь. Просто иди и сделай это. Рома пару минут вглядывался в лицо режиссера в зеркале, пытаясь найти там хоть каплю неуверенности, но, конечно же, ее там не было. И это принесло ему спокойствие. - Ладно. Я готов. - Отлично! – Дзюба встал со стула, хлопнув друга по плечу. – Тогда мне пора выдвигаться за кулисы. Ни пуха тебе! - Иди ты к черту, Дзюба! Артем усмехнулся и направился к выходу. Уже почти закрыв дверь, он вдруг хлопнул себя по лбу и произнес: - Кстати, сегодня в зале наш главный спонсор, так что постарайся произвести на него впечатление. - Артем, блять!***
В этой вип-ложе Кутепов чувствовал себя неуютно: из партера все пытались разглядеть его, и что же он там делает. В театре бизнесмен появился в первый раз (в своем театре). Дзюба о ходе работы отчитывался в основном фото- и видеоматериалами, поэтому особой надобности переступать порог театра не было. С удивлением Илья отметил, что зрителей в зале, действительно, много: от лоснящихся дам бальзаковского возраста до молодых людей в бесформенной кричащей одежде. Как сообщил Артем, все билеты были раскуплены еще за полтора месяца до премьеры. Кутепов все еще не верил, что дело выгорело. Правда, пока неизвестно, какой будет реакция зрителей на постановку. Пара разгромных рецензий и театру придет капут. Некоторые дамы, расположившиеся рядом с его ложей, с кокетством поглядывали в сторону Кутепова. От этих раздевающих взглядов молодой владелец хмыкнул: им было невдомек, что его совсем не интересуют эти напомаженные яркие губы и округлые груди. Мужчины являлись отнюдь не тайной страстью Ильи, однако, публично ни с одним из них он замечен не был, поэтому одинокие дамочки с удовольствием охаживали его при каждом удобном случае. В холле прозвучал третий звонок, и зрители поспешили усесться на свои места, чтобы не пропустить начало. Кутепов немного ослабил свой галстук и откинулся на спинку мягкого кресла в ожидании начала постановки. Занавес открылся, и гостям театра предстала сцена. Даже Илья, не вовлеченный в искусство, смог оценить ее красоту. Небольшие резные диванчики разместились по двум углам, белая арка, обвитая изящными зелеными цветами, пейзаж, раскинувшийся позади всей этой красоты – все выглядело бесподобно. На подмостках появился актер, облаченный в белую рубашку, серые брюки и голубую жилетку. Из-под манжетов рукавов выглядывали какие-то татуировки, но Илья не мог их рассмотреть. Мужчина выглядел аристократично, соответствуя временному периоду, задействованному в сюжете. После его выхода, зрители захлопали, а где-то рядом с Кутеповым даже разнеслось несколько восхищенных вздохов девушек. «Наверное, это и есть тот Смолов», - подумал Илья. Несмотря на то, что бизнесмен не вмешивался во все организационные процессы, Дзюба все же просветил его о «внушительнх приобретениях в актерском составе». Смолов, по словам режиссера, был на слуху у большинства петербуржской публики, поэтому привлекал дополнительное внимание к театру. Тем временем, актер начал произносить свои реплики, расхаживая по сцене. Он беседовал сам с собой о том, что их родители хотят женить его на знатной девушке, которая поможет поправить семейные дела, но сам герой влюблен в другую. Однако, если он откажется от свадьбы, то родители направят свои устремления на его младшего брата. Но отправить своего любимого брата на такой шаг он не мог. На сцене появился еще один герой, и внезапно все пространство сузилось для Кутепова до одного человека. Даже отсюда Илья мог разглядеть мягкие и приятные черты лица шатена. Он перемещался по пространству плавно, словно вальсируя. Его герой выглядел очень легким и воздушным. Он веселился со старшим братом, совсем не замечая забот, которые на них