Ликорис

Ветер колыхал шёлковые белые занавески, сквозь которые просвечивало солнце. Солнечные лучи падали на чёрный лакированный рояль. Несмотря на середину сентября, термометр в комнате застыл на отметке в двадцать семь с половиной градусов.       Йошики вздохнул в унисон с резким порывом ветра, принёсшим откуда-то извне сладкий запах лисьих цветов и, подумав, вывел в нотной тетради название над недавно сочиненной мелодией - 狐花* .       Цветки ликориса всегда вызывали у него благоговейный страх. Хаяши и сам не знал почему, но сегодня он ощутил этот страх особенно живо. Каждый нерв тела был пронизан им.       Йошики встал со стула, сел обратно и взмахнул руками, склонившись над роялем — коснулся клавиш наэлектризованными кончиками пальцев и…ничего не почувствовал.       Йошики тряхнул волосами и вновь коснулся клавиш: сильнее, с нажимом — тишина. Тут только он заметил, что не слышит привычного щебета птиц за окном.       Хаяши будто парализовало.       Словно больной, перенесший микроинсульт, Йошики медленно, очень медленно поднял левую руку и стал с удивлением разглядывать её.       «Неужели это мои пальцы?»       Он встал со стула и принялся наигрывать соло из Art of Life — хаотично, неистово, безумно, так, как он делал всегда, на каждом лайве, на разрыв души и никак иначе.       «Давай, ну, давай же, чёрт!»       Тишина.       Йошики с силой захлопнул крышку рояля, так, что отлетел небольшой кусочек лакированного покрытия — (KAWAI снёс и это, он привык к своему эксцентричному маэстро), и метнулся в гостиную — к телефону.       Первый порыв — позвонить Тоши заглох так же быстро, как и возник. Отчего- то Хаяши знал: толку не будет.       На пол летели нотный пюпитр, ручки, бокал с недопитым вином и бутылки «Veuve Clicquot»** — одна пустая, вторая едва початая. Алые лужи растекались по полу, и Йошики казалось, будто он истекает кровью.       Хаяши поднял стул и швырнул его в стену — тот разлетелся в щепы, как в замедленной съемке.       Йошики выдохся и рухнул на пол, расцарапав ладонь осколками стекла. Он смотрел на тонкую струйку крови так, как малые дети наблюдают за бабочками – с любопытством и удивлением.       Медленно, очень медленно Хаяши вытащил осколок и вытер руку о белую рубашку.       Он закрыл глаза и вдохнул нежный аромат ликориса, смешавшийся со сладким запахом женских духов.        — Она ушла, а вместе с ней — музыка, — произнес Йошики и, не услышав собственного голоса, понял, что оглох.