***
— Да какого хуя ты творишь?! — Фаталити, — стараюсь говорить, как в игре, но из-за начинающегося смеха выходит плохо. — Я всего лишь не рак, — хохочу я, когда в очередной раз Костя терпит позорное поражение. — У меня уже ладошки вспотели, а Сабзиро все равно сосет! Не хочу больше им играть. Он дно! — Конечно-конечно, это Сабзиро дно, а не у кого-то руки из жопоньки растут, — мне становится еще смешнее, когда эти слова побуждают Костю отвесить мне подзатыльник. — Возьми Китану, с ее веерами, она прям огонь-баба. Или Шиву, там вообще можно только прыжок юзать и победить на изи. — Ага, я возьму Китану, а ты возьмешь словарь русского языка и переведешь мне то, что сейчас наговорил. Тот, кто говорил, что такие игры не для него, уже третий час матерится на чем свет стоит постоянно проигрывая, но при этом не останавливаясь, явно подстегиваемый азартом. Костя колотит меня по плечам каждый раз, когда я заставляю Синдел дубасить его Китану о землю, сжимая туловище волосами, и смешно охает каждый раз, когда каблук Синдел врезается Китане между ног. Ну, во втором случае мы оба не в силах смотреть на это. — Так, ну мы уже все поняли, что я нуб, — наконец вздыхает Костя, обессиленно падая спиной на диван, — давай что-нибудь другое. Я включаю кинект, пока Кот пытается осмыслить каждый из своих проигрышей, будто не со мной играл, а как минимум с дьяволом на собственную душу резался. Экран медленно моргает, заставляя меня настраивать изображение. — Потанцуем? — О нееет, вот это точно без меня. — Да брось, хуже меня в таких игрушках двигается только коала, и то только потому что не спит. Вставай, — тяну его за руку, снова на мгновение окунаясь в лживое будущее, где я не отпускаю его после, а лишь сильно прижимаю к себе, где глажу его спину, ощущая на шее его сбитое дыхание. Выбираю самую ритмичную песню. Костя входит во вкус так же быстро, как и в прошлый раз. Но я тоже слишком поглощен набором очков, чтобы наблюдать за ним. Лишь краем глаза иногда замечаю, как отлично он двигается. Как легко ему даются движения, как быстро он понимает их последовательность, отчего на втором куплете делает все идеально, заставляя меня злиться от первого за день проигрыша. — Сто тридцать тысяч! — кричит Кот, победно поднимая руки и стараясь перевести дыхание. — Посасамба, Миша, с твоими двадцатью! Если его победы пообещают мне такое его лицо, я готов поддаваться ему в любых играх. Лишь бы видеть, как широко он мне улыбается. — Я просто не поймал ритм, — отговариваюсь я, снимая майку, — не против? POV Костя Не против? Не против ли я, чтобы рядом со мной танцевал полуголый Адмиралов, чье тело, даже спрятанное под одеждой, является для меня предметом неловких моментов перед сном? Да конечно нет! Только если ты не боишься, что я собью стояком кинект с подставки! Такое спортивное, такое накачанное, с этими всеми невыносимо привлекательными буграми мышц на плечах, с манящими ямочками на пояснице! Непроизвольно закусываю губу, делая вид, что усердно выбираю следующую композицию в игре. — Все равно, — лишь отмахиваюсь от него, наконец останавливая свой выбор на одной из немногих любимых песен. — Поехали. Музыка и ее ритм увлекают нас, плюсом сверху идет желание победить во что бы то ни стало. Мышцы начинают неприятно ныть, дыхание так и вовсе желает оставлять лучшего. Чувствую, что вот-вот просто выдохнусь, но не могу себе это позволить. Не просто так я терпел унижения предыдущие три с половиной часа, чтобы хотя бы сейчас не утереть ему нос. Адмиралов