навалились. Его помыслы были заняты поэзией и искусством, но никак не семейными проблемами. Кутепов, не отрываясь, наблюдал за актером. Раньше ему не было знакомо чувство влюбленности с первого взгляда. Конечно, он не так уж и много раз это чувство влюбленности испытывал в принципе, но все же сейчас все было по-другому. Владелец понимал, что хочет поговорить с этим парнем, слушать его, возможно всю ночь, которую они проведут на террасе одного из ресторанов. Этот молодой актер просто завораживал его своими движениями, на которые хотелось смотреть часами. Через пару минут на сцене возник еще один герой, который оказался другом двух братьев. Произнеся несколько реплик, актеры покинули сцену, которая немного затемнилась, чтобы дать начало следующему действию. Кутепов хотел крикнуть парню, чтобы тот не уходил, но слова застряли в горле, так и не вырвавшись наружу. К концу второго акта Илья уже не представлял свою жизнь без театра (или без этого парня в нем). Когда зрители одаривали актеров и режиссера бурными овациями, то парень, зацепивший Кутепова, немного смущаясь вышел вперед для поклона. Зрительницы в зале громко завизжали, а некоторые начали подносить ему букеты. Бизнесмен тихо выругался и достал из кармана пиджака мобильник, а затем набрал телефон и произнес: - Дима, срочно купи большой букет белых роз и привези мне. Только самый большой!***
- Вот он, вот он наш герой! – счастливо кричал Дзюба, обнимая зардевшегося Зобнина за плечи. – Ну, как же ты был хорош. - Артем, перестань, - буркнул Рома, а его щеки еще больше покраснели. – Вообще-то все были молодцы. - Не просто молодцы, а безупречны! – режиссер, наконец, выпустил актера из своих медвежьих объятий, и обратился ко всем актерам и персоналу. – Ребята, правда, у меня нет слов, как сильно я горжусь вами и той работой, что мы вместе проделали. Я знал, что будет круто, но чтобы настолько… Аплодирую вам всем без исключения. Как и все люди в зале. - Честно говоря, - с ошалелой улыбкой произнес Денис, прикладывая руки к щекам, - я был немного в шоке, когда нас вызвали на поклон в восьмой раз. Раньше я такого в своей жизни вообще не припомню. - Потому что феноменально! – воскликнул Дзюба, обхватывая Черышева за корпус и приподнимая над полом, отчего тот тихо ойкнул. – Я более, чем уверен, что завтра мы увидим в газетах хвалебные отзывы критиков. - Артем, не гони лошадей, - снисходительно поубавил пыл режиссера Акинфеев. – Еще ничего неизвестно. Сначала нужно дождаться новостей. - Да они сидели с восхищенным лицом, - вмешались Миранчуки, повиснув друг на друге. - И как это вы увидели их лица, если были позади них? – ехидно поинтересовался Смолов, поглядывая на близнецов. - А они оборачивались, когда стояли и хлопали вместе со всеми в конце спектакля, - парировали братья. - В любом случае, - вернул к себе внимание Артем, - мы заслужили награду, так что завтра приглашаю всех в ресторан. - А чего это не сегодня? – удивился Леша. - Потому что вы сидели и настраивали свет, а актеры всех себя на сцене выложили. - Между прочим, мы тоже выложились на все сто, - вклинился Антон. - Как и Марио, но актерам все равно нужно хорошо отдохнуть. Так что все расходимся до завтра, - завершил разговор Дзюба. Миранчуки недовольно замычали, а остальные начали разбредаться по гримерке, чтобы снять грим и переодеться в повседневную одежду. Артем положил руку на плечо Роме и, глядя в глаза, произнес: - Я же говорил, что твое место на сцене. Хотя, ты и администратор самый лучший, но сцена - это то, для чего ты был рожден. Я горжусь всеми парнями, но тобой больше всего. Ты - наш алмазик, Ромка. - Спасибо, Тём, - прошептал Зобнин, смахивая так не вовремя навернувшуюся на глаза влагу. - Артем Сергеевич, - в гримерку заглянул один из помощников. – Там к вам Кутепов. - О, сейчас узнаем, как нашу постановку оценило руководство, - подмигнул Зобнину режиссер и вышел за дверь. Кутепов стоял с огромным букетом цветов, покусывая губу и подпирая светло-бежевую стенку. Он смотрел в пол и правой рукой нервно теребил пуговицу на пиджаке. - Ого, господин Кутепов, - присвистнул Дзюба, подойдя к Илье. – Ты кому это такой букет приволок? Мне что ли? Так мне лучше не цветы, а премию хорошую дай, - пошутил Артем. Кутепов поднял волнительный взгляд на режиссера и, замявшись, произнес: - Эм, нет, не тебе. - Нифига себе заявочки. А кому же тогда? - Это, эм, хм… А можешь позвать Зобнина? - Здрасьте-приехали. Вот это сюрприз. Ты чего на моего Ромку запал? - В смысле на твоего? – побледнел Кутепов. – Вы встречаетесь? - Да етить тебя, Кутепов. Он мне, как сын. Какой встречаетесь. Мое сердце занято другим. - Слава Богу, - облегченно выдохнул Илья, крепче перехватывая розы. - Да тебя похоже нехило прихлопнуло, друг, - хихикнул Артем, разглядывая начальника. - Слушай, Артем, ты позовешь уже Зобнина или нет? - Да сейчас я твоего Зобнина позову, - разворачиваясь в сторону гримерки с улыбкой проворчал режиссер. – Кстати, мог бы что-то и о постановке сказать. Все-таки столько денег во все это вложил. - Все было на высшем уровне, я влюбился, - скороговоркой произнес Кутепов, с волнением заглядывая за дверь, где располагался объект его желаний. - Да то, что влюбился, я вижу, - констатировал Артем и скрылся за дверью. Минуты ожидания тянулись невыносимо долго, и Илья от нервов чуть не скрутил пуговицу на пиджаке, которую он отчаянно дергал пальцами. Через пару минут из-за двери показался Зобнин с недоумением и любопытством на лице. Илья затаил дыхание. Вообще, он был не из робкого десятка, но что-то этот парень с ним сделал, что он резко превратился в неопытного подростка. Актер подошел к бизнесмену, с интересом разглядывая его. - Здравствуйте, - поздоровался он несмело. – Мне сказали, что вы ждете меня. - Эм, хм, да, - прочистил горло Кутепов. – Я хотел поздравить тебя с дебютом и подарить вот это. Слегка трясущимися руками он протянул Роме букет. Тот с удивлением перехватил его, немного зарывшись лицом в бутонах. Ничего милее Илья еще не видел. Белые розы идеально сочетались с молочной кожей Зобнина, превращая все это в идеальную картину, от которой у Кутепова затрепетало сердце и засосало где-то под ложечкой. - Это правда мне? – Илья кивнул. – Спасибо, - пролепетал Рома и залился румянцем. - Ты был великолепен на сцене. Честно. Я не мог оторвать от тебя взгляд, хоть и не сильно понимаю в искусстве, - продолжил владелец театра, упиваясь видом смущенного актера. - Мне все еще странно слышать такие комплименты, - признался Зобнин, крепко прижимая букет к груди. – Вы не первый, кто так говорит, но я никак не могу к этому привыкнуть. - Ты, - улыбнулся Илья, наконец перестав терзать несчастную пуговицу. - Что? – в недоумении переспросил Рома. - Обращайся ко мне на «ты». - О, это…хм… хорошо. - Я хотел спросить, не согласишься ли поужинать со мной? - С вами?... То есть с тобой? - Ну да. - Это что, свидание? – внезапно выпалил Зобнин. - А если и так? Ты откажешь? – с замиранием сердца ждал ответа Кутепов. Несколько мгновений Рома рассматривал лицо Ильи, а затем, ярко улыбнувшись, произнес: - Тебе – нет.***
