— Хороший мальчик… — нежно прошептал слуга, бережно возвращая Перси на его подушку.
Уиггинс следовал за Рэтклиффом по пятам, и иногда, поздними ночами, когда корабль мирно покачивался на волнах, он думал, — а точно ли Перси является послушной собачкой и любимым питомцем губернатора?***
Он чувствовал себя странно; думал, что это всего лишь надвигающаяся морская болезнь. Его колени чуть дрожали, как и руки, которыми он подпирал свои щёки, опираясь об борт корабля.
Уиггинс покорно ждал указаний и лишь негромко вздыхал, смотря то на садившееся за горизонт солнце, то на беззаботного Рэтклиффа, что беседовал на берегу с двумя пышными дамами в весьма дорогих одеждах. — Кажется, ему не скучно без нас, а, Перси? — весело хмыкнул парень, переведя взгляд на скучающего мопса. — Уверен, они обсуждают нечто очень важное. Слуга отвернулся, и вдруг его улыбка немного поникла. Несомненно, он был рад за губернатора, ведь зачастую именно дорогие женщины заставляли Рэтклиффа чувствовать себя немного бодрее, особенно, если учесть, что времена для него настали далеко не лучшие. Уиггинс радовался каждому мгновенью, когда губернатор был в хорошем распоряжении духа, но сейчас было что-то не так. Это походило на ревность, но слуга не верил. Он не смел. Рэтклифф не мог кому-то принадлежать, а уж простой прислуге и подавно.***
Уиггинсу строго-настрого запрещалось подходить к бочкам с винами (слуга всегда должен быть трезв!), но он всё равно чувствовал себя пьяным, находясь с губернатором в одной каюте. Смешанный с женскими духами аромат вина от волос Рэтклиффа кружил голову так же сильно, как самый настоящий эль. — Только посмотри, Уиггинс, — говорил мужчина, указывая на приближающийся берег, полностью заросший дикими цветами. — Набитые золотом земли Вирджинии, которые только меня и ждут… — Да, сэр, — отвечал слуга, занимаясь расчёсыванием Перси, иногда поглядывая на исцарапанную спину губернатора. — Нас ждёт много приключений! Рэтклифф лишь раздражённо вздыхает в ответ. — А мне его так рекомендовали, — доносится до слуги, но тот лишь продолжил улыбаться, делая вид, что ничего не слышал.***
Похабные и странные мысли стали приходить в голову всё чаще. Уиггинс кусал губы от стыда, укалывался садовыми ножницами и уверял себя, что это глупо. Губернатор Рэтклифф бы никогда не прикоснулся к такому, как Уиггинс. — Д-да, точно! О чём это я… — нервно усмехался слуга, уходя вглубь таинственного леса, хотя это было строго запрещено. Его терзал горячий интерес, но он не смел даже думать, лишь вспоминать ту ночь, когда в соседней каюте раздались женские вздохи, снова почувствовать дрожь по всему телу, этот ужас, страх, обиду. Постель самого Рэтклиффа… Интересно, каково это — оказаться там?***
— Ты уверен, что тебе не нужен отдых, Уиггинс? — равнодушно спрашивает мужчина, что-то записывая у себя на листах. — Я не могу доверить свою одежду тому, у кого всё из рук летит, а это описание, к моему сожалению, очень стало подходить тебе. Сидящий на постели слуга вертел в руках садовые ножницы, словно волнующийся ребёнок. На его раскрасневшемся лице не было улыбки, как обычно, и Рэтклифф понял, что дела плохи. — Простите, сэр! Этого больше не повторится, сэр… — Оставь это себе, Уиггинс. Лучше расскажи, что случилось, пока не стало слишком поздно. Слуга не совсем понял значение брошенной им фразы, но был тронут. Воистину, губернатор Рэтклифф был хорошим человеком. — О-ох… сэр… — У меня нет столько времени на тебя! — чуть повысил тон мужчина, но тут же смягчился. — Ты не справляешься? — С-справляюсь! Ч-честно! — Тогда в чём дело, Уиггинс? Парень отвёл взгляд, сглотнув. В каюте стало очень тихо, а шум волн и пение птиц будто и вовсе исчезли. — Вы были так добры ко мне тогда... Вы знаете, у меня никого и ничего не осталось, но я хочу, чтобы Вы знали самое главное: я не скучаю по дому. Я чувствую себя в безопасности, рядом с Вами, сэр… — Что ты хочешь этим сказать? — Умоляю, не переживайте за меня. Слуга… должен быть слугой, — мягко улыбнулся Уиггинс. — Я больше не доставлю Вам проблем. Вы больше не разочаруетесь во мне, Джон.***
Это было сродни шторму, сильнейшей метели. Огненные поцелуи спускались к шее, и Уиггинс, прежде не чувствовавший ничего подобного, еле сдерживался, дабы не разбудить своими криками пьяных матросов. Он чувствовал себя счастливым, по-настоящему счастливым, хоть и понимал, что это всего лишь очередной приказ, который исчезнет из списка поручений, когда они вернутся домой.