отстает от меня безнадежно на каждой новой песне, что ни капли его не задевает, но все равно продолжает упорно соревноваться со мной. И делает даже какие-то успехи, но слишком тщетные, на мой взгляд. Значит, ты не во всем одинаково хорош, значит, даже я могу быть лучше идеального Миши Адмиралова. — Все, Кот, я сдаюсь, — тяжело дыша, Адмиралов опускается на ковер, вытирая взмокший лоб. — Тебе и правда нет равных в этой игре. — Да я бы и в Mortal Kombat тебя сделал, просто они там все реально сосут, — улыбаюсь я, устраиваясь рядом. Прислоняюсь к его плечу, боюсь и в тоже время хочу его спровоцировать. Хочу, чтобы он сейчас поцеловал меня, боюсь снова отказать ему. Будто видит мое смятение, касается моего лба губами. — Спасибо за отличный день, Кот.***
В воскресенье Миша не пришел ни утром, ни даже вечером. А я почему-то так сильно его ждал. Писал Денису, что не против встретиться после больничного, но ждал Адмиралова. С его этой дурацкой приставкой, с его этой гиперопекой. Но на сообщение от него в Вк о том, что его вечер старого кино удался, лишь сухо ответил «поздравляю». И ведь понимаю, что кретин, что дебила кусок, но блять перебороть себя не могу. Закрываю больничный до начала пар и сломя голову несусь в универ. Надо только пережить несколько пар, а потом будет игра по баскетболу. Команда Дениса, как и в прошлом году проиграла нашим, но у них остался еще один шанс — игра против психологов. А если учесть, что там все заморыши похуже меня, Денис явно будет в самом приподнятом настроении. — О, тебе лучше? — Миша подсаживается ко мне ровно за секунду до начала пары и старается шептать как можно тише. — Как насчет прогуляться перед работой? — И-извини, но сегодня никак, мне кое куда надо. — Окей, — он лишь улыбается мне и, подловив момент, когда куратор уткнется в журнал, возвращается на свое место. Когда я сидел дома, обматываясь соплями с ног до головы, все было куда проще. Но что делать теперь? Я словно герой детской сказки, эдакий Иванушка-дурачок, который хочет и рыбку съесть и на трон сесть. Хочу быть с Денисом, но и Мишу от себя отпустить уже не в силах.***
Что и требовалось доказать — психологи оказались слишком мелкой рыбешкой в универском пруду для команды маркетологов, отчего игра была слишком скучной и ни на грамм не зрелищной. Это означало для меня лишь одно — на меня у Дениса явно хватит сил и возбуждения. Он заталкивает меня в мужской туалет, кусая за нижнюю губу. Стараюсь стянуть с него майку так быстро, насколько только способен. Смотрю на него, забывая нашу последнюю встречу, будто это он заботился обо мне во время болезни, будто это его поцелуи просили у меня прощения. Будто и не было никогда никакого Адмиралова, чье лицо почему-то именно сейчас я вижу вместо вечно недовольной физиономии Дениса перед собой. Какого черта? Я же точно знаю, кто мне сейчас нужен! Почему ты просачиваешься сюда именно в такой интимный момент? Отстраняюсь, пытаясь сфокусировать зрение, пытаясь отогнать наваждение. — Ну что опять?! — рычит мне в лицо Денис, которого злит мой поступок. Меня прошибает пот, я понимаю, что снова совершил ту же ошибку, и что на этот раз совесть все-таки загрызет меня до смерти и я больше не смогу смотреть в глаза Адмиралову. — Просто… дай мне минуту… — Издеваешься? Мы в общем туалете! Если сюда начнут ломиться… — Всего лишь минуту! — я сделал это. Я повысил на него голос. Проще было сразу красной тряпкой под носом у быка махнуть. А я и забыл уже какая у него тяжелая рука. Губа тут же лопается, а жидкая кровь стекает по подбородку. Ему это нравится! Нравится делать больно! Делать больно именно мне! Вытираю ладонью, вымазывая щеку. — Я думал, ты хоть раз не станешь меня бить… — Я сто раз тебе говорил, что не потерплю такого тона… — Ну так и иди в пизду, отморозок! — успеваю лишь закрыть лицо руками, понимая, что очередного удара теперь точно не избежать. — Ты бы хоть на замок закрыл, придурок. Занесенная рука Дениса так и висит в воздухе, сильно сжатая чьими-то пальцами у запястья. На меня недоуменно смотрят грустные большие глаза Адмиралова. Да! Знаю я, что ты сейчас скажешь! И будешь абсолютно тысячу сто раз прав. — Я говорил тебе — хочешь силушкой помериться, только свистни, — он разворачивает Дениса, и звучно бьет его в лицо кулаком. — Ты че, блять, ахуел? Это наши с ним дела! — Ну теперь уже нет, — после этих слов, Адмиралова сшибает с ног Денис, заставляя, упав, звучно приложиться затылком о кафель стены. — Денис, блять, прекрати, — стараюсь подобраться к ним, но они постоянно мутузят друг друга, снова и снова перекатываясь по полу, от чего вместо рубашки Дениса, хватаю за шиворот Мишу. — А ты рыцарь что ли? Так вот принцесса, не такая уж и принцесса, — шипит Денис, пропуская очередной удар в глаз. — Тебя это ебать не должно, — Миша наконец поднимается на ноги, собираясь судя по всему этими же ногами и наподдать лежачему. С криком «Лежачего не бьют» я хватаю Адмиралова за руку, стараясь оттащить в сторону. Естественно делаю это слишком медленно, хотя и довольно результативно. Денис, поднявшись на ноги, тут же приложив максимум силы, толкает моего сокурсника вперед, отчего тот смачно ударяется спиной о стену. Висевшее там секундой ранее старое зеркало осыпается осколками на пол. Денис не спешит сбавлять обороты, снова утаскивая Мишу на пол, заставляя его корчиться от боли в спине, катаясь по острым осколкам. Он крепко сжимает ногами бедра Адмиралова, не позволяя тому вырваться, и снова и снова бьет его по лицу. — Да прекрати же ты! — стараюсь остановить его занесенную руку — получается отвратительно, хоть и не совсем безрезультатно. — Не попадайся мне больше на глаза, гаденыш, — выплевывает мне в лицо Денис, наконец слезая с Миши, — и охранника своего угомони. Дверь за Денисом громко хлопает, а я только и могу, что опуститься на колени рядом с Мишей. Его разбитое лицо, рвано вздымающаяся грудь, порезанные стеклом руки — все это, заставляет чувствовать свою вину перед ним. Если бы не полез тогда, Мише бы не пришлось собирать своей спиной разбитое зеркало. Если бы я вообще сюда не пошел, ничего этого бы и не случилось. — Прости меня, — касаюсь его щеки пальцами, но он лишь дергает головой в сторону, не смотрит мне в глаза. — Пожалуйста, — понимаю, что потеряю его, и что должен это исправить. — Оставь свои извинения для этого мудака, все равно будешь сыпать их ему, — садится на полу, кривится, выуживая пальцами застрявшие в руке осколки. — Я больше не хочу с ним… Поднимает на меня глаза, разрывая мне сердце своим беспомощным видом. Той болью, которую я вижу в них впервые. Черт возьми, Костя, ты клинический пиздабол! Прислоняюсь лбом к его. Закрываю глаза, не в силах выдержать этот зрительный затянувшийся контакт. Пальцами еле ощутимо касаюсь его шеи. Он вздрагивает, и это вновь приносит ему дискомфорт. И я не нахожу ничего лучше кроме как поцеловать его. — Ты все-таки очень странный, Кот, — наконец улыбается мне Адмиралов. — Я же говорил, что я не сыр, и мне не надо созревать двенадцать месяцев.