- Я ведь тогда даже и помыслить не мог, что стану работать в театре, не то что стать актером! Они сидели в ресторане уже несколько часов и говорили взахлеб, не в силах оторваться друг от друга. Как Илья и хотел, они взяли столик на террасе, откуда открывался прекрасный вид на город и на последние лучи закатного солнца. Поначалу они оба вели себя смущенно, но затем начали открываться друг другу, находя все больше тем для обсуждения. Кутепов не был уверен, как Зобнин воспримет приглашение на свидание. Но с каждым взглядом, что актер кидал на него, бизнесмен убеждался – не прогадал. В начале ужина они сидели друг напротив друга, но затем Илья переместился на диванчик к Роме, расположив руку за его спиной. Он чувствовал горячее тело в непосредственной близости рядом с собой, и от этого временами его сердце падало в пропасть. Кутепов смотрел в глаза напротив, которые сияли так ярко и задорно, и не мог не улыбаться. Зобнин рассказывал все с такой страстью и эмоциями, что в большинстве моментов Илья просто сидел и молча разглядывал лицо Ромы. Казалось, они знакомы вовсе не пару часов, а, как минимум, несколько лет. Рома был настолько жизнерадостным, что Илье казалось, будто от его света можно зажечь целый город. И этот свет расползался по всему телу Кутепова. - То есть ты думал, что так и проработаешь всю жизнь администратором? – с улыбкой на губах спросил Илья. - Ну, не то, чтобы всю жизнь, но пару лет точно. Мне нравилось строить театр с нуля вместе с Артемом. Я будто вырастил своего ребенка. - Ты молодец. Вы оба с Артемом молодцы. Я знаю, какую колоссальную работу вы проделали, поэтому просто низко кланяюсь вам. - Но без тебя ведь ничего бы не было, Илюш… Ой. Рома резко замолчал, когда понял, что назвал Кутепова уменьшительно-ласкательно. Его щеки опять приобрели пунцовый оттенок, а ладони прислонились к губам, как бы запирая рот на замок. - Илюша? Мне нравится, - тепло улыбнувшись, сказал Илья. Он прикоснулся к пальцам Ромы, нежно убирая их от лица. Кутепов мягко сжал теплые ладони, как бы успокаивая, что все в порядке и такое обращение его более, чем устраивает. Краска начала сходить с лица Зобнина, и он трепетно пожал пальцы Ильи в ответ. В какой-то момент Рома начал рассказывать о том, как Дзюба, который доверял всё в театре себе и только себе, начал вбивать гвоздь на высоте почти трех метров, руки Зобнина расположились в вытянутом положении над его головой. Все, что видел Кутепов в тот момент, это губы Ромы в опасной близости к его лицу. И он решил: сейчас или никогда. Пока Зобнин с воодушевлением рассказывал развязку истории «Дзюба и гвоздь», Илья быстро наклонился вперед и оставил легкий поцелуй на губах актера. Рома замер и круглыми глазами посмотрел на Кутепова. Тот хитро облизнул губы, подмигивая парню. Зобнин медленно опустил руки на колени, все еще не выдавая никакой реакции. На секунду Илья испугался, что поспешил. Однако, все его волнения улетучились, когда Рома аккуратно расположил свои ладони на коленках Кутепова, медленно наклонился к Илье, хлопая длинными ресницами, а затем осторожно, будто на пробу, поцеловал мужчину в ответ. Кутепов хотел бы оставить за бортом все эти клише про «взорвались фейерверки в душе» и прочее, но что блять сделать, если это и правда произошло? Он улыбнулся такой робости актера, поэтому решил действовать уверенней, чем партнер, и, положив ладонь на горящую щеку парня, углубил поцелуй, стараясь сделать его более чувственным. Оказалось, что Рома был очень податливым и послушным, поэтому, когда Кутепов проявил инициативу и сделал поцелуй более откровенным, актер негромко простонал ему в губы, прижимаясь к горячему телу напротив. Они целовались несколько минут, пытаясь насладиться моментом. Когда они оторвались друг от друга, то на лицах обоих была счастливая улыбка, а сердца бешено бились. Илья нежно погладил Рому по щеке, на что тот начал ластиться, как котенок. Радостно рассмеявшись, Кутепов коснулся кончиком носа скулы Зобнина и произнес: - Кажется, это служебный, Роман.