Глухой музыкант, слепой художник

      Двор стоял, освещенный ярким летним солнцем. Во дворах клокотали куры, ругались между собой хозяйки, играли на улице дети. Мальчуган лет шести, изнемогая от жары, окунул свою голову в ведро. Разбрызгивая во все стороны ледяную воду, он принялся выжимать волосы, как заметил, что коричневые от пыли капли спадают не на усыпанную трещинами землю, а на кустик с цветком. Растение уверенно выдерживало зной, пряча в своих листьях красный плод. Его кожица слегка порвалась, и в радиусе метра теперь пахло свежим запахом соленого сока. Мальчишка раскрыл рот, заметив диковину и, схватив драгоценность, попытался было откусить кусок.  — Стой, Осел несмышленый! — громко окрикнула его сухонькая старушка. Она доковыляла до внука и отняла прекрасную драгоценность. Плод полетел на землю и превратился в кашицу.  — Ты со всем с ума сошел? Это томаты, они же ядовиты! — крепко схватив мальца за ухо, закричала она. Мальчик громко зарыдал, пытаясь дотянуться до своей красной драгоценности, которая теперь была безвозвратно утеряна. Женщина потащила ребенка в дом, но его крик еще долго разносился по окрестностям, пугая местное зверье. На дальней улице было тихо. Изредка скрипели от старости половицы в заброшенных домах, пели птицы и шумели деревья. Около одного из обитаемых еще домов было особенно тихо. Расплывчатые в знойном воздухе, деревья мягко шелестели листьями, пряча в своей тени молодого парня. На его коленях покоилась голова гнедого жеребенка. У ствола могучего растения стояло железное ведро, почти доверху наполненное водой. Юноша перебирал волнистую гриву животного, изредка напевая какую-то незамысловатую песенку. Он откинул голову назад так, чтобы его темная челка спадала на аккуратный лоб. Жеребенок сосредоточенно храпел, изредка вскидывая ногу и задевая ею парня. На улице было тихо, и когда дверь старого домишки с противным скрипом отворилась, юноша должен был вздрогнуть, но его лицо осталось спокойным. В дверном проеме показался силуэт невысокого молодого мужчины. Он принялся легко спрыгивать со ступеней, крепко цепляясь за перила. Наконец парень соскочить на землю так, что вокруг поднялось небольшое облако пыли.  — Сэм! — Достаточно громко позвал он, — Ты снова под деревом? — парень достаточно уверенной походкой пошел к густым зарослям. Оказавшись в тени, он на секунду остановился прямо около Сэма и, только услышав тихое дыхание друга, присел. Мужчина долго всматривался в спокойное лицо напротив и наконец, набравшись смелости, легонько ткнул друга в плечо. Сэм вздрогнул и подскочил, роняя ведро с водой на жеребенка. Животное подлетело на ноги и попятилось назад, поминутно отряхиваясь. Юноша выдохнул и губами прошептал: «Габриэль…». Мужчина принялся извиняться. Жест. Еще один.  — Прости, Сэмми! Я просто услышал, что на поле все стихло, и потерял тебя. Ты устал. Давай я помогу!</b>  — Нет, не стоит, я уже почти закончил. На самом деле, все отлично. Просто очень жарко — достаточно громко произнес юноша и, похлопав друга по плечу, продолжил поливать. «Ну, тогда увидимся вечером…» — слабо улыбнувшись себе, подумал Габриэль. Он развернулся и пошел к дому, попутно наслаждаясь пением птиц. На поле послышались всплески воды, и стук маленьких копытц денесся до чуткого слуха мужчины.       Сэм и Габриэль были лучшими друзьями детства. Первую их встречу каждый помнил так хорошо, как будто им не по двадцать, а по пять, и они только начали мириться после вчерашней драки. Да да, после драки. Просто Сэму не понравилось, что Габриэль слышит, а Гейбу не понравилось, что Сэм видит. Глупый повод для драки, но мальцов тогда все устраивало. Сейчас они вспоминают эту встречу с улыбками на лице, ведь все, что произошло после нее перевернуло их жизнь, заставило ироничную судьбу постирать руки и наблюдать за странным симбиозом глупого и слепого. И все было в них слишком неправильно: художник, никогда не бравший в руки скрипку, точно знал, где Сэм напортачил с мелодией, и всегда помогал в её составлении. А музыкант, не знавший ни теории цвета, ничего прочего, под чутким руководством слепого творца мешал цвета и помогал изображать мелкие детали, аккуратно накрывая ладонь Гейба своей и водя ей по холсту. И все в них было слишком странно: никто не понимал, как они общаются. Габриэль общался жестами, а Сэм разговаривал с ним, сам себя порой не слыша. Однако в облезшем от времени домике юных отщепенцев не смолкал веселый смех, и жизнь их текла в приятной суете. Сегодняшний день был исключением из